Город

Город смутный, город достоевский,
Плеть Петра и посвист Ермака…
Брат, наследник, сын столицы невской,
Ты не изменился за века.

Здесь лежит Великий путь – к востоку.
Здесь лишь ясно, как земля кругла.
Здесь земные отбывали сроки
Те, кого Москва не приняла:

Казаки, острожники, поэты –
Вечные изгнанники страны…
Здесь столица возвышалась летом,
Осенью – пылал пожар войны.

Власть меняла лики и названья, 
Только суть во все века одна – 
Голод, вьюги, каторжные бани,
Плеть, шипы, острожная стена.

Крепость. Пушки. Мрак – сильней сияний.
Старая церквушка. Вечный Бог.
И над белизной старинных зданий
Небосвод, как обморок, глубок.

Ни войны, ни мира, ни покоя…
Темные дома. Глаза огней.
Вьется снег над черною рекою,
Вьется дым над родиной моей.

А в минуты ясности короткой
Вижу я, как сквозь глубокий сон:
Спорят в небе Змий и Агнец кроткий,
Спорят в небе Лев и Скорпион.

На пути Сибирском, как на нерве,
Город обречен веками жить…
Здесь Ермак еще раз тонет – в небе:
Небосвод в доспехах не проплыть.

А когда в степных просторах дальних 
Гром грохочет, всех смертей грозней –
То бросок костей, костей игральных,
Ставка же – судьба земли моей!

Для игры священной опустели
Шахматные клетки площадей,
Клетки, на которые летели
Головы проигранных людей…

…Много есть дорог на белом свете,
Много предстоит мне повидать,
Много городов развеет ветер,
Так, что и следов не отыскать,

Но о том, что видел в колыбели,
Вечно помню – с болью и трудом:
Достоевский. Белые метели.
Черная река и Мертвый дом.