ч.14

Зачем А. Гитлер и Б. Муссолини в августе 1941 г. побывали в Брестской крепости?

 

После распада СССР, крушения в сознании бывших граждан СССР советской идеологи и наступившей переоценке истории советского периода жизни, в ряды русскоязычных историков, буквально ворвался со своими сенсационными книгами бывший советский разведчик В. Резун, известный более под псевдонимом "Суворов".

Его сенсационные книги, написанные простым и ясным языком, были встречены в штыки как посткоммунистической научной элитой Российской Федерации, так и перешедшими на "демократическую платформу" прежним советским идеологическими работниками в их борьбе против фальсификации российской истории.

И началась буквально всеобщая вакханалия по "опровержению" доводов В. Суворова. Все это движение можно назвать одним словом "Анти-Суворов".

Но, все эти усилия, с учетом положения на день сегодняшний, кроме пополнения полок книжных магазинов разной наукообразной полуисторической макулатурой ничего не дали.

Люди читали и продолжают читать В. Суворова. И не читают тех, кто пытается его опровергнуть!

Кроме самих "опровергателей", ищущих ошибки уже не у Суворова, а в других его "опровергателях".

Поэтому и в связи с изучением вопроса о событиях в Брест – Литовской крепости в июне 1941 году хочу предложить Вам отрывок из книги В. Суворова.

Надеюсь, что все постоянные читатели ознакомились со всеми предыдущими частями и тем самым уже для себя сформулировал мнение о этих событиях. И таким образом, теперь могут самим проверить на прочность все доказательства приводимые В. Суворовы.

Приводимый же мною отрывок, существенно дополняет и шлифует многие детали связанные со штурмом крепости.

И поэтому слово в нашем повествовании предоставляется главному независимому эксперту по истории немецко советской войны 1941-1945 годов В. Суворову.

Но вначале рекомендую посмотреть небольшой отрывок с немецкой кинохроники о штурме крепости и боях в самом городе. Так вы лучше себе представите описываемые далее события.

http://www.youtube.com/watch?v=8knywOSyVMw&feature=player_embedded

(И к стати. Найдите здесь "лавины немецких автоматчиков" штурмовавших крепость о которых так красочно писал С. Смирнов и которых так любят снимать в советских фильмах)

А теперь отрывок из книги "Беру свои слова обратно" – Виктор СУВОРОВ -

Глава 16. КТО И КАК ГОТОВИЛ ОБОРОНУ БРЕСТА?

1.

Ведут туристов по Брестской крепости: посмотрите направо, посмотрите налево, это – цитадель, это – остров Пограничный, а это – Госпитальный...

Все ясно, все понятно. Только вот...

На острове Пограничном в Тереспольском укреплении Брестской крепости на западном берегу Западного Буга находился 132-й отдельный батальон войск НКВД. В музее обороны крепости вам расскажут о специфике этого батальона. Он был конвойным. Любой справочник (например, "Великая Отечественная война. Энциклопедия". М., 1985. С. 110) эти сведения подтверждает. Расстояние от казарм 132-го отдельного конвойного батальона НКВД до государственной границы измерялось десятком шагов.

Я ничего не понимаю. Пусть хоть кто-нибудь мне объяснит, зачем тюремных вертухаев посадили к границе ближе, чем пограничников?

Если готовились к внезапному сокрушительному удару по Германии, тогда все ясно. В случае нападения Красной Армии на Германию тут был бы развернут приемный и пересыльный пункт военнопленных и классово чуждого элемента.

Крепостные рвы, казематы и бастионы – это сооружения, по конструкции и по духу родственные тюремным и каторжным централам. Издревле крепости служили тюрьмами. Так, построенная Петром Петропавловская крепость уже при нем служила тюрьмой.

Но никакие боевые свершения и подвиги в ее послужном списке не числятся.

Брестская крепость в качестве пересыльного лагеря вполне сгодилась бы.

И транспортировка пленных из Бреста проблемы не представляла. Брест – ворота Советского Союза.

Отсюда могучая магистраль ведет прямо в Москву, а это самый крупный железнодорожный транспортный перекресток мира.

Другого столь мощного железнодорожного узла на этой планете не сыскать. Из Бреста – на Москву, а дальше – куда угодно, гони скотскими эшелонами хоть сто тысяч врагов, хоть миллион.

Рядом с пересыльным лагерем Брест можно было бы устроить фильтрационные лагпункты. Два кольца фортов вокруг крепости вполне для этого сгодились бы. Стены там глухие, непробиваемые.

Пусть орут в пыточных камерах, никто не услышит. Тут и расстрельные пункты можно было бы организовать.

Урочище Борки или Ведьмы Лисьи на юг от Бреста просто природой созданы для такого дела. Можно, конечно, врагов расстреливать и подальше от границы. Кстати, если отъехать на восток по этой магистрали, то именно рядом с ней мы найдем самые знаменитые (из известных) расстрельные места Советского Союза: Куропаты под Минском, Катынь под Смоленском.

Но если нападение на Германию не готовилось, тогда назначение 132-го отдельного конвойного батальона НКВД, а главное, его расположение – чистый идиотизм, если не вредительство.

2.

Рядом с островом Пограничным – остров Госпитальный. На этом острове находился центральный госпиталь Западного особого военного округа.

Как прикажете это понимать? Страна знала: граница – на замке. Каждый помнил: лучше от границы подальше держаться – сталинские погранцы, как вертухаи в лагере, стреляют без предупреждения.

Но на Госпитальном острове Брестской крепости накануне войны логике и духу социализма вопреки происходило нечто невероятное. Прикинем: прямо в приграничной полосе, вдоль берега пограничной реки гуляют молодые мужики в госпитальных халатах, в белых тапочках. А если какой нырнет и уплывет прямо к врагам классовым? Кто же такое позволил? Кто допустил? И куда, простите, недремлющие органы смотрели?

Нам говорят, что нападение Германии было внезапным, т.е. войны в обозримом будущем советские вожди не ждали и уж сами, ясное дело, нападения не планировали и не замышляли.

Просто жили мирной жизнью. Поверим. В мирное время лечение личного состава организовано по простой двухступенчатой схеме: санитарная часть полка (иногда дивизии) – окружной военный госпиталь.

Солдат – молодой здоровый парень, никаких серьезных болезней у него быть не может. Потому солдата, как правило, лечат на месте. И только если требуется сложное лечение, например хирургическое вмешательство, тогда его отправляют в окружной военный госпиталь.

В мирное время в составе Западного особого военного округа были четыре армии: 3-я, 4-я, 10-я и 13-я. Помимо этого, четыре стрелковых, один воздушно-десантный, два механизированных корпуса, шесть укрепленных районов и несколько отдельных дивизий, бригад, полков и батальонов, которые в состав армий не входили, а напрямую подчинялись командующему округом.

И вот представим ситуацию. В 100-й стрелковой дивизии, которая находилась в районе Минска, у рядового Иванова воспален аппендикс. Местный эскулап пишет направление: Иванова доставить в приграничную полосу для срочной операции...

До германского вторжения в окружной военный госпиталь на Госпитальный остров Брестской крепости возили бойцов и командиров из Витебска, Могилева, Смоленска за 400, 500, 600 километров, из глубокого тыла прямо к пограничным столбам.

Такое расположение центрального госпиталя Западного особого военного округа нам объясняют просто: так сложилось исторически...

Да ничего подобного! До сентября 1939 года окружной военный госпиталь находился в Минске. А еще раньше – в Смоленске. После "освободительного похода" Брест стал советским, и сюда срочно перенесли окружной военный госпиталь. Зачем?

Когда я узнал об этом госпитале и его, мягко говоря, необычном расположении, то решил: видимо, товарищ Сталин после "освободительных походов" 1939-1940 годов либерализацию замыслил – пусть, мол, народ на заграничные просторы любуется, пусть граница будет прозрачной!

Но не все так просто. Если дело пошло к смягчению нравов людоедского режима, зачем в той же крепости на соседнем острове батальон тюремных вертухаев держать?

И с военной точки зрения не все тут ладно. Вы где-нибудь когда-нибудь такое встречали, чтобы государство развернуло крупнейший военный госпиталь прямо на границе с соседней страной? Да не просто на границе, а на центральной магистрали, которая связывает две столицы! Прямо рядом с пограничными постами. Мыслимое ли дело: в мирное время армия Пакистана поставила бы крупный стационарный военный госпиталь в сотне метров от границы с Индией? И именно там, где границу пересекает дорога между двумя столицами.

Или, допустим, появился сирийский военный госпиталь на границе дружественного Израиля. Да зачем же? Неужто им в Сирии земли мало?

Вот я и думаю: неужто товарищу Сталину земли в России не хватало, чтобы военные госпитали к пограничным столбам выносить?

Теперь представим ту же ситуацию, но уменьшим масштаб.

Вообразите себя начальником штаба корпуса или общевойсковой армии. Возможность войны не исключена.

Ваши дивизии готовятся к обороне. Каждая дивизия занимает полосу в 30 километров по фронту и 20 километров в глубину. И вот командир одной из этих дивизии решил дивизионный госпиталь расположить прямо на переднем крае, да не по центру боевого порядка, а на левом фланге, на самом краю.

Получается, что в оборонительном бою предстоит под огнем противника возить раненых вдоль фронта с правого фланга на левый. За 30 километров. Но если и довезем беднягу, то предстоит его лечить прямо на переднем крае. Опять же под огнем противника.

Вникните в ситуацию и, как начальник вышестоящего штаба, оцените действия ваших подчиненных...

Теперь вернемся к действительному масштабу.

Каждая дивизия имеет медико-санитарный батальон, каждая армия во время войны имеет госпитальную базу в составе нескольких эвакуационных и хирургических госпиталей. Кроме того, военный округ, который в случае войны превращается во фронт, имеет свою собственную госпитальную базу – до десятка и более госпиталей.

Так вот: самый главный из всех этих госпиталей расположили в Брестской крепости, на самом левом фланге Западного фронта, в сотне метров от государственной границы. Западный фронт – это 470 километров с севера на юг, от границы Литвы до границы Украины.

На самом левом фланге – центральный госпиталь Западного фронта. Если готовилась оборона, то выбор места для этого госпиталя – преступление. Как сюда возить раненых из соседних армий? За 200, 300, 400 километров вдоль фронта? Через разрывы снарядов? Под градом осколков?

Но больные и раненые будут не только на переднем крае, но и в тылу. Например, пострадавшие от бомбежек. И что прикажете делать: возить раненых из глубокого тыла на передний край? Да и что толку людей с особо опасными ранениями везти в Брестскую крепость, если она с первых минут оборонительной войны в любом случае окажется под огнем противника?

3.

Командующий Западным фронтом генерал армии Д.Г. Павлов, как нас учили, особыми умственными способностями не отличался.

Не будем спорить. Но над Павловым была управа. Над ним стоял вышестоящий штаб. И это был не какой-нибудь, а Генеральный штаб Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Во главе этого штаба – величайший полководец всех времен и народов генерал армии Жуков. Позвольте полюбопытствовать: куда смотрел Генеральный штаб? О чем думал его гениальный начальник?

Накануне войны и на первом ее этапе руководство тылом осуществляли общевойсковые штабы.

"На начальников штабов возлагалась персональная ответственность за организацию и работу тыла по всестороннему обеспечению войск при ведении боевых действий. В составе Генерального штаба Красной Армии имелось Управление устройства тыла и снабжения... Под устройством тыла понималось назначение тыловых районов, размещение тыловых частей и учреждений, подготовка и использование путей сообщения" (Тыл Советских вооруженных сил в Великой Отечественной войне / Под общ. ред. генерала армии С.К. Куркоткина. М., 1977. С. 46).

Тыл Красной Армии включал службы снабжения и обеспечения: автобронетанковую, артиллерийскую, инженерную, противохимической защиты, связи, интендантскую (продовольственно-фуражную, вещевую и обозно-хозяйственную), горюче-смазочных материалов, санитарную, ветеринарную и финансовую.

За организацию и работу этих служб тыла несли ответственность начальники штабов батальонов, полков, бригад, дивизий, корпусов, армий, военных округов и фронтов. На самом верху пирамиду ответственности венчал начальник Генерального штаба. Инструкции и наставления того времени подчеркивали, что эта ответственность – персональная.

