1.

Не повезло Кузьмичу с соседом. Посмотришь, другие живут душа в душу: то на скамье чекушку разопьют, то по - трезвому за жизнь потолкуют. Если беседа в охотку, время не улиткой ползёт - птицей летит.

За что же его Господь так наказал? Хорошо с его подворья переулок начало берёт, а ну, как и по другую руку такой же оказался? Совсем бы невмоготу.

Илья Сергеевич не скандалист, чего нет того нет, себя блюдет и в будни и в красные дни. До такой степени, что с Егором скамейку делить брезгует, всё отговорки находит. Дела дескать… Перегибает палку боярин, они всегда были и есть, не переделать, он-то это знает не по - наслышке, скоро шестьдесят пять на плечи навалится.

Суетится сосед как мальчишка, сверлит, пилит… Толку-то. Ну, построил сарайчик для живности, установил ванну в доме, что с того? Видишь ли, восьмое чудо света сотворил. Не хуже и не лучше других. В том ли цель жизни, если разобраться?

Что с Ильи взять кроме анализов, всю свою сознательную жизнь в МТСе слесарил. Когда упразднили департамент, на шлюз подался. Не начальником само собой, оператором. Делал что скажут: и швец, и жнец, и в дуду игрец. И уже в годах был, а все на посылках.

То ли дело он, Егор Кузьмич. Начинал ещё курьером в колхозе. Тому документ вручить, этому письмо передать, сводки в район отвезти. Доверяли. Велосипедом награждали, в пример ставили. Потом случилась реорганизация, сменили вывеску. Совхозом стали зваться, советское хозяйство иначе. Да.

При коммунистах справедливо к людям относились. Если чистая биография, глянь, повысили, должность дали. На деньгах это сразу сказывалось.

Время текло. Опять глядят, не подкачал ли? Нет, снова отмечают, как преданного интересам дела. Вот она выслуга лет. Пусть четыре класса за плечами, если о благе страны печёшься, можно и до председателя колхоза вырасти.

Не успел, к тому шло, упразднили грамотеи. Обидно. Сорок лет не покладая рук во имя отчизны. И все на одном месте, лучшей жизни как другие, не искал. Не у каждого так. За то и ценили, когда на пенсию шел. Уважаемым человеком себя чувствовал, районное начальство по имени отчеству величало, за руку здоровалось. Пионеры приглашали. Приятно, чего там. Бухгалтер совхоза, шутка сказать. Пусть не главный, а без него шагу не ступали. Считались.

Дело прошлое, давно отошел он от дел, теперь в своём подворье верховодит. Дома все что надо есть: куры, утки, гуси. Дети выросли, живут в городе, все при деле. Было бы близко, глядишь, раз в две недели приезжали. Не получается - далеко.

Жизнь его теперь свелась к усадьбе, фазенде по-испански. Нет засухи, непогоды, не болеет птица, своя хвороба не досаждает, все хорошо, лучше не надо. Пенсии бы прибавили, бутылка портвейна в месяц разве порядок? Соседа бы еще повеселее, а то, как на погосте: за весь день словом не перемолвиться.

Егор Кузьмич как ни крути, местная интеллигенция, все одно что пожарник в 50-х, или счетовод в 60-х годах. Это когда работал. На пенсию вышел, забывать стали его прошлые заслуги, иной пройдет, морды не повернёт.

Зазнались, нос поднимают не по своим делам, по детям и внукам равнение держат. Кто - где живет. У кого дочь в Израиле, у кого сын в Испании, Турции, Туркменистане.

В этом ближнем зарубежье, говорят сейчас не хуже чем в Арабских эмиратах. А что нам мешает? Русский как был лапотник, так и остался, и время на него не действует. Всё потому, что к труду непривычный.

Что до соседа, то обидно. И так и этак, и через жену достается. Замучила Матрена Матвеевна упреками. Одни её слова поганые чего стоят, повторить совестно.

