РЕШЕТО - независимый литературный портал
Леонид Олюнин / Гражданская лирика

Белые кувшинки

411 просмотров

* * *
Ты кукуй, кукуй, кукушечка,
До Петрова до денька,
Пусть от солнышка полушечки
Примет реченька-река.
Перестали петь соловушки,
По низинам праздник рос.
И стоят копешки вдовушки
Говоря нам про покос.

ЭТО БЫЛО
Это было. Давно это было.
В ноябре, может быть в декабре, —
Речка ночью морозной застыла,
И ладонями не отогреть.
Разве речку ладонями греют?
Но потом подсказали года:
Ведь она была не твоею,
И текла совсем не туда.
Не удержишь ее течение,
Хоть высокой плотиной стань.
Кто она? — не имеет значения.
Что я сделал? — устал, отстал.

* * *
Засохла знакомая липа, —
Судьбы промелькнула рапира.
Попробуй себя сохрани-ка
Среди несохранного мира.
Не сбережет ограда
Того, что несется кометой.
И думать совсем не надо
О глупой сохранности этой.

* * *
Прозрачный час, как чистый воздух,
В нем ничего нет, ничего;
Заполнить бы его — но поздно, —
Другой час требует того.
Не промелькнет ни зверь, ни птица,
И гром не внес туда басов.
Как горько это — вереница
Совсем невидимых часов.

* * *
Подснежник у льдины свеж и красив,
Пусть даже и утренний хлад оросит.
О краткости жизни не думает он,
Он просто во все земное влюблен.

* * *
Подбирать зачем слова? —
Сила до сих пор права.

* * *
Властолюбцу не до Бога,
Это для него рожон,
У него своя дорога,
Он не этим окружен.
Много крови возле плахи
(Властолюбию — в вину)...
Нет, не зря цари в монахи
Уходили в старину.

* * *
Июльский жар, декабрьский гололед,
Сентябрьских листьев золотой полет...
Все это мне вручили изначально.
Подарок принял этот радостно-печальный.

* * *
Очень сильна сердечная страсть,
Она помогает взлететь и упасть.
Стоит ли душу терять из-за глаз,
Которые могут наскучить не раз.

* * *
С презрением глядишь ты на микроба,
Однако, вы в одном ряду идете оба:
Сегодня ты его лекарствами в понос,
А завтра он отъест твой бедный нос.
* * *
Зачем тебе слава? Она взмах крыла,
И нет ее, словно метла замела.
Она лишь при жизни тебя тормошит,
А умер — другому отдаться спешит.

* * *
Кто приходит в гости каждый день
И с собой приносит дребедень,
Может быть и выставлен за дверь.
Он достоин этого, поверь.

ВРЕМЕННЫЕ ТРУДНОСТИ
Прилажу я заплаточку —
Топорщится она.
Добавили б зарплаточку —
Купил бы я вина.
Купил бы я колбасочки,
Так, граммчиков пятьсот,
И жил бы сутки красочно,
Как у межи осот.
Да вот не добавляют же,
Твердят, что денег нет,
И нонче, как и давече,
Картошка на обед.
Эх! Временные трудности,
Авось переживем.
Все трудимся и трудимся,
Процентики даем.
* * *
Очень мало получил я.
Ох! На производстве — пат.
Как домой идти, скажите.
Женка зенки выкопат.

* * *
Нынче зубы вставят быстро,
Как соринку вон из глаз,
Если ты оклад министра
Получаешь в месяц раз.
Но, а если три раза —
Денег хватит за глаза.

* * *
Не надо быть рабом земли,
Ее красот, ее приветов,
Ее восторженных обетов.
Смотри, какой закат вдали!
Не бойся землю потерять,
Ее ты не возьмешь с собою.
Дым белый вьется над трубою,
Вот и исчезла дыма прядь.

* * *
Почему-то злобе не сидится дома,
Вырвется на волю, вспыхнет как солома.
Броситься на избы так и норовит,
Но сначала речи «правды» говорит.
А зачем такая правда человеку,
Коль пожарищ пепел покрывает реку?
Если головнями чист-ручей запружен?
Не давайте злобе вырваться наружу.

ГРУЗ ВОСПОМИНАНИЙ
Доживает бабка Вера
(Век ей некороткий дан),
У нее от СССэРа
Грамот полный чемодан.
Мучают воспоминания,
Прошлой славы ореол:
Сам товарищ Полторанин
Ей медаль аж в грудь вколол.
Даже в кремль ее водили,
Съезд там был! Какой народ!
И будильник подарили —
Не орал и не орет.
Все прошло: Чубайс и Лебедь,
Хакамады интервью...
Вот теперь на черном хлебе
Доживает жизнь свою.

В КРЕСЛО
Тот лезет в мэры, этот в пэры,
Всегда приятно у корыт;
Никто не хочет в полотеры,
Никто не хочет землю рыть,
Никто раствор не хочет жамкать
Возле поддона сирого
(На стройке, всем известно, жарко
И нечего муссировать).
Палаты заполняют сэры
Упорные да ушлые.
А что нам остается серым?
Посмотрим да послушаем.

* * *
Убитый спешащим временем,
Растерзан ходом часов,
Выброшенный, ослепленный.
Закрыта дверь на засов.
Истоптанный и потерянный,
Без веса для всех весов, —
Ты потерявший время...
Закрыта дверь на засов.

* * *
Изрезаны в кровь ладони,
Шипы, но надо идти;
Гонит тебя, гонит,
Не станешь же на полпути.
Живым не взлетишь к сини,
Ты у земли в горсти.
Когда упадешь обессилев —
Природа тебя простит.

* * *
Ветшает палящее солнце,
Ветшает, пылится луна;
Пусть рыба насквозь просолена —
В труху превратится она.
Проживший в полнейшем достатке,
Проживший в сплошной нищете,
Нетронутым ты не останешься,
Ничто не живет в пустоте.
Свою ты выбрал дорогу,
Еще бы тебе чего?
К Богу иди, к Богу,
Иначе идешь от Него.