За тыл Западного особого военного округа (во время войны – Западного фронта) нес персональную ответственность начальник штаба округа (фронта) генерал-майор В.Е. Климовских. Это он назначал районы для тыловых частей, подчиненных округу, в том числе и за расположение окружного военного госпиталя в Брестской крепости.

А за весь тыл Красной Армии, в том числе и за тыл Западного особого военного округа, персонально отвечал начальник Генерального штаба генерал армии Жуков. Работа вышестоящего начальника заключается в том, чтобы работу подчиненных контролировать и направлять. И если подчиненные творят глупости, то старший обязан на промахи указать и потребовать устранения.

Высказываю мнение, и можете не соглашаться. Можете опровергать. Сдается мне, что перед войной центральный госпиталь будущего Западного фронта на берегу пограничной реки развернули только потому, что было решено границу слегка отодвинуть. Причем в обозримом будущем.

Если готовилось нападение на Германию, то лучшего места для главного госпиталя Западного фронта не найти. Москва-Смоленск-Минск-Барановичи-Брест-Варшава-Берлин – это главное стратегическое направление войны. Это центральная ось. Это главная магистраль.

По ней будет идти основной поток грузов в действующую армию. По ней же в обратном направлении – поток пленных и раненых. Именно на этой магистрали, именно в Бресте на самой границе, на самом краешке советской земли и следовало ставить самый лучший госпиталь Западного фронта. За государственной границей вслед стремительно уходящим вперед войскам пойдут подвижные госпитали. А тут – стационарный. Развернутый уже в мирное время. Если нужна срочная и очень сложная операция, так чтоб не везти до Минска, Смоленска и Москвы...

Если же отрицать агрессивные намерения и замыслы командования Красной Армии, тогда не только генерал-майора Климовских, но и генерала армии Жукова следует считать кретинами и преступниками.

4.

Еще вопрос: как случилось, что огромную крепость с внешним периметром в 45 километров окружили за несколько часов?

Перед самым крушением Советского Союза ответ на этот вопрос дал заместитель начальника Генерального штаба Вооруженных Сил СССР генерал армии М.А. Гареев:

"На участке протяженностью 80-100 километров севернее и южнее Бреста вообще не было войск" (Мужество. 1991. No 5. С. 256).

Вот причина окружения. С одной стороны, "в Бресте скопилось огромное количество войск" (Л.М. Сандалов. На московском направлении. С. 58), с другой – правее и левее Бреста на десятки километров – никого.

Дикое скопище в центре, а фланги открыты. При таком расположении советские войска в Бресте были просто подставлены под окружение и разгром.

Чем же эти войска занимались? Если справа и слева от города на сотню километров границу не защищал никто, то, может быть, войска в Бресте готовили оборону самого города и крепости?

Вовсе нет. "На оборону самой крепости по окружному плану предназначался лишь один стрелковый батальон с артдивизионом" (Там же. С. 52).

Стрелковый батальон 1941 года – 827 человек. Если, конечно, он полностью до последнего человека укомплектован. Советские же генералы и историки в погонах уверяли нас, что везде был ужасный некомплект.

Артиллерийский дивизион – 12 орудий и 220-296 человек в зависимости от типа орудий и тяги.

Если расставить один батальон и один артиллерийский дивизион по внешнему периметру Брестской крепости, то на каждом из 45 километров будет больше двадцати бойцов. Но это теоретически.

На практике их будет меньше. Потому как не все в стрелковом батальоне – стрелки с винтовками.

В стрелковом батальоне есть минометная рота и противотанковый взвод. Их надо держать ближе к командному пункту, чтобы в нужный момент развернуть в правильном направлении. И в артиллерийском дивизионе не все солдаты при пушках.

И в батальоне, и в артиллерийском дивизионе есть и медики, и повара, и связисты, и старшины в ротах и батареях, и писари в штабе, кто-то в каптерке сидеть должен, сапоги считать, а кто-то должен обеспечивать личный состав денежным и табачным довольствием, кто-то снабжать патронами и снарядами, подвозить хлеб и кашу, кто-то должен ухаживать за лошадьми или обслуживать машины.

Кто-то должен командовать, управлять огнем батарей, вести наблюдение, оценивать обстановку, принимать решения, отдавать приказы, следить за их неукоснительным выполнением.

Разведка работать должна. И выходит, что в стрелковом батальоне чистой пехоты с винтовками и ручными пулеметами – 36 отделений по 12 человек в каждом. Если эти отделения полностью укомплектовать и если посадить их по внешнему периметру, то получается больше километра на отделение.

Но тогда внутри крепости – в цитадели, в трех предмостных укреплениях, в бастионах и фортах – вообще не останется пехоты.

И в резерве у командира батальона не останется ни взвода, ни отделения пехоты. Чем он дыры в обороне закрывать будет? И как бедному командиру батальона всем этим воинством управлять, если жидкая цепочка сидит по периметру? Гонцов на велосипеде посылать? Так ведь крепость вся реками, каналами и рвами изрезана. Вроде Венеции.

И 12 орудий на всех. Если вспомнить противотанковый взвод батальона, тогда орудий будет 14.

Тоже по периметру расставить? Не густо получится. Или в кулак собрать? Выходит жиденький кулачок. И как прикажете управлять огнем? На все направления артиллерийских наблюдателей выслать? Так нет их столько в дивизионе.

Итак, великое скопище войск в огромной крепости и рядом с ней, но для обороны крепости выделено столько войск, что едва хватит для несения караульной службы. А всех остальных зачем сюда пригнали? Ради чего, если не ради обороны?

Может быть, остальные батальоны, полки и дивизии оборону не в крепости, но вокруг крепости готовили?

Опять же нет. "Окопы строились преимущественно в виде отдельных прямоугольных ячеек на одного-двух человек без ходов сообщения, без маскировки; противотанковые заграждения создавались только на отдельных участках в виде противотанковых рвов и надолб. Противопехотные заграждения не минировались. Командных и наблюдательных пунктов и убежищ имелось незначительное количество" (Л.М. Сандалов. Первые дни войны. С. 46).

Из этой цитаты мы узнаем две важные вещи.

Во-первых, минно-взрывные заграждения вообще не использовались. Ни противотанковые, ни противопехотные. Надолбы и рвы хороши против танков. Но только если позади них – окопы и траншеи.

Да не пустые, а занятые войсками, которые своим огнем вражеских саперов к заграждениям не подпускают. Если же никто рвы и надолбы не охраняет и огнем не прикрывает, то нет от них прока.

Подойдут вражеские саперы, не спеша установят заряды, взорвут надолбы или завалят стенки рва. Работы на десять минут. Или на пять. Еще проще: противник такие заграждения может обойти. Тем более что они не сплошные, а только на отдельных направлениях. Как уточняет генерал-полковник Сандалов, "количество заграждений было незначительным". Главное, такие заграждения видны противнику. И с земли, и с воздуха. Противник на них не полезет.

А вот противотанковые мины не видны.

Кроме того, они не только останавливают противника, но и убивают его и калечат. Вот картинка была бы: выползают танки Гудериана из реки и прямо на минное поле. Но не было противотанковых минных полей. Как и противопехотных. Можно было бы надолбы проволокой оплести и противопехотными минами начинить, чтоб вражеским саперам служба медом не казалась. Но этим тоже никто не занимался.

Во-вторых, в районе Бреста четыре советские стрелковые и одна танковая дивизии траншей не рыли.

Стрелковые ячейки на одного-двух человек не были связаны между собой траншеями и ходами сообщения. А если так, то против сильного противника удержать такую "оборону" невозможно.

Как снабжать стрелков патронами? Как их кормить? Как менять на время сна и отдыха? Как выносить раненых? Как перебросить резерв туда, где враг явно готовит прорыв? Как стрелками руководить? Как командиру отделения проверить, не спит ли боец в своем окопе? Ведет ли бой? А то ведь хитрый свернется клубочком на дне своей стрелковой ячейки, и пока остальные супостата отбивают, он, прохвост, головы из-за бруствера не высунет. Если окопы соединены траншеей, то нет проблем.

Командир отделения прошел по траншее, поговорил с каждым, каждому задачу поставил, каждого проверил, каждого матом покрыл. По траншее и лекарь прибежит, и боец ящик патронов поднесет или термос с кашей. А как без траншей? Если траншеи нет, то командир отделения по полю вынужден бегать или ползать. Много не набегаешь. Убьют. И ползать долго не позволят. А взводному как отделениями управлять? А ротному – взводами?

Но и солдату не мед одному в такой ячейке сидеть.

............

Русская армия применяла траншеи со времен обороны Севастополя в 1854 году и во всех последующих войнах.

Траншеи защищали солдата от пуль и осколков. В траншеях на позиции отделения и взвода создавалось все необходимое для жизни и работы людей: перекрытые щели, ниши для продовольствия и боеприпасов, укрытия, блиндажи, командно-наблюдательные пункты.

Кроме всего прочего, полевая фортификация предписывает на позиции каждого отделения иметь тупиковое ответвление траншеи, которое официально называется "отхожий ровик". Теперь представим себе любую советскую дивизию на самой границе 22 июня 1941 года.

Подавляющее число солдат принимают первый бой. При этом у людей возникают самые естественные надобности. Они, кстати, иногда и без боя возникают. Как отцы-командиры мыслили первые сражения?

Если от Балтийского до Черного моря не было нигде траншей, следовательно, не было и тупиковых ответвлений. Где прикажете отправлять естественные надобности в оборонительной войне? Выскакивать бойцу из одиночной или парной стрелковой ячейки с этой целью или не выскакивать?

Как перед войной Генеральный штаб замышлял решать эту проблему? И о чем, простите, думал его гениальный начальник?

Полбеды, если бы эти одиночные ячейки были заняты стрелками. Обошлись бы без отхожих ровиков. Так ведь нет же. Дивизии располагались в местах постоянной дислокации – в военных городках. И что прикажете делать, если завтра война?

Поднять дивизии по тревоге и гнать их бегом на 20, 30, 50 километров к своим одиночным и парным стрелковым ячейкам? Под минометным обстрелом?

Если бы дивизии далеко от границы находились. Хотя бы в десяти километрах. Или в двадцати. Но они у самых границ. Они под огнем с первого момента войны. Возможности занять свои жалкие одиночные и парные ячейки у них не было никакой.

Наши гениальные стратеги явно рассчитывали не на огонь батарей, не на траншеи, не на ряды колючей проволоки и не на минные поля, а на массовый героизм.

После войны Жуков валил вину на нашего несгибаемого солдата: войска были неустойчивы! войска впадали в панику!

Защитникам жуковской мудрости на память: необстрелянные войска впадают в панику только в чистом поле под внезапным ударом.

Если войска находятся в траншеях, то по чисто психологическим причинам они не бегут, а стойко обороняют свои позиции.

Ибо в траншее человек чувствует себя в большей безопасности, чем на открытом пространстве. Ползущий на тебя танк с пушкой, наведенной прямо в душу, воспринимается из траншеи совсем не так, как в чистом поле. Даже грохот боя в траншее воспринимается иначе: и пули не так страшно свистят, и осколки визжат дружелюбнее. Если внезапный удар застал необстрелянного солдата в чистом поле, то для него спасение бегством – один из вариантов.

Если же внезапный удар застал его в заблаговременно отрытых полевых укреплениях, то для того, чтобы убежать, солдату надо из безопасной траншеи выскочить на открытое пространство под огонь, под снаряды, мины, бомбы, осколки и пули. Под танковые гусеницы. Бежать для него – худший вариант, чем сидеть в окопе. Если же основная масса не рванула с позиций, то скоро кто-то начнет стрелять по противнику. За ним – и остальные.

И когда Жуков уличал доблестные дивизии Красной Армии и обвинял их в трусости и неустойчивости, надо было спросить, а что сделал начальник Генерального штаба для того, чтобы войска не впадали в панику? Что он предпринял для того, чтобы гарантированно обеспечить устойчивость войск в первых оборонительных сражениях?

5.

Был в районе Бреста еще и укрепленный район.