Сиднем, как Илья Муромец на печи сидишь. Чего ждешь-то? В хозяйстве разруха, а тебе и нужды нет. Хоть бы к чему руку приложил: крыльцо сгнило, не сегодня-завтра ногу сломаешь, сетки у птицы нет, куры грядки топчат. Крыша течет, окна градом побиты ещё шесть лет назад.

Конечно, если на все смотреть заполошно, бабьим глазом, хуже не бывает. Если же по хозяйски, планово, всему свой черед. Дайте срок.

Сетка. Где ее взять оцинковку-то? Не укупишь. Печень свою продавать? Почки? Роговицу? Легко сказать. Крыльцо… Сучит баба ножками попусту, он давно подобрал доски, ждет сухой погоды.

С крышей тоже трагедия, Тришкин кафтан и только. Как ни штопай её, резону нет. Одна статья, ждать пока в лотерею деньги выиграет. А как иначе? Это только подумать - 94 листа шифера. Ну-ка сумей.

А тут еще сосед. Жена так и норовит на него сослаться, пальцем каждый раз в его сторону тычет. Учись как хозяйство вести. У Ильи, как у немца всё ровненько, по ниточке, битым кирпичем двор мощен. Грядки заглядение, овощи сажает не как придется, с севооборотом.

Что бы делал Илья в его шкуре, с его проблемами? Тогда бы жизнь показала, кто на что годен. Может разыграть соседа, посмотреть, что из того выйдет?

На такие шутки Егор был мастер, не раз ему мяли бока за разные провокации. Даже "Гапоном" одно время звали. Не успокоился.

2.

Как-то сын купил компьютер и цветной принтер. Пришло время, он затеял ремонт, и решил отвезти технику в деревню к отцу. Так надёжнее.

Больше всего Егора поразила печать иностранных денег, не отличить от настоящих. Сравнивал.

Решено, он подбросит их соседу, пришла его пора посмеяться.

Нашел еще не дырявый кошель, помял деньги, чтобы новизна не бросалась в глаза. Для интереса сосчитал бумажки, набиралось 3450 долларов разными президентами. Потер руки, предвкушая эффект.

Жена соседа каждое утро подметала у калитки на улице. По обеим сторонам входа шел палисадник, глубоко выдаваясь к дороге.

Рано утром, Егор, перегнувшись через забор, метнул кошелек к соседской калитке. Со спокойной совестью сел пить чай на веранде, наблюдая за полем действия сквозь занавески.

Ближе к шести у соседа стукнула домовая дверь, вышла Анна с веником. Оглядывалась, с чего начать.

Детали не позволял увидеть рябиновый куст. Навести порядок в палисаднике дело не одной минуты, однако уже через тридцать секунд, Анна, хлопнув калиткой, скрылась в доме.

Процесс пошел, довольно подвел итог своей вылазке Егор Кузьмич. О том, как повернутся события, можно судить косвенным образом, находку такой суммы афишировать не станут.

-Куры соседские одолели, - плакала жена.

Через щель в заборе, в их отсутствие они наводили свой порядок на грядках.

Делать нечего, Егор решительно и дальновидно перевел пса от крыльца в угол. Втайне надеясь, Забияка сведет "на нет" соседских несушек. О том, что бы заколотить дыру не подумал.

Собрались они как-то с женой на рынок, в районный центр. Вернулись часов через пять. Забияка ухитрился застрять меж досок в заборе, и проскулил все это время. Соседей тоже не было дома. Таким образом, Забияка был нейтрализован, как охранник опасности не представлял. Задний двор остался без пригляда.

В результате, старый "Урал" лишился своих колес. Утрата, приравненная к вселенской катастрофе, копить на резину не меньше полугода.

Досталось ему в этот день от жены по полной программе, он в момент ликвидировал прореху в соседском заборе.

-Пальцем не шевельнешь, пока тебе гузно не припечет! - поделилась она своими соображениями.

Визгливо без купюр, что думала то и сказала. Егор, как было не раз, стерпел.

