ВМЕСТЕ РИСОВАЛИ СОЛНЦЕ НА ПЕСКЕ...

Ему было четырнадцать лет. Ей – тринадцать. Они встретились в пионерском лагере на Ине. На его взгляд ее многое выделяло из общей массы девчонок. В далекие семидесятые годы среди подростков не особенно еще затронутых акселерацией, Она выглядела не по-детски рациональной. Ее отношения со сверстницами и уж тем более со сверстниками было слегка отстраненными. Но это была не холодная аристократическая обособленность, а скорее ее внутреннее ощущение «старшистости». Так могла относиться к неразумным дошколятам уже познавшая кое-что в жизни первоклассница. Хотя Он очень сильно и не без оснований подозревал, что с людьми, более старшего, возраста Она выстраивала такую же дистанцию.
Помимо внутренней обособленности, которую мог заметить не каждый, Она обладала рядом примечательных внешних данных. На взгляд его друзей Она, конечно, не была уродиной, но в «королевы» пионерского лагеря ее никто не торопился возводить. Хотя может причиной тому, было как раз ее необычность.
Ему казалось, что необычно в ней было все. Цвет ее глаз мог меняться в зависимости от настроения. Но, чаще всего, из под всегда слегка прищуренных ресниц, сверкали серые искорки. Это, вместе с плотно сжатыми губами, тронутыми слегка ироничной улыбкой создавало эффект «Джоконды»! Не возможно было понять, какие эмоции скрываются в данный момент в ее умной русой головке.
Само ее имя будоражило его своей не избитостью. Рита, Рита, Маргарита – как карамельку перекатывал Он во рту ее имя. А Она загадочно улыбалась в ответ и молча жевала травинку.
А какой у нее был голос! Нет, это было далеко не ангельский колокольчик. Но Он был без ума от его чуть хриплого тембра. Может с точки зрения общих представлений о предмете воздыханий подростка, вступившего в пубертатный возраст, это было совсем не типично, но Он готов был бесконечно слушать этот голос! Ни в коем случае его нельзя было назвать низким. Просто в ее голосе ему слышалась маленькая трещинка, которая, вибрируя, заставляла вибрировать его сердце!
– Скажи что-нибудь! – просил Он.
- Что сказать? - загадочно улыбаясь, спрашивала Она своим неповторимым голосом.
- Да что хочешь! Просто поговори! – заводился Он.
- Не чего сказать! – дразнила Она его.
Конечно же, своим уже женским чутьем Она понимала, что нравится ему. А потому, что общалась она с ним не в пример охотнее и чаще, чем с другими мальчишками, можно было подумать, что ему удалось проникнуть сквозь «полосу отчуждения». Но так это или нет на самом деле, невозможно было понять по ее всегда чуть насмешливым глазам.
Иногда Она сама заводила словесную перепалку:
- Скажи что-нибудь! – начинала уже Она.
- Что сказать? – включался Он.
- Как? Тебе нечего мне сказать? – притворно негодовала Она – Мне остается только захлебнуться от возмущения!
Эта игра слов со временем приобрела форму некоего пароля, который они говорили скороговоркой, еле сдерживая смех, и стараясь опередить друг друга на конечной фразе.
- Что сказать? – начинал Он или Она.
- Что сказать? – вторил другой.
- Не чего сказать? - возмущался первый.
- Не чего сказать! – повинно подтверждал второй
- Остается только захлебнуться! – хором кричали они.
- Ап, ап, ап! – зажав пальцами нос, изображали они погружения в «пучину возмущения»
- Так бы сразу и говорил! – наперегонки кричали они, захлебываясь уже от смеха!
Иногда этому диалогу двух веселых идиотов предшествовала не менее идиотская, на посторонний взгляд, песенка, которой Он научил ее, намекая на постоянный прищур ее глаз:

«Мы корейцы-красноармейцы!
Как война – фыр в тайга,
Не отыщешь никогда!»

Эти вирши добавляли еще больше абсурдности, следующему за ними диалогу! Они могли начать свою игру в любом месте, не обращая внимания на недоумение окружающих. Это был некий эпатаж, более присущей ей, но к которому Он естественно безоговорочно присоединялся. Ему было радостно оттого, что у них есть общая тайна. Некоторые из их друзей пытались выяснить у них – что значит сие действо? Но они, не сговариваясь, смеялись в ответ на все расспросы. Не было никакого смысла рассказывать тем, кто не испытал этого сам, от какой ерунды могут быть счастливы двое!





И ВОТ Я СТАНУ ЧУТЬ ПЬЯН, И ВСПЫХНЕТ ТЕЛЕЭКРАН, И ВНОВЬ ПОЙДЕТ ВЕЧНЫЙ ФИЛЬМ "С ЛЕГКИМ ПАРОМ"