В стадии строительства. Он имел первую позицию и вторую. "Первая позиция строилась по восточному берегу реки Западный Буг и воспроизводила начертание его русла. В июне 1941 года велось строительство сооружений только на первой позиции укрепрайона. В глубине этого района строительство сооружений еще не начиналось. Полоса предполья, вследствие того, что сооружения строились по берегу реки, не создавалась" (Л.М. Сандалов.

Первые дни войны. С. 45). "Строительство долговременных сооружений и работы по полевому усилению укрепленных районов на многих участках проводились непосредственно вдоль границ на виду у немецких пограничных застав. Бетонированные точки и дзоты первой позиции просматривались с немецких наблюдательных пунктов" (Там же. С. 12).

Дальше можно цитату не продолжать. И не надо буйного воображения, чтобы представить, что случилось ранним утром 22 июня 1941 года.

Противник знал, где именно строятся ДОТы, знал точное расположение каждого из них, знал секторы обстрела каждой амбразуры. Перед ДОТами не было полосы предполья: ни колючей проволоки, ни минных полей. ДОТы вдобавок ко всему не были заняты войсками. Не надо быть гениальным стратегом, чтобы сообразить: в случае внезапного нападения противник на лодках переправится через реку и захватит ДОТы до того, как советские солдаты проснутся по тревоге и успеют до них добежать. От казарм путь неблизкий. Иногда и до десятка километров.

Гудериан вспоминает "Береговые укрепления вдоль реки Буг не были заняты русскими войсками".

На других направлениях – как под Брестом. "ДОТы перед Граево оказались без личного состава и были захвачены вражескими диверсантами" (Р.С. Иринархов. Западный особый. С. 183).

Весьма важно, что в укрепленных районах не было полевого усиления, т.е. не было обыкновенной пехоты, которая сидит в окопах и траншеях между ДОТами, впереди и позади них. ДОТ – это страшный крокодил.

Но если сесть крокодилу на спину, то он не укусит. ДОТ имеет мертвые пространства, которые не простреливаются из его амбразур. Потому ДОТы строятся группой. Мертвые пространства одного перекрываются секторами обстрела другого и третьего.

Если же один ДОТ занят гарнизоном, а соседние пустуют или вообще не готовы, то мы рискуем очутиться в ситуации крокодила, на спине которого сидит дядя с топором. Если ДОТ один, то вражеские саперы могут подойти с непростреливаемого направления, установить на крыше обыкновенные или направленного действия заряды либо дымовыми шашками вентиляцию забить. Саперы вообще на выдумки горазды, на многие хитрости способны.

Положение могут спасти бойцы из полевого усиления. Они отобьют вражеских саперов. Но если одиночный ДОТ без кругового обстрела (а таких подавляющее большинство) не защищен огнем соседних ДОТов или не прикрыт действиями хотя бы одного отделения стрелков, которые действуют в окопах и траншеях вокруг него, тогда гарнизону ДОТа лучше выйти наружу.

По крайней мере все вокруг видно, во все стороны стрелять можно. Пример для наглядности: "К югу от крепости, у деревень Митьки и Бернады, оборонялась 2-я рота лейтенанта И.М. Борисова. Сплошной линии обороны здесь не было, ДОТы стояли поодиночке и были недостроены. После нескольких часов боя они были блокированы гитлеровцами и подорваны вместе с гарнизонами" (Там же. С. 192).

6.

"В полосе 4-й армии срок занятия Брестского укрепленного района был определен округом для одной стрелковой дивизии 30 часов, для другой – 9 часов" (Л.М. Сандалов. Первые дни войны. С. 12).

План простой и понятный: если немцы внезапно нападут в 4 часа утра, то одна советская дивизия займет оборону вокруг ДОТов, которые стоят прямо вдоль берега пограничной реки, к 13 часам, а другая дивизия – через сутки, к 10 утра следующего дня.

К этому генерал-полковник Сандалов добавляет, что "на учебных тревогах выяснилось, что эти сроки являются заниженными". Иными словами, сроки нереальные. В такие фантастически короткие сроки дивизии просто не успевали занять оборону в укрепленном районе. Коль так, следовало гарнизоны ДОТов и полевые войска держать не в казармах, а в поле, там, где предстоит воевать.

Вот рассказ об одной только роте Брестского укрепленного района.

"Почти весь апрель 1941 года личный состав находился неотлучно в ДОТах. Но в начале мая поступил приказ, и гарнизоны были выведены из ДОТов. Бойцов поселили в казармах, продовольствие, боеприпасы возвратили на ротный склад.

Таким образом, к началу войны в огневых точках не было ни продовольствия, ни боеприпасов, кроме нескольких ящиков патронов в ДОТе караульного взвода. С момента нападения гитлеровцев ДОТы занимались под огнем. Из 18 бойцов ДОТа Шанькова в ДОТ пробралось только 5 человек. За снарядами и патронами приходилось пробираться на ротный склад, но вскоре он взлетел на воздух от попадания снаряда" (Р.С. Иринархов. Западный особый. С. 192).

Коммунистические пропагандисты десятилетиями рассказывали истории о том, что советские фортификационные сооружения были слабыми, плохо вооружены, имели плохую оптику, в основном были пулеметными, а пушечных было мало. Это не так. И есть достаточно свидетельств, опровергающих выдумки всех мастей Тельпуховских и Дебориных.

Огромную исследовательскую работу непосредственно на местности, в частности в Укрепленном районе No 1 (Киевском), провел украинский историк Александр Кузяк. Настоятельно рекомендую ознакомиться с его статьями в украинском No урнале "Сержант" N13-15 за 2000 год и в польском альманахе "Forteca".

Каждый желающий может сам заняться научным поиском в Коростеньском, Новоград-Волынском, Шепетовском, Минском и десятках других брошенных советских укрепленных районах и убедиться лично в лживости официальных кремлевско-лубянских сказочников.

Но вернемся в Брестский УР: "Многие ДОТы имели по одному или несколько орудий, спаренных с пулеметами. Орудия действовали полуавтоматически. Боевые сооружения оснащались очень хорошей оптикой" (Р.С. Иринархов. Западный особый. С. 231).

Не в том беда, что ДОТы были непрочными или слабо вооруженными, а в том, что гарнизоны не успели их занять. Вот пример из обороны УР N6 (Рава-Русского) соседнего Юго-Западного фронта.

Двухэтажный ДОТ "Медведь". В двух орудийных амбразурах – 76-мм пушки со спаренными пулеметами, кроме того, две пулеметные амбразуры со станковыми пулеметами.

22 июня 1941 года в этом ДОТе на два орудия и четыре пулемета было три человека. "Каждый ДОТ... являлся неприступным бастионом на пути врага... В ДОТе "Медведь", кроме него, Соловьева, было всего два бойца – Павлов и Карачинцев. Соловьев встал у одного орудия, Павлова он поставил к другому, находившемуся слева, Карачинцеву приказал в случае необходимости вести огонь поочередно из двух пулеметов" (Год 1941. Юго-Западный фронт. Львов, 1975. С. 67-69).

Прикинем: один человек у орудия. Мастер на все руки: он же и командир, и наводчик, и заряжающий, и замковый, и подносчик боеприпасов. И у другого орудия – та же картина.

А пулеметчик от одного пулемета к другому бегает.

Круговое наблюдение не ведет никто: в перископы ("очень хорошая оптика") некому смотреть. Огонь орудий и пулеметов никто не координирует. И связь с соседними ДОТами никто не поддерживает. Опять же – некому. И стрелками из полевого усиления никто не командует. Впрочем, стрелков полевого усиления и в помине нет.

Представим, что в этом ДОТе не два подземных этажа, а четыре, не два орудия, а пять, не четыре пулемета, а десять. От этого вам легче будет, если вместо положенных по штату десятков людей в ДОТе три бойца? Если вместо взвода полевого усиления вокруг ДОТа в траншеях ни души? Если и траншей рядом нет?

И по всей границе – то же самое. Рассказывает полковник Д.А. Морозов, который встретил войну совсем на другом направлении: "Мощные сооружения не были заняты своевременно советскими войсками и не оправдали тех надежд, которые возлагало на них командование.

В первые часы войны укрепления очутились в тылу у противника. А наша дивизия, как и некоторые другие, осталась без саперного батальона" (О них не упоминалось в сводках. М., 1965. С. 9).

И вот красная пропаганда рассказывает душещипательные истории про одну винтовку на троих, а платные друзья за рубежами эти истории со смаком повторяют. До "одной винтовки на троих" мы еще дойдем.

Но если дело действительно так обстояло, то следовало тех, кто без винтовок, ставить пулеметчиками в ДОТы, заряжающими и замковыми к орудиям, направить их к перископам и телефонам.

Не в нехватке оружия дело, а в гениальном планировании некоего почти святого начальника Генерального штаба, у которого на приграничных аэродромах на каждого летчика приходилось по два самолета, а во внутренних военных округах оказалось больше СТА ТЫСЯЧ безлошадных пилотов.

Приказ вывести гарнизоны из ДОТов и возвратить все запасы на склады был отдан Жуковым 2 мая 1941 года.

Не в одной роте ДОТы оказались без личного состава, без снарядов, патронов и продовольствия, а часто и без людей, но во всех. От Балтики до устья Дуная.

Одним словом, Брестский укрепленный район себя ничем не проявил, врага не остановил и не задержал, вреда ему не причинил. Средства, угробленные на его строительство, не просто зря пропали. Они пошли на пользу Гитлеру, во вред Красной Армии и Советскому Союзу. Если бы укрепленный район у границы не строили, то хотя бы строители со всей техникой, а также сотни саперных батальонов в первый момент войны в плен не попали бы.

Брестский укрепленный район не один. По всей линии границы случилось то же самое.

И попали в лапы германских передовых отрядов тысячи строителей высокой квалификации, строительная техника, сотни тысяч тонн строительных материалов, вооружение и оптика ДОТов, боеприпасы и все остальное, что было необходимо для обороны, но хранилось не в железобетонных ДОТах, а в деревянных складах или просто за колючей проволокой под открытым небом в стороне от узлов сопротивления укрепленных районов.

Главное в том, что в оборонительной войне Брестский и все другие укрепленные районы на западной границе Советского Союза были обречены именно на такую судьбу.

А позади Брестского и других укрепленных районов никаких подготовленных оборонительных рубежей не имели ни 4-я армия и никакая другая. Во всех остальных армиях Первого стратегического эшелона все обстояло точно так же.

7.

"К вечеру 22 июня немецкие танковые соединения, продвинувшись от границы на 50-60 километров, захватили Кобрин.

Здесь, как и на правом фланге фронта, в связи с отсутствием на тыловых оборонительных рубежах заблаговременно развернутых резервов создалась реальная угроза глубокого прорыва неприятельских войск и охвата ими левого фланга главных сил Западного фронта" (История Великой Отечественной войны Советского Союза. М., 1961. Т. 2. С. 20).

Так писали официальную историю для толпы.

В те же годы наши маршалы и многозвездные генералы писали другую, секретную историю для ограниченного круга. Генералы и маршалы в секретных книгах тоже экономили на правде, но деталей сообщали больше.

Некоторые из генеральских книг были рассекречены через полвека после начала войны.

Итак, официально, для народа: "в связи с отсутствием на тыловых оборонительных рубежах заблаговременно развернутых резервов".

А для ограниченного круга сообщалось, что не только резервов не было на тыловых оборонительных рубежах, но не было и тыловых оборонительных рубежей (Л.М. Сандалов. Боевые действия войск 4-й армии Западного фронта в начальный период Великой Отечественной войны. М., 1961. С. 106). Генерал-лейтенант В.Ф. Зотов воевал на соседнем фронте: "Минно-взрывных заграждений не было. Противопехотные проволочные заграждения были построены, но их тоже явно не хватало. Строительство тыловых рубежей по плану, к сожалению, не намечалось" (На Северо-Западном фронте (1941-1943). Сб. статей участников боевых действий / Под ред. П.А. Жилина. М., 1969. С. 175).

Официальная история войны подробностей не сообщала. Нам скороговоркой сказали, что к вечеру 22 июня был захвачен Кобрин, и галопом понеслись дальше. Подумаешь, Кобрин.

А мы задержимся.

В Кобрине находился штаб 4-й армии. Этой армией, как и всеми остальными армиями

Первого стратегического эшелона, никто не управлял с самого первого момента войны просто потому, что оборонительная война не замышлялась, не планировалась, не предусматривалась.

