Сочно-зелёная, лоснящаяся трава ровно покрывает выпуклости холмов. Тонкие белые нити её корней лежат почти у самой поверхности, не прорастая вглубь: достаточно слегка потянуть, чтобы обнаружить под их переплетением медленно изгибающихся, желтовато-молочных червей. Лишь едва заметный блеск их скользящих, растянутых тел позволяет отличить их от обрывков корней, таких же вытянутых, но скорее сквозисто-матовых. Мальчик распрямляется. На нём светло-розовая, выгоревшая футболка, обрезанные до колен, довольно грязные джинсы; на подошве кед – комки застывшей бурой глины. Он осматривается: его обросшие светло-русые волосы неряшливо топорщатся. Шагах в ста от него стоит дерево: белый ствол, необычные пятна. Толстые, похожие на лапы ветви неуклюже торчат в переливающемся серебряно-голубом небе.

Спускаясь со своего холма, он неспеша приближается. Взгляд его карих глаз устремляется вдаль, к необыкновенному цветовому переходу истончающегося на горизонте неба, и он не замечает небольшое отверстие норы: его нога проваливается. Удивлённая улыбка растягивает его сухие обгрызенные губы: мягкие, жирные комочки земли скользят по его коже. Струящийся, размывающий очертания воздух… Чей-то неприятно мокрый, подвижный носик, нежно коснувшийся его гладкой голени, вызывает мучительно-сладкий разряд раздражения: волна искрящихся, смыкающихся в цепочки мурашек пробегает через всё его тело.

Поспешно выдернув ногу и отступив на шаг, он пытается рассмотреть сокрытого норой зверька. Расползающийся по нервным волокнам озноб заставляет его поёжиться. Ему начинает казаться, что он может различить слабые блики его глаз… Противно льнущая к его намокшей коже ткань, повисшее над землёй марево… Он дрыгает ногой, пытаясь сбросить прилипшие к ступне белесые нити, и чуть не теряет равновесия. Нервно хихикнув, он вновь продолжает идти, внимательно смотря под ноги и замечая по пути ещё несколько отверстий в земле. Лишь приблизившись к дереву, он останавливается и поднимает лицо: его загоревшая кожа кажется серой; мельчайшие капельки пота, выступившего на лбу.

С деревом что-то не так. Его ворсистая белая кора покрыта чёрными островками пятен, она плотно обтягивает ствол, нигде не обрываясь, не шелушась. Одинаково толстые на всём своём протяжении ветви, соединённые шишковатыми суставами, чуть заметно шевелятся. Повисшие листья, бархатистые и тёмные с одной стороны и розовато-зелёные, испещрённые мельчайшими сосудиками – с другой. Прикоснувшись ладонью к тёплой поверхности его кожистой коры, он ощущает рельефное переплетение жил, ветвящихся, наполненных жизнью. Довольно длинный отросток (где-то на уровне пояса мальчика) сочится мучнисто-белым нектаром.

Его озноб усиливается, он начинает дрожать. Спрятав руки в тесные карманы и поводя плечами, он делает шаг назад и вдруг замечает чёрный, наполненный страхом глаз, внимательно следящий за ним. Из маленькой впадины дупла, немного выше его головы, вываливается бледно-розовый, покрытый налётом язык.

Он оглядывается: слишком голубое небо, слишком сочная трава; идеально чередующиеся холмы. С досады он сильно пинает дерево. Раздаётся визгливое скуление, глаз увлажняется и начинает моргать; из отростка извергается струя жемчужной жидкости.

Мальчик начинает стягивать с себя одежду.