РЕШЕТО - независимый литературный портал
LanaGrig / Проза

Не судьба...

462 просмотра

Любке неполных шестнадцать лет. Она заканчивает девятый класс, поэтому считает себя взрослой. Сегодня у нее первое в жизни свидание. С Лешкой из соседней деревни. Ему почти восемнадцать — скоро в армию. Они познакомились на танцах. Леша подошел, протянул руку и, смущенно улыбаясь, сказал: -Давай познакомимся. Я Леша. -А я Люба. Люба не знала, о чем говорить дальше. И Леша тоже не знал. Просто стояли рядом и смотрели на танцующих. Он не приглашал ее на танец, потому что одной рукой держал велосипед, на котором приехал. Или, может быть, просто не умел танцевать. Леша не в первый раз приехал на танцы, но решился подойти к Любе только недавно. Подошел и предложил: -Давай с тобой встречаться. -Давай. -Я приеду в следующую субботу. Ты выйдешь? -Выйду,-согласилась Люба. Все произошло так быстро, что Любка даже не сообразила, надо ли было соглашаться. О Лешке она знала давно: девчонки рассказывали о странном парнишке, который приезжает на танцы, но не танцует и ни с кем из девчонок не знакомится. Постоит, посмотрит и уезжает домой. Может быть, кого-то высматривал или рассматривал, и этим «кого-то» оказалась Люба. Леша — симпатичный мальчик, тихий, скромный, молчаливый.Он давно заметил Любу, но подойти стеснялся. Когда отважился, тут же назначил свидание. Все деревенские девчонки уже встречались с парнями, и даже целовались. А у Любы никого не было, да она особо и не переживала. Нравиться ей хотелось всегда, а встречаться было страшно. Люба ждала субботу с нетерпением, как ждут праздник. С утра вымыла полы во всем доме, протерла листья двух огромных фикусов, полила не только их, но и остальные цветы, которыми были уставлены все окна в доме. В основном это были фуксии и бальзамин (он же огонек). Мама любила эти неприхотливые цветы, усыпанные яркими, от нежно-розовых до темно–красных оттенков, бутонами круглый год. Люба при этом посматривала на часы - не пропустить бы время свидания. В начале лета темнеет пздно, в девять еще светло, поэтому свидания назначались не раньше десяти. Девчонки могли гулять до утра, а Любке с сестрами разрешалось только до одиннадцати. Такой порядок установил отец, а с ним не поспоришь: его слово—закон. Наконец стало понемножку темнеть, и Люба, надев синее в белый горошек платье, стянув волосы синим бантом, выходит к калитке. На противоположной стороне улицы стоит Лешка с велосипедом — уже ждет. Увидев Любу, переходит улицу. На нем клетчатая рубашка навыпуск, на лице — застенчивая улыбка. -Здравствуй, Люба. -Здравствуй. Ты давно ждешь? -Нет, не очень,-улыбается Леша. Они идут рядом — Люба и Леша с велосипедом.Любка первой начинает разговор, а Лешка только отвечает. Говорит в основном она, а он больше слушает. Ему нравится ее слушать, и идти с ней рядом ему тоже нравится, и он улыбается. А Любка болтает какую-то чепуху, лишь бы не молчать и не выдать своего волнения. И чтобы заполнить пустоту. Пустота никого и ничего не связывает. А слова связывают, потому что заставляют не только слушать, но и реагировать. Хотя бы улыбкой. Люба с Лешей идут сначала по одной стороне улицы, потом по другой — туда и обратно. Час пролетает, как десять минут. Любе пора домой, она протягивает руку: -До свидания. -До свидания. Встретимся через неделю, хорошо?—спрашивает Леша. Люба согласно кивает головой. Она в душе рада, что через неделю снова увидит его. А еще больше рада, что Лешка не лез целоваться. Значит, не наглый.