Они были знакомы уже года три, еще с пионерлагеря. Он любил ее самозабвенно, как может любить подросток. Правда, Он никогда не говорил, да что там говорил, Он даже не намекал ей об этом. Хотя в тайне надеялся, что Она своим женским чутьем обо всем уже давно догадывается! Если бы на ее месте была другая девчонка, Он бы давно бы уже нашел бы способ конкретизировать их отношения.
Но Она была особенная. Рядом с ней, он, всегда считавшейся среди друзей заводилой и острословом, робел и входил в ступор от ее насмешливого взгляда, хотя это и не было заметно окружающим. Максимум, на что хватало его смелости – это поддерживать с ней дружеские отношения. Что само по себе, в силу ее ироничного отношения к окружающим и избирательности в общении, было уже не мало! И вот в последние полгода в их отношениях произошла качественная перемена.
Началось это под Новый год. В последние в его жизни школьные каникулы они снова встретились в зимнем лагере. Наверное, в соответствии с диалектическим законом перехода количества в качество, они почувствовали тягу друг к другу чуть большею, чем между просто друзьями. А может, этому способствовало ощущения окончательно уходящего детства, понимания того, что, возможно, видятся они в последний раз, ведь, в сущности, связывал их только совместный летний отдых. А может, толчком послужила предновогодняя премьера фильма «Ирония судьбы…» с его щемящими юную душу песнями. Ну, как бы то ни было, но в медленном танце в полуосвещенном, празднично украшенном, зале Он скорее почуял, чем почувствовал, как Она положила ему голову на плечо, и подобие электрического разряда проскочило между ними!
Весь Новогодний вечер Он смотрел, не отрываясь ей в глаза. Его будоражило новое чувство, а особенно то, что Она так же неотрывно и без всегдашней иронии смотрит ему в глаза. Нет, они ни чего не сказали друг другу. Зачем слова, когда есть глаза!
На самом деле Он до конца смены продолжал испытывать робость. И то, что ему показалось (а теперь Он уже был уверен, что только показалось) ее ответное душевное движение, робости как раз добавило. Нет, Он, конечно, не был, как теперь говорит молодежь, ботаником. Рос без отца, большую часть времени проводил на улице, а некоторые его друзья в скором времени должны были из завсегдатаев детской комнаты милиции перекочевать в колонию для несовершеннолетних. И уж как минимум лет десять Он уже точно знал, что от поцелуев дети появляются только в кинофильмах, и то, преимущественно, в отечественных.
Но в то же время Он любил свою мать, старался всеми силами помогать ей, чем только мог. Еще Он запоем читал книги, и, что более не типично для мальчишек, любил стихи. Уважение, испытываемое им к матери, Он переносил на всех женщин. А литература сформировала в нем романтическое мировосприятие.
Наверное, Он сам бы еще долго не насмелился бы сделать очередной шаг. Но помог случай. Как-то перед самым отъездом в разговоре Она упомянула, что у нее есть магнитофонная запись суперпопулярного тогда альбома «По волнам моей памяти».
- И чего? Можешь дать послушать? – дурея от своей смелости, спросил Он.
- Приезжай и возьми, если хочешь, – как всегда, загадочно улыбаясь, ответила Она.
Конечно же, чуть ли не на следующий день после возвращения Он поехал к ней. Дверь открылась практически после первого звонка. Она смотрела на него, как всегда иронично улыбаясь.
- Привет! Я за бобиной, – скороговоркой выпалил Он.
- Привет! Может, зайдешь, – спросила Она.
- Да, нет. Я проходил мимо, тороплюсь, – отчаянно врал Он, неожиданно оробев.
- Ну, ладно. Держи, – подала Она магнитофонную ленту.
Опомнился Он уже стоя на улице. Январский снежок охладил лицо. Пока шел до остановки, ему казалось, что все встречные смотрят на него с недоумением, а за спиной еще и покручивают у виска пальцем. Это чувство было настолько сильно, что Он даже пару раз резко оглянулся. Нет, все спешили по своим делам, и никому не было никакого дела до долговязого подростка со странной улыбкой на лице.
На остановке Он окончательно пришел в себя, зашел в телефонную будку и набрал ее номер.
- Я ждала, что ты позвонишь, – услышал Он в трубке голос с легкой хрипотцой.
- На улице отличная погода! Выходи – погуляем, – сразу успокоившись, просто сказал Он.
Так начался новый этап их отношений. Всю зиму почти каждый день Он приезжал к ней и из автомата вызывал ее на улицу. Они гуляли по окрестным улочкам, иногда ходили в кино. Но особенно им обоим нравилось ходить пешком через Коммунальный мост – туда и обратно. Они рассказывали друг другу все события прошедшего дня, обсуждали возможность брачного союза Пугачевой и Боярского, или болтали о всякой ерунде. Еще у них как-то спонтанно родилась новая игра. Она описывала какую-нибудь реальную ситуацию из жизни, а Он, не задумываясь, должен был продекламировать строфу из любой песни, описывающей сходную ситуацию. Эта игра ему нравилась тем, что в завуалированной форме Он мог говорить ей о своих чувствах.
Однажды Она вспомнила недавнюю новогоднюю ночь, которая сблизила их. Он чуть напряженно пропел речитативом из так любимого обоими альбома «По волнам моей памяти»

Богу равным кажется мне, по счастью, человек, который так близко-близко
Пред тобой сидит. Твой, звучащий нежно,
Слушает голос и прелестный смех.
У меня при этом перестало бы сразу сердце биться!
Лишь тебя увижу, уж я не в силах вымолвить слово, вымолвить слово…
И немеет в тот час язык. Под кожей, будто легкий жар пробегает.
Смотрят, ни чего не видя глаза. В ушах же – звон непрерывный…
Потом жарким я обливаюсь. Дрожью члены все охвачены. Зеленее становлюсь травы.
И вот-вот, как будто, с жизнью прощусь я!

- Красиво! – задумчиво сказала Она.
Дальше, какое то время, они шли молча. Он чувствовал, что надо что-то сказать, но никак не мог подобрать те, единственно важные, слова. И когда Он почти уже открыл рот, Она остановила его, приблизив свое лицо к его лицу. Зачем слова, когда есть глаза!

Это было время душевного единодушия. Все, о чем говорил один, с жаром подхватывал другой. Во время этих прогулок Он наслаждался самой атмосферой общения. Он научился различать ее аромат. Духи это были или запах ее волос, неважно! Главное - так пахла только Она! Ему казалось, что весь воздух наполнялся волшебным амбре, которое Он раньше не замечал!
А все было просто! В город пришла ранняя весна! С капелью, с ярким солнцем, отражающимся в первых лужах! Первая весна его взрослой жизни.




ДРУГ ВСЕГДА ПОМОЖЕТ, ЛИШНЕГО НЕ СПРОСИТ...