Падение Кобрина означало захват противником штаба, командного пункта и узла связи 4-й армии. А это, в свою очередь, значило, что вечером 22 июня управление 4-й армией было потеряно полностью и окончательно.

Там же, в Кобрине, находился штаб 14-го механизированного корпуса. Штаб 4-й армии не управлял своими корпусами, но и оба корпуса не управляли своими дивизиями: штаб 28-го стрелкового корпуса был разгромлен ранним утром 22 июня в Бресте, штаб 14-го механизированного корпуса – во второй половине того же дня в Кобрине.

Говорят, что 4-я армия Западного фронта имела мало самолетов. Святая правда. Однако все познается в сравнении. Одна только 4-я армия в районе Бреста имела самолетов больше, чем их было во внезапном японском ударе по Перл-Харбору. Авиация 4-й армии – это 10-я смешанная авиационная дивизия. Штаб – все в том же Кобрине. Там же, в Кобрине, – основной аэродром дивизии и 123-й истребительный авиационный полк.

Ранним утром германская авиация накрыла все аэродромы 10-й смешанной авиационной дивизии. В первые часы войны был захвачен аэродром Высокое со всеми запасами. К концу дня разгромлен штаб авиационной дивизии и захвачен аэродром Кобрин. С этого момента никто авиацией 4-й армии не руководил, никто ею не управлял.

Там же, в Кобрине, находился штаб бригадного района ПВО. После его разгрома и захвата служба воздушного наблюдения, оповещения и связи перестала действовать. Больше никто не предупреждал войска 4-й армии о приближении вражеских самолетов, не управлял зенитным огнем и не координировал его с действиями истребительной авиации.

Там же, в Кобрине, находились армейские госпитали. И они тоже были захвачены противником.

Правда, интересно: армейские госпитали – в 50-60 км от границы, а центральный фронтовой госпиталь, т.е. госпиталь более высокой инстанции, – на самой границе, в Брестской крепости.

Как такое объяснить? Очень просто: армейский тыл – подвижный. Госпиталям и всем остальным частям и учреждениям армейского тыла предстояло двигаться вперед.

Не велика разница: они в ходе наступления пройдут по вражьей земле 500 километров с самой границы или 560, начав передвижение из глубины советской территории.

А "фронтовой тыл предполагалось иметь стабильный со стационарными складами, базами, медицинскими, ремонтными и другими частями и учреждениями" (Генерал-полковник Г.П. Пастуховский. ВИЖ. 1988. No 6. С. 19). Оттого что госпиталь высшей инстанции в первой наступательной операции предполагалось оставить на своем месте, его заблаговременно выдвинули ближе к границе, чтобы он не оказался уж слишком далеко от района боев.

Там же, в Кобрине, были огромные запасы боеприпасов, горючего, продовольствия, инженерного имущества и пр. Проще говоря, к вечеру 22 июня 4-я армия была разбита и Брестское направление полностью оголено. Часть войск 4-й армии была блокирована в Брестской крепости.

8.

Вот еще загадка. Через 30 лет после войны в Брестской крепости открыли мемориальный комплекс.

Многие восхищались. А я ничего не понимал.

Самый для меня необъяснимый монумент – "Жажда". Циклопических размеров железобетонный солдат тянется к речной воде... Да почему же жажда? Кругом вода.

Крепость на островах. Крепость построена в месте, где река Мухавец впадает в Западный Буг.

Протоки, каналы, заполненные водой рвы и канавы – это один из основных элементов обороны крепости. Крепость тут была и раньше.

Старую снесли, новую построили. За тысячу лет до германского вторжения это место выбрано для крепости именно потому, что оно труднодоступно, ибо окружено водой.

И вся прилегающая местность низменная, местами болотистая. Грунтовые воды близко.

Кто же и как готовил Брестскую крепость к обороне? В каждом полку – саперная рота. А полков в Бресте, как мы видели, в избытке. В каждой дивизии, помимо этого, саперный батальон. И у командира корпуса – еще один саперный батальон. Кроме того, в самой крепости 33-й инженерный полк.

Неужели перед войной никто не удосужился всей этой массе саперов поставить задачу отрыть колодцы в крепости? Вода-то рядом. Чай, не в пустыне.

У этой загадки тоже есть разгадка.

Причем предельно простая. Как мы уже знаем, 24-го июня был создан штаб обороны крепости и состоялось первое совещание: капитан Зубачев, полковой комиссар Фомин и старший лейтенант Семенков. "Было принято решение – прорываться из крепости с боем" (Р.С. Иринархов. Западный особый. С. 231). Зачем же прорываться? У вас же крепость! Неужто в чистом поле лучше, чем в крепости?

Когда-то очень давно, когда мне было десять лет, осенью 1957 года по вечерам я слушал радиопередачу "Рассказы о героизме". Ее вел писатель Сергей Смирнов.

Он рассказывал о Брестской крепости. Передачу вел мастерски, дух захватывало. Не я один слушал. Вся страна со мной.

Телевидения тогда у широких народных масс не было, а выступления Смирнова были действительно интересными. Но одна фраза меня поразила. Именно эта: 24 июня был создан штаб обороны крепости, было принято решение на прорыв... Как же так? Если создан штаб обороны, то он должен принимать решение на оборону. Если же штаб на своем самом первом совещании принимает решение бросить крепость, то это не штаб обороны. Этот штаб надо называть как-то иначе.

Между тем и в музее обороны Брестской крепости, во множестве статей и книг повторено тысячекратно: так называемый штаб обороны крепости первым делом принял решение вырваться из нее. Проще говоря, штаб обороны создавался не для обороны и о ней не думал.

Возможно, был создан какой-то штаб. Но в ранг штаба обороны его задним числом возвел писатель Сергей Смирнов.

Можно смеяться, можно плакать, но факт остается: решение об обороне крепости никто не принимал ни до войны, ни после того, как война началась.

Было только решение на прорыв, но из крепости не вырвешься. Крепко ее устроили военные инженеры Николая Первого.

Германская 45-я пехотная дивизия окружила Брестскую крепость, поставила заслоны на выходах и долбила по отдельным казематам цитадели из мортир. А Брестская крепость молчала. Несмотря на огромное качественное и количественное превосходство советской артиллерии, она так и не подала голоса.

"Героическая оборона" Брестской крепости – это не следствие выдающегося планирования или целенаправленной подготовки.

Вовсе нет. "Большое количество личного состава частей 6-й и 42-й стрелковых дивизий осталось в крепости не потому, что они имели задачу оборонять крепость, а потому, что не могли из нее выйти" (ВИЖ. 1988. No 12 С. 21).

"Основные силы этих дивизий, запертые шквальным огнем противника в крепости, не смогли выйти из нее, они оказались в огненном мешке" (Р.С. Иринархов. Западный особый. С. 219).

Непробиваемые бастионы и форты Брестской крепости возводили для того, чтобы сдержать напор противника. И вот эти стены, валы и рвы стали для советских дивизий мышеловкой.

Выдающиеся русские инженеры, которые строили крепость, конечно же, предусмотрели достаточное количество колодцев.

Колодцы были, и они там есть до сих пор. Каждый в этом может сам убедиться, побывав в цитадели. Дело в том, что крепость была рассчитана на централизованное сопротивление. Вот тогда воды всем бы хватило.

Но германская пехота уже 22 июня господствовала не только на фортах и всех трех предмостных укреплениях – она прорвалась и в цитадель. Большие и малые группы советских бойцов и командиров были изолированы в разных частях крепости. Единой централизованной обороны не было.

Были отдельные очаги сопротивления. Там, где была вода и патроны, люди держались долго. Но не всем повезло.

Какая-то группа оказалась запертой в подвалах со снарядами. Но зачем они нужны, если пушки уничтожены на открытых площадках? Другая группа отбивалась в казематах, превращенных в вещевой склад.

Тысячи пар сапог и шинелей, только патронов нет. Кому-то повезло попасть в продовольственный склад. Ешь сколько хочешь. Только воды нет. Воду на складе не хранили. Колодец мог быть в соседнем каземате. За стеной. Но стены-то непробиваемые. Вот отсюда и жажда.

И не могли великие инженеры, которые возводили жемчужину фортификационного искусства, предположить, что оборона первоклассной крепости с первых минут войны рассыплется на отдельные очаги. Не могли царские инженеры предвидеть, что враг способен прорваться в цитадель в самый первый день. Такого позора никто из них не мог даже вообразить.

9.

Вопрос остается: если полки, дивизии и корпуса 4-й армии (как и всех остальных советских армий) подготовкой к отражению агрессии не занимались, то что же они тогда делали?

Ответ не надо долго искать.

"Осенью 1940 года... в округе началась полоса полевых командирских и штабных занятий и войсковых учений. Показ, как проводить учения с войсками, был организован в основных округах лично наркомом обороны Маршалом Советского Союза С.К. Тимошенко, и в основу его был положен опыт советско-финляндской войны.

У нас в 4-й армии такое занятие по теме "Наступление стрелкового полка" состоялось на артиллерийском полигоне под Брестом. Вспоминаю, каким непривычным показалось нам пустынное поле, на котором через несколько минут должны были начаться тактические учения.

Но вот эти минуты истекли, и грянула артиллерия. Под ее прикрытием к проволочным заграждениям и минным полям (мины были установлены учебные) ползком подобрались саперы и стали проделывать проходы. Потом из глубоких окопов поднялась пехота и, прижимаясь к разрывам снарядов, ринулась в атаку. Вместе с пехотой шли танки и тоже вели огонь боевыми снарядами.

Подводя итоги этого учения, С.К. Тимошенко многократно подчеркивал:

- Надо учить войска действовать как на войне и только тому, что будет нужно на войне" (Л.М. Сандалов. На московском направлении. С. 55).

"Все предвоенные учения по своим замыслам и выполнению ориентировали войска главным образом на осуществление прорыва укрепленных позиций" (Л.М. Сандалов. Первые дни войны. С. 39).

"Командно-штабные учения и выходы в поле в течение всего зимнего периода и весны 1941 года проводились исключительно на наступательные темы..." (Там же).

Иногда разнообразия ради темой учений и военных игр было не наступление, а контрнаступление. Враг, мол, напал, а мы наносим ответный удар. Если так, то, прежде чем наносить ответный удар, следует отразить удар противника.

Но именно это всегда и оставалось за кадром: "Осенью 1940 года по разработке и под руководством Генерального штаба в Белоруссии проводилась большая штабная военная игра на местности со средствами связи... Эта военная игра имела крупный недостаток. Основное внимание на ней обращалось не на организацию отражения наступления противника, а на проведение контрнаступления..." (Там же. С. 41).

И тут тоже все понятно и объяснимо. Войска учили ведению "контрнаступления" на опыте Зимней войны в Финляндии: подлые финны напали, а мы отразили их вторжение, после этого нанесли ответный удар... Советские маршалы и генералы планировали точно такую же "оборонительную" войну и против Германии. "Отражение нападения" – это листочек между мраморных ног.

Древние греки думали, что если приладить листочек, то никто и не догадается, что там под ним спрятано. Так и советские стратеги иногда листочком прикрывали цель своих учений.

Однако быстро возвращались к отработке чисто наступательных тем. "В марте-апреле 1941 года штаб 4-й армии участвовал в окружной оперативной игре на картах в Минске. Прорабатывалась фронтовая наступательная операция с территории Западной Белоруссии в направлении Белосток – Варшава" (там же).

"В конце мая проводилась армейская полевая поездка, закончившаяся игрой на картах. Проигрывалась наступательная операция..." (там же).

"21 июня 1941 года закончилось проводимое штабом армии двустороннее командно-штабное учение на тему "Наступление стрелкового корпуса с преодолением речной преграды" (там же). Штаб 28-го стрелкового корпуса, как мы помним, находился в Бресте на самом берегу Западного Буга. Тут же – обе его дивизии и оба корпусных артиллерийских полка. Попробуем догадаться, с какой целью отрабатывалась такая тема.

После смерти Сталина советским генералам средней руки (до генерал-полковника включительно, но не выше) приказали писать объяснения своих действий летом 1941 года.

