Натальина ворожба

Бабка Агафья, как занемогла, ни к кому из детей жить идти не захотела, а взяла в себе в дом внучку свою младшую, Наталью. Наталья, тетка моя, женщина была вдовая: ни мужа, ни детей. Не успели обзавестись. Они с мужем вместе и года не жили. Молнией его убило. Он с другими мужиками с покосу шел. Погода ясная стояла: на небе ни облачка. Вдруг засверкало кругом, загремело, дождь пошел. Мужики под деревом укрылись. Тут молния и ударила. И надо же, что б в него! Он так-то мужик неробкий был, а вот молнии боялся. Не зря, выходит. Чуял, видно, где смерть подстерегает. И что интересно, только упал он на землю, дождь перестал, тучи развеялись, тихо кругом стало, спокойно…

Наталья не захотела во второй раз замуж выходить, хоть и желающие были. Хозяйство у нее справное, в достатке с мужем жили, да и лицом приятна была. Шибко по мужу горевала. Много времени прошло, пока успокоилась. Тут родня приставать к ней стала с советами, мол выходи за муж, что ж ты одна век доживать станешь. Ладно пока молода, а под старость некому будет и воды ковшик поднести. Да только она баба была бойкая, быстро их на свое место поставила. Мол, не ваша печаль, как мне жить, у вас ничего не прошу, ну и живите, как знаете. Так одна и жила. А вот когда бабка Агафья позвала к себе – с радостью согласилась.

А бабка Агафья тоже не зря свой выбор сделала. Наталья с детства все за ней бегала, расспрашивала про все. Та поначалу отнекивалась, а как заприметила, что Наталья девчушка смышленая растет, принялась ее учить помаленьку: ну, травку там каку против недуга, кровь ли как останавливать. Многому ее научила, а вот главных секретов пока не раскрывала – ждала, пока та взрослой станет, да ума-разума наберется…

Стала Наталья у бабки Агафьи жить. Та теперь от нее ничего не утаивала – все секреты свои поведала. А как почувствовала, что смерть близка, передала ей и зеркала свои.

Тетка Наталья своим уменьем не возгордилась, со всеми приветлива была. Кто что попросит – никому не отказывала. За это любили ее люди, уважали. До сей поры добрым словом вспоминают, хоть давно и померла она; столько лет прошло…

Многое про нее теперь рассказывают, и не поймешь, где, правда, а где нет. Кое – кто поговаривал, что она и саму бабку Агафью обошла в своем уменье-то. Ну, обошла, не обошла, судить не мне, а вот случай один рассказать могу.

В самом конце история та началась. Я сам-то на фронте был, мне уж потом все рассказали. В то время жила в нашей деревне женщина эвакуированная, Мария. Не одна жила, с сыном. Парень у нее, Николка, совсем большой уже был – лет шестнадцать, наравне со взрослыми в поле работал. А впрочем, все тогда работали, война ведь. Он все на фронт просился, да не брали его – рабочих рук и так в деревне нет, одни бабы да старики остались.

А муж Мариин воевал. Она все письма от него ждала. Писал он ей часто поначалу, а потом вдруг перестал. Больше года вестей о нем никаких не было. А тут еще получают они извещение, что Василий (муж ее) без вести пропал. Понятно, каково Марие было такую весть получить. Бабы соседские и давай ее утешать, мол, без вести прорпал, не значит, что в живых нет. Может, лежит где-нибудь в госпитале, память отшибло ему. Вон в соседней деревне такой случай был. Семья человека погибшим считала, а он в отпуск приехал. Словом, успокоили, как могли. Мария не то, что б им поверила, а просто какая – никакая, а должна у человека надежда быть. Вот и решила она к тетке Наталье пойти поворожить, как знать, может, что про мужа и скажет.

Выслушала тетка Наталья ее просьбу и велела прийти, как стемнеет. Пришла Мария, как ей было велено. Повела ее тетка Наталья в Горницу. Видит Мария: на стене большое зеркало в рамке висит, под ним стол стоит, да так, что нижний край зеркала как раз вровень со столом приходится. А на столе тоже зеркало лежит, маленькое. Тетка Наталья и говорит ей:

- Постой покуда в сторонке.

Сама достает две свечи, ставит их на стол так, что каждая по краям большого зеркала получается. Загасила она свет, затем зажгла она свечи, пошептала что-то, пошептала, повертела маленькое зеркало и подзывает шепотом Марию:

- Видишь, в большом зеркале маленькое отражается, а в том маленьком большое? Вот туда и смотри.

Смотрит Мария: избы какие-то, сараи, деревня, как бы. Затем исчезло все. А немного погодя картина другая: лесная опушка, а на опушке той холм травой поросший. На нем камень большой лежит. Смотрит Мария не отрываясь, а в зеркале всю вдруг красным стало, будто кровь, а потом и вовсе все померкло. И свечи, что у зеркала стояли, сами собой погасли.

Перепугалась Мария не на шутку.

- Что это? – у тетки Натальи спрашивает.

А та зажгла свет:

- Худо это. Погиб твой Мужик. Видела холм? Вот там он и лежит.