Угораздило его как-то, на акцию, запрещенную Конституцией - прослушивание частных разговоров. О чем там Илья со своей бабой говорит, чаи с малиновым вареньем в саду распивая? Не о нем ли? А ну-ка…

Взял он денисов цифровой диктофон на тридцать шесть часов записи, схоронил меж досок в заборе. В аккурат, против того места, где Илья чаи гонял.

Прошел день, другой. Ничего. Оказалось, сосед в ту пору к дочери ездил. На третий день…

Сунулся к тайнику, что там наговорено… Не тут-то было, нет диктофона, нет и все. Глянь, а у Ильи навес от дождя над столом сооружён, два листа шифера на перекладине прибиты. И ладно так, глазу смотреть приятно. Неужто сам?

Тут Анна на горизонте, на сына не нахвалится. Спасибо говорит Олежке, память о себе оставил. Отец подсказал, сделай навес, сам мол, никак не соберусь.

Вот что значит молодые, все играючи, между прочим.

-Между прочим, - угрюмо повторял Егор, прячась в доме. Умыкнул ворюга аппарат, и концы в воду. И не попросишь, верни, дескать… Могут и в суд подать, хлопот потом не оберешься. Дела…

Что Денису сказать, когда прибор назад востребует? Четыре тысячи деньги не малые. Не расплатиться.

Настроение у Егора падало, все валилось из рук. Жена косилась, отметив его депрессию. Что это с ним? Не ведала, ситуация скоро ещё более усугубится. На следующий день, она чуть не прибила его деревянной мешалкой.

Предстояло сажать картошку. Егору отсыпать бы ведра два суперфосфата из мешка в ближней кладовке, и отнести в дальнюю. Нет, решил перетащить сразу весь мешок, килограммов тридцать пять.

Взял на живот, и потащился в конец огорода. С самого начала взял его неловко, тот все выскальзывал из рук. У колодца остановился, на срубе перехватил удобнее.

На крыльце вдруг обозначилась жена, её раскованное обращение шокировало.

-Ты что же это зондер - командир делаешь? - тоном не предвещающим ничего хорошего, подходила к Егору держа на отлёте мешалку.

Матрена Матвеевна готовила варево для поросят.

-Что такое? - Егор ошалело уставился на нее.

-Гляди безрогий! - стряпуха ткнула пальцем куда-то за спину мужу.

Опять этот недвусмысленный намек на фамилию…

Хозяин дома повел глазами и обмер. На мешок, долго лежащий на одном месте, видимо капало с крыши. Когда он встряхнул его, размокшая бумага прорвалась, вниз заструилось содержимое тары.

Перепуганный, он тут же сбросил полупустой мешок на землю.

-Ума палата! - верещала на всю деревню Матрена. - Погибель на мою голову! И что теперь делать, чем поливать? Что пить прикажешь, плодово-ягодный вредитель?

Оправдываться в этих экстремальных условиях Егор не стал. Еще чего.

-Сколько было в мешке купороса, ирод? - вопрошала жена. - Минеральную воду по своему рецепту делать надумал? Сколько вбухал в питьевую воду удобрения, козел душной?

И все громко, с децибелами, улицы на три.

-Не купорос это Маша, суперфосфат. Всего ничего, - бодрился Егор. Три кила, не больше. Осядет, впитается…

Сознавая в душе, колодец необратимо загублен.

-Какая здесь глубина? - Матрена пыталась найти выход из тупика.

-Помнится, два метра было.

-Твое счастье. Молись Богу ирод, а то бы полез вниз. Мало всю воду вычерпал, еще ведер пятьдесят земли отравленной на гора поднял. Тебя бы в пятидесятом, лет на пятнадцать за эту пакость упрятали. А сейчас с рук сходит. За что же мне такая напасть от Господа, чем я его прогневала? - плакалась женщина, скрываясь в летней кухне.

От всего этого Егору хотелось выть волком. Прошло несколько дней, очередная его неурядица забылась, он успокоился.

