Тоска, тоска на сердце пала,

Бог знает, отчего,

И так всю жизнь не отпускала

Тоска и боль его.

И как смешна же, Боже, Боже,

Несчастная Россия!

И смех сквозь слезы,

Смех сквозь слезы,

Насколько было силы.

---

Добрался он и до царя.

Я говорю это не зря,

А потому, что точно знаю

И фактами располагаю.

Тогда был царь у нас суровый,

Прямой и жесткий, словно жердь.

Никто тогда не мог посметь

Против него сказать хоть слово,

Иль шарж какой изобразить.

Тотчас бы велено такого

Во всех газетах осудить,

Всенепременно изловить,

Быть может, палками избить

И по цареву повеленью

Сослать в Сибирь, на поселенье.

Но Гоголь и царя достал,

Хотя немало рисковал.

Его, его изобразил...

Намек тот тотчас понят был *.

Но то ли царь был очень весел,

То ль к даме он своей спешил,

Но он поэта не повесил,

А только пальцем пригрозил

И восвояси отпустил….

………………………..

Поэт и царь в судьбе своей

Как правило, неразделимы,

Царь над телами властвует  людей,

Поэту души наши зримы,

Он их кумир, он их оплот,

Душа важнее, чем живот.

*) «Ну, пьеска! Всем досталось, а  мне – более всех!…», –  слова, будто бы сказанные

Николаем  Первым после просмотра комедии Н. Гоголя «Ревизор».

---

Всю жизнь искал он идеал,

Чтоб в новой книге отразить,

Мечтал Гомера повторить,

Но…но не смог продлить ту нить

И от того вдвойне страдал.

Была ль действительность виной,

Что материала не давала,

Иль не туда смотрел порой,

История то умолчала.

Судить  об этом трудно мне –

Не жил тогда я в той стране.

Я и в своей не разберусь

И тоже с мельницами бьюсь,

Но попадается порой

Мне положительный герой.

Вот взять хотя бы нашу Думу.

Хоть много дыма, много шуму,

Но кой кого там отыскал,

Жаль, что их Гоголь не видал.

Он написал бы часть вторую,

Но нет его и я тоскую.

Иду проложенным путем

И с грустью думаю о нем.