Никогда не делай то, о чём тебя не просят. Даже если делаешь добро, всё равно вспомни, что добро рогатое, что нельзя совать нос в чужой вопрос, что благими намерениями вымощена дорога в ад... Вспомни мудрые слова и прикуси язык, наступи себе на ногу, шлёпни себя по руке - да что угодно сделай, но не позволяй себе нарушать библейские заповеди или идти вразрез с опытом народа. А пошла - пеняй на себя...
Вот знала же Люба обо всём этом, вот получала же не раз по носу за своё бескорыстное желание помочь человеку, вот любила же броситься на защиту униженного и оскорблённого - одним словом, нравилось ей наступать на грабли и набивать шишки. Но ведь мазохистами не становятся - ими рождаются, а посему Люба ни в чём не виновата: она должна нести по жизни крест мазохиста. Такой ей достался, видно...
Августовский педагогический совет - это самый волнующий, самый адреналиновый педсовет в году: на нём учителя узнают о своей учебной нагрузке на год, то есть о количестве учебных часов. Судьбоносных часов, от которых зависит твоя зарплата: чем больше часов, тем выше зарплата. Есть и другие виды получения денег, но они зависят сугубо от отношения к тебе директора школы. Премию, как и часы, учителя получают строго по иерархии: у тех, кто ближе к директору, премия может составлять треть зарплаты, кто чуть дальше - четверть, кто ещё дальше... Короче, всё по справедливости, как в жизни...
Люба получала среднюю премию благодаря тому, что была борцом за справедливость. А с такими руководству лучше не связываться - себе дороже. И часов у неё было чуть больше ставки. Но ведь многие учителя на ставочку работали, да ещё и с минимальной премией. Это были обиженные и униженные. Валя, коллега Любы ( обе они были языковедами ), была одной из них. Пришла в школу недавно, была " серенькой мышкой ", не претендующей ни на что. Вот есть такая категория людей, которых всё устраивает. Во всяком случае, внешне. А в душу разве заглянешь?
Педагоги, усевшись за столами, нервно улыбались, кое-кто пытался глупо шутить, но внимание было сосредоточено на директоре. Глаза ловили каждый её жест - так удав следит за своей жертвой, то есть за кроликом. Удавов было много, а кролик один. Но зато какой всемогущий был этот кролик!
Люба не волновалась: у неё был давно закреплённый за ней статус - клеймо борца. А Валя нервничала, но сдержанно. Как оказалось, не зря: директор выделила ей шестнадцать часов, что на два часа ниже ставки. Люба насторожилась - наступал её момент. С одной стороны, пришла пора напомнить людям о своём кресте, а с другой - подвернулся случай для нападения и выброса адреналина.
- Позвольте, Ирина Николаевна... Это ведь несправедливо по отношению к Валентине Андреевне. У неё тоже семья, дети... У некоторых почти две ставки, полторы...
Директор покраснела, но не вышла из себя: директорский стаж закалил её, научил держать эмоции в себе. Она только раскрыла рот, чтобы что-то сказать в оправдание своему решению, но Валя совершенно неожиданно опередила её:
- Ничего страшного, я не возражаю. Директору видней, кому и сколько давать часов... Я уверена, что это временно. Я ведь человек новый, и Ирина Николаевна ещё не успела оценить мои учительские качества...
Педагоги замерли, словно их всех сразу одним обухом треснули по голове.
Директор еле сдерживала злорадную усмешку:
- Ну, вот и хорошо. Поживём - увидим...
Вот тебе и серая мышка... Вот тебе и справедливость... Вот тебе и желание сделать добро...
Недоброжелатели мстительно улыбались, сочувствующие робко посматривали на Любу. А Валя чувствовала себя победителем.
Люба была растерзана, распята на своём кресте. Это уже не грабли... Она
чувствовала, как рога добра вонзались в неё, причиняя тупую боль. А в мозгу
одно лишь слово: " Знала, знала..."
Комментарии