-Сходил бы за пенсией мичуринец, - подсказала жена.

-И то дело, - обрадовался поручению Кузьмич.

Там и винца выпьет. Совсем невмоготу стало. Если домой деньги принесть, у мамани уже потом не выпросить. Найдет с кем спариться.

Портвейн он выпил, как и замышлял. Святое дело. У дома зашарил по карманам в поисках кошелька. Тот как в воду канул.

-История, - загрустил Кузьмич. – Теперь старуха сживет со свету.

Отправился по своему следу, осматривая дорогу. Бесполезно. Кто позволит деньгам на видном месте лежать? Убитый горем Егор побрел назад. У дома замешкался. Матрена, высмотрев его в окне, вышла встречать. Как же!

-Чо так долго? - начала подозрительно присматриваться и принюхиваться к нему. - Опять на лепешку…

-Незадача. Это самое… пенсия…

-Что пенсия? - надвинулась жена. - Лишили? За бездеятельность? Несоответствие? Неадекватность?

-Утратил. По-другому - потерял.

-По-другому? А по третьему? Собутыльники по пьянке вытащили?

-Ты что Матрена? Какая пьянка, у меня ни в одном глазу, - оправдывался Егор, вытесняя жену с улицы во двор.

Ту медом не корми, дай на зрителя поработать.

-Как же, вижу, лыка не вяжешь, - расходилась Матрена, благо был повод. И как теперь жить? На мои полторы? Горе с таким добытчиком. Лучше сразу, в петлю головой, чем твое лихо терпеть.

У свахи на днях день рождения, с чем пойдем авантюрист. Вот они твои мотоциклетные колеса. Забудь про них, мне доброе отношение родственников дороже.

Хмеля у Егора как не бывало, что пил, что не пил. Как жить дальше…

В соседском дворе что-то затарахтело. Егор повел ухом.

-Что это?

-Илья мужик хозяйственный, не ты. Мотороллер итальянский купил.

-Откуда у него деньги? На базаре не сидит, вровень с нами получает?

-Откуда. Везет людям. Лотерейных билетов на четыре тысячи купил, а семьдесят - выиграл. Уметь надо.

-Четыре тысячи надо сначала иметь. Мало иметь, надо решиться потратить на никчемное дело.

-Семьдесят тысяч - никчемные? Думай что говоришь. Бери пример с людей, тянись за ними. У них праздник, а у тебя траур. Погубит тебя зависть Егор.

-Ему бы мои напасти, - протестовал хозяин. - Потерял бы пенсию, посмотрел бы я на него.

-Он не потеряет, потому что с забулдыгами как ты не якшается. Целенькую приносит, жене чуть не под роспись сдает.

Ты зенки выпучил, и попёр мешок, а за тобой дорожка тянется. С Ильей такой оказии не случилось бы, он прежде мешок со всех сторон оглядел. Голова у него на плечах, а не задница, как у тебя. Взять колеса…

-Хватит! – вконец осерчал Егор. – Понесла саркома. Инфузория моя ненаглядная.

И ушел в дом переживать очередную драму.

3.

-К Евдокии сегодня на день рождения идем. Смотри у меня! - Матрена, по такому случаю необычно добра. Егор получил днем свои сто граммов фронтовых. Именно фронтовых, проживание под одной крышей с Матвеевной, приравнивалось к пребыванию на передовой. Чего стоили одни ее психические атаки.

Маленький стакан синеватой, с аммиачным запахом жидкости в обед, под куриный суп курам на смех. У Егора на такой случай припрятан пузырьковый спирт. На морской капусте, ламинарии настоянный. Совсем другой табак. Без удобств, в уборной, под длинномерный огурец спирт шел трудно. Что делать…

Хлынул дождь, у калитки заблестела лужа. Все недосуг Егору битым кирпичем присыпать. Матрена горевала, неужто придется идти под дождем на край села. Вскоре лить перестало, и хотя солнце так не появилось, это не портило настроения.