СКАЖУ
Кипит, сверкает перестройка
Подобно бурному ключу,
Все говорят легко и бойко,
А я пока что помолчу.
Там кто-то что-то предлагает,
Мол, я серьезно, не шучу,
Застоя лидеров ругает,
А я пока что помолчу.
И этот поднимая плечи
Бьет по высокому рвачу,
Начальству своему перечит,
А я пока что помолчу.
Я не задира, вот в чем дело,
Привык за столько лет молчать.
Мне говорили: «Делай» — делал,
Не лез в эфир, не лез в печать.
Кого-то сталинизм уторкал,
Увел в Сибирь глухой конвой;
А я держался в рамках, в корках,
Поэтому-то и живой.
Не худо и сейчас живется,
Зачем мне лишних слов угар.
А если старое вернется?
То не хочу, куда Макар...
Вы не смотрите так сурово,
Пора, мол, говорить и мне.
Да я скажу однажды слово...
Своей жене наедине.

* * *
Вставишь пару матов в фразу,
Понимают тебя сразу.

* * *
Как в привокзальной суете,
Покуда наши ноги носят;
Подходят эти или те —
Толкнут или о чем-то спросят.
Мы отвечаем кое-как,
Или глаза отводим в сторону,
Иль разменявши четвертак
Жуем за стойкой или столиком,
А то и дремлем подустав,
Глаза, прикрыв с благоговением...
Вот подается наш состав
С неведомым нам направлением.

* * *
Мы не раз их видели такими:
Голубые листья вдалеке,
А вблизи совсем они другие:
Веточка зеленая в руке.
Отойдешь — опять заголубели,
Окунувшись в голубой туман.
Виноват при этом, неужели,
Только лишь оптический обман?

* * *
Вразумите меня деревенщину,
Я с понятием не на ты:
Рядом с лошадью ставят женщину, —
Это символ красоты?
Но, а может совсем иначе,
И оценки другие даны:
«Обе пашем, покуда клячами
Ни покажемся со стороны».
* * *
Ах, деньки мои денечки! —
Разбежались, разбрелись;
Были клейкими листочки,
А теперь и с ветки — брысь!
И куда так время мчится,
Словно кто собрался бить.
Это так легко влюбиться,
Еще проще разлюбить.
Всяк из нас куда-то катит,
Но куда? В какой загон?
Ладно, знаю сам, что хватит
Разводить тоску. Пардон.

НАБРОСОК
Вечер кудри ольхи гладит.
Краски сглажены, не крикливы
И картина на водной глади:
Берег, травы, прибрежные ивы.

* * *
Пушинки снега с тополя
Кружатся, чтоб упасть,
Чтобы весною теплою
Ручьев бурлила страсть.
Печатно или прописью —
Так наша жизнь идет.
Ручьи наши торопятся,
Чтоб превратиться в лед.

* * *
Лето ясное, лето юное,
Каждый лучик — посланник тепла,
И запели опять струны,
Струны чистого серебра.
Серый фон отодвинут, метания;
Грязи нет на прибрежной тропе.
Это ты мне вернула желание
Песни лета цветущего петь.

* * *
Для себя растет травинка,
Для себя летит пушинка,
Не для нас цветут цветы,
Но не так считаешь ты?
И бредина-бредина
Для себя пушит она.
А иной расширив глаз
Думает: для нас, для нас!

УХОДИТ НОЧЬ
(набросок)
Ночь уходит неохотно,
Не прольет свой морс восток,
Тучи обложили плотно
Неба голубой песок.
Засыпают, засыпают
Полуночники-костры,
Дымка берег покрывает,
Тушь речная пропадает,
И прибрежный лес роняет
В воду теней лепестки.

СОБАЧИЙ ПЛЯЖ
Отдых в Сочи, лучший скажешь?
Что хорошего-то в нем?
Лучше на «собачьем пляже»
Мы свой отпуск проведем.
Сядем по утру на «двойку», —
Поезжай — зеленый свет.
«На собачий? На помойку?» —
Удивляется сосед.
Да ему язвить охота,
Съежился, глядит как мышь;
Мы на пляж, он на работу, —
Поневоле забрюзжишь.
Солнышко над бумтрубою,
Искры плавают в реке,
Загораем мы с тобою
На песчаном бугорке.
У тебя в мазуте пятки,
У меня в мазуте нос.
Ну, а впрочем, все в порядке,
Взял — потер, и весь вопрос...
Не отходит (шут с тобою),
Не видать под бородой,
Растворителем отмоем
Вечерком, придя домой.
Если б не был я поэтом,
Я б пошел служить в ОСВОД,
И на чудном пляже этом
Проводил бы круглый год.

* * *
Туча на тучу, ветер на ветер,
Ты посмотри, что творится на свете:
Воет, ревет, слепит, брызжет и свищет...
А победителей разве отыщешь?

* * *
Условно и относительно,
Восторженно и вопросительно,
Блестко, серо, размазано,
Все сказано и не доказано.
Фанфары и зуботычины,
Покоем объяты и взвинчены.
А, в общем-то, все мы не признаны,
Хотя не единожды изданы.

* * *
Непременно догорит
И останется зола лишь;
Жизнь, приятель,
не обманешь,
Правдой отблагодарит.
И закатен ясный день,
И рассветна тьма ночная.
Правда просто отвечает:
Взлет душе, а телу тлен.

* * *
Но, а если ты не одна,
Испугалась тени разлуки,
И сидишь у чужого огня,
Согреваешь озябшие руки.
Даже кажутся ниже дома,
Принахмурились, приосели.
И сегодня висит туман,
Но не белый, а темно-серый.

* * *
Поэты — рабы звуков,
Красивых, высоких слов,
Восторгов земных минутных,
Мечты, необычных снов,
Радуг, туманов летних,
А, впрочем, туманов любых...
Поэты — малые дети,
Старайтесь прощать их.

* * *
Не выпьешь все, и все на зуб не сложишь,
И всех аплодисментов не сорвешь;
Иной остер бывает словно ножик
(Затупится и самый острый нож).
Бывают люди жадные до славы,
Как будто жизнь дана на триста лет;
Ну, почестей нанюхался, похавал,
Кувырк с копыт, и весь кордебалет.
Не жадничай, дружок, не ерепенься,
Скажи спасибо — что уже дано.
А лишнее — всего лишь только пена,
Останется лишь влага от нее.