Наглых она терпеть не могла. Люба шла по дорожке, и на душе у нее было светло и чисто, как в вымытом доме. Ничто не омрачало этого состояния легкости и спокойствия. И волновалась она напрасно: ничего страшного не произошло. Так Люба с Лешей встречались целый год. Без поцелуев, без признаний в любви. Обменялись фотографиями, чтобы между свиданиями не забывать друг о друге. А однажды Лешка принес колечко с голубым камешком, простенькое такое, и надел Любке на палец, чтобы всегда помнила о нем, Лешке. Люба и не забывала, только при каждой встрече ждала еще чего-то. Ей казалось, что если она перестанет говорить, то получится сплошное молчание, потому что Лешка умел только слушать. Слушать и улыбаться. Иногда он обнимал Любу за плечи, прижимая к себе так, что она слышала, как громко стучит его сердце. А однажды хотел поцеловать, но она, испугавшись, рывком повернула голову — и Лешка поцеловал ее в щеку. И все. И больше ничего. Любе становилось скучно и тесно от Лешиного молчания. Сердце ее почему-то уже не билось так, как на первом свидании. И на душе тоже была полнейшая тишина: ни переживаний, ни радости — вообще ничего, как ни прислушивалась Люба к себе. Девчонки пытались отбить Лешку у Любы, но напрасно: он не смотрел в их сторону и никак не реагировал на их заигрывания. Люба гордилась его верностью. Откуда ей было знать, что гордость — это еще не любовь, а просто девчоночьи амбиции: не смотрит ни на кого — значит, она, Люба, лучше всех. Гордость была не столько за его верность, сколько за себя, за свое преимущество перед другими девчонками. И это тешило Любкино самолюбие. И было приятно. Она и сама не стремилась понравиться кому-либо еще, была убеждена: парень должен быть один. И она у Лешки должна быть одна. Все честно, без обмана. Лжи Люба тоже не выносила. Ни лжи, ни вранья. Это было не что иное, как юношеский максимализм. Или чувство собственника: мое — это только мое и никому другому принадлежать не может. С конца апреля по июнь в деревне было весело, особенно девичьей части населения. В рощице, недалеко от деревни, размещались солдатские палатки с полевой кухней и большими машинами. Странная была у солдат служба — составление топографических карт и геологоразведка. Был у них главный, они называли его «старшой», а иногда Мишей. Каждый вечер в деревне танцы на «пятачке», потому что клуба тогда еще не было. Построили, когда молодежь выросла, а новое поколение в деревне не задержалось. От неухоженности и ненужности стал он разваливаться, а что не развалилось, то растащили сельчане. Но это будет потом, а сейчас девушки у солдат нарасхват, так что местным парням временно от ворот поворот. В тот вечер Лешка задерживался, и Люба стояла в одиночестве, прислонившись к дереву, и с интересом наблюдала за девчатами. А «старшой» издалека наблюдал за ней. Потом подошел и так вежливо, на «вы», спросил: -Скучаете, девушка? Почему не танцуете? Люба неопределенно пожала плечами. -Можно Вас пригласить? Высокий, выше Лешки, крепкого телосложения, волнистые русые волосы. Люба смотрела на него снизу вверх и чувствовала себя маленькой девочкой. Ее магнитом потянуло к нему, и она сделала шаг навстречу. «Старшой» нежно держал ее за талию, а во второй была Любкина рука, и она чувствовала лишь эти сильные мужские руки и тепло его тела. И забылась Лешкина верность, и ее, Любкина, тоже куда-то исчезла. -Как Вас зовут? -Люба. -Какое красивое имя. Люба — это любовь. Не видела Любка, как приехал Лешка и, стоя в тени под деревом, наблюдал за ними, терпеливо ожидал окончания танца. Танец закончился, но «старшой» не выпускал Любкину руку из своей теплой руки. Так они и стояли с ним, и он что-то говорил о танцах под луной, об их деревне, о теплом летнем вечере. И Любке совсем не хотелось уходить от него к Лешке. Но «старшого» кто-то позвал, и он, извинившись, отошел. Люба деревянными ногами подошла к Леше. Они стояли и молчали. Леша ни о чем не спрашивал, а Люба не знала, что ему сказать. -Леша, я сегодня не смогу долго гулять. Мне нужно домой. -Хорошо, я тоже поеду,-согласился Леша. -Тогда пока. -До завтра. Ты придешь завтра на танцы?