Весна в тот год наступила рано и бурно. Тепло пришло в город раньше, чем обычно. Почки на деревьях открылись уже в апреле. А в первых числах июня уже весь город был в кипени цветущей черемухи. Дамба Коммунального моста представляла собой сплошное белое облако. Особенно это ощущение усиливалось, если смотреть на пролетающие мимо деревья из окна несущегося по мосту троллейбуса.
Он ехал на очередную встречу с той, которая последние полгода заполнила все его мысли. Еще относительно недавно Он даже представить не мог себе, что в конце десятого класса что-то будет волновать его больше, чем выпускные экзамены. А сейчас Он существовал в каком то не реальном состоянии. Экзамены шли своим чередом. Он умудрялся, даже не особо готовясь, сдавать их достаточно успешно. Не все, конечно, на пятерки, но, по крайней мере, не хуже, чем планировал. Средний балл аттестата должен быть ни как не ниже, чем «четыре и восемь». Параллельно Он прикидывал, какой институт выбрать в качестве очередной alma mater.
Нельзя сказать, что Он уделял этому мало внимания, но главное, что не оставляло его ни на минуту ни днем ни ночью – это Она. Он был счастлив, как щенок на помойке. Хотя даже для себя не мог четко сформулировать причину переполнявшего его восторга.
Если разобраться, то особых поводов для радости как-то не наблюдалось. Более того, если отбросить эйфорию влюбленности и трезвыми глазами взглянуть на ситуацию, то можно было бы понять, что Она позволяла обожать себя, ничего не предлагая взамен. Но было бы странно, если бы подобные мысли могли бы что-то изменить в семнадцатилетней голове, одурманенной весной! В голове, в которой давно интуитивно родилось убеждение в том, что любят не за что-то, а потому что! Да, конечно же, Он видел, что с ее стороны их отношения – это все-таки всего лишь благорасположенность знающей себе цену Дамы к пылкому юному воздыхателю. Понимая это, Он даже про себя не называл их встречи свиданьями. Поэтому же Он никогда не говорил ей о своей любви. И чем дальше, тем труднее было превозмочь свою робость.
Но сегодня Он был настроен решительно. Казалось, сама природа была за него. Ярко светило солнце. Теплый ветерок разносил по всему городу одуряющий аромат черемухи.
Выйдя из троллейбуса, Он уже собрался, как всегда, позвонить ей из автомата, но вдруг его посетила мысль, наверное, навеянная весной и солнцем. Ну, конечно же! Для такого разговора необходимы цветы! Но где же их взять сею минуту? Избалованные сервисом люди сейчас уже забыли, что в конце семидесятых цветы можно было купить только на рынке или на вокзале.
- Так, с цветами – облом! – констатировал Он.
Но ведь вот она, рядом бушует белым цветом черемуха! Двадцать минут бега не могут уже повлиять на принятое решение. Ни какие официальные букеты не могут больше ассоциироваться с юношеской любовью, чем простая, но такая естественная усыпанная ароматными цветками ветка черемухи!
Весь путь до дамбы моста и обратно в голове рефреном звучали одни и те же строчки из популярной песни:

«Над рекой черемуха - белый дым.
Ветки так и тянутся к молодым!»

И вот Он с самой большой веткой стоит перед ее подъездом.
- Привет! Это тебе, – сказал Он, едва Она вышла ему на встречу.
- Спасибо, – слегка отстраненно ответила Она.
- У тебя, что-то случилось?
- Да, нет. Все нормально.
Но Он уже хорошо разбирался в нюансах ее настроения. Он сразу подумал, что, наверное, у нее с отцом опять вышел конфликт. Их отношения были, если можно так сказать, слегка напряженными.
Отчасти Он оказался прав относительно отца. Но, только – отчасти!
Они как всегда пошли гулять на мост. Он ждал удобного случая, что бы сказать ей те главные слова, которые нашептывала ему весна. Но ее настроение сдерживало его. Разговор шел вяло, ни о чем. И вдруг Она без всякой подготовки выпалила ему, накипевшее. Она, чуть ли не всхлипывая, говорила ему:
- Ну, как так можно жить? Он постоянно ко мне придирается, следит за мной! – это про отца, понял Он.
- Вчера ко мне пришел мой мужчинка! Мы закрылись в моей комнате и целовались! А отец начал ломиться к нам. Чуть не выломал дверь. Устроил скандал. – Она говорила быстро, без остановки. Как бы прокручивая в голове заново недавние события.
Он шел рядом, сочувственно поддакивал. А внутри, что-то, тонко тренькнув, оборвалось, и зазвенела пустота. Он переваривал сказанное ей – закрылись? целовались? Как же так можно? Это говорит Она ему? Шутит так, что ли? Да, нет! Момент для шуток не особо удачен!
Она и раньше говорила ему о своих многочисленных поклонниках. Но то выглядело как невинное кокетство. Он думал, что таким образом Она хочет еще сильнее привязать его к себе. Хотя, куда уж сильнее?
Почему-то вспомнилось, как в февральском пронизанном холодом троллейбусе Он взял в свои ладони ее озябшие руки. Он пытался согреть своим дыханием ее окоченевшие пальцы и случайно, а может, и нет, прикоснулся к ним губами. Она не убрала руки, а смотрела на него своими искрящимися глазами. Этот робкий скомканный поцелуй был их единственным физическим контактом.
А сейчас? О чем Она говорит ему? Причем, говорит, между прочим, совсем по другому поводу!

Нет, хорошо, что они выбрали для прогулок мост. С него невозможно никуда сразу исчезнуть. Разве только, что в низ? Нет, при любом раскладе не мог Он оставить девушку одну.
Так они и шли обратно. Она, выговорившись, успокоилась и теперь, как обычно, с нотками иронии рассказывала про другие события прошедшего дня, мимоходом теребя ветку черемухи. Он шел рядом и, не смотря на возникшую внутри пустоту, умудрялся, как-то поддерживать разговор. Хотя в основном сегодня говорила Она.
Уже у самого подъезда Он, выбрав момент, сразу, почему-то севшим голосом, спросил ее:
- Скажи, а зачем ты мне рассказала про своего «мужчинку»? Ты считаешь, что мне обязательно надо было об этом знать? – он старался, что бы голос предательски не дрогнул.
Всегдашняя ирония исчезла из ее глаз. Он мог поклясться, что Она искренне не понимает его реакции.
- Ну, ведь мы друзья! Кому же мне еще рассказать? – сказала Она, похлопывая по ноге тонким прутиком.
Он не сразу понял, что этим ободранным прутиком является та самая роскошная ветка белой черемухи…
Потом, когда Он ехал обратно через дамбу моста, солнце спряталось, и заморосил не по-весеннему нудный дождь. На ум пришли слова из той же популярной песни, которую Он твердил пару часов назад:
Бросишь ветку вялую у ворот
К ней вторая молодость не придет!
Не ломай черемухи у реки,
Красоту не винную сбереги!