* * *
Жуткая штука — разлука,
Жалок ее пленник;
Жало ее жуткое —
Оружие и явление.
Грусти земные звуки,
Только без зерен ответа.
Жуткая штука — разлука,
Знаешь ли ты это?

ТАК ЖИВИ
Пей кефир и кушай шпроты,
Сам себе и кум, и сват;
На работу и с работы;
Телевизор, тихий сап.
Все размеренно и просто,
И супруга под рукой,
Гладко выглажена простынь,
Гарантирован покой.
Так живи и не осудят,
Не осадят: «Куда прешь!»
И завистников не будет,
И врагов не обретешь.

СОЛОВЬИХА
Соловей поет, а соловьиха
Не издаст ни трели, ни щелчка,
В густоте листвы прижалась тихо,
Тише раскорячки-паучка.
А какие песни бьются в сини
Предрассветной
в этих, тех местах...
Не было бы Гете и Россини
Вот без этой скромницы в кустах.

* * *
Сегодня день как на заказ:
Тепло, безветренно и ясно,
И солнечных лучей запас
Рассыпан в полдень не напрасно.
Неслышно по тропе иду
Под лаской лиственного свода.
Как мало дней таких в году,
А что поделаешь — природа.

КОМАНДА «ХИМИК»
С легкой грустью
вспомнишь ныне.
Лет-то сколько! О-ё-ё!
Да! Команда наша «Химик»,
Мы болели за нее.
Мы болели — заводчане.
Мы — бурлящая река.
Так кричали, так кричали,
Связки целые пока.
Правда, кипяток был зритель:
«Эй, мазила!» — «Шляпа!» —
«Го-о-о-л!!!»
Выиграл опять «Строитель»,
Значит, проиграл футбол.
А на «поле Куликовом»
Нет дерна — песок один,
Этот здесь песочек голый —
Настоящий господин.
Носятся вовсю ребята.
«Колька, врежь!»
«Петру отправь!»
«Эй! На мыло супостата», —
Про судью, а он был прав.
Пыль такая — выше сосен,
Но «болеющий» народ:
«Банку-банку-банку» — просит, —
Мяч в ворота не идет.
И опять прошлепал «Химик».
А «Бумажник?» — звездный час:
Убедил: «И я не хилый! —
Здорово играли в пас!»
Те — соперников ругают,
Эти — молча гладят прядь.
Заводчане понимают:
Надо левый укреплять.
Бутсы прячутся в «балетки»,
Хмурит капитан лицо,
А мальчишки-малолетки
Возле крутятся «бойцов».
А сосняк стоит как схимник,
Не шумел сегодня он.
Лучшая команда «Химик»
Покидает стадион.

ВЕНЕЦИЯ ТОНЕТ
Венеция тонет — кошмарные вести,
Стояла века, а теперь на покой;
Музеи, дворцы, чудесные песни
Вода успокоит соленой рукой.
Ну как оседлать эту злую стихию,
Процесс опускания вспять повернуть?
Ну чем же венецианцы плохие,
Что их поглотить должна синяя муть?
На горных хребтинах спокойнее что ли?
Это лишь самовнушение одно.
Венеция тонет, Венеция тонет,
По миллиметру уходит на дно.

ТУЧА
Туча-тихоня
Пришла, постояла;
даже дождинки
На нас не упало.
Серость напрасно
Она разводила.
Лучше бы вовсе
Не приходила.

* * *
Успокойся,
Ничего не стряслось,
Просто листья желтеют,
Морось — не дождь,
Просто вечер прилег,
Просто ветер устал,
Просто день
Не по-летнему
Короток стал.

СВОЯ РУБАШКА
Своя рубашка ближе к телу —
Усвоил это навсегда;
Его душа перегорела, —
Не трогает ничья беда.
Живет он сытою букашкой,
Порой порхает словно моль...
Ну как под собственной рубашкой
Почувствовать чужую боль?

КОНИГУР
Конигур — после первой
огранки — 280 карат,
после второй — 106.
Он был велик и своенравен,
Надколот чуть и огранен,
Но ювелирами подправлен:
В середняки переведен.
С тех пор «Великому Моголу»
Соперников, мы знаем, нет...
А если человек надколот,
Поправить как, чтоб не во вред?

* * *
Пыл мой к жизни не иссяк,
Но сердце наперекосяк,
Еще средь смертных не дурак,
Но коль судьбе угодно так,
Уйду без ропота и слез
В мир вечных тайн,
в мир черных роз.

РЫБАК СОЛИКАМСКИЙ
Если ты живешь у Камы
И к рыбалке сердцем глух, —
Лучше уж на шею камень
И с моста в Усолку — бух!
Не утонешь ты, конечно,
И не жди большой беды,
Ну колено покалечишь,
В уши наберешь воды.
Это — шутка, а серьезно...
Кама — это, так сказать...
Камой любоваться можно,
Рыбку пятерней зажать.
Чтобы с Соликамском было,
Если б не было реки?
Лучше б в зубы крокодила,
Вы согласны, мужики?
Лед затона весь обсижен —
Словно мухи на меду.
Этот счастлив, тот — обижен
У прохожих на виду;
Тот поймал ерша большого,
Этот — малого язя
(Сам пусть ест, а что такого?
Если кошкам жрать нельзя).
Даже бабушки-старушки
К речке тащат ледобур,
Замело их до макушки —
Смех и слезы — каламбур.
Если ты живешь у Камы
И без удочки идешь,
Уважать тебя не стану,
Дружбе нашей — медный грош.

* * *
Ах! Какие мы затунканные!
Ах! Какие мы чумазые!
Вроде бы и не под турками,
Не под Средней этой Азией.
Нас учили, что мы гордые,
Нас учили, что мы сильные,
Оказались чисто горлинки —
Слабенькие темно-синие.
Размотали нас, раскурочили,
Растаскали, изувечили,
Выкрутили, обесточили.
Как в чахотке скоротечной мы.
Где вы Минины-Пожарские,
Наши старые пожарнички.
Нет, остались одни жорики.
Продолжается растаскивание.