–в голосе у Леши надежда. -Да… наверно,-как-то неопределенно слетело с Любкиных губ. Не дожидаясь «старшого», Люба пошла к дому. На душе – смесь чувств, настоящий винегрет. Люба не могла понять саму себя. Что это было? Что с ней произошло? Ответа не находила, но чувствовала, что с Лешкой встречаться больше не может. И не хочет. Не хочет, потому что не может. Может быть, не хотела уже давно, но не решалась сказать. Боялась обидеть или жалко было потерять? Сегодня Лешку было не жалко. Почему? Глубокая ночь, а Любке не спится. Голова полна мыслей, сердце переполняют чувства. И мысли, и чувства разные, противоречивые. Главное — как объясниться с Лешей? Что сказать? Он никогда не обижал ее и не изменял ей. Он добрый и верный. Простой, но надежный. Как сказать ему и не обидеть, не сделать больно? Любка мучительно подбирала слова, но все они были глупые, неубедительные и неправильные. На следующее утро Люба сложила в пакет Лешкины фото, книжки, которые он давал ей читать, и колечко. В полном смятении чувств вышла к нему. В голове – пусто. Он уже ждал ее и не улыбался. Оказывается, мог быть и таким: серьезное лицо и грустные глаза. Люба протянула ему пакет. -Это твое… Твои книги и фото... А где моя фотография? Фотография Любы всегда была с Лешей. Он достал ее из нагрудного кармана и протянул Любе. Она молча порвала ее. Леша смотрел на нее и молчал. -Мы не будем больше встречаться с тобой… Леша не спросил, почему не будем. Наверно, все понял - слова были лишними. Он просто сел на велосипед и уехал. На танцы Люба не вернулась, и домой тоже не хотелось. Она сидела на лавочке под окнами дома и слушала доносившуюся издалека музыку — пел Магомаев:«О море, море, преданным скалам ты ненадолго подаришь прибой…» Любке хотелось к морю , ветрам и скалам, хотелось в стихию, в бурю, на край света… Назавтра девчонки доложили, что Миша интересовался, куда пропала Люба, не заболела ли. Но они сами не знали, где она и что с ней. Люба не заболела — она переживала расставание с Лешей. Была ли у них любовь? Каждый по-разному понимает и принимает любовь. Через год Леша уходил в армию. Был теплый тихий август. Девчонки уговорили Любу сходить к Лешке на проводы. Обычно провожали в армию парней с размахом, шумно и празднично. Собиралась родня, молодежь, гуляли до самого утра и потом всем миром провожали до военкомата молодого воина. Любка поддалась на уговоры. Пришли компанией к Лешкиному дому, и вдруг как будто кто-то сверху стукнул Любку по голове: зачем пришла? Действительно, что она скажет Лешке? Как посмотрит в глаза? И как он воспримет ее приход? К тому же этот поступок показался Любке унизительным настолько, что, никому ничего не сказав, она повернулась и пошла назад, в свою деревню. А до нее почти четыре километра, половина из которых по лесу. Ночь, луна, лес подступает к самой дороге. Страшно Любке одной, но назад дороги нет, ноги сами несли от Лешкиного дома. Тогда думала, что рассталась с ним навсегда, что никогда их пути не пересекутся. Но пути Господни неисповедимы… Прошло восемь лет. За это время Люба окончила институт, вышла замуж и жила с мужем в небольшом городке в другой области. По настоянию мужа пошла учиться на водителя в автошколу, так как супруг грезил машиной. Желающих получить права набралось десятка два, и все разместились в небольшом здании. Вдруг Люба почувствовала на себе чей-то взгляд. Обернулась – и увидела парня в военной форме с погонами лейтенанта. Если бы не улыбка, она ни за что не узнала бы Лешку. Это был уже не мальчишка с челкой до глаз, а красавец военный. Во время перерыва вышли