Тут с Марией плохо сделалось, и сама не ведала, что творила. Закричала:

- Врешь ты все, ведьма! Жив мой Василий! Это ты все со своими зеркалами проклятыми!.. – схватила, что под руку попалось, да как стукнет по большому зеркалу.

И уж на что это зеркало прочным было, стольких хозяев пережило, а тут возьми да тресни. Не то, чтоб сильно, а так, в нижнем углу только.

Тетка Наталья ничего ей в ответ не сказала. Молча взяла ее под руки и вывела из дому.

Много времени с того случая прошло. Война уж закончилась, мужики, кто жив остался, с фронта повозвращались. А от мужа Мариина так никаких вестей и не было. Близких у ней никого, кроме сына, потому у нас и остались в деревне. Уж потом, когда Николку в Армию призвали, удалось ему про судьбу отца узнать. Пишет матери, как дело было. Василий-то к немцам в плен попал. Да и не он один. Много их было – целый эшелон в Германию везли. Только все же удалось ему с товарищами убежать по дороге. Встретили партизан, у них и остались. Год почти в отряде он том партизанском воевал. А погиб как раз перед тем, как нашим прийти. Много партизан в том бою полегло. Их потом местные жители похоронили всех в братской могиле на краю деревни.

Николке про это старшина рассказал. Он, оказывается, из того села родом был, где Василий погиб.

Отслужил Николка положенное время, домой возвратился. Побыл неделю – другую и уговаривает мать на могилу к отцу съездить. Собрались они. И вдруг нехорошо как-то на душе у Марии стало. А отчего – не понять. Все вроде бы хорошо, сын какой молодец вымахал, радоваться бы надо, ан нет. Тревожно, спасу нет. Решила тогда Мария к тетке Наталье за советом сходить.

Она после того случая, как по зеркалу стукнула, назавтра отошла, повинилась перед теткой Натальей. Мол, прости, сама не соображала, что делала. Та на нее обиды держать не стала, понимала, каково человеку про своего близкого такую весть узнать.

- Что ж теперь, - говорит, - поделаешь. Всяко в жизни быват. А о том, что случилось, так про то и думать забудь.

Пришла Мария к тетке Наталье и просит:

- Помоги советом. Хотим на могилу к Василию съездить, тянет меня туда, сама понимаешь, а как засобирались, неспокойно как-то на душе мне стало, боязно. Посоветуй, как быть.

Тетка Наталья в ответ вздохнула тяжело и говорит:

- Нельзя мне таперича тебе на зеркалах гадать. Я-то и не прочь, да толку в том мало будет. Дай-ка карты тебе раскину.

Достает из сундука колоду. Карты старые, засаленные все, сразу-то и не разберешь, что на них за картинка. Стала тетка Наталья ворожить. Да ворожит-то как-то по особенному: пошепчет-пошепчет что-то да разложит карты, каки в сторонку отложит, каки опять в колоду соберет. Да быстро так раскладывает – за руками не уследишь. Разложила она все карты, посмотрела, покачала головой, опять все в кучу собрала. И давай по новому раскладывать. Да уже по другому кладет. Выложила всю колоду в один ряд.

- Вот, говорит Марии, - погляди, - а сама на карты пальцем указывает. – Дорога тебе дальняя предстоит, долгая. Но туда хорошо, быстро доберетесь. А вот назад… Будет на обратном пути вам какое-то препятствие: и тебе и твоему Николке. А что к чему, трудно понять. Обожди-ка.

И достает какую-то ладанку. Вот, - говорит, - надень–ко, это тебе поможет, коли что не так. И Николушку своего пришли, я приготовлю и ему кой-чего, мало ли что в дороге быват.

Поблагодарила ее Мария. Дома еще обмозговала все, что ей тетка Наталья сказала и решила все же ехать. И Николку к ней посылала. Только он молодой, в Армии в комсомол вступил, ни верит ни во что.

- Эх, говорит, - мама, что вы это сами себя на худое настраиваете. Старухам ли нам верить, когда жизнь – то теперь по-новому идет.

Набрали они с собой провизии, пожитки кой-какие прихватили, да и в путь отправились.  Неделю почти добирались до той деревни, про которую Николке старшина рассказывал, поезда – то после войны плохо ходили. Прибыли к месту, там расспрашивать про могилу стали. И отыскалась старуха, которая все, как было, видела. У нее и остановились. Наутро повела она их к могиле. Выходят они за деревню. И видит Мария: все точь-в-точь, как она в Натальиных зеркалах углядела. Только вместо камня памятник деревянный со звездой, а на нем дощечка с фамилиями прилажена. И ихняя фамилия среди них. Старуха и рассказывает, что памятник-то, мол, уже после войны поставили, а до этого камень большой лежал, чтоб, значит, место отметить.

Вот так. Как тетка Наталья нагадала, так все и вышло. Два – три дня они там побыли. Николка могилу подправил, оградку сделал, что бы, значит, все как положено было. Поблагодарили старуху за угол и назад отправились. А в пути с ними и впрямь беда стряслась. Ну да про то как-нибудь в другой раз.