* * *
Березовский — друг народа,
Колоссальная порода.
Выбрали бы президентом,
Всех бы завалил презентом.
Всех, я думаю, едва ли,
А страна уже в завале.

* * *
На второй собрался срок
Ельцин Боря. Не дай Бог!
У меня в кармане чисто,
На фиг мне «рецидивиста».

* * *
Родился ты здесь когда-то,
Обычный земной человек,
И ливня ты помнишь капли,
И чистый, и серый снег.
Каждый имеет Родину,
И таволги куст, и бревно;
Червяк, что в навозе роется,
Ему, может быть, все равно.
А ты не вещица, не сор ведь,
Не горстка отживших монет...
Если погаснет солнце,
Рассыплется строй планет.

* * *
«Хлеба и развлечений», —
Кричал ожиревший Рим,
Но время своим течением
Уже насмехалось над ним;
Какие оно державы
Бросало, как воду с весла.
Самонадеянность ржавая
Еще никого не спасла.

* * *
На обе ноги хромаю
Во многом я, признаюсь.
Поэтику плохо знаю,
Всецело ей не отдаюсь.
А ежели выскочит сдоба
Фразою «Я поэт!» —
Охватывает стыдоба
И оправдания нет.

ВОРОБЬИ
Ворчит гроза за тучами
Разбрасывая дождь,
С пичугами живучими
Вернулось утро все ж.
Сверчат, как ошалелые,
Серяги-воробьи,
Им, собственно, и дела нет,
Что алой нет зари,
Что двор набитый кошками,
Что дворник крепко кос,
Что жизнь у них короткая,
Как собственный их нос.

* * *
Падал снег московский
Крупный и пушистый,
Падал на прохожих,
На автомашины.
Повидал я снега
По краям и весям,
Но, а этот все же
Малость интересней.
Падал снег столичный,
Покрывал дорогу,
Вовсе не гордился,
Ну и Слава Богу.

* * *
Деньги любят все на свете,
И двухмесячные дети.
О ГРЯДУЩЕМ ПОТЕПЛЕНИИ
Грядет, говорят, потепление:
К Перми подбирается юг, —
Совсем неплохое явление
В нашем продрогшем краю.
И мы станем сеять бананы,
Улыбкой, шурша на лице,
И мы будем - южные страны
С прожорливой мухой Цеце.
Но так же твердят: Антарктида
Растопит назойливый лед,
И океан торопыга
Нас с головою зальёт.
Непросыхаемой лужей
Будет былая гора...
Вот, это уже хуже,
На фиг нам эта жара.

* * *
Что такое Ельцин Боря?
Вы рукав не жуйте с горя.
Не грозит он, не орет,
В рот спиртного не берет.
Держит «две» семьи —
Гасконец!
И при том не многоженец.
Билл и Коль — его друзья.
Ну и что? Не против я.
К юмору немного склонен,
И не клоун, будь спокоен.
Третий срок к двум
приплюсует.
За него проголосую!

* * *
Песни любви, как воробьи
До перышка одинаковы,
Каждый кусочек
грешной земли
Заполонили-залапали;
Радуют, бесят, сводят с ума,
Брякают струнами-нервами.
Песни любви, как сама она —
Очень самоуверенны.

ЖАРКО
(набросок)
Жарко. Пахнет тополем
И асфальтом жареным,
Тучи бы притопали
Духоту прижали бы.
Тучи бы притопали —
Оросили землю,
Духоту уторкали
Обнадежив зелень.
Пыль бы сбили весело,
От души пощелкали,
Правда, не до месива
На кривых проселках.

* * *
Сквозь лепестки — деревья, дома...
Белые розы... и задарма.
А на ветвях кружева, бахрома...
великолепие...
и задарма.
Только природа, природа одна
Может так щедро... и задарма.
Так почему же беря красотой
Платишь ты ей, человек, чернотой?

* * *
Стрижи над блесткой речкою,
Твои стрижи, денек;
Мне б выйти теплым вечером,
Оставив туч порог.
Надежда с тихим голосом,
Желания громче стон,
Стрижа любви легко совсем
Поймать, вот рядом он.
Летай над речкой сладостно,
Легко со всех сторон.
А кто идет за радостью —
Находит свой полон.
ВЕСЕННЯЯ ЗАРИСОВКА
Еще рассвет с морозцем вровень,
Еще сугробы до бровей,
Но у зимы с визгливых дровен
Свалился полоз, заржавел.
Днем отогреются березки,
Нальются радостью они,
И не беда, что ветер хлесткий,
Не очень-то прогреты дни.
Тепло слегка подзадержалось,
Пусть не ликует снега мел,
Лучи-то в стеклах отражаются,
И санный след заголубел.

ЗАКАТ
(набросок)
Дома порозовели глядя на закат
И окна загалдели — блестят,
пугайся мрак.
День суетный промчался,
Как восхищения вздох.
И розами убрался
Туч поднебесных мох.

НАБРОСОК
Солнце землю вялило,
Дымкой дали залило.
Тополя не точно ли —
Воблы худосочные?
Дождик, разве можно
Медлить так безбожно?

ЗАРИСОВКА
Солнцем облиты кудряшки ив,
Тенью зеленой покрыт пролив.
Бледное небо. Еловый лес
Прячущий солнце — осажен весь.
Света — затоны, озера — тени,
Глянец пролива движет течение.
Зеленью первой душистый луг вышит,
Принцессой вечернее вышло затишье.

* * *
Опять плачет сосулька, —
Ресничка весенней крыши,
А день-то какой проснулся,
Из дома лазурного вышел!
Таять она не хотела
(Лежать на грязной дороге?)
Солнце лучи нагрело,
Она и упала под ноги.
Ждет ее жаркое лето,
Болото — большая лужа,
Будет с водой прогретой
Радовать местных лягушек.

ТАКАЯ ШТУКА
Человек — такая штука,
Как увидел свет,
С эгоизмом перепутан,
Сил распутать нет.
А любовь такая штука, —
Влезет в организм, —
Силою душевной муки
Гонит эгоизм.
Ревность это тоже штука,
Что там говорить, —
С самолюбием разлуки
Разрывает нить.
Наша жизнь такая штука
(Бани черной чад).
И выходит потому-то
Лучше помолчать.