в коридор, и Люба, не скрывая охватившей ее радости, с удивлением спросила: -Леш, как ты здесь? -Жена у меня отсюда, уже год здесь живем. -И ни разу не встречались… Хотя удивляться нечему: я нигде не бываю. -А ты как здесь? -Замуж вышла, четыре года назад… Лешка тоже рад встрече, но, как и раньше, сдержан и немногословен. Поговорили и разошлись. Потом часто встречались на улице, улыбаясь, здоровались, справлялись о делах - только и всего. Однажды ехали вместе в автобусе в областной центр и по дороге разговорились. Путь долгий - четыре часа. И Леша поведал свою историю. Отслужив в армии, он вернулся домой и в первый же вечер пришел в Любину деревню, чтобы увидеться с ней. Но Люба в то время была уже замужем - об этом ему рассказала ее мама. Лешка с горя напился и пошел в профилакторий, что на середине пути от деревни Любки до его деревни. Там и познакомился на танцах с медсестрой. Неопытный Лешка в первый же вечер оказался в ее постели, а спустя некоторое время девушка объявила ему о своей беременности. Лешка был честный и женился без всяких отпирательств. Медсестра оказалась тоже из этого городка. С самого начала жизнь у них не заладилась. Если нет любви изначально, брак обречен. Не за что и не на чем ему держаться. -Ты знаешь, Люба, если бы то время вернуть сейчас, я бы никогда не отпустил тебя. Пацан я был, а ты уж слишком горячая. Горячая — значит решительная, бескомпромиссная. Отсюда, казалось Лешке, необдуманность Любиного поступка. Значит, не понял он тогда Любу. И сейчас она не стала говорить ему об истинной причине ее внезапного решения. Кому это нужно и что это изменит? Нельзя возродить того, чего не существовало. А не было главного. Было желание любить и быть любимой, но это все равно еще не любовь. Спустя много лет, вырастив детей и дождавшись внуков, Леша ушел от жены к другой женщине. Нашел-таки свое счастье, наверно. Но при каждой встрече с Любой он радостно улыбался и тянулся ее обнять: -Ты же моя первая любовь, мой друг. И жена, и друзья знают об этом. Если бы ты тогда… -Не надо, Леша, не вороши. Зря все… Все это будет потом, а сейчас Любка влюбилась по-настоящему. Не в Лешку. Каждый вечер Миша приходил к Любе, и они много говорили. Она – о школе, о подругах, окнигах. Он - об учебе в университете, о службе. Говорили оба. Ему - двадцать четыре года, ей — неполных шестнадцать. Он не был похож на знакомых парней, чувствовалась культура. Умный, начитанный, речь образованного человека. Любка сама была начитанной (перечитала все книги в сельской библиотеке), поэтому им легко было общаться. И темы находились как-то сами собой. Каждое утро Миша встречал ее на тропинке, ведущей к шоссе, по которому Люба ездила в городскую школу, и провожал до остановки, а потом возвращался к своим солдатам. Вечером опять встреча. И так каждый день два месяца. Два месяца счастья. Без поцелуев, без слов о любви. Оказывается, и таким бывает счастье… Но однажды Миша вышел на тропинку, когда Люба возвращалась из школы. Что-то случилось? От волнения она не сразу заметила маленького щенка на Мишиных руках. А Миша так грустно смотрит в глаза и говорит: -Мы уезжаем, Люба, приказ… Возьми, пожалуйста, щенка. На память… Его зовут Сигнал. Люба буквально окаменела. Она не была готова принять это известие. Отчаяние было на ее лице и в ее глазах, и, чтобы скрыть свое волнение, она не нашла ничего лучше, как прикрыться дерзостью, как щитом: -Не нужна мне твоя собака… Счастливого пути… Слезы давили горло, но показать их Мише было стыдно. Слезы - это слабость, а Любка не хотела казаться слабой и жалкой. Она обошла Мишу со щенком и быстрыми шагами пошла по тропинке. Почти бегом. Слезы лились ручьем. Наверно, так плачут на похоронах - искренне и безутешно. А