Генерал-полковник В.С. Попов, бывший командир 28-го стрелкового корпуса 4-й армии, в своем объяснении от 10 марта 1953 года написал: "План обороны государственной границы до меня, как командира 28-го стрелкового корпуса, доведен не был" (ВИЖ. 1989. No 3. С. 65).

Итак, 28-й стрелковый корпус, который находился прямо на берегу пограничной реки, отрабатывает тему "Наступление стрелкового корпуса с преодолением речной преграды", но никто в этом корпусе, начиная с командира, с планами обороны государственной границы не был знаком, в глаза таких планов не видел.

"На последнюю неделю июня штаб округа подготовил игру со штабом 4-й армии тоже на наступательную тему" (Л.М. Сандалов. Первые дни войны. С. 40-41).

"На артиллерийском полигоне армии, расположенном южнее Бреста, штаб армии наметил провести утром 22 июня в присутствии представителей округа запланированные округом опытно-показательные учения на тему "Преодоление второй полосы укрепленного района" (там же. С. 57). На эти учения должны были прибыть представители Народного комиссариата обороны.

Не надо пояснять, что на нашей территории нет и быть не может укрепленных районов противника. Они только по ту сторону реки.

Как видим, учения в 4-й армии шли непрерывной чередой, наползая друг на друга. Они шли днями и ночами. Осенью, зимой, весной, летом.

В будни и праздники. Это были учения полкового, дивизионного, корпусного, армейского, фронтового уровней.

В Генеральном штабе Красной Армии готовились тоже только к прорыву обороны, форсированию водных преград, штурму укрепленных районов, выброске воздушных десантов, стремительному продвижению в глубокий тыл противника. И к этому Красная Армия была вполне подготовлена.

А оборону не отрабатывали ни на каких уровнях."

Третий день войны

http://www.youtube.com/watch?v=jtgwayvwWZE&feature=player_embedded

Вот такие простые доводы. И с ними объективно настроенному читателю невозможно не согласится.

И напоследок, нам осталось рассмотреть еще один вопрос

Как сами немцы оценивали по итогам боев события Брестской крепости.

Все немецкие штабные документы были тщательно сокрыты от "советских людей" во времена СССР и только относительно недавно эти документы были преданы гласности...

Правда первый их цитируемых мною документов, в СССР стал известен еще в 1943 г. когда был захвачен в одном из штабов 45 немецкой дивизии воевавший на Восточном фронте.

И С. Смирнову, как проверенному партийцу и идейному советскому писателю, при его работе над в его книгой о Брестской крепости, дали ознакомится с этим документом и он в некоторых местах своей работы, приводит небольшие отрывки их него.

А теперь читатель может сам познакомится с полным текстом итогового документа о штурме Брест – Литовской крепости.

Отчет командира 45 I.D. генерал-майора Фрица Шлипера

о штурме Брест-Литовска.

Iа N1386/41 geh.

45-я дивизия штаб-квартира дивизии, 08.07.1941

Отчет о штурме Брест-Литовска

Задача дивизии, подготовка сил и артиллерийский план огня для нападения на цитадель Брест-Литовска исходят из приказа дивизии и приказа по артиллерии.

22.6. Артиллерийский план нападения был рассчитан не так сильно на фактическое действие, как скорее полностью на неожиданность.

Это должно было быть, так как артиллерийское обеспечение вопреки многократным заявлениям дивизии было недостаточно, и так как длительное действие артиллерии не могло проводиться, если должно было использоваться моральное действие огня тяжелых метательных установок.

Так как заряженные тяжелые метательные установки должны были стоять на почти открытых огневых позициях (досягаемости!), было необходимо, что они стреляли немедленно при начале нападения, и следовательно, через несколько минут после часа X двинулась пехота, используя при нападении огонь метательных аппаратов.

Было бы желательно проводить первоначально одну более длительную артиллерийскую подготовку и только тогда позволять вести огонь метательным аппаратам; из-за опасности, что тогда метательные установки и их боеприпас подвергнутся вражескому противодействию, от этой мысли пришлось отказаться.

То, что тяжелый метательный аппарат не мог разрушать подвалы и казематы крепости, было известно и неоднократно подчеркивалось командиром дивизии как особая слабость действия артиллерии.

Распределение огня метательных аппаратов приблизительно соответствовало предложению командира Nbl.Rgt.z.b.V.4., однако командир дивизии распорядился о более сильном сосредоточении огня на Центральном острове, чем было предложено.

Сначала артиллерийское оснащение дивизии должно было составлять кроме дивизионной артиллерии (9 легких, 3 тяжелых батареи) только тяжелые метательные аппараты (9 батарей = содержат 2880 выстрелов) и двух 60 см орудий, которые могли швырять, однако только за 5 минут по одному выстрелу, и поэтому и из-за их ограниченного поля обстрела участвовать в нападении только ограниченное время.

Наконец, выдвинутые с этими обоснованиями просьбы об усилении артиллерии дали в итоге личным вмешательством генерал-лейтенанта Хайнеманна (командующий 302-м штабом артиллерийского объединения) выделение 9 мортир с небольшим обслуживающим персоналом (из чего дивизия собственными силами, за последние дни перед нападением, создала хорошо работающий мортирный дивизион), и штаб 27-го артиллерийского командования, в тяжелые дни нападения оказавшийся очень пригодным при управлении огнем. Кроме того, командир ХII.А.К. на первые 5 минут нападения клал огонь 2 мортирных дивизионов 34-й и 31-й дивизии на цитадель; однако это не являлось достаточным усилением.

22.6. Первоначально ошеломление русских артиллерией и огнем метательных аппаратов и очень энергично осуществляемым нападением пехоты дало в итоге следующие успехи:

1) Железнодорожный мост через Буг взят с налета, подрывные заряды удалены, и мост (как и следующий небольшой железнодорожный мост) защищен. Стал возможным переход войск по железнодорожному мосту.

2) Наступлением I.R.130 к югу от крепости, огибая город Брест-Литовск, в течение первой половины дня были взяты неповрежденными решающие для танковой магистрали N1 мосты через Мухавец к юго-западу и к юго-востоку города; в быстром овладении приняли существенное участие штурмовые лодки 81-го саперного батальона, прорвавшиеся вверх по Мухавцу. Мосты оборонялись от русских контратак, поддерживаемых танками, усиленным I.R. 130.12 русских танков уничтожены.

3) Мост через Буг по южному краю цитадели мог быть построен раньше времени; кроме того, 81-й саперный батальон под вражеским огнем строил 8 т. временный мост у ее северной окраины.

Тем не менее уже скоро (примерно 5.30[449] – 7.0 ч.) выяснилось, что русский снова успокоился и начал настойчиво и упорно защищаться, особенно позади наших передовых рот, используя пехотное оружие и находящихся в цитадели 35-40 танков и разведывательных бронеавтомобилей; показывая при этом свое мастерство в качестве снайперов и в стрельбе навскидку с деревьев, из слуховых окон и подвалов – их огонь был действенным и причинял нам тяжелые потери в офицерах и младших командирах.

Страх быть застреленным при пленении – как обучили солдата комиссары, – наверное, очень способствовал решению защищаться до самого конца.

В ранние предполуденные часы прояснялось, что артиллерийская поддержка ближних боев в цитадели невозможна, так как наша пехота оказалась очень тесно втянута в бой с русским и собственная линия частично не устанавливалась вовсе в путанице строений кустов, деревьев, обломков, частично была даже отрезана русскими гнездами сопротивления или окружена.

Неоднократные попытки действовать отдельными пехотными, противотанковыми орудиями и легкими полевыми гаубицами, ведя огонь прямой наводкой, не удавались из-за недостаточного обзора и угрозы собственным людям, а также из-за сильной кладки крепости.

Не оказала никакого действия и проходящая рядом батарея штурмовых орудий, которую командир I.R.135 собственным решением подчинил себе во второй половине дня.

Также использование новых сил I.R.133 (до сих пор резерв корпуса) на южном и западном островах с 13.15 ч. не привело к какому-либо изменению положения: где русский был прогнан или выкурен, из подвалов, домов, канализационных труб и других убежищ спустя некоторое время появлялись новые силы и превосходно стреляли, так что потери увеличивались.

Для зачистки города и уничтожения русских танков, которые, возможно, прорвались бы к городу из цитадели, к северу от Северного острова в районе железнодорожного депо (слияния железнодорожных путей) (северо-западнее Брест-Литовска) был подведен 45-й противотанковый дивизион (без 1-й роты, приданной I.R.130), где он неоднократно имел случай подбивать русские танки.

Примерно в 13.50 ч. командир дивизии собственным наблюдением при I.R.135 (северный остров) убедился, что в пехотном ближнем бое цитадель не взять и примерно в 14.30 ч. решился отвести назад собственные силы так, чтобы они окружили бы цитадель со всех сторон, и далее (вероятно, после ночного отхода с раннего утра 23.6), вести тщательно пристрелянную, наблюдаемую стрельбу на разрушение, которая должна будет изматывать и уничтожать русских.

Это решение также настоятельно принималось в 13.30 ч. командующим 4-й армии, не хотевшим никаких бесполезных потерь, т. к. движение по магистрали и железной дороге уже возможно – нужно предотвращать воздействие на них противника, а в основном нужно морить русского голодом.

Вечером 22.6 были отданы команды по освобождению и блокированию цитадели – I.R.133 с I/A.R.98 (город Брест) и II/A.R.98 с запада, юга и востока, I.R.135 с III/A.R.98 с севера, преимущественно по внешнему валу.

Для стрельбы на разрушение дивизии был придан 854-й мортирный дивизион ограниченной подвижности (12 орудий), на позициях в районе Корощина (ранее приданный 31-й дивизии). Также были приданы 3 неподвижных мортиры (ранее приданные 34-й дивизии), которые, однако, не могли использоваться из-за недостатка в персонале и средствах связи; но их боеприпас подвозился и использовался для усиления огня.

23.6. Ночью части 133-го и 135-го пехотных полков, проникшие в цитадель, были отведены, согласно приказу, на блокадную позицию. Неприятным при этом было то, что русские тотчас вновь заняли оставленные районы, и далее, что группа немецких солдат (пехотинцы и саперы, сначала, конечно, их число не было известно) осталась блокированной в церкви цитадели (Центральный остров); время от времени с ними существовала радиосвязь. Впрочем, они имели при себе и несколько русских пленных.

С 5.00 ч. по Центральному острову и южному краю Северного острова велась наблюдаемая стрельба на разрушение, состоящая попеременно из тщательного разрушения артиллерийским огнем тяжелых орудий и сильных огневых налетов, во время огня активность русских стрелков на деревьях убавлялась, чтобы в большинстве случаев немедленно снова настойчиво и успешно оживать при приостановлении обстрела; распознавание стрелков, превосходно скрываемых камуфляжной формой, было очень трудно.

Примерно в 9.00 ч. от А.О. К.4 прибыл обещаемый автомобиль пропаганды с динамиком, который должен был разъяснять русским бесполезность их сопротивления и призывать их к сдаче в плен. Несмотря на его действия, дивизия пыталась подчинять проходящие мимо танки[451], так как было видно, что только с их помощью была возможна эффективная зачистка островов, избегая бесполезных потерь.

Между тем продолжалась планомерная стрельба на разрушение. К 14.00 ч. к командному пункту дивизии прибыли сначала малая, затем большая автомашины пропаганды с динамиком; после составления соответствующего текста они, в соответствии с господствующим направлением ветра, были посланы к I.R.135 (Северный остров) и там, после того как в 17.00-17.15 ч. было проведено сильное сосредоточение огня, должны были призывать русских к сдаче в плен, установленный срок сдачи – через 1,5 часа.

В самом деле, по этому призыву, в то время как артиллерийский огонь молчал, внезапно, с 18.30 ч., сдалось примерно 1900 русских; таким образом, возникало впечатление, что воля русских к сопротивлению существенно ослаблена и что при повторении артиллерийского огня и акции пропаганды цитадель падет без дальнейших потерь. Поэтому вечером агитационный автомобиль посылался еще к LR.133 (Южный остров), чтобы там также призывать к передаче. Однако здесь пропаганда не помогла, так как русские с наступлением темноты предприняли мощные попытки прорыва в направлении города на северо-восток и восток и очень сильный артиллерийский и пехотный заградительный огонь со всех сторон заглушал динамики.