ЯРОСТЬ
Ветви переломаны, листья — кипяток,
По низине бешено катится поток.
Человечьей ярости тоже грозен путь,
Нелегко с ней справиться
и легко раздуть.
Вот опять у молнии лопнула струна, —
Верба переломана, на земле она.
Как под грозным молотом тучи-валуны,
И еще у молнии нет одной струны.
Травы низко клонятся, на реке бело,
Мчится ветра конница — шашки наголо.

* * *
Не можешь танцевать, бугай?
Ну, ноги хоть передвигай.

ЖАРКО
Зной. Асфальт горячий. Лето.
Мухи, бабочки, стрижи.
Ходят солнцем перегреты
Соликамские мужи.
Все в поту, в руках газеты
(Двадцать градусов в тени), —
И совсем недаром это —
Вместо вееров они.
Сумки, в сумках банки-склянки,
Манка, рожки и мука, —
Сгорбленные соликамки —
Не до жара им пока;
Жар их вовсе не пугает,
Их, нагруженных как «КРАЗ»,
Лишь забота подпирает:
Деньги кончатся сейчас.
Словно черные галчата
Носятся туда-сюда
Юркие соликамчата,
Им и горе не беда;
Этим не до жара-зноя,
Но заботит их вдвойне,
В голове у них такое:
«Эх! Мороженку бы мне».
Я иду по солеграду,
Сверху — кепка-лоскуток,
Мне мороженки не надо,
Пляжной бы воды чуток.

* * *
Я думал здесь будет лучше,
Новое так манило...
Ты почему лучик
В конверт положить забыла?
Лучи наши ты растеряла?
Новой идя дорогой.
Лучик, — как это мало,
Лучик, — как это много.

* * *
Что же в жизни останется
Если с тобою расстанусь я.
Ежели переменится —
Многое перемелется.
Вечера жесткие руки,
Минуты какие жуткие.
Какая ужасная серия,
Пока ей еще не верю я.
* * *
Дерево засохшее
Наземь повалило,
Тонкую березку
Грубо придавило.
Для чего сложились —
Появились строчки?
Глянь — она живая,
У нее листочки.

* * *
За душою ни гроша,
Может, хороша душа?

* * *
Не желтеет ольха под осень,
Не алеет листва на ней,
Но зеленое платье носит
До октябрьских ненастных дней.
И приходят холодные росы,
Надвигается долгий туман,
И морозы придут без спроса.
Зелень вечная — самообман.

* * *
Снегом облюбованное утро,
Не видать тропинок и дорог,
Поражаюсь я природе мудрой,
Как она красоты создает.
Создает изысканно и просто,
Гонит безобразное взашей,
Умудряется на каждый крест погоста,
Нахлобучить шапку до ушей.
Чистый свет скользит по снежной глади,
За лесов неровную черту.
Это только мы умеем гадить,
Разрушать природы красоту.

* * *
Нынче девки мастерицы
Пить, курить и материться.
Разобраться надо,
Где мужик, где баба.

* * *
Ложь осуждать берутся страстно,
Порок в ней видя и недуг.
Нет преступления ужасней,
Когда обманывает друг.
О верность — ласка лебединая,
Подарок радостный весне.
А если лжет твоя любимая,
Что может быть еще страшней?
Но ложь всегда находит двери,
И сам фанатик правдоман
Не устает надежде верить,
И люб ему мечты обман.

* * *
Боже, Ты род людской
Зачем одарил разумом?
Верни им глупым покой,
Всех образумь разом.
Надуться любой готов,
Не разберешь кто бешеней:
Повсюду гирлянды слов
На языках развешены.
ВОЛЮНТАРИЗМ
Все в шеренгу становись,
Да на речь мою дивись.
Первый издаю указ:
Буду главный я у вас!
Издаю указ другой:
Из шеренги ни ногой.
В струнку все, и вы, мадам,
Пока третий ни издам.
Что?.. Издам когда, красавица?
Это лишь меня касается.

* * *
Когда один — под танк с гранатой,
Он, разумеется, герой.
Но подвиг повторил второй
Под танком пламенем объятым.
А там и пятый, и десятый,
И вот уже потерян счет,
А героизм течет-течет;
Глядишь, а в землю новый вмятый.
Не дай вам Бог глядеть,
Как тело в землю вмялось.
Есть сотый героизм,
Но имя затерялось.

СТО ПРОЦЕНТОВ
Не рожден еще дурак,
Чтобы так, на сто процентов.
Их хватает как-никак,
Только выставляй оценки.
Глупость сделаешь, но тут
Кто-то большую отмочит:
Быть отличным баламут,
Полагаю, очень хочет.
Как иной дурак ни бьется,
Подурней его найдется.

* * *
Нет ни дыма, ни огонька
Ни по лугам, ни по курганам,
Темна атласная река,
Еще не выпита туманом,
Еще росы нет, но поросье —
Налет белесый на траве;
В густой небесной синеве
Еще не выветрились звезды.
Все ждет рассвета, как всегда,
Все света залито желанием:
И эта темная вода,
И ив прибрежное собрание;
Все ищет чувство полноты,
Насыщенности, обретения.
Недалеки мы от растений;
Недалеки, недалеки.

* * *
А мы ничего не знаем —
Откуда мы и куда.
Течет себе и блистает
Речного потока вода.
Мы ничего не помним,
Где у души был дым;
Крепки у деревьев корни,
Но крепче небесный гром.
Мы не пришлем ответа
От неземных полей.
Все любят теплое лето,
Но место есть и зиме.

ГЛЯДИТЕ
Здесь росли грибы когда-то:
Лисички, рыжики, маслята.
И нынче лес вроде копилки:
Банки, тряпки и бутылки.
Отдыхайте день-деньской,
Как на свалке городской.
Солнышко висит в зените,
Вы на солнышко глядите,
В глубь небес, на облака...
Мусора там нет пока.

ГРОМКО И ТИХО
Он очень громко может отдыхать,
Так приучили мама с папой.
А на работе парня не слыхать, —
Там нет закона: «Для себя лишь хапай».

