У входа в мой дом в городском переулке
Он молча сидит на скамейке весь день
В советской рубахе и импортной куртке.
В разгаре весна. Зацветает сирень.

И в сердце, весной осажденное, снова,
Как в годы войны, проникают глаза,
И вновь по щетине, небритой, суровой,
Расплавленной мыслью стекает слеза…

Пронзает его войн забытых отрава,
И память все шепчет: скорее! Скорей
Туда, где ногами врага, словно травы,
Растоптаны слезы людских матерей!…

И в рану его якорь бросила память,
Как в море, не зная его глубины.
Она на груди у него—словно камень.
Шрам скорби прорезал лицо у Весны…

Сквозь солнце туннель вы пробили собою,
Чтоб внуки смогли по былому пути
До счастья дойти без тревоги, без боя.
И цель не узнать… Но—дойти! Но—дойти!

В военные годы он с домом прощался.
Им пройдено много тяжелых дорог…
Он дом защитил… У дверей он остался,
А в дом не вошел.
Не пустили?
Не смог?

Он вновь осажден равнодушьем, молчаньем,
Как крепость… Но зелень деревьев и трав,
Но запах весны исцелят от страданья.
Он жив. Он свободен. И этим он прав.