24.6. После попыток прорыва и оживленного огня русских ночью стало ясно, что сдались лишь несколько не желающих воевать частей русских, а другие части, полные решимости продолжать борьбу, отказывались от какой-либо капитуляции; по высказываниям пленника, это были офицеры и комиссары, они то сами давали письменное обязательство сопротивляться до последнего, то принуждали к выдержке своих солдат, угрозой и запугиванием тем, что немцы расстреляют их в любом случае.

Командир дивизии решил, обеспечивая движение по магистрали и железнодорожному мосту, снова начать артиллерийский огонь, проводимый как медленная стрельба на разрушение попеременно с самыми сильными сосредоточениями огня. Между тем при приостановлении обстрела снова и снова должны были раздаваться призывы к сдаче в плен, чтобы подтачивать русский боевой дух.

Это решение определенно одобрено в беседе командира дивизии с начальником штаба А.О.К.4, передавшего требование командующего не лить бесполезно никакую кровь, необходимо лишь гарантировать движение на танковой магистрали.

Решение продолжать артиллерийский огонь было тяжелым, так как в церкви цитадели еще держались окруженные и при случайной радиосвязи просили о помощи; чтобы уменьшить потери, район вокруг церкви цитадели пришлось оставить свободным от обстрела и отказаться от использования реактивных установок, еще стоящих в боевом положении с примерно 150 метательными снарядами. В течение первой половины дня сдались отдельные русские.

На 11.30-11.45 ч. было предусмотрено новое мощное сосредоточение огня с последующим приостановлением обстрела и призывами к сдаче с использованием динамика.

Незадолго до этого с окруженными в церкви цитадели вновь удалась радиосвязь, и стало известно, что там держатся еще минимум 50 солдат, частью раненых и крайне изнуренных.

Вследствие этого было быстро принято решение: приказано во время "пропагандистской" отсрочки, в 11.45 ч. (в это время артиллерийский огонь должен был стихнуть) сильным налетом штурмового подразделения I.R.133 внезапно прорваться к церкви цитадели, чтобы спасти окруженных.

Используя особенно впечатляющий огневой налет 11.30-11.45 ч., I.R. 133 удалось спасти примерно 50 окруженных и одновременно взять Центральный остров, кроме нескольких зданий; также I.R.135 была взята западная часть Северного острова, позже II/ I.R.133 – Южный остров; при этом взято 1250 пленных.

На Центральном острове русские гнезда сопротивления остались в нескольких частях зданий и так называемом Доме офицеров, а в восточной части Северного острова (восточнее дороги с севера на юг) – в основном вал у северного моста (укрепление 145) и Восточный форт.

При чистке Центрального острова во второй половине дня русские пытались вырваться силами примерно до роты на восток в район мостов магистрали N1 над Мухавцом, они были уничтожены. Оживленная огневая активность русских из их гнезд сопротивления позволяла ожидать ночью новые попытки прорыва. Поэтому для обеспечения слабого места линии окружения между I.R.135 и III/I.R.133 ночью был вдвинут еще 45-й разведывательный дивизион. В самом деле, ночью русские пехотинцы и танки пытались вырваться, но были отбиты.

Дивизионный командный пункт переносился из Тересполя в Брест-Литовск.

25.6. С раннего утра продолжалась зачистка гнезд сопротивления, причем командиру I.R. 135 для зачистки Северного острова были приданы еще II./I.R.130 и Aufkl. Abt.45 с III. / I.R. 133. Действие артиллерии стало невозможным из-за узости районов. Пехотные средства из-за силы кладки были бесполезны; действия тяжелых танков или штурмовых орудий были бы успешными, однако их не было.

Еще исправный огнемет 81-го саперного батальона не мог приближаться к домам без бронированного огневого прикрытия.

Поэтому дивизия пыталась привести в боевую готовность несколько захваченных русских бронеавтомобилей, что ожидалось к 26.6.

Кроме того, ночью по предложению А.О. К.4 был придан бронепоезд N28 (3 французских танка Somua), чье использование ожидалось не ранее чем 26.6. Для исключения фланкирования из Дома офицеров на Центральном острове по Северному острову, действовавшего очень неприятно, 81-му саперному батальону с группами подрывников поручили зачистить этот дом и другие районы крепости.

С крыши дома были доставлены и подорваны на уровне оконных проемов подрывные заряды; слышали крики и стоны раненых подрывами русских, но они продолжали стрелять. Таким образом, день прошел с постоянными ближними боями и приведением в готовность танков.

26.6. На Центральном острове 81-й саперный батальон проводил подготовленный большой подрыв; из дома, боковая стена которого (метровая, из кирпичной кладки) разрушалась, извлекались примерно 450 пленных, которые частично принадлежали к коммунистической школе руководителей. Вместе с тем устранялась фланкировка против Северного острова.

Поэтому затем могла проводиться зачистка Северного острова, где как гнездо сопротивления оставался только лишь Восточный форт; к нему нельзя было приблизиться средствами пехоты, так как ведущийся из глубокого рва с многочисленными капонирами и из подковообразного двора превосходный винтовочный и пулеметный огонь сбивал каждого приближающегося.

Оставалось только решение принуждать русского голодом и прежде всего жаждой к капитуляции и применять, сверх того, все средства, ускоряющие его истощение, кроме всего прочего, такие как постоянный беспокоящий огонь тяжелых минометов (чтобы препятствовать его передвижение по рву или двору), обстрел танками в упор, передача призыва выкриком (мегафон) или метание листков в ров с верхней кромки. Французские и русские трофейные танки еще не были готовы к применению,

27.6. Благодаря перебежчику из Восточного форта стало известно, что там защищается примерно 20 офицеров и 370 рядовых с четырехствольным пулеметом, 10 легкими пулеметами, 10 автоматами, 1000 ручных гранат, имеющих достаточно боеприпасов и продовольствия. Воды мало, однако ее добывают из выкопанных дыр. Также в форту находятся женщины и дети.

Душа сопротивления – это майор и комиссар, главные силы окруженных принадлежат к 393-му зенитному дивизиону (42-я дивизия).

Наконец, к полудню могли быть задействованы французский танк Somua (2 танка бронепоезда N28 были не готовы к выезду) и русский захваченный танк (второй был исправен только условно из-за частых дефектов мотора); из-за их огня, в бойницы и окна русский стал существенно тише, но окончательный успех не был достигнут.

В дальнейшем было восстановлено штурмовое орудие (оставшееся лежать в поврежденном состоянии 22.6 на Северном острове), (частично удаленный замок приведен в исправность), подготовлено к выезду, приготовлен и поднесен необходимый боезапас. Чистились оставшиеся гнезда сопротивления (отдельные русские, которые снова и снова стреляли из самых невероятных убежищ, таких как мусорные ведра, кучи тряпья и т. д.). Из Восточного форта все еще отстреливались.

28.6. Продолжался обстрел Восточного форта при помощи танка и вполне боеспособного теперь штурмового орудия, но безуспешно. Поэтому командир дивизии распорядился установить связь с летчиками на аэродроме Малашевичи, чтобы выяснить возможность бомбардировок.

Результат: бомбы могут бросаться, для этого необходим отвод собственных подразделений за внешний вал и до Западного форта. Отвод проводился во второй половине дня под тщательным огневым прикрытием, чтобы из Восточного форта не смог вырваться русский.

К сожалению, приближающаяся глубокая облачность сделала бомбардировку 28.6 невозможной. Тесное блокирование Восточного форта было восстановлено; ночью для освещения Восточного форта использовались русские прожекторы (частью из автомобильных фар).

Русский все еще отвечал на каждое неосторожное сближение.

Введенные в бой в цитадели силы уменьшились, чтобы частично позволить подразделениям необходимый отдых.

29.6. С 8.00 ч. летчики бросали несколько 500 кг бомб, не оказавшие никакого действия, как и новый оживленный обстрел Восточного форта при помощи танка и штурмового орудия, хотя кладка была несколько разрушена.

На 30.6 подготавливалось нападение с бензином, нефтью и смазочным материалом, который должен был скатываться в бочках и бутылках во рвы форта и зажигаться ручными гранатами или сигнальными боеприпасами.

Во второй половине дня авиация повторяла бомбардировки 500 кг бомбами. Когда при этом была сброшена и (одна -автор) 1800 кг бомба, попавшая в угол стены рва и потрясшая своим взрывом также и город Брест, русские уступили: выпустив первоначально женщин с детьми, вечером сдались 389 человек – теперь они получили от своего руководителя, майора, разрешение на сдачу.

Они не были ни в коем случае потрясены, выглядели сильными и хорошо накормленными и производили впечатление дисциплинированных. Майор и комиссар не были найдены, они были обязаны застрелиться.

30.6. Ранним утром Восточный форт полностью осматривался, было извлечено несколько русских раненых и лежащих перед ним мертвых немецких солдат. Было найдено достаточно боеприпасов. Отдельные не просматриваемые помещения были выжжены.

На всем протяжении операции командование всегда могло пользоваться кроме радиосвязи также и проводной связью, которую образцово поддерживал 65-й батальон связи вопреки многочисленным водным преградам и постоянному вражескому огню.

Результатом тяжелого сражения дивизии с 22 по 29.6.41 стало:

1) Крепость и город Брест-Литовск захвачены; вместе с тем сделано возможным и защищено движение на важных линиях снабжения: танковой магистрали N1 и железной дороге Варшава – Брест-Литовск на восток.

2) Сильные части 2 русских дивизий (6-я и 42-я) уничтожены; добыча составляет, кроме всего прочего,

a) Оружие:14 576 винтовок, 1327 пулеметов, 27 минометов, 15 орудий 7,5 см, 10 орудий 15 см, 5 гаубиц 15 см, 3 пехотных орудия, 6 зенитных орудий, 46 противотанковых орудий, 18 прочих орудий

b) Лошади: 780 лошадей

c) Автомобили:36 танков и гусеничных тракторов, примерно 1500 автомобилей, в большинстве случаев непригодных.

В качестве пленных захвачено:

101 офицер, 7122 младших командиров и рядовых.

Кроме того, безвозвратные потери русских тяжелы. (более 2000-3000 человек- автор)

В качестве опыта можно сообщить:

1) Против старинных укреплений из сильной кирпичной кладки, усиленной бетоном, с глубокими подвалами и многочисленны ми запутанными убежищами, не действенен короткий сильный удар артиллерийского огня; требуется длительная, наблюдаемая стрельба на разрушение большой силы, которая действовала бы по районам укрепления.

Использование отдельных штурмовых орудий, орудий, танков и т. д. очень трудно из-за запутанности многих убежищ бастионов и большого числа возможных целей и не приводит к успеху из-за силы стен и сооружений.

Особенно неподходящие для таких целей тяжелые метательные установки.

Воздушные налеты с самыми тяжелыми бомбами являются превосходным средством для морального потрясения гарнизона в его укрытиях.

2) Внезапное нападение на крепость, в которой сидит решительный защитник, стоит большого количества крови, эта прописная истина с нова доказала себя в Брест-Литовске.

Сильные артиллерийские силы являются также мощным, поражающим средством.

3) Русский, в Брест-Литовске боровшийся сильными подразделениями исключительно упорно и настойчиво, показал превосходное пехотное обучение и доказал высокий боевой дух.

45-я дивизия решила поставленную ей задачу.

Потери тяжелые; они составляют:

убито и пропало без вести – 32 офицера, 421 унтер-офицеров и рядовых,

ранено – 31 офицер, 637 унтер-офицеров и рядовых.

Вопреки этим потерям и жесткой смелости русского твердый боевой дух дивизии, получающей пополнение в основном из непосредственной родины фюрера и высшего командующего, из области Верхнего Дуная, образцово выдержал до последнего дня кровавых ближних боев.

Подпись (Шлипер)

Источник: ВА-МА RH 26-45 27 "Meldungen, Gefechtsberichte".

Этому отчету в немецком Генеральном штабе дали ход и доложили о образцовом выполнении содами и офицерами 45 пехотной дивизии А. Гитлеру и он принял решении лично сам прибыть в Брест и посмотреть на успехи немецкого оружия.

Так же для участие в поездке А. Гитлер пригласил и Б. Муссолини своего главного военного союзника в Европе.