Егор, к тому времени, оприходовал уже второй, на сто миллилитров пузырек, легкая потеря координации, была видна невооруженным глазом. Матрена, как всегда, высказала все что думала о нем, о его родственниках. Дело привычное.

Чета Комолого заперла дом, направилась к калитке. Когда распахнули ее, стало ясно - брода нет. Жена укоризненно глянула на мужа, против обыкновения ничего не сказала. Егор быстро сообразил что от него требуется.

На нем новый, ещё не ношеный польский костюм на две пуговицы в серую полоску, почти новые штиблеты. Осторожничая, он прошел в летнюю кухню, надел рукавицы, чтобы не пачкаться. Положил в лужу два силикатных кирпича. Мало. Принес еще два. Пойдет.

Первой прошла Матрена. Не сказать, чтобы грациозно, это не вязалось с ее 92-мя килограммами, но препятствие одолела не оступившись.

Что до Егора. Второй флакон антисептика, как показала жизнь, был лишним. Он находился посреди лужи, когда одна из опор поехала у него под ногой. Удержать равновесие в таких условиях даже молодому и трезвому трудно. Что же говорить о Егоре, с его расшатанным вестибулярным аппаратом.

Он упал в лужу плашмя, всем телом, хуже не придумать. Когда поднялся на ноги, и ему и жене стало ясно - костюм восстановлению не подлежит.

Много лет Егор ставил в это место мотоцикл, земля пропиталась бензином, маслом. После дождя вся эта радужная пленка всплыла, и ждала момента во что-то впитаться. Дождалась, это был польский костюм в полоску.

Матрена издала звук, схожий с воем обездоленной волчицы, прошла во двор за пострадавшим. Слова были не нужны.

Часа через полтора они снова прошлись по кирпичам, что в этот раз были выложены двойной дорожкой, оступиться невозможно. Обстоятельства складывались так, что бывший бухгалтер, оприходовал третью за тот день упаковку этанола. В целях конспирации, пришлось принимать микстуру всухую, без закуски. Врагу не пожелаешь.

На Егоре широкие и короткие брюки, капроновая оранжевая, 70х годов рубашка. Чтобы скрыть отсутствие на ней верхней пуговицы, ему велено надеть модный в свое время галстук. Сработанный то ли из клеенки, то ли парусной ткани, он будоражил воображение своим залихватским рисунком: одноглазым пиратом и надписью - йо-хо-хо, и бутылка рома.

Веселье у свахи пело и плясало. После четвертой рюмки, Егор перестал смущаться, рассказывал бессчетное число раз о своем трагическом падении. Пытаясь не повторяться, импровизировал, его уличали, он поправлялся, еще более запутываясь. И так до трех часов ночи.

Пробуждение и его и жены было тяжелым. Требовалось лечение, Матрена с легким сердцем выставила неполную бутыль самогонки. Сами они этим не баловались, прикупали у местных.

Заявился за компьютером сын. Егор, с замиранием сердца ждал, когда откроется пропажа диктофона. На его счастье, он сыну в этот раз не понадобился, беда пришла с другой стороны.

-Здесь были доллары отец, - заметил сын, пакуя технику в коробки. - Не вижу их что-то. Спрятал что ли?

-Зачем прятать? - усмехнулся Егор, чувствуя кожей недоброе. - Они же фальшивые. Какой резон в картинках?

-Ты отец не шути так, - всерьез отнесся к этому Денис. - Давай их сюда. Ты может, не знал: у меня там перемешаны фальшивки и настоящие деньги. Фальшивки не считал, а настоящих - восемьсот пятьдесят.

-Сынок! - ахнул Егор. Я их того… детишкам роздал.

-Детишкам? - изумился сын. - Ты папаша в своем уме? У меня весь расчет на них и был. Это мой долг. Что ты сделал с фальшивками твое дело, но настоящие…

Здесь же крутилась и Матрена.

