Интересно, наивность - это черта характера или возрастное явление? А может, это уже вид недуга, если сохраняется и в пожилом возрасте? Как бы там ни было, а в преклонные годы наивность можно расценивать как своебразный вид примитивизма и простоватости.
Вот такой выглядела и я, наивная провинциалка, в глазах столичных мастеров слова - литературного критика и редактора журнала. И дернул же меня черт попытаться напечатать кое-что из моих сочинений в каком-нибудь если уж не большом, то хотя бы в маленьком журнальчике. Я думаю, у черта была определенная цель - спустить меня с облаков на землю. Другими словами,повернуть лицом к действительности. И это ему удалось как нельзя лучше.
Направляясь в столицу к внукам, я прихватила на всякий случай с собой не-
сколько творений в прозе и стихах.Вместе с невесткой Настей, приглашенной
мной для поддержки и смелости, мы поехали в редакцию солидного и популярного ( во времена моей профессиональной зрелости)журнала. Заведующий отделом прозы был в отпуске, и приняла нас заведующая отделом стихов Наталья Михайловна. Пока она про себя читала мои стихи, я рассматривала кабинет.Старые выцветшие обои с приклеенной на них иллюстрацией,вдоль стены пять столов, тоже стареньких, на двух из них - компьютеры. Единственное окно смотрело в никуда, во всяком случае, за ним не наблюдалось никакого движения.Паркетный пол в елочку, весь в протертых серых плешинах, подчеркивал интерьер советских учреждений 30-х годов.
Убогий вид кабинета, как ни странно, успокоил меня, я даже перестала волноваться и терпеливо ожидала, пока хозяйка кабинета, средних лет женщина,закончит чтение.
Наконец она обратилась ко мне с вопросом:
- Как давно вы пишете стихи?
- Пробовала писать давно, а более серьезно - около года.
- Это заметно...чувствуется...- как-то тихо и застенчиво продолжала
Наталья Михайловна. - Знаете, если смотреть с технической стороны...
Наступила пауза, во время которой заведующая отделом стихов перебирала листочки со стихами, видимо, хотела найти погрешности в технике стихосложения
Но она их, наверно, потеряла, поэтому продолжения мысли не последовало.
-...Если смотреть со стороны стилистики, то вот тут повторяется два раза слово "еще"...А вот здесь рифма какая-то не совсем...Или вот еще выражения: "...я помолчу с природой заодно..." и "...я часть того, чем я живу теперь...". Как-то не совсем...
Наталья Михайловна перебирала листочки, словно хотела найти подтверждение своим словам.
- Скажите, пожалуйста,- нарушила я затянувшуюся паузу,- а как же у Сергея Есенина? Если попробовать рассматривать его стихи с точки зрения техники и стилистики, то, наверно, найдутся погрешности и несоответствия нормам и требованиям... Разве в этом назначение поэзии? Вы позволите номер вашего журнала?
Наталья Михайловна подала мне журнал, наполовину тоньше того, который я держала в руках лет двадцать назад. Наверно, теперь все солидные журналы ощутимо "похудели". Открыв наугад страницу, я прочитала первые попавшиеся на глаза строки. Там было что-то о процветающих городах и, главное, селах и о том, что это процветание достигнуто благодаря справедливому и правильному закону.
- Как же вы это напечатали?...
Хозяйка кабинета опустила глаза и ничего не ответила. Я пролистала несколько страниц и остановилась на стихотворении другого автора, лирическом, простеньком по форме и содержанию.
- А здесь все соответствует, на Ваш взгляд, технике и стилистике?
Я понимала, что вопрос выглядит слишком прямым и даже вызывающим, но мне хотелось правды.
- Это такой перевод с белорусского...- оправдалась Наталья Михайловна.
- Значит, плохой перевод...Спасибо Вам за прием и извините за потраченное зря время.
Со смущенной улыбкой заведующая отделом стихов вернула мои низкопробные творения.
- Знаете, здесь недалеко есть еще одна редакция, обратитесь туда...Может быть, они возьмут что-нибудь напечатать...- посоветовала Наталья Михайловна,
провожая нас за порог редакции.
Мне хотелось скорей покинуть это безлюдное здание, пропитанное духом забвения и ненужности. В нем не было главного - жизни...