ФАНТОМНЫЕ БОЛИ АМПУТИРОВАННОЙ ЛЮБВИ

Пусть не сразу, но Он смирился с тем, что всегда будет для нее всего лишь одним из… По большому счету это ничего для него не меняло. Он и раньше довольствовался только возможностью видеть ее, общаться с ней, быть ей полезным. Они продолжали встречаться. Со временем боль зарубцевалась, как рубцуются даже самые страшные шрамы на теле человека. И только иногда, словно былая рана, реагируя на непогоду, сердце щемило от недосказанности. Но Он решил для себя, что не при каких условиях не выразит желания быть для нее больше, чем друг!
А время быстро летело. Все шло своим чередом. Закончились выпускные экзамены. Отшумел выпускной вечер. Он пытался забыться в бесшабашных танцах. Но ни первое легкое алкогольное опьянение, ни девчонки-одноклассницы в раз повзрослевшие и похорошевшие, ни чувство прощания со школой не могли полностью отвлечь его от ноющей занозы в душе!
Через неделю после выпускного Он, вместе с друзьями, решил отдохнуть на Оби. Решено было ехать на дачу к его другу, но жить не на даче под присмотром родителей, а прямо на берегу в палатке. Проблема была только в том, что ее как раз в наличии и не было. Тогда Он вспомнил, как Она как-то сказала, что в кладовке у них пылится непонятно откуда взявшаяся большая палатка.
Он позвонил ей и рассказал про свою проблему. Он не пытался даже пригласить ее с собой – для него это казалось, чем-то невероятным. Но Она, поинтересовавшись, кто еще поедет, вдруг неожиданно изъявила желание, присоединится. В компании, в которой все ее более- менее знали, возражений не было. Ну, про него и говорить нечего!
Правда, возникли некоторые сложности у нее дома. Но когда ее мама узнала, что Она поедет с ним, отпустила сразу. Для него это было неожиданно, но приятно.
Дорога до дачи на электричке, а потом пешком пролетела быстро. С шутками, со смехом, с дружескими подколками. Она всегда была рядом с ним, иногда брала за руку. Ее, такой родной, голос как раньше будоражил его. А смеющиеся глаза, как будто дразнили его.
Они отлично провели весь день – купались, загорали, играли в футбол и волейбол, уплетали викторию с ближайшей дачи. Вечером, сев кружком у костра, они попели под гитару песни. Одним словом вылазка на природу удалась.
На ночь все забрались в палатку и, после понятной в такой ситуации веселой возни, постепенно успокоились. Он долго не мог заснуть. Ощущение того, что Она лежит с ним практически вплотную и тихонько посапывает, смешала в кучу все его мысли. Он боялся потревожить ее и разбудить неловким движением. Но усталость взяла свое и Он не заметил, как пересек тонкую грань реальности и сна.
Проснулся Он, когда рассвет стал проникать в сетчатые окна палатки. Осторожно повернув голову, Он увидел, что Она спит, плотно переплетя руки и прижавшись к его другу!
Через пару лет, когда стал заниматься спортивным туризмом, Он не раз сталкивался с подобной ситуацией. Да и сам не раз просыпался, крепко обняв соседку. В этом не было ни какого сексуального подтекста. Просто, когда во сне начинаешь мерзнуть, начинаешь, интуитивно, тянутся к кому-то.
Но как это было объяснить себе тогда?
Осторожно, что бы ни кого не разбудить, Он вылез из палатки. Мысли вихрем носились в его голове. Что делать? Собраться и по-тихому уехать в город? Не поймут, будут искать. Сделать вид, что нечего не произошло? Да, наверное, это будет самым правильным!
Он не имел ни каких претензий к другу! Он достаточно хорошо скрывал и оберегал даже от близких друзей свое чувство к ней. В такой ситуации все были в равных условиях. Выбрать должна была Она. Она выбрала! Какие вопросы к ней? Она однозначно дала ему недавно понять его статус! Сегодняшний случай, на его взгляд, расставил окончательно все точки над «Ё».
Попытавшись глубоко внутрь задавить свою обиду, Он взял гитару и ушел на берег. Но не так то просто выкинуть из головы, то, что Она в десяти метрах лежит в обнимку с его другом! Поговорить ему было не с кем. Да и не смог бы он говорить про это! И он запел. Тихонько, для себя.
Я поднимаю свой бокал за неизбежность смены,
За Ваши новые пути и новые измены.
Я не завидую тому, кто Вас там ждет, тоскуя;
За возвращение к нему бокал свой молча пью я.
Я знаю, я совсем не тот, кто Вам для счастья нужен,
А он - иной, но пусть он ждет! пока мы кончим ужин.