И по немецкому порядку, для организации такого визита были подготовлены ряд документов. Вот один из них -

"Плана-графика осмотра Брестской крепости германско-итальянской делегацией".
 

Командование армии 4, штаб-квартира армии 7.8.1941

Ia.Nr.2825/41 geh.

План-график осмотра цитадели Брест-Литовска иностранными офицерами

9.10. Приземление на аэродроме Тересполя.

Рапорт командующего 4-й армией генерал-фельдмаршала фон Клюге.

9.20-9.35. Короткий доклад генерал-фельдмаршала фон Клюге при помощи стенных карт:

a) о тактическом составе сил для штурма цитадели,

b) об использовании артиллерии и плане огня, включая орудия "Карл".

Доклад фельдмаршала Кессельринга об использовании военной авиации.

9.40-10.15 поездка от аэродрома Тересполя через Тересполь к входу в цитадель.
 

a) Во время поездки короткое указание на трудность артиллерийского наблюдения и необходимость позволять артиллерийским наблюдателям сопровождать передовые подразделения пехоты.

b) Короткий перерыв поездки для осмотра орудий "Карл". Короткий комментарий офицера.

10.20-11.40 поездка и прогулка по цитадели по специальному плану.

Короткие доклады и описания от 5 до (самое большее) 10 минут будут делаться на месте наиболее заслуженными военнослужащими 45-й дивизии, а именно:

a) офицером пехоты о пехотном бое,

b) артиллерийским офицером о подробностях и действии различных артиллерийских боевых средств,

c) саперным офицером о строении казематов и подземных пустот и одиночной борьбе штурмовых групп саперов.

В дальнейшем молодой офицер и унтер-офицер, отличившиеся своими особенно смелыми действиями, должны очень коротко (5 минут) рассказать о своих боевых переживаниях.

Эти краткие отчеты проходят каждый раз на том месте или в боевом объекте, где произошло боевое столкновение.

11.40. Выезд из цитадели через Тересполь к аэродрому Тересполя.

12.00. Крайнее время прибытия на аэродром.

12.00-12.30. Завтрак из походной кухни.

От командования армии Начальник штаба объединения Подпись (Блюментритт)

Источник: ВА-МА RH 20-4 192.

Следующий документ:

Доклад командующего 4-й армии генерал-фельдмаршала фон Клюге

А. Гитлеру о борьбе за цитадель Брест-Литовска.

"Первой задачей армии было – проломить русские пограничные укрепления между Влодавой и по обе стороны острова Мазовецкого, с основным направлением на правом фланге, по обе стороны Брест-Литовска, и затем нанести удар вдоль обоих ключевых танковых магистралей N1 и N2 первоначально подчиненным бронетанковым войскам Гудериана и вплотную следующим пехотным корпусом через Щара по обе стороны Слонима.

Для снижения потерь для первой атаки была привлечена вся артиллерия (в т. ч. и всех тыловых дивизий) и все имеющееся в распоряжении тяжелое пехотное оружие, на основном направлении обеспечено участие военной авиации.

Чтобы обеспечить тесное взаимодействие пехотного корпуса и танкового соединения, а также унифицированное артиллерийское использование на решающем участке фронта, армия передала здесь командование генерал-полковнику Гудериану, который подготовил и провел нападение по моим указаниям. Такая организация управления оказалась особенно ценной. Ключевым пунктом была крепость Брест-Литовска, однако прежде всего цитадель, уже сыгравшая важную роль в 1915 и 1939 годах.

Полный отказ от взятия крепости и ограничение лишь двусторонним обходом не были возможными, так как она блокировала важные переходы Буга и важные подъездные пути к обеим танковым магистралям, которые имели решающее значение для последующего ввода сил и прежде всего для снабжения. Карта 2 и увеличенный аэрофотоснимок показывают являющуюся предметом ожесточенной борьбы цитадель.
 

Она старинной конструкции, имеет очень сильную, устойчивую к разрушению каменную стену с высокими земляными выступами, многочисленными казематами и подземными, с трудом поражаемыми обширными ходами. Старицами Буга укрепление делится на несколько подобных островам частей.

Вся очень запутанная, с плотными группами деревьев и кустарников, территория, которую нужно было преодолеть, вследствие полного отсутствия хороших возможностей наблюдения представляла трудную задачу для артиллерии. Могли помочь только выдвинутые в передние ряды отдельные орудия и многочисленные подходящие со штурмовыми группами артиллерийские наблюдатели.

После неоднократных разведок и обсуждений на месте вся подготовка была окончена заблаговременно.

Основным принципом было – облегчить тяжелую задачу штурмовой пехоте и сберечь её от бесполезных потерь.

Насколько позволяли обстоятельства, стремились как можно меньше применять людей, напротив – задействовать как возможно более сильную артиллерию и прочие средства нападения при фронтальном наступлении на укрепление, но придерживаться, впрочем, мысли об охвате. Город Брест-Литовск должен был оставляться совсем незанятым, чтобы избегнуть любого связанного с большими потерями уличного боя.

 

Задача штурма цитадели выпала в составе XII. А.К., 45-й дивизии из Линца (на Дунае). Она заранее, уже на фортах Варшавы, выучила нападение.

Карты 3 и 4 дают организацию управления и развертывание артиллерии в общей и схематической форме.

Уже в 1915 году при штурме старых русских крепостей на Нареве и Бобре, в обоих случаях оказывалось, что сами эти укрепления удивительно выдерживали 21 см калибр. Поэтому армия делала все, чтобы улучшить первоначально недостаточное распределение артиллерии тяжелыми калибрами.

Организацию управления показывает карта 3.

Единое командование обстрелом цитадели было у командующего артиллерией-27, которым руководил, давая непосредственные указания по управлению огнем, генерал-лейтенант Хайнеманн, артиллерийский консультант 2-й танковой группы.

Подразделение сил показывает карта.

Карта 4 снова дает представление об артиллерийском развертывании и общем плане огня. Планы огня для отдельных боевых полос, на которых я не могу остановиться подробнее из-за недостатка времени, были подготовлены до мелочей.

Более продолжительная артиллерийская подготовка была невозможна, так как на неожиданности было построено нападение целой армии.

Также к ожидаемому действию против таких укреплений не привела бы и продолжительная концентрация "ураганного огня", так как отсутствовало любое наблюдение.

Поэтому обстоятельствами был продиктован упор на моральное воздействие – вызов короткого, но всеохватывающего огневого налета всех средств нападения, за которым сразу должен был последовать удар штурмовых отрядов.

Впрочем, затем должны были происходить бои за отдельные объекты нападения с использованием наблюдаемого огня отдельных орудий и средств пехоты и саперов.

На описании последующих теперь многочисленных и изменчивых мелких стычек вряд ли следует останавливаться в рамках доклада.

Это во время осмотра цитадели сделают в коротких рассказах достойные признания воины 45-й дивизии, которые вкратце покажут прямо на месте свои переживания.

Упорные и ожесточенные бои местного значения продолжались на цитадели с 22 по 29.6.

Когда, уже после первых дней, выяснилось, что жесткое сопротивление русских в цитадели достаточно существенно препятствовало жизненно важному движению через Буг по обе стороны укрепления, армия снова дала командиру 45-й дивизии команду избегать ненужных кровавых жертв, лишь окружить врага в цитадели и уничтожать его постепенно планомерным, не безрассудным использованием всех имеющихся в распоряжении боевых средств. Безразлично, пала бы цитадель на несколько дней раньше или позже.

Применялись все средства, чтобы задействовать наше многочисленное и превосходное оружие. При этом взаимодействовали артиллерия, штурмовое орудие, орудия "Карл", трофейные бронеавтомобили, которые подъезжали к бойницам, 8,8 см зенитная пушка, огнеметы, бензин, масло и т. д.

 

Результат этого применения оружия показывает та картина опустошения в цитадели, которую мы еще увидим. С благодарностью упомяну неутомимую помощь нашей военной авиации, которая прицельной бомбардировкой, в том числе бомбы 1800 кг, сломала последнее сопротивление врага 29.6.

Враг защищался упорно и ожесточенно.

Гарнизон состоял из сильных подразделений 6-й и 42-й русских дивизий и школы G.P.U.

В числе пленных 101 офицер, 7122 младших командиров и рядовых, захвачено 14 ООО винтовок, 1300 M.G., 103 орудия различных типов, 36 бронеавтомобилей, 1500 автомобилей. Кровавые потери врага особенно высоки.

В целом собственные потери составили: Погибшими: 32 офицера, 421 унтер-офицера и рядовых. Ранеными: 31 офицер и 637 унтер-офицеров и рядовых. 45-я дивизия из Остмарка дралась исключительно и может по праву гордиться своей работой, взятием цитадели Брест-Литовска.

Источник: NARA T312 roll 147.

Ну, а теперь впечатления непосредственного участника этих событий.

"Комендант Брест-Литовска"

(из воспоминаний коменданта Брест-Литовска генерала пехоты Вальтера фон Унру (визит Гитлера и Муссолини, борьба с партизанами).

В середине августа меня посетил начальник штаба армии полковник Блюментритт. Своего спутника – молодого стройного полковника – он представил мне как офицера генерального штаба, чего я не ожидал. Целью посещения было убедиться – считаю ли я цитадель и город абсолютно надежными, дал ли бы я для этого любую гарантию. Я подтвердил это. Загадка этого посещения должна была скоро проясниться. Через несколько дней я получил тайное сообщение, что Гитлер и Муссолини высадятся на аэродроме Тересполя, чтобы осмотреть цитадель. Я должен встретить их на аэродроме, обеспечить оцепление вплоть до цитадели и во второй половине дня заботиться об их безопасности вплоть до вылета.

2. Визит Гитлера и Муссолини.

В конце августа, около 9 ч. утра, на аэродроме Тересполя сели 2 "Юнкерса". Из одного вышел Гитлер с сопровождением, из другого – Муссолини с сопровождением. Я представился, впервые увидев фюрера, который поблагодарил обыкновенным приветствием, подняв руку, не заметив тех, кто стоял за мной, Муссолини и его сопровождение подали мне руки.

Руководство встречей вел командующий 4-й армией фельдмаршал фон Клюге, которому я раньше уже показал цитадель.

Сначала поездка шла к обоим 60 см орудиям, специально к этому посещению привезенных из Ганновера обратно на свои предыдущие орудийные позиции. Командир батареи должен был показать их Муссолини и создать впечатление, как будто бы мы имели еще много таких орудий. Муссолини спросил: "Вероятно, такой снаряд тяжелый? насколько?"

В ответ прозвучало: "Довольно тяжелый". Следующим вопросом было, насколько тяжелым является это гигантское орудие? Ответ – "очень тяжелым".

Муссолини усмехнулся – он думал то же самое... Третий вопрос: "Как далеко стреляет орудие?" Ответ: "Достаточно, но не слишком далеко". Так он отклонял вопросы. Лицо Гитлера изобразило насмешку. Однако я понял, что большого доверия между союзниками, кажется, не будет.

В цитадели пришлось раньше убрать осколки снарядов химических минометов, поэтому, собственно, кроме обломков и попаданий тяжелых орудий можно было увидеть немного.

Однако интерес был большой. Также была показана церковь, которая была обставлена как русский кинотеатр и пришла в упадок. Особенно обратили внимание на предпринятый Советами отвод реки в проток с целью: так как река Буг должна была стать границей, добыть расположенный на западе (за Бугом) остров цитадели для Советского государства.

Таким образом, оба господина, Гитлер всегда впереди, гуляли 2 часа по цитадели, не разговаривая друг с другом и без свидетельств вежливости.

Затем все вернулись на аэродром, где имелся завтрак из походной кухни. Я как раз хотел удалиться, как полковник, который посещал меня раньше в сопровождении полковника Блюментритта и теперь известный мне как полковник Шмундт, адъютант фюрера, последовал за мной и передал требование, что я должен сесть под шатровой крышей фюрера.

Там за столом сидели рядом Гитлер и Муссолини. Я должен был сесть за другой стол, рядом с начальником генерального штаба, Кавальеро, спиной к Гитлеру, с итальянским офицером генерального штаба, Кейтелем и Йодлем. Гитлер рассказывал Муссолини о немецком продвижении, которое уже ушло за Смоленск.