это и были похороны первой несостоявшейся Любкиной любви. Один только раз обернулсь Люба: Миша стоял, прижимая щенка, и смотрел ей вслед. Таким и запомнила она его на всю жизнь. Потом она тысячу раз пожалела, что так глупо рассталась с Мишей, что не забрала Сигнала, хотя безумно любила собак, что выглядела полной идиоткой, глупой несдержанной девчонкой. Только много лет спустя Люба поняла, что у них с Мишей не было будущего. У него за спиной — университет и двадцать четыре года. У нее – десять классов и неполных шестнадцать. Девчонка-малолетка. Он умел рассуждать здраво, а она жила чувствами. Он увлекся, а она влюбилась впервые в жизни. Ничего хорошего для них обоих. Конечно, он видел ее чувство, но ответить на него не мог. Или не хотел, что одно и то же. Люба вдруг повзрослела. Ее больше не тянуло на танцы. Парни казались грубыми и глупыми. Девчонки – пустыми и несерьезными. Ей с ними стало неинтересно. Так прошло лето, последнее школьное лето. Первого сентября Люба шла по тропинке в школу, а перед глазами стоял Миша, растерянно - недоумевающий, со щенком на руках. Грустно Любе от этих воспоминаний. Когда возвратилась из школы, мама подала конверт. Это было письмо от Миши. Даже не письмо — открытка: красивый букет цветов и надпись на чужом языке. А рядом на русском поздравление с праздником – началом учебного года и пожелание успехов и счастья. И подпись - Антанас Мишкинис. Сразу Люба не поняла. И вдруг осенило: Антанас - настоящее имя Миши, а Миша – от Мишкинис. Так солдатам было легче его называть, или такая вот была у них конспирация. Загорелась искорка надежды, что не безразлична она ему, если помнит о ней и напоминает о себе. Странно только: на конверте не было точного обратного адреса, кроме «Литва, Вильнюс». Послание в одну сторону, ответ не предполагался. Движимая чувством, Люба через справочное бюро разыскала полный адрес и к Новому году послала поздравительную открытку, которая так и осталась безответной. Как и осталось для Любы неразгаданной загадкой напоминание Антанаса о себе. Наверно, просто вспомнилась ему романтичная девчонка в синеньком платье в горошек, с большими карими глазами и ресницами до бровей. И надежда разбилась вдребезги, оставив саднящую боль в груди. Как бы там ни было, а жизнь продолжалась. Всякая пустота должна чем-нибудь заполняться, потому что пустое место ничего не рождает. Что может произрасти в солнцем выжженной пустыне, кроме кактуса? Или в скованной льдами Антарктиде? Мертвая зона. То же происходит и с человеческой душой. Мертвая душа уже и не душа вовсе, потому она и не должна оставаться пустой. Где-то в середине года познакомили Любу с солдатом , служившим в Германии. Заочно. Был такой вид знакомства - по фотографии. Любка, конечно, об зтом в известность не была поставлена. Однажды пришло письмо от незнакомого парня вместе с фото. А на нем - почти Антанас: такой же рост, то же крепкое телосложение, те же волнистые светлые волосы. Не копия, конечно, но похож очень. Письмо такое скромное, ненавязчивое, с просьбой ответить. Чтобы не обижать человека, Любка ответила. И завязалась переписка. Он ей о службе, о Германии. Она ему о школе, о жизни. И с юмором, чтобы солдату было веселее вдали от дома. Можно ли влюбиться по фото и по письмам? Любка не могла, а вот Толя (так звали солдата) как-то смог. Во всяком случае, так он писал в письмах. Потом стал открыто говорить, что приедет к ней по окончании службы и увезет на родину, в Тулу. И, как невесте, присылал посылки: платки, сапоги, чулки, конфеты. Таких в Союзе тогда не производили. Платки яркие, чулки в розы, сапоги с острыми носами, конфеты в разноцветных обертках. Однажды решила Люба отбелить германский платок, довела воду с ним до кипения — и вытащила вместо платка ком рыжей резины. Девчонки хохотали до слез. Больше таких экспериментов с немецкими вещами Люба не проводила. Окончив школу, Люба решила поступать на истфак. Нет, в историю она не была влюблена, просто по этому предмету в школе были одни пятерки. Сидит как-то воскресным утром в общежитии, готовится к экзамену - вдруг влетают девчонки из соседней комнаты: -Люба, включай скорее радио, там для тебя песня по заявке от твоего парня из Германии. Была тогда такая радиопередача—«Полевая почта». Люба включила, а из приемника - последний куплет песни «Я люблю тебя, жизнь». Жизнеутверждающая такая песня в исполнении Николая Гнатюка. Наверно, Толя хотел, чтобы Люба услышала строчки из нее: …Есть любовь у меня, И надеюсь, что это взаимно… Она его услышала, а вот не могла ответить ни «да», ни «нет» ,как ни прислушивалась к своему сердцу. В институт Люба не поступила, не прошла по конкурсу. С бесстыжими глазами вернулась домой и не знала, как быть дальше. Тут сестра старшая позвонила и позвала к себе, в небольшой городок в другой области. Любу устроили на работу в киоск «Союзпечать». Там она и встретила будущего мужа. Увидела и поняла: она должна сделать его счастливым, потому что ему нужна ее забота и помощь. Но как быть С Толей? Все должно быть честно - это был жизненный принцип Любы. Она написала о своем решении Толе. Нетрудно представить, как принял это известие Толя. Он написал Любе письмо, в котором умолял не делать этого, дождаться его, тем более что служить ему оставалось четыре месяца. Более того, он написал письмо Любиной мама и просил вмешаться, не разрешать дочери совершить безумный, как ему казалось, поступок. Но мама была бессильна, зная Любкино ослиное упрямство, зная ее настойчивый характер. Люба быстро принимала решение и действовала решительно, без оглядки. «Горячая», как говорил Лешка. Есть такое понятие - не судьба. А что такое судьба? Это наши поступки в определенных жизненных обстоятельствах. И поступки эти – результат характера. В конечном итоге судьба – это характер. Каков характер – такова и судьба. Дано человеку такое право Всевышним – выбирать. Поступать сообразно выбору. И пенять не на кого, кроме как на себя. Но ничего в жизни не происходит случайно и зря. Наверно, так было нужно, чтобы в Любкиной жизни появился сначала Лешка – добрый скромный парень, чтобы она поняла, что хорошо относиться к человеку – не значит любить его. Не зря был у Любки Антанас - первая полудетская любовь, чистая, светлая, безответная. Не случайно встретила Толю, залечившего ее душевные раны и, возможно, действительно полюбившего ее. Все не случайно и не напрасно. Молодость тем и прекрасна, что в эту пору человек слушает свое сердце и поступает сообразно своему чувству. Возможно, мужские и женские измены, в большинстве своем, диктуются этим желанием… Это потом, позже, приобретая опыт, человек начинает включать мозги. Но всем без исключения хочется вернуться, пусть на время, в ту пору, где были главными чувства. Чтобы воспрянуть душой, чтобы послушать свое сердце, чтобы продлить молодость… Антанас и Толя ушли из Любкиной жизни навсегда. Лешкина жизнь шла параллельно Любкиной. Значит, так было нужно. Значит, не судьба…
04 February 2016

Немного об авторе:

Приветствую Вас на своей странице. Спасибо! Мне очень нравится писать, вернее, нравилось всегда, сколько себя помню. Неожиданно потянуло к стихосложению. Мне кажется, что слово в поэзии значит больше, чем в прозе.Стихи создаются не то чтобы легче, но быстрее. Сразу видишь результат. Рада любому отзыву, любому комментарию, любой рецензии. Все прин... Подробнее

Ещё произведения этого автора:

Как мы нелепы...
Суждение врага
Жить можно...

 Комментарии

Комментариев нет