Я ни за что не пошла бы в редакцию другого, менее солидного журнала, если бы не упертость Насти, она буквально затащила меня туда. Действительно, этот журнал был менее значительным, судя по тому даже, что вся редакция помещалась в одной маленькой комнатке с двумя столами и четырьмя стульями.
За компьютерами сидели две сотрудницы журнала, одна из них - примерно моего возраста.На третьем стуле - высокий худощавый мужчина преклонных лет с добры-
ми глазами и добродушной улыбкой. Это был сам редактор.
Узнав о цели нашего визита, он почему-то очень развеселился и даже вскочил со своего стула, словно увидел редкое, почти вымершее существо.
- Любопытно, что вы нам привезли? - сказал он, но тут же, увидев стихи, разочарованно добавил: - Это поэзия...Вот если бы вы привезли хорошую прозу, а еще лучше - яркую публицистику...Что-нибудь о духовности, культуре...
- Есть и проза, и публицистика... - робко начала я.
Но редактор продолжал свою мысль:
- У нас ведь, знаете, говоря словами поэта, "каждый третий - поэт..." Но похвально, очень похвально, что вы с пользой проводите время, пишете...
Заметив удивление на моем лице и прочитав вопрос в моих глазах, он прервал свою пафосную речь и как-то просто и искренне признался:
- Журнал у нас небольшой, и мы печатаем в нем только произведения членов Союза писателей Беларуси и России...И то самых-самых ...талантливых...
Мне хотелось добавить " ...и состоятельных", но почему-то не посмела. Сотрудница журнала, помоложе, тихо произнесла:" У нас ведь безгонорарный журнал...Но Вы пришлите прозу в электронном варианте, мы рассмотрим..."
Я почувствовала в душе такой винегрет чувств - словам не было места. Мне
было неловко, неудобно, стыдно, будто я украла что-то и меня застукали на месте преступления. Я быстренько собрала листочки, в которые никто не заглянул, и, не глядя на обитателей редакции, устремилась к выходу:
- Спасибо Вам, я все поняла...
Я действительно поняла все.
Бедная, бедная литература...Бедная и духовно, и материально.Загнанная в угол, выдворенная за пределы достойной жизни, павшая на колени с протянутой рукой,нищая и немощная.Как жаль мне тебя, растоптанную и униженную! Где твоя духовная миссия? Как случилось, что сузился твой масштаб до поверхностных криминальных творений, до дешевых любовных историек, востребованных массой. Не читателями, а массой, потому и называют тебя массовой литературой.Почему ты, путеводная звезда всей мировой литературы, закатилась тихо и незаметно и стала лишней и невостребованной? Неужели перевелись талантливые сочинители? Так это неправда. Сколько достойных писателей на литературных сайтах! Сколько талантливых самородков! Видно, все дело в том, что литература наша не только "безгонорарная", но и платная, оплачиваемая самими же творцами. Хочешь печататься - плати. Не тебе - а ты. Значит, за деньги можно издать все что угодно, можно утонуть в матерщине и пошлости, в примитивизме и тупости, в ханжестве и лжи...Только читать это не всякий хочет, не любой - отсюда, литература, твоя невостребованность, результат которой - тоненькие журнальчики с бисерным шрифтом: пусть некачественно, зато влезет больше.Брошюрная литература...Отсюда твое убожество, в котором дышать тяжело и жить невыносимо. Отсюда неуважение к тебе. Жаль тебя...А чем помочь - не знаешь.Ну, не любит наша власть читать - что тут поделаешь? А если ей это не интересно, то и отношение к литературе соответственное - безразличное. И чиновники от образования тоже, видимо, не увлекаются чтением, потому в школе всего один урок в неделю отведен для литературы. А мы хотим духовности и культуры...А сама-то интеллигенция, авангард духовности, тоже не любит читать? Где вы, интеллигенты? Ау!!! Никто не внемлет и не дает ответа. И зачем я надрываюсь, наивная до глупости провинциалка? Открою секрет: бОльшую часть жизни отдала литературе, служила ей верой и правдой -и никуда от этого не денешься, никуда не выбросишь эти годы...Так что не в славе все дело - за литературу обидно. И за державу обидно тоже.
Комментарии