Постепенно горечь, разъедающая его изнутри, повысила тембр голоса, хотя Он и не хотел сейчас привлекать к себе внимания. Тем не мене из палатки донесся чуть хриплый голос:
- Дай еще поспать, пожалуйста!
Потом было утро, веселая суета. Вместе с солнцем боль притупилась. Он пару раз поймал ее взгляд. Но, пожалуй, впервые за все время знакомства не ответил на него. Когда они ехали обратно, Он старательно избегал оказаться с ней рядом. Так же впервые Он не поехал провожать ее до дома. Они расстались на вокзале.
Но, похоже, никто не заметил его состояния. Всем так понравился совместный отдых, что было решено в следующий выходной поехать на дачу уже к ней. Он, сославшись на необходимость готовиться к вступительным экзаменам, отказался принять участие в очередном пленере. На самом деле, Он боялся увидеть опять нечто подобное. Нет, это не могло изменить его отношение к ней, но при всей романтичности натуры, мазохистом Он не был.
Утром в субботу Она неожиданно приехала к нему домой. Как ни в чем не бывало, Она сообщила, что мама ее опять не отпускает без него. Даже сейчас Он не мог отказать ей. Ну, а для чего же еще нужны друзья? Пришлось ехать и «отпрашивать» ее.
Когда все вопросы с мамой были решены, и они уже шли на остановку, Она очень удивилась, что Он все-таки не собирается ехать вместе с ней.
- Поедем! Будет здоровско!– просила она его своим неповторимым голосом.
- Да не могу я. Готовиться надо, – отнекивался Он.
Эта перепалка затянулась. Она давно поняла, что причина его отказа совсем другая.
Они стояли на остановке. Уже прошло несколько автобусов на вокзал. А Он, сам, удивляясь своей упертости, смотрел в сторону.
Вдруг, посерьезнев, Она спросила его:
- Ты, что? Ревнуешь меня?
- А кто я такой, чтобы ревновать тебя? Какое я имею на это право?! – с плохо скрытой горечью, спросил Он.
- Да только ты единственный и имеешь право! – выпалила Она, заскакивая в отъезжающий автобус.
***
Он долго смотрел вслед давно уехавшему автобусу, пытаясь разобраться в сумбуре, творящемся в душе. Что это? Он не ослышался? Что Она имела в виду? По всему выходило, что Он получил некий аванс. Но почему же робкая надежда не может перевесить горькое чувство утраты? Почему жжет в груди и щиплет глаза?

Человек ни чего не может сделать, когда начинает ныть от усталости рука, особенно если рука давно уже ампутирована.




ПЕРВЫЙ ПОЦЕЛУЙ, ПОСЛЕДНИЙ ПОЦЕЛУЙ...

Прелесть их взаимоотношений заключалась в том, что они, по молчаливому взаимосогласию, никогда не возвращались к обсуждению щекотливых моментов, возникающих между ними. Скорее всего, причины на это у обоих были совершенно разные. Он не хотел бередить душу и обострять ситуацию. Почему Она не пыталась все довести до какого-то логического конца, ему было неизвестно. Как бы то не было, но так было комфортно обоим. После очередной «непонятки», которые последнее время случались все чаще, они начинали все как бы с чистого листа. Конечно, вопросы никуда не исчезали и не решались сами собой, но, несмотря на накапливающееся в душе смятение и горечь, Он каждый раз, как пел Высоцкий, с гибельным восторгом стремился увидеть насмешливый прищур ее глаз, услышать ее неповторимый голос!
Он чувствовал, что не сможет с ней никогда расстаться, но в тоже время ему было понятно, что когда-нибудь королева наиграется с пажом.
С осени их встречи стали значительно реже. Он поступил в институт. На первом курсе лекции и семинары были в хаотичном порядке разбросаны в течение дня. Она же училась в 10 классе в первую смену. Но, даже не несовпадения по времени, было, главной причиной. Что-то изменилось в его отношении к ней. Нет, любить ее меньше Он не стал. Но любовь его все больше приобретала привкус полынной горечи.
Хотя при встречах Он забывал об этом. Иногда сердце отпускало настолько, что Он как раньше заливался перед ней соловьем – рассказывал об институте, обсуждал с ней новости.
Она тоже неуловимо изменилась. Стала более женственной. Но ее искрящийся взгляд оставался все тем же. И все также Он заводился от ее голоса. Порой ему нестерпимо хотелось схватить ее на руки, прижать к себе, закружить… Но, в такие моменты Он сдерживал себя, представляя как Она позже будет с присущей ее иронией рассказывать кому-то про него:
- Мужчинка завелся не по детски! – так или что-то подобное будет говорить Она, думал Он.
Конечно, Он понимал, что это, скорее всего, плод его больной фантазии, но ничего не мог с собой поделать! Он хотел бы, что бы их отношения были бы как раньше безоблачными, проклинал себя за безволие, за не смелость, но все больше признавался себе, что дело не в нем, а в ней.
Она играла с ним как кошка с мышкой. Она могла между делом рассказать ему про очередного поклонника, с которым познакомилась случайно на улице. При этом упоминать такие подробности, от которых у него сводило скулы. А то вдруг могла, замолчав, смотреть на него своим колдовским взглядом и загадочно улыбается. В такие минуты Он реально ощущал, как его словно в омут затягивает.
Не отдавая себе отчета, Он пытался найти ей замену, что бы убедиться, на что вообще способен как мужчина. Это, кстати, было не сложно. В институте в группе было, всего лишь пять парней. Некоторые девушки оказывали ему недвусмысленные знаки внимания.
Ох, как права была Марина Цветаева:

Я от горечи целую тех, кто молод и хорош,
Ты от горечи - другую ночью за руку ведешь.