ОПРАВДАНИЕ
Мы захламили помещение.
Вот ждем комиссию, как мщение.
У нас одно лишь оправдание:
А у соседей хуже в здании.

ВЕЧНЫЙ ДВИГАТЕЛЬ
Вечный двигатель возможен,
Вывод, в принципе, не ложен.
И примерчик под рукой —
В цехе есть у нас такой:
Стоит в углу беспечно —
Он без работы вечно.

* * *
Неотступная тревога
Она рядом, вот она;
Ну, еще совсем немного
И обрушится стена.
Будет боль, уйдет сознание,
Прекратится пыльный путь,
И приблизит мироздание
Неопознанности суть.
И разорванные связи
С легкостью соединит.
Лишь при жизни ты обязан
Вить надуманности нить.

* * *
Всего и не дано узнать,
И дьявол многого не знает;
«Всезнание» рана и сквозная,
И символ неизменный зла.
Весьма легко воображать,
Домысливать, чего не знаешь.
Ум потеряешь и залаешь,
Пред этим, как с земли сбежать.

* * *
Любовь и смерть – два вечно новых слова,
Не умирать нельзя, и не любить,
Надежды, ожидания основа,
Затертыми они не могут быть.
«Мы в прах идем, – они твердят, – из праха».
Ну это кто как думать обречен.
Об этом спорить — спорить ни о чем,
В том и другом зарыты зерна страха.

ЖИВОТ
Драгоценный наш живот,
Как мы озабочены,
Сколько же в тебя войдет
(Знать бы), всякой всячины.
Ну да если бы не ты,
Не во рту бы дырка,
Я б такое закатил,
Даже б столб зафыркал.
От тебя такой налог
(впору и отчаяться),
И с тобою диалог
Все не получается.
Валишь ты талант любой,
Задолбив заботами.
И иду на смертный бой
Все сметая ботами,
Чтобы нагрузить тебя
Через рот, что чавкает,
Так же и своих ребят
(Семеро по лавкам).
Сидят нацелясь пушками,
Дай есть, устали прыгать.
Я точно стал бы Пушкиным,
Да если бы не ты гад.
* * *
Глянь-ка: выше всякой меры
Развелись миллионеры.
Отчего же, прямо страх,
Государство-то в долгах?

* * *
Не пью я меньше двух «бутылкам»,
Клянусь вам собственным затылком.

* * *
Притягательна нежность лета,
Когда межень наступит реки,
Когда роща давно одета,
По лугам разбрелись васильки.
Нежность — это когда чувства рядом,
Когда радость с тобой в ладу,
Это фрукта особого сладость,
Но в каком он растет саду?

* * *
Набрала ты букет незабудок, —
Голубая к звезде звезда,
Восхищалась: «Какое чудо!»
Прижимая к своим губам.
Прижимала к губам и дивилась,
Словно радости выше нет.
Ты и в прошлом году говорила,
Но забыла про тот букет.

* * *
Легким пухом запушило,
Ели словно терема,
Поспешила, поспешила
Гостья белая — зима.
И затинькали синицы,
Что-то клювиками бьют,
И из лужи не напиться
Бедолаге воробью.
Только мне немного грустно,
Хоть и света благодать,
Прячу грусть свою искусно,
Все равно ее видать.

РАБОТА БЕЗ РАСЧЕТА
Взялись за дело с рвением,
Желанием, горением.
Убили денег миллион,
Но утонул как камень он...

Была у нас охота,
Но не было расчета.


* * *
Он заявляет: «Жизнь худа!»
И тот ему закон и этот не годится.
По-своему он прав, конечно, да.
Ведь только для себя хотел бы
он трудиться.

ВЗГЛЯД НА ТАРУ
В музее видел Диогена бочку:
Стоит она пустая в закуточке.
Все жизнью Диогена
восхищаются
до дыма, до угара.
А я вздыхаю: пропадает тара.

ХВАЛИ СЕБЯ САМ
Хвали себя, мой дорогой,
Не жди когда похвалит кто-то где-то,
И речь свою ты слушай сам при этом,
Ведь не захочет слушать
хвастовства другой.

ЛЮТИКИ
Под улыбкой солнышка,
У тропинки той,
Я сорвал для Золушки
Лютик золотой.
Улыбнулась Золушка,
Лютик не взяла,
Говорит: «Изменушка —
Желтая змея...»
«Ну, зачем? Не веришь мне?
Хоть кого спроси, —
Желтый цвет, наверное,
Главный на Руси.
Уронили лучики
Зернышки тепла,
И из зерен лютики
Вывела весна».

ЖЕСТКИЕ ЛИСТЬЯ
Сирень отцветает до лета,
Дорога ее проста,
И перемена заметна —
Грубеет ее листва.
И мы с тобой из растений,
Под тяжестью естества.
С последним цветком сирени
Грубеет и наша листва.

ПОЛЕВАЯ РЯБИНКА
Дикая рябинка,
Ты ли не мила?
Лета золотинки
В косы заплела, —
Теплоты огласка,
Помыслы чисты,
Затаилась ласка
В сеточках листвы.

ПРОТАЛИНЫ
Вот они — проталины,
Снег заметно вылинял,
Отгуляли валенки,
Утомились милые.
И ручьи на улицах
С полдня блестко шастают,
И пичуги кучатся —
Воробьи горластые.
Солнце в небе вазою,
Лужи ртом разинуты,
С вьюгами завязано,
Пережили зиму-то.
Голубою чашкою
Небо — не безделица.
Нету безучастия
Ко всему что деется.

ВЕТРЕНИЦА
Молодая, смелая —
Зайчик на стене,
Ветреница белая
Улыбнулась мне.
Этой же монетою
Оплатил и я,
И в печаль бездетную
Заползла змея.

* * *
— А муж-то где?
— Да на работе.
— Вот потому так бедно и живете.

* * *
Ну и пусть проходят дни
Блеклые и белые,
Мало у души родни,
Но а что поделаешь?
В этом мире — ветровал,
А не пыль от веничка;
Ты свое отпировал,
Помолчи маленечко.
Если в том стоишь ряду,
Лезь в глаза иль скройся,
Все равно тебя найдут,
И не беспокойся.

