Вспоминал я, как водил поляков.

Вдруг звонит царица – верный знак,

Что куда-то ехать: «Вань, Очаков

Без тебя не могут взять никак».

И, дополнив фразу слово ёмким,

Мне Екатерина говорит:

«Держит там осаду князь Потёмкин,

Только что-то медлит фаворит.

У него, подозреваю, скоро

Будет от сиденья геморрой.

Потому и зван туда Суворов,

Только ты нужнее: ты герой».

Ну, поехал. Надо – значит, надо.

Цель понятна – одолеть врага.

Дело бестолковое – осада,

Особливо, если на югах.

Рассказать, что было, стыдно даже,

Юг, он расслабляет и весьма.

Загорала армия на пляже,

Глядь – а на дворе уже зима.

Прямиком все с пляжа в лазареты,

И у всех, хоть что-то, да болит,

И каких болезней только нету:

Свинка, грыжа, разве что не СПИД.

Всё к тому, что войско вымрет скоро,

Речи нету, чтоб побить врага.

Потому приехавший Суворов

Принялся Потёмкина ругать:

«Ты же, князь светлейший – броненосец,

Что ж ты против крейсера никак?»

«Скор, Василич в этом ты вопросе,

Тут решать не надо с кондачка.

Там же дети лейтенанта Шмидта

Да и сам мятежный лейтенант.

Ты в бинокль на башню посмотри-ка –

Вон он, поправляет аксельбант.

А поодаль, посмотри, на стенке,

Вон, на нас он пушку повернул,

Сын турецко-подданного Бендер

И машина «Антилопа гну».

А посмотришь, сколько янычаров,

Так глаза полезут из орбит.

Мы склонялись к авиаудару,

Но без самолётов как бомбить?

Лезть на приступ – тоже нет героев.

План бы нам, да в нём чтоб новизна.

Взять бы крепость хитростью, как Трою,

Но про Трою туркам как не знать».

«Крепость эту не возьмёшь словами,

Так что, ты б заканчивал с хандрой.

Вот, знакомься, князь – Сусанин Ваня,

Он сумеет: признанный герой.

У него призвание такое -

Умереть, но выиграть войну».

И светлейший князь, махнув рукою,

Вяло так скомандовал: «Ну-ну».

Турки чтоб запомнили навеки,

Как с врагами ловко я борюсь,

Подобрал я тридцать три калеки,

Нарядил их в стиле «а-ля рюс».

Повезли их в море на баркасе,

Ровно тридцать три «богатыря»

Чтоб оттуда вышли – нате-здрасьте,

Благо, все больны, как жар горят.

После лазарета – вот умора –

По беднягам плакали гробы,

Ну а я при них стал Черномором,

Чай, не Беломором мне там быть.

Из команды каждый в полной мере

Не жилец, тем паче, не боец,

Но пошли «богатыри» на берег,

Всё, как надо, в рыбьей чешуе.

Турки посмотреть на это диво

Выбежали в поле, как один.

Тут Василич сделал всё красиво

И не посрамил своих седин –

Прямиком в раскрытые ворота

Он повёл отряды молодцов.

Туркам поле стало, как болото,

Да не всё ль равно, в конце концов.

Так и взяли крепость нечестивых,

Что под ней полгода загорать?

А потом «Очаковское» пиво

Пили и гуляли до утра.

От солдат защиты попросила

У меня паши Гасана дочь.

Да, младые перси – это сила,

Хоть я до турчанок не охоч.