Первые же «междусобойчики» принесли легкие победы. Но горячие торопливые поцелуи на кухне, жаркие объятия, намекающие на дальнейшее продолжение, будили в нем только запоздалое чувство стыда и досады! Он не представлял, что бы на месте этих, не плохих, в общем-то, но опьяненных ощущением взрослой жизни, девчонок могла бы быть Она. В тоже время подленький голосок нашептывал – Она такая же! Она же сама тебе про это не раз говорила!
Если бы об этом ему сказал кто-то, Он убил бы его, не задумываясь. Да Он и себя был готов убить в такие моменты! Хоть кого, но только не ее!
В таком хаосе чувств пролетел год.
Наступила очередная весна, и вместе с обновлением природы, принесла надежду на то, что все изменится к лучшему!
В этом году Она заканчивала школу. Уже прошли выпускные экзамены. Наступила пора вступительных. Она решила поступать в университет. Как-то в разговоре Она обронила:
- А здоровско бы было, если бы мы с тобой учились вместе!
- Ты, правда, этого хочешь? – о чем-то задумавшись, спросил Он.
Не долго думая, Он забрал документы из своего института и, в тайне от нее, отвез их в университет.
Каково же было удивление и радость в ее глазах, когда Он, провожая ее на первый экзамен, вместе с ней предъявив экзаменационный лист, прошел в аудиторию. После экзамена, пока они шли до остановки, Она счастливо болтала с ним о будущей совместной учебе. Он сам был на седьмом небе от счастья, как когда-то давно в пионерском лагере. Казалось, что теперь они всегда будут вместе…
Но, как часто бывает, человек предполагает, а Бог располагает! Хотя и Он, и Она сдали все экзамены, до проходного балла оба недобрали.
Собираясь ехать за документами, Он заехал за ней, но ее не было дома, и Он отправился один. В прохладном полутемном коридоре перед приемной комиссией толпились несколько человек. Он, быстро забрав документы, ни глядя по сторонам, пошел обратно. Из фойе он еще раз позвонил ей – трубку никто не брал.
Вечером, когда они все же встретились, на вопрос, где Она была весь день, она ответила:
- Я забирала документы.
- Во как! Я тоже там был,- удивился Он
- А я тебя видела. Ты же прошел мимо меня, - сказала Она
- А чего ж ты меня не окликнула,- расстроился Он – я же со света, наверное, тебя не заметил!
- Откуда я могла знать, что ты не специально мимо прошел.
Сказать, что Он был озадачен ее ответом, значит не сказать ни чего!
- Запомни раз и навсегда! Я всегда хотел, хочу и, всегда буду хотеть тебя видеть! – чуть ли не прокричал Он ей. – Разве это не понятно? Или ты можешь допустить обратное? – чуть помедлив, закончил Он.
Она молча шла рядом, о чем-то задумавшись. Потом, как будто продолжая свою мысль, сказала:
- А я, наверное, не смогла бы так сказать.
Как мало надо для счастья человеку. Но для того, что бы сделать больно другому, надо еще меньше.

Она решила поступать в Томский университет, благо экзамены там были позже. Его Она не звала с собой. Да Он и не мог, по ряду причин, уехать из Новосибирска.
В Томске ее попытка увенчалась успехом, и Она была зачислена в университет.
В конце августа Оно позвала его к себе на вечеринку по поводу своего отъезда. Было несколько общих знакомых и пара ее подруг. В целом было достаточно весело – болтали, пели песни, Она играла на пианино, Он на гитаре. Для всех это был повод весело провести вечер. Он же чувствовал, что теряет ее окончательно. Только находясь с ней рядом, Он мог надеяться, когда ни будь стать для нее больше, чем друг.
Было уже поздно, все уже разошлись. Ее мама убирала посуду, отец курил на кухне. Он взял с письменного стола листок бумаги и карандаш и попросил ее нарисовать, что ни будь на память. Она посмотрела на него с улыбкой, немного подумала и что-то нарисовала. Затем сложила листок пополам и подала ему со словами:
- Потом посмотришь.
Дальше сидеть было уже неприлично и, как бы Он не оттягивал эту минуту, пришло время расставаться. Когда Он стоял уже в дверях, она вдруг вспомнила, что собака вечером еще не гуляла.
Они вышли вместе на улицу. Собака побежала по своим делам, а они стояли друг против друга и молчали.
- Ну, что? Будем целоваться? – полушутя полусерьезно спросила Она.
Хотя Он весь вечер мечтал об этом, тут его словно парализовало. Он не смело ткнулся ей сухими губами в щеку.
- Ты бы меня еще в лоб поцеловал, - пряча за циничностью тона свое волнение, сказала Она.
Тогда Он взял в свои ладони ее лицо и осторожно, как будто боясь спугнуть начал целовать любимые глаза, чувствуя вкус соли на своих губах. Постепенно его поцелуи покрыли все дорогое лицо. Она попыталась что-то сказать, но Он быстро закрыл ее губы своими. Чем дольше это продолжалось, тем все страстнее становились обоюдные поцелуи.
Пять минут или десять, а может целый час, стояли они, слившись в единое целое – понять, было не возможно! Они потеряли счет времени и ощущение реальности…

Потом, идя пешком домой, так как транспорт уже не ходил, Он вспомнил про рисунок. Под ближайшим фонарным столбом Он развернул листок.
Она изобразила его – в джинсах, в свитере, с длинными волосами. Правда, в лице не наблюдалось портретного сходства. Но что бы развеять все сомнения, в углу было подписано: «Хоть это и не ТЫ, но рисовала Я. Рита. 28.VIII.78»





ПРОЩАЙ! И НИЧЕГО НЕ ОБЕЩАЙ, И НИЧЕГО НЕ ГОВОРИ...

После ее отъезда он жил как обычно, учился, общался с друзьями. Но внутри у него как бы образовалась выжженная пустота. Он потерял жизненные ориентиры. Все вокруг было тускло и уныло. Он часто один гулял по мосту, вспоминая их встречи. Но это только добавляло внутренней опустошенности.
Единственной отдушиной стало для него занятие спортивным туризмом. Этот достаточно экстремальный вид спорт позволял ему хоть иногда отвлечься от мыслей о ней.
Яркими, но очень редкими, моментами радости были ее письма. Она писала в своей ироничной манере об университете, о новых друзьях, о том, как живет в общежитии. Письма ее были короткими, поэтому Он все их помнил наизусть. Да даже если бы они были в объеме «Войны и мира», Он бы без усилий заучил бы и их.
Но студенческая жизнь, похоже, завертела ее в своем круговороте. И без того редкие, письма стали приходить все реже. Он писал ей, но, как-то, раз письмо вернулось с пометкой «Адресат выбыл». Он не находил себе место, не знал что думать… А Она просто переехала в другое общежитие и забыла его предупредить.
Об этом она сообщила ему, когда вернулась домой на каникулы. Она сама приехала к нему. Яркая, красивая, незнакомая! Она очень сильно повзрослела. Он чувствовал, как она отдалилась от него, стала еще более недоступной.
Он полгода мечтал о том, как они встретятся. Как Он будет опять целовать ее дорогое лицо, как они будут в запой рассказывать друг другу обо всем, что было за это время…
Но, увидав перед собой уже настоящую королеву, Он стушевался, оробел как в детстве. В какой то момент Он даже подумал, что нафантазировал себе все, что было с ними полгода назад! По крайней мере, Она вела себя с ним, как с хорошим другом и не более того.
Да, конечно, они практически все каникулы были вместе, но Он понимал, что это больше похоже на прощание с ней.
Когда она уезжала в Томск, Он спросил ее:
- Будешь писать?
- Как получится, - ответила Она.
Получались у нее теперь только поздравления с праздниками.
Один раз в письме промелькнуло упоминание о неком молодом человеке. Но написано это было без всегдашних ее ироничных оценок «мужчинкиных» статей. По этому, и еще по ряду признаков, Он понял, что потерял ее, скорее всего, навсегда.
Наверное, масса горечи и внутренней боли превысила критическую отметку и, притупившись, перестала терзать его. Он почувствовал, как Она отпускает его. Нет, любовь не прошла. Да и может ли пройти любовь, если она настоящая! Просто, в какой то момент Он понял, что изменить ничего нельзя и надо пытаться жить с этим!