* * *
Выцвело бабье лето,
Серые вышли ветра,
Падают листья заметно
С редкого леса шатра.
Из глубины доносятся
Звуки минорной струны,
Душа в листопад просится.
Ночи заметно длинны.

ЗАРИСОВКА
Край небес с юга осеребрен,
А с севера голубой, как река;
Частый гребень темного ельника
Чешет светлые кудри березняка.
Солнце разольется повсюду —
Самоцветы росы собирай,
Приставшую сбрось остуду,
Ларчик тепла открывай.

* * *
Плоть просит денег каждый день:
Накорми меня, одень.
Огрызаюсь я, ору:
«Где я столько наберу?!»
Ах! ты горюшко-беда!
На кой ляд попал сюда,
В этот ненасытный свет,
Где без денег жизни нет.


* * *
Наша жизнь строга в своем расчете,
О себе старайся думать сам,
В суете кипи, кипи в заботе,
Мед тогда и будет по усам.
Мягко стелет здесь,
но спать жестоко,
И простор просторище словам.
А кого винить, коль ты не дока
За удачей лезть по головам.

* * *
Все начинается шутя;
Любовь — крикливое дитя:
Беги на зов, корми его,
Ему отдай себя всего.
Всему на свете есть конец,
Ребенок вырос, наконец,
Умчался он, мольбу сметя...

Любовь — крикливое дитя.

* * *
И размер, и рифмы дружно:
А — Бе, А — Бе, Бе...
А кому все это нужно? —
Самому себе,
И таким как ты растяпам
Сдвинутым чуть, да,
Что упали с печки на пол
В юные года.
Вот и носятся с рифмовкой,
Как с пращой Давид,
Все строкой мечтают ловкой
Бел-свет удивить.
Но не хочет удивляться
Белый свет, каков,
А глядит, как на паяцев
И на чудаков.

* * *
Собаке дал кусочек сала,
Та даже в обморок упала,
Ведь раньше он отпетый жмот
Толкал ей только плесень в рот.

* * *
Походил на Карла Маркса,
Та же борода и масса,
Так же стрижен был стрижен,
Только не был Маркс бомжём.

* * *
На сцене он носил короны,
А дома ел лишь макароны.

* * *
Чистое, звездное небо,
Ясно, что на мороз.
Иду, а за мною следом
Плетется обшарпанный пес.
В карманах моих ни копейки,
Ни дома пока, ни еды.
А кто-то сейчас ест индейку,
Икает от газ воды.
«Ты что привязалась, псина,
Да чем я тебе помогу?
Кишка бы моя попросила,
Руки протянуть не могу.
Я тоже как ты помятый,
И тоже с утра не ел,
И вечера час девятый,
И нос побелел как мел.
Ну что ж, может быть передюжим,
Не упрекнем белый свет,
Не нам улыбнулся ужин
И хохотал обед.
Клянусь перед звезд хороводом,
Прикатит и к нам бутерброд.
А впрочем, тебя с Новым Годом!
Сегодня же Новый Год.

Всяк хочет других убедить,
Что Ты говоришь их голосом.
Не всякого переменить
Даже их выдернув волосы.

* * *
Наконец, дождались чуда —
Фильмы прочь «партейные»!
Нынче ленты Голливуда
Самые идейные!

* * *
Помнишь, как мы простились?
Не было громких слез.
Перед тобой пол-России
Поезд обычный пронес.
У тепловозного пирса
Все было так, как тогда.
Этот состав возвратился,
Не было в нем тебя.

* * *
Не верь мотылькам сердца,
Пусть даже оно не лжет,
Но правда жизни, поверь мне,
Крылья у них сожжет.
Во лжи не кори другого,
Не рвись указать на дверь.
Не верь своему сердцу,
Чужому тоже не верь.

* * *
Капельки-кузнечики скачут по асфальту,
Тучки быстротечные режет лучик-
скальпель.
Тополя умытые очень славно пахнут,
Огурцы укрытые пленкой вянут-чахнут, –
Дайте им «кузнечиков»,
дайте воли-матушки.
Воля покалечит вас, говорят, ребятушки.
По утрам вам нечего пить прохладу росную,
Вас напоят вечером влагою навозною.

* * *
Ты спину в напряжении выгнешь;
Асфальт дохнет, как креозот,
Но горизонта не достигнешь —
Увидишь новый горизонт.
Да, верно все, — черта обманна,
Ей рукой не уловить;
Машина марки иностранной
Тебе не сможет угодить.
Не жми на газ, не порти скаты,
Не доверяй цветной мечте...
Та лошадь, что безумно скачет —
Несется к роковой черте.

* * *
Не все устало и уснуло,
Промчался ошалело «ЗИЛ»;
Звезда мне с неба подмигнула —
И я себе вообразил...
Да — объективности мешает —
Попал в мозги аперитив? —
Еще бы нет, звезда большая,
А что звезды я супротив?
Вот так себе порою курим,
Чтобы разлиться в похвальбе...
А мог бы покумекать дурень,
Да, подмигнула, а тебе?

* * *
Мама пьет, папа пьет,
Что за наказание;
Вот уже не первый год
Длится состязание.


* * *
За правду не жди пышек
(Голос у правды груб),
Много каменьев и шишек
Схлопатывает правдолюб.
Под корень таких рубят,
Таких стреляют в упор.
Но не выводятся люди, —
За правду хоть под топор.


* * *
Стихи они требуют праздности,
Что вы ни говорите;
Может другие правила
Нынче бытуют в зените.
Пишут и сталевары,
Пишет и змеелов.
Но мне бы не написалось
После машины дров.
БРОЖЕНИЕ СОВЕСТИ
Зачем живу? Зачем страдаю?
Зачем ем хлеб и пью вино?
Зачем я «Ладой» обладаю?
И гаражом с ней заодно?
Зачем я получаю тысячи?
(Вот снова кучу нагребли),
Зачем налоговый не ищет
Мои сокрытые рубли?
Себе по харе так и съездил бы,
Да, силикатным кирпичом...
Чтобы в башку «зачем?» не лезли,
Но чтоб осталось в ней «почем?»

