Крылатая Мысль парила над Землей и, взирая с высоты своего полета на людей, отыскивала, чью бы посетить голову.

За школьной партой сидела девочка. Склонившись русой головкой над книжкой в глубокой задумчивости, она грызла своими острыми белоснежными зубками кончик авторучки и периодически что-то записывала в лежащую рядом открытую тетрадку. Весь вид юной особы говорил о крайней озабоченности.

«Какая замечательная девочка, - решила Мысль, - как она красиво думает, как бы я хотела посетить эту светлую головку!»

Закружилась Мысль вокруг русых кудряшек, вдруг слышит:

-Только придумала, как Серегу из соседней квартиры заарканить, а тут какая-то глупость в голову лезет про вселенную, про любовь, - сказала рассержено девочка – ну, какая такая любовь сейчас в нашей жизни? Все вокруг только и думают, как лучше, а главное правильней перепихнуться. И мать, и старшая сестра, хоть и говорят мне постоянно о любви, но я-то знаю, что врут. Самое главное ‑ стать женщиной, а все эти физики, химии, вселенная со всей ее звездной системой, мне никогда в жизни не пригодятся. Не хочу себя ими насиловать!

«Господи! – ужаснулась Мысль, - заглядывая в книгу нимфетки, которая называлась «Как завоевать мужчину», а рядом в тетрадке красовались неумелые каракули:

«Хачу стать щасливой женщеной. Што бы заваевать мужчину, нада…»

Долго Мысль витала в воздухе, приходя в себя от шока. Наконец увидела радостную картину.

«Творец!» - решила Мысль, заглянув в окно жилого дома, где в собственном кабинете умудренный жизненным опытом худощавый седовласый мужчина, охваченный творческим зудом, то неистово бегал из угла в угол, что-то бубня себе под нос, то садился к компьютеру и быстро записывал придуманное, нервно щелкая клавишами. Потом перечитывал вслух и хвалил себя:

-Пушкин! Не иначе, Пушкин! – Восторженно восклицал он, потом надолго задумывался и продолжал, - нет, не Пушкин… Лучше него!!!

«Он знает Пушкина, - обрадовалась Мысль, - вот мой гений, он меня поймет!»

-Гадость, что за гадость лезет сегодня в голову, не дает думать! Какие еще другие люди? Только Я! Я знаю, как обласкать и унизить этих людей, когда мне это выгодно. Я знаю, как их уничтожить по одному, всех, кому только я не понравился, а остальных заставить почитать мой талант! Потому что они стадо, они глупее меня!

Мысль осторожно заглянула в светящийся экран:

«Я самый умный! Я самый изобретательный!…Я…Я…Я…» «Я» в различных проявлениях уходило в бесконечность.

«И тут не нашлось мне места, - загрустила Мысль, - но он из среды поэтов и писателей, может быть, имеет смысл покопать глубже?»

-Эй, приятель! – через пятнадцать минут восторгов и восхвалений собственного гения возбужденно прокричал поэт в телефонную трубку, - я написал шедевр! Не в бровь, а в грязь! Представляешь, я твои слова из захудаленького рассказика, потому что, пишешь ты, если честно, пошловато, увековечил!

-Ты же меня хвалил! – опешила трубка, - отзывы писал лестные.

-Да, - съехидничал поэт, - вот такая я бяка! Это я специально тебя хвалил, чтобы ты мне был обязан. На самом то деле ты полная бездарность!

-???

-Да ладно, не переживай, для всех мы с тобой самые талантливые. Ты меня будешь поддерживать, а я тебя, даже если ты и дальше в своих дурацких рассказиках будешь бабушкам - божьим одуванчикам кастеты в руки вкладывать. Вот так вот! Я ‑ гениальный!!!

-Кто? – не поняла трубка и подпрыгнула от удивления.

-Да я же говорю! Написал новый шедевр, про всю нашу братию! Всех похвалил, тебя в первую очередь, а одну зарвавшуюся дуру хорошенько измазал словами из твоего хм…, творения. Я талантливо это сделал, пусть теперь кто-нибудь еще хоть раз меня, великого заденет. Теперь буду писать, что в голову взбредет, а другие пусть только попробуют мне слово поперек сказать.

«Посмотрю на приятеля, может быть, не так уж все и плохо», – Мысль протиснулась в трубку говорящего и вынырнула из–под уха другого собеседника.

«Ой, как здесь хорошо», - обрадовалась она, увидев на включенном мониторе название «Ветка жасмина» и зачиталась.

«Вот кому я нужна!». Но монитор дрогнул, страничка перевернулась, потом перевернулась снова и снова. На экране замелькали странные персонажи, беспардонно влезающие в жизнь других людей, с претензией на то, чтобы их полюбили. Мужчины были жалкими, женщины злыми и грязными. Здесь жили только несчастливые люди, готовые бить, кусать и царапать друг друга. Здесь же ей встретилась та самая благообразная старушка, саданувшая соседей по коммунальной квартире кастетом по головам. И при ближайшем рассмотрении все проблемы героев, искусственно раздутые до вселенских масштабов, оказывались узкими, мелкими и, к тому же, помещались в основном ниже пояса. Ни о каком возвышенном искусстве, широте мысли речи здесь не шло.

Мелкие тесные мыслишки так и кишели, причудливо переплетаясь и шушукаясь между собой в голове писателя, заполняя собой все небольшое пространство и оттесняя «Ветку жасмина» на задворки мозга.

«Этот человек мог бы стать моим другом, - с горечью и грустью вздохнула Мысль, - но он предпочел копаться в ничтожном, быстро становясь таким же тухлым, как его герои».

Следующий порыв Мысли был немедленно улететь из душившего ее тяжелого воздуха и отмыться от липнущей безысходности.

Она воспарила к облакам и долго там плескалась, кувыркаясь в их туманной очищающей влаге, стряхивая с себя ужас увиденного.

-Люди! – закричала она с высоты, - не разучитесь думать о красивом прекрасно! Не разучитесь мечтать! Не разучитесь любить! Не разучитесь быть счастливыми! Я верю в вас, люди! Вы живете на маленькой и хрупкой планете! Берегите, не захламляйте ее злыми и пошлыми мыслишками!

Эпилог.

На этом история Мысли, к счастью, не закончилась, она не успела улететь от землян в другие вселенные. Услышал ее прекрасный, сильный мужчина, воспел в своих по-настоящему талантливых стихах и прозе со свойственным ему размахом щедрой души, а потом сочинил хорошие, добрые сказки. Прочитало эти стихи, сказки и рассказы множество жителей планеты. Просветлели их мысли и лица, засияли глаза, и поселилось в их душах счастье!