В Константине Родзевиче кровь текла
шляхетская, буйная – польская.
 И с ним, единственным в жизни, смогла
Марина изведать телесные удовольствия.
 Поэтому память о нём навсегда
застыла в сердце жгучею болью.
 И можно ль глумиться нам, господа,
над познанной телом любовью?!
 
Поэта может разрушить быт
и общее непонимание.
 Но быт не убьёт в нём потребность любить
и связанное с ним желание
обычных, плотских, земных ощущений,
дающих и телу возможность творчества.
 От полноты вот таких мгновений
душа поэта готова для зодчества.
 И строит без устали чудные строки,
где в апогее и мысли, и чувства.
 И мне наплевать, в чём и в ком истоки
меня взволновавшего чуда-искусства.
 
 * Написано после прочтения послесловия Ирмы Кудровой
     «О страностях любви М.Цветаевой» в книге М. Цветае-
     вой «Повесть о Сонечке»; Санкт-Петербург, изд. «Аз-
     бука», 2000 г.