* * *
Кто восторгом богат,
Тот не может быть нем,
Попадает тогда
Он поэзии в плен.
К суете повернуть
Он теряет права,
И приходят к нему
Бриллианты-слова.

* * *
Жизнь — она не лужица —
Ни одной морщинки.
Кружишься и кружишься,
Аж горят ботинки.
Любо — ковшик бренди,
Любо — сало в бочке.
Если хочешь больше —
Получай по почкам.

* * *
Все мы боимся ночи,
Ночи в притихшем лесу,
Когда словно ватные ноги
Тело твое несут,
Когда из-за каждой ели,
Когда из-за каждой сосны
Сверлят глаза злодея,
Злодея глаза красны.
Не оттого ли пугает
Нас вышезвездный мрак?
Хотя мы прекрасно знаем —
Не там поджидает враг.

* * *
Ох, сколько глупостей наделано!
Ошибок сколько наштамповано!
Крутился в молодости белкою,
Теперь сырой сижу вороною,
Гляжу угрюмо исподлобья,
Употребляю все шипящие,
Вполне готов на место лобное,
На лобное, на настоящее.
Вот так прошел обычной тропкою,
По-над болотом, там где чертики,
И сердце, что бывало в тропиках,
Теперь аж за полярной черточкой.

* * *
Однажды отстанут суеты
Тучей лихой комарья,
И будут другие рассветы,
И я буду вовсе не я.
Не будут там рвать и бодаться,
Травить и нести бред...
Зачем я мечтаю остаться
Подольше в сей куче сует?

* * *
Пожухла трава, опали листы,
И дали открылись ясны и чисты.
И берег пустой, и пруд не рябит,
И плед желтоватый под рощей забыт.
На вечность никто не предъявит права.
И ты будь скромней как листы, как трава.

* * *
Не тоскуй, но старайся быть чище,
Реки мутные — по весне.
В каждом сердце грает грязища,
В каждом сердце лежалый снег,
В каждом сердце и серость, и сера,
В каждом сердце газон изрыт.
Не в безгрязии живет спасение,
Но в желании чистым быть.

* * *
Перегнуть мы любим палку,
Силы много прозапас;
Превратить планету в свалку
Так и подмывает нас.
Валим пестициды в дыни,
Щедро дихлофосим рожь;
Вон озоновые дыры —
Даже паклей не заткнешь.
Наполняем хлоркой реки
(Посмотрите что с рекой),
Так что люди-человеки,
Запоем: заупокой.

* * *
Ну, зачем бросаться словами
Подбородок прижав к плечу?
Я хочу походить на пламя,
На костер быть похожим хочу,
Чтоб суметь обогреть кого-то,
В котелке чтоб кипела вода.
Пусть нехитрая это работа,
Но куда без нее? Куда?

* * *
Ни в чем земном не разуверюсь,
И уходя, не прокляну,
Что мне положено — объемлю,
Что не... на то и не взгляну.
И может гулкий гром отвесный
Мне ниспошлет пророк Илья, —
Предстану пред Судьей Небесным,
Из глаз потоки слез лия.
И все слова Судьи приемля
Я тоже выскажу свое:
«О Господи, любил я землю!
Не любишь разве Ты ее?»


* * *
Вы хоть бы глаза зажмурили,
Хонурики великие!
Народное зажулили,
Зажуленное заныкали.
Воняя мерседесиной
Несетесь по асфальтовой.
Черную тучу подвесите,
Огромный костер запалите.

* * *
Безусловно, жизнь сурова,
Каждый день грозит бедой,
Тяжкий труд ее основа,
Вывод этот с бородой.
Можешь завтра не проснуться,
А за гроб — щепоть рублей.
Но пока не знаю лучше
Этой жизни на земле.

РЕПЛИКА
«Не позволяй душе лениться».
Как в жаркий полдень стих струится,
Приятный, что уж там толочь:
«Душа обязана трудиться,
И день и ночь, и день и ночь!» —
Не возмутится, не устанет...
А ты — в две дырочки сопя,
Подремываешь на диване
И за нее, и за себя.
«Держи лентяйку в черном теле...» —
Чтоб жизнь не показалась — мед,
Чтоб не сидела возле теле,
Где «Санта-Барбара» идет.
Ты потихонечку ветшаешь,
Все тоньше жизненная нить,
Как хорошо, когда душа есть:
Есть на кого грехи валить.
* * *
Ты ищешь смысл земного бытия?
Ну, молодец, искал его и я.
И не нашел, при этом не скучаю,
И это же у многих замечаю.

* * *
Всего-то и чихнул три раза,
А влез на самый верх зараза.

БОЖЕСТВО
(реплика)
«Эгоизм – наше законное божество, ибо мы свергнули старые кумиры и еще не утвердили новые».
Е. Боратынский.
Мы свергли старые кумиры,
И новых не изобрели, —
Металл-слова — острей рапиры, —
Финт, ловкий выпад, вы в пыли.
Лежи и обливайся кровью,
О христианстве не гунди,
Но с восхищением, любовью
На победителя гляди.
Кровавые все ярче пятна,
И все слабее организм...
А кто кумир? Козе понятно,
Козлу понятно, — эгоизм.
* * *
Все объяснить наука может,
По разным полочкам разложит,
Отыщет веские законы,
Иных оттащит от иконы,
Вселенной даст простую схему,
Объявит: просто жидкость все мы.
С наукой спорить не берусь:
С ней вместе в тартар провалюсь.

* * *
Великий, мол, — кус мяса в супе!
Великих тоже жены лупят.

* * *
Недостатка не видно в пророках,
Недостатка не видно в обрядах,
Только не убывает жестокость,
Только не убывает парадность.
Бог един, а обряды разные,
Вот и спорим, и бьем чаши, —
Улыбается безобразие,
Разобщенность сердец наших.
Теги:
25 September 2007

Немного об авторе:

Председатель городского поэтического объединения. Издал 152 малотиражных поэтических сборника. Около двух тысяч газетно-журнальных публикаций.... Подробнее

Ещё произведения этого автора:

Орденоносная колоша
Журалиный клин
Харизма

 Комментарии

Комментариев нет