-Вот и я говорю сынок, - вмешалась в разговор, - последнее время отец совсем дебильным стал. Дуркует: то ли хитрит, то ли по другому уже не может. Давай, его в психушку на обследование определим. Его согласия не надо, возьмут по заявлению родственников. А? Давай сынок, никакого укорота на него нет, ещё немного, и буйность проявит. Боязно мне.

Матрена Матвеевна говорила всерьез. Егор притих, тучи над ним сгущались.

-Не знаю, что и делать! - огорченный Денис только руками развел. - Ты меня отец прямо под дых. У тебя-то деньги есть?

- Какое там! - встряла мать. - У нас мотоцикл разули, пенсию маразмик то ли пропил, то ли потерял.

-Ладно, с вами все ясно, - сын уехал.

Стало быть, он Егор, льёт воду на чужую мельницу? С Ильей все ясно. Наверняка он показал найденные деньги сыну. Тот легко отделил семена от плевел. Двадцать две тысячи ни за что ни про что. На четыре тысячи купил лотерейных билетов, на семьдесят – выиграл. В итоге восемьдесят восемь. Почему бы не купить скутер за тридцать шесть?

А все благодаря ему, Егору. По справедливости, надо бы Илье с ним поделиться. Куда там. Вот как дело поворачивается, любая его незадача, соседу прибыток. Нет, чтоб наоборот.

Подложил же он свинью сыну. Поневоле в черта поверишь. А если есть лукавый, выходит есть и Бог. Значит, если судить логически: на Илью глаз положил Господь, а на Егора тот, что с рогами и копытами. Чем же он так провинился?

Своими соображениями Егор поделился с женой. Та с ним согласилась полностью, ко всему прочитала лекцию для новоначальных.

Мало того, что он Богу не угоден своей леностью и праздностью, он ко всему еще и завистлив. К сожалению, это не все его грехи. Как ни поворачивай, надо исповедоваться у батюшки Николая. Без того он не попадет под божье благословение, вся его оставшаяся жизнь будет поединком с лукавым, где побежденным быть ему.

Как реагировать на её слова, как всегда, или согласиться и сделать вывод? Егор положился на время, но разговор в душу запал.

4.

К Богу приходят исподволь. Егор, задумавшись о своей доле, поначалу носил мысли в себе. Наконец спросил Матрену, как попасть к священнику на прием?

-На исповедь что ли? - переспросила та. - Так бы и говорил, а то прием. Нет у него приемов. Говори ему все без утайки.

-А если спросит про нас с тобой?

-А что у нас с тобой? Говори как есть.

-Ладно, на месте решу, - не спорил хозяин.

Матрена Матвеевна посвятила его во все таинства, о которых он по простоте своей не догадывался. Дала молитвослов, ознакомила с ритуалом святого причастия. Дело оказывается не простое.

Отец Николай, одних с ним лет, настроен миролюбиво и ласково.

-Не хочешь сын мой рассказывать о грехе, воля твоя. Главное, что осознал падение, последствия его, и не станешь повторяться. Так?

-Так отец.

-Помни, дурное деяние воздастся всемеро. В Писании об этом…

-Как это отец? Один мой грех, родит семь бед на мою голову?

-Правильно разумеешь сын мой. И знай, Господь через меня, раба своего, тебе отпустит грех содеянного, но уйти от воздаяния еще никому не удавалось.

Над этим следовало задуматься. В этот вечер покаянные грехи Егора замолены. Как не отметить…

Поутру его поднял переполох в курятнике. Обнаружилось, у петуха прокушено горло, он на издыхании, гуся нет.

Лисы! Все беды от них, не он один страдает от рыжих разбойниц. В углу в земле дыра, за один вечер такую не вырыть.

А он где в это время был, почему не обошел птицеферму? Хозяин называется!

С очередной напастью пришло понимание, этим дело не кончится. Он должен заплатить полную цену за все свои деяния и дурные помыслы.

Держись Егор Кузьмич, то ли еще будет!