Я слышал лишь, что Гитлер не признавал Урал ни как преграду, ни как границу Азии. В это время мне стало страшновато перед таким кажущимся рискованным предприятием.

Впрочем, Гитлер слушал мои беседы с Кавальеро, причем, проявив, пожалуй, особенный интерес к моим представлениям о будущем Украины.

Я описывал мои переживания с этим испытывающим жажду к свободе народом, выступал за их свободу в качестве независимого государства и высказал свое представление, как следует организовать украинцев для защиты их страны.

Я слышал позже от Кейтеля, что Гитлер якобы говорил: этот генерал действительно имеет чутье, пусть работает, но его взгляды были вздором. Я думаю совсем иначе об украинском вопросе. Я не буду себя связывать с заботой о всеобщем будущем.

Не обратив на меня внимания, он снова отбыл теми же самолетами".

В связи с понятие вопроса перед Гитлером об Украине и украинцах, то чтобы понять, о чем говорил и в чем был убежден генерала пехоты Вальтера фон Унру и почему в Украине и до сейчас нет единого мнения о событиях 1941-1945 годов, настоятельно рекомендую всем посмотреть немецкую кинохронику о занятии Львова и штурме Минска.

http://www.youtube.com/watch?v=GXc2S3ejWVE&feature=player_embedded

Теперь, когда читатель ознакомился с вышеприведенной информацией, я могу перейти и к формулировке ответа на наш центральный вопрос

"Зачем А. Гитлер и Б. Муссолини в августе 1941 г. побывали в Брестской крепости?"

Это была первая поездка фюрера на Восточный фронт и А. Гитлер из политических мотивов, для о более активного привлечении союзников – итальянцев, венгров, румын в войну против СССР взял в эту поездку и своего главного союзника Б. Муссолини

23 августа 1941 г. Б. Мусолинни с охраной, обслугой и небольшой свитой прибыл был Растенбург – город в Восточной Пруссии, близ которого находилась новая ставка Гитлера "Вольфшанце" специально построенная для управления Восточным походом

В военном дневнике начальника Генерального штаба сухопутных войск вермахта Франца Гальдера, в записи за 25 августа, читаем: "15-18.30 -визит дуче (Муссолини). Он прибыл в штаб-квартиру ОКХ (Генеральный штаб сухопутных войск, находился под г. Ангербургом – неподалеку от основной ставки. – В.С.) в качестве личного гостя фюрера. Ему была организована встреча на вокзале".
 

Из Растенбурга в Брест добирались по воздуху. Начальник личной охраны Гитлера группенфюрер СС Ганц Раттенхубер 28 ноября 1945года показал следующее:

"...Гитлер и Муссолини ездили каждый в своем отдельном спец. поезде. Полеты в Брест и Умань также совершались в разных самолетах, ибо поэтому поводу имелось специальное указание Гитлера. Пилотом для Муссолини фюрер назначил своего шеф-пилота генерал-лейтенанта Баура, а самолет Гитлера вел полковник Дольди". Типом самолета в большинстве современных публикаций называется "Кондор" (4-моторный"Фокке-Вульф Fw 200 Кондор").

"Гитлер пригласил Муссолини посетить вместе с ним Брест-Литовск.Помимо прочего, дуче должен был стать свидетелем применения германской гаубицы калибра 60 сантиметров (об этой самоходной артиллерийской установке американцы написали в 1966 году следующее: "600-миллиметроваяосадная мортира "Карл" стреляла бетонобойным снарядом весом 2,5 тонны на 4 мили, одного снаряда хватило бы для разрушения большей части городского квартала.

Это была наиболее разрушительная артиллерийская система, придуманная человеком до атомной эры". – В.С.).

К полету в Брест-Литовск было подобрано несколько Ju-52 (пассажирский и военно-транспортный самолет "Юнкерс-52". – В.С.).

....

Там Гитлера и Муссолини приветствовало большое число высших офицеров, ... После короткого обеда колонна автомобилей отправилась в Брест".

На мосту перед Тереспольскими воротами запечатлен главный автомобиль кавалькады, ведомый личным шофером фюрера Эрихом Кемпкой.

Гитлер и Муссолини спереди и сзади прикрыты адъютантом и офицерами охраны.Обращает на себя внимание тот факт, что над Тереспольскими воротами нетполуразрушенной башни (той, что была надстроена еще в польский периодкак общежитие для холостых офицеров), остатки которой к визиту фюрераразобрали от греха подальше.

По свидетельству начальника личной охраны, Гитлер и Муссолини "посетилив Брест-Литовске только крепость. На время посещения крепость была окружена батальоном сопровождения фюрера и закрыта для проникновения туда военнослужащих и гражданских лиц".

"Гитлер осмотрел новые германские гаубицы, которые применялись для обстрела крепости. Он описал Муссолини эффективность этого могучего оружия и ужасающиепоследствия его применения для гарнизона...

По словам Гитлера, много солдат противника погибло еще в казармах, поскольку ударная волна была настолько мощной, что у них лопнули легкие. Муссолини также поинтересовался тем, какие последствия взрывы имели для стен крепости".

В "экскурсии" по Брестской крепости фюрера сопровождали рейхсмаршалГеринг, министр иностранных дел Риббентроп, фельд-маршал Кессельринг;дуче – начальник итальянского генштаба маршал Уго Кавальеро.

В качестве гида выступил командующий 4-й армией фельдмаршал Гюнтер фон Клюге, дивизии которого непосредственно брали город и крепость.

Страхуясь на случай неудобных вопросов о волоките со взятием крепости, наличия которой вермахт вообще не должен был заметить, Клюге и командир 45-йпехотной дивизии Шлипер организовали выставку трофейной техники, которая стаскивалась со всей округи. Обошлось, диктаторы были заняты другими мыслями и разговорами.
 

В Бресте вожди не ночевали. Тем же вечером они сели каждый в свой поезд и отправились в Вишневу (Галиция), где находилась одна из ставок Гитлера.

На 5.30 следующего утра был назначен вылет из близко расположенного польского города Кросно на украинскую Умань, под которой произошло крупное сражение с участием итальянских войск и были взяты в плен десятки тысяч красноармейцев. Муссолини не терпелось увидеть все своими глазами и принять парад итальянских подразделений. Спец. поезд оставили в тоннеле, специально сооруженном в качестве отстойника на случай бомбардировок".

Как видим, для А. Гитлера захват Брест-Литовской крепости, был лишь веский повод продемонстрировать перед своим главным европейским союзником, всю мощь и силу немецкого Вермахта и вселить в Муссолини и его армию дополнительную веру, в скорую победе немецкого оружия.

Сама ж Брестская крепость как это видно из всей приведенной в этой работе информации стратегического значения не имела никакого. И она вообще к обороне не предназначалась.

Крепость была нужна советскому командованию, как огромный казарменный форт, оказавшийся 22 июня 1941 года "большой западней" для собранных там советских войск.

Которые не столько оборонялись в крепости, как несколько раз организованно пытались из нее вырваться, неся при этом большие потери в живой силе и расходуя дефицитные боеприпасы.

После захвата города Бреста (23.06.1941 г.) для вывода войск из крепости можно было использовать только северные трех арочные ворота, но именно по ним был сосредоточен наиболее сильный огонь немецких войск.

В создавшемся безвыходном положении, около 1900 солдат и офицеров, к вечеру 24 июня 1941г сдалось в плен и это окончательно подорвало боеспособность защитников крепости.

Все остальные боевые действия в период с 25 по 30 июня 1941 г. этот отдельные боевые столкновения с разрозненными группами советских солдат, укрывшихся в развалинах крепостных бастионов.

И тут встает одна важная проблема, которую упорно игнорирует историки.

Как нам относится к тем советским солдатам и офицерам, кто сдался в плен до 25 июня 1941 г. и к тем, кого принудили сдаться в плен к 30 июня 1941г?

Считать ли нам одних предателями, а вторых героями?

Правильным ответом, на этот вопрос будет считать всех их жертвами противостояния двух империй: нацисткой и советской, при разделе ими сфер геополитического влияния в мире.

А если сказать более прямо, по-солдатски, то советские солдаты в войне 1941-1945 годов для советского командования были тем, кого еще можно назвать "пушечным мясом".

Это выражение в обиход ввел Шатобриан в работе "О Бонапарте и Бурбонах", опубликованный после вступления союзных войск в Париж в 1814, и дословно оно прозвучало так:

"Презрение к человеческой жизни и к Франции, – пишет он, – достигло такой степени, что новобранцев называли сырьём и пушечным мясом".

И это в полной мере можно отнести и к событиям как июня 1941 года, описывая бои в Брест-Литовской крепости и г. Бресте, так и подводя итоги этой войны, сравнивая потери Вермахта и потери Красной армии.

Так, в военных действиях против СССР (с 22 июня 1941 года до 30 ноября 1944 года) – 1.419.728 убитыми и умершими от ран и 997.056 пропавшими без вести или взятыми в плен, итого безвозвратные потери Вермахта на Восточном фронте составили 2.416.784 человека (3) (для сравнения, по официальным советским данным, с 22 июня 1941 года до 31 декабря 1944 года Красная Армия (без ВМФ) потеряла убитыми, умершими от ран, пропавшими без вести или взятыми в плен 10.472.300 человек (4), то есть соотношение безвозвратных потерь составило 1:4,3 (5);

Но, тогда в июне 1941 г. когда Вермахт и Красная Армия собирали свои главные силы на западной границе СССР, готовясь к нападению на своего соперника, никто не рассчитывал на такие потери. Одни надеялись на "Блицкриг", а другие на войну "малой кровью" и на чужой территории.

Но, Красная армия, с развертыванием, опоздала на 12-17 дней и А. Гитлер ударил первым.

А, что же Красная Армия перешла к обороне?

Нет. Об обороне никто не думал и даже после того как немцы уже заняли Минск и вышли на подступы к Смоленску.

И. Сталин и его генералы во главе с будущим маршалом Г. Жуковым, продолжали ставить задачи на наступление, и все время гнали эшелоны с войсками и техникой в самое пекло под бомбежки.

Туда, где войскам некогда сосредоточиться и окопаться. В результате бесславная и никому ненужная гибель и плен сотен тысяч человек "пушечное мясо" – тех самых человек, которые могли составить необходимую плотность обороны, и остановить немцев если бы Сталин с Жуковым сделали все правильно.

Все попавшие в плен, в СССР еще в июне 1941 г. были автоматически объявлены предателями с соответствующими оргвыводами. И кто из них высших руководителей ССР или верховного командования при этом вспомнил о Брестской крепости и ее героических защитниках?

Историческая же "память", стала возвращаться "к власть предержащим" в СССР, только начиная с 1957 года и то благодаря личной инициативе, советского писателя С. Смирнова, ставшего первым собирать воспоминания выживших в немецких, а затем и в советских лагерях, солдат и офицеров, сражавшихся в июне 1941 г. в Брест-Литовской крепости.

И уже после 1965 г. благодаря усилиям С. Смирнова поддержанного официальными идеологами из ЦК КПСС им стали раздавать почетные звания, ордена и медали, а в Брестской крепости создали мемориал...

Так же хочу сказать, что на тему начала немецко-советской войны 1941 г-1945 годов, о ее героях и жертвах можно рассуждать до бесконечности, что уже и делается у нас 65 лет подряд.

Но все это останется лишь частным мнением того или иного автора и редко надолго остается в памяти читателей...

А про войну лучше не читать, а смотреть и желательно на киноэкранах.

Поэтому в заключение нашего повествование я хочу предложить своему читателю, особенно из числа молодежи, для очищения их сознания, от ложной героизации этой войны и других идеологических штампов современной российской пропаганды, посмотреть вот эту небольшую цветную немецкую кинохронику за 1941 год...

Война уже докатилась от Бреста до Смоленска...

http://www.youtube.com/watch?v=xw7SLPRusiQ&feature=player_embedded

А кто помнит об погибших там советских солдатах? Где их могилы?

Как и о 101 офицере и 7122 младших командиров и рядовых, взятых в плен в Брестской крепости или самом г. Бресте с 22 по 30 июня 1941 года.

Награждены и возведены в ранг героев не более десятка, а остальные по-прежнему по военной статистике относятся к безвозвратным и безымянным военным потерям...