Она и в правду не знала,
Что вот возьмет и уйдет.
Она с тобой не играла,
Она всегда так живет…

А жизнь била ключом! Правда, иногда гаечным и по голове! У него обнаружилась опухоль в ноге. Много дней и ночей металась мать между надеждой и отчаяньем. Подключала все связи, пытаясь спасти ему ногу, которую собирались выхолостить по пах. Странно, но его самого это особо не пугало. Ну, буду ходить на одной – думал Он – какая теперь то разница? Даже в мыслях не было у него сообщить ей об этом. Больше всего Он теперь боялся ее жалости!
Но, наверное, не особо Он успел нагрешить в этой жизни. Пожалел его Бог, а, скорее всего, его мать! Опухоль оказалась доброкачественной и после операции Он быстро пошел на поправку.
После трех месяцев в больнице, его тянуло на свежий воздух. Ему хотелось общения.
В мае друзья-туристы позвали его на соревнования:
- Поехали! Пока ты в больнице прохлаждался, в секцию куча нового народа пришла!

Как только Он зашел в автобус, который должен был везти туристов за город, сразу обратил внимание на девушку сидящую одну на сиденье у окна. Сначала ему даже показалось, что это Она. Но сразу же понял, что ошибся. Да, в общем-то, они совсем не была похожа. Ни чертами лица, ни поведеньем, ни заразительным смехом. Если что-то и напоминало в ней ту, которая занозой сидела у него в сердце, так это глаза. Только в них не было абсолютно ни какой иронии. И в тоже время, что-то неуловимо знакомое заставило его обратить на нее взгляд.
Звали ее Татьяна. Она была очень легка в общении, быстро сходилась с людьми. И Он потянулся к ней. Сначала были просто дружеские отношения, потом возникла симпатия, переросшая во взаимную привязанность. А потом возникло чувство, которое и Он, и Татьяна однозначно поняли правильно!
Он не забыл свою первую любовь, но, с удивлением, ловил себя на том, что с Таней ему проще и легче! Ушла куда то горечь. Мир снова стал разноцветным.
Только иногда, глядя в глаза Татьяне, Он вспоминал те ироничные искры.

Прошло уже достаточно времени с того мая, который вернул его к жизни. Однажды в феврале Он сидел дома один. Длинный звонок в дверь предчувствием кольнул в груди. На пороге стояла Она!
Румяная с мороза, еще больше похорошевшая.
- Привет! Я вот на каникулы опять приехала, – сказала Она, как будто они расстались только вчера. – Вот езжу по старым друзьям!
- Проходи! – сказал Он, прислушиваясь к своим внутренним ощущениям.
Легкий холодок, который Он почувствовал сначала, быстро исчез. Через некоторое время они пили чай, перебивая друг друга, рассказывали все, что накопилось у них почти за год. Ему было хорошо от общения с ней. Как в детстве, когда их отношения еще не были приправлены горькой зависимостью одного от другого.
Они говорили обо всем, но, не сговариваясь, старались обойти или, хотя бы, оттянуть разговор о том, что вертелось на языке у обоих.
Но нельзя бесконечно обманывать себя!
- А как у тебя на личном фронте?- начала Она в своей ироничной манере.
Он, за секунду до того, как открыть рот собиравшейся сказать ей, что не может жить без нее, вдруг, неожиданно для самого себя, начал рассказывать ей про Татьяну! Он долго и подробно посвящал ее во все детали своих взаимоотношений. А зачем же еще нужны друзья?!
Он не мог отделаться от мысли, что таким образом мелочно мстит ей! Он ненавидел себя за это, но «Остапа несло»!
Когда Он замолчал, Она, как ни в чем не бывало, продолжила разговор. Он даже подумал, что Она не совсем поняла его. А может действительно, Она всегда видела в нем только приятеля? И поэтому радуется сейчас за него.
Они проговорили до позднего вечера. Потом Он поехал провожать ее до дома.
Утром Он, выходя из подъезда, чисто автоматически заглянул в почтовый ящик.

…Письмо было без отметки почты. Да и в адресной строке было только его имя…

…Уже, наверное, час Он сидел в прострации перед распечатанным письмом…

«…Когда, ты сказал мне про Таню, я думала, что у меня сердце остановилось. Слушала тебя, а в голове только самые отвратительные матерные слова мечутся! Нет, ты не подумай, к тебе они никакого отношения не имели. И уж тем более к ней! Это я себя проклинала.
Доигралась, девочка?! Получи, что заслужила! Так тебе и надо!
Но ты тоже хорош! Если любил меня, почему не удержал? Хотя, ты ведь мне даже про любовь ни разу не говорил! Все вокруг да около!
Да, что это я на тебя опять все валю. Только я сама во всем виновата!
Ты прости меня, пожалуйста, за все! А я тебе все прощаю!
Ты люби ее! Люби сильней, чем меня. И не теряй больше свою любовь!
Прощай, и не вздумай меня искать. Не хватало нам еще остаться просто друзьями…»

Из оцепенения его вывел звонок в дверь. Он, с непонятной надеждой, рванулся открывать.
- Распишитесь, вам срочная телеграмма, - в дверях стояла женщина-почтальон.

