Не допускал я мысли даже,
что откровенность моих строчек
увидит кто-то эпотажем
и оскорбить меня захочет.
 
Я не писал ни о разврате,
ни о порочных извращеньях.
 Но было: как себя я тратил
в желанных сладостных сношеньях,
что груди женские и мял я,
и целовал их упоённо,
и если в теле утопал я,
то обязательно влюблёно.
 
Писал порою откровенно,
не применяя стиль высокий,
как исходил любовной пеной
и тратил жизненные соки.
 
Но никогда я не паскудил
и словом тех, с кем был в объятьях.
 
За что ж меня корите, люди?
 Что не могу пообещать я
и впредь в строках не лицемерить,
и не любить тела нагие?
 
Позвольте мне вам не поверить,
что вы какие-то другие.
 
Ну, пусть вы менее циничны
и не настолько откровенны.
 Но если честно, то ведь все мы
лишь производные от страсти
иль просто полового акта,
он может быть исполнен как-то,
а может и доставить счастье.
 
И не беда, что я при этом
пишу посредственно и много.
 Я не боюсь предстать с ответом
и с оправданьем перед богом.
 Ведь он же нас создал такими,
грех почитающих за радость.
 И притяженье меж двоими
все принимаем мы как сладость.
 
 1960г.