« Прошу тебя зпт порви письмо не читая тчк»

Да, что же это?! Он, с обжигающей болью, понял, что теряет ее окончательно!
Не помня себя, Он выскочил на улицу. Не добежав до остановки, махнул рукой проезжающему такси. Кажется, никогда еще Он так быстро не добирался до ее дома.
Даже не запыхавшись, Он взлетел на ее этаж и повис на звонке! Дверь открыла ее мама:
- Позовите, пожалуйста, Риту, - попросил Он
- Рита уехала в Томск, - ответила она, глядя на него сочувственно подозрительно влажными глазами.
Он развернулся и, не видя ничего перед собой, на ватных ногах пошел в низ.
- Саша, - окликнула его ее мама – Не ищи ее. Так будет лучше для вас обоих,- тихо сказала она.

***

- Что сказать?
- Не чего сказать.
- Остается только захлебнуться!
- Так бы сразу и говорил!






ПАЗЛЫ


Возможно, с точки зрения физики достаточно просто объясняется, почему резонансные модуляции, улавливаемые человеческим ухом, могут непонятным образом притягивать внимание к источнику звука. Но в юности, когда сердце переполняется первым чувством, которое еще робеешь назвать любовью, нет желания задумываться, почему чуть хрипловатый голос может просто вводить в транс.
Однажды, дурачась, Она спела старинный романс «Отцвели уж давно хризантемы в саду», аккомпанирую себе на пианино. Исполнено это было в буффонадном стиле – с заламываньем рук и с рыдающими всхлипами!
Сколько раз в жизни Он слышал потом этот романс в разных исполнениях. Но всякий раз эта бесхитростная песенка вызывала в нем теплые ностальгические воспоминание, о той, которая навсегда осталась частью его жизни.

***
Возможно, это была ее раковина, способ защиты от возможных неприятностей. Как бы то не было, но подсознательно или умышленно Она любила и умела эпатировать окружающих. Может быть, такое поведение кого-то другого могло бы вызвать неприятие, но в ней его это восхищало. И, находясь в такие моменты с ней рядом, Он с удовольствием принимал на себя, часть адресованных ей осуждающих взглядов.
Как-то раз, уже выйдя из пионерского возраста, они поехали в пионерлагерь, который свел их вместе. Такая практика была обычна. Часто бывшие завсегдатаи посещали лагерь, а начальство смотрело на это не особо строго.
Сначала они искупались в реке. Затем, надев сарафан, Она, проведя некие манипуляции, жестом фокусника вытянула наружу верхнюю часть мокрого купальника. При этом все это действо предваряла фраза – «Спокойно, только без обморока!»
Чуть позже, когда вечером они лихо отплясывали с ней на «массовке» в красном уголке, Он краем уха услышал осуждающе-восхищенное шипение стоящих рядом девчонок:
- Да она же без бюстгальтера!
Эти пересуды в купе с однозначно одобрительными взглядами мужской половины, веселили его и в очередной раз давали повод восхититься ей, непохожей ни на кого и не от кого не зависящей!

***
Невозможно определить заранее какие мгновенья создадут подобие неощутимой тонкой нити, которая может сильнее стального каната связать людей. Много позже, пытаясь анализировать первопричины, сам себе не можешь объяснить – а что собственно произошло?
Ну, задержались двое за городом? Как не спешили, но даже не увидели удаляющиеся огни последней электрички. Ну, решили скоротать ночь на лавочке перед закрытой на ночь кассой на пустом полустанке? С кем не бывает? Ни Он, ни Она не увидели в этом, ни какой проблемы. Ни Он, ни Она не подумали тогда, что ночь, проведенная вместе в таких условиях, может стать самой романтической ночью в их жизни!
Они просто сидели, глядя в звездное небо, и болтали обо всем и ни о чем. Им просто было хорошо вдвоем, как, наверное, было хорошо и спокойно самым первым людям на Земле.
И не важно, что через пару часов из бархатной темноты летней ночи к станции подкатила, непонятно откуда взявшаяся, электричка. Эта пустая, не существующая ни в каком расписании, электричка, которая привезла их в город, так же как вся эта ночь была как подарок, про ценность которого понимаешь только спустя очень много лет.

***
Она всегда поражала его оригинальностью своих поступков. Нельзя было иногда понять, когда Она иронизирует, а когда пытается донести до него какую-то мысль. Взять, хотя бы ее подарок на День рождения. Оформлен подарок был в ее неповторимом насмешливом стиле – несколько листков коричневой оберточной бумаги, сшитых скрепкой из ученической тетради. Все листы были густо обклеены вырезками с заголовками из газет и цитатами из листовок о вреде беспорядочных половых связей. Все эти «Не спи, поэт!», «Мы растем» и «Поздравление юбиляру» были перемешаны с фотографиями общих знакомых, ну и конечно самого именинника. Была и ее фотография рядом с четверостишием:

На мир уверенно глядим мы,
Крутясь в житейской суете.
И все пути исповедимы!
А может все-таки не все?

Во всем этом «монтаже коллажей» не сразу бросалась в глаза маленькая фотография популярной черно-белой картинки, с обнаженной женщиной, обнимающей мужчину. Картинка, выполненная в технике эстампа, была настолько мала, что, не зная оригинала, можно было не понять, что на ней изображено. Ближайшая к картинке надпись гласила – «Он во мне, а я в нем!»
В сотый раз, разглядывая подарок, Он увидел то, на что не обратил внимания раньше. Подпись к картинке была единственной надписью, которая не была вырезанной готовой, а вся была набрана отдельными буквами.

***

Она ещё где-то рядом
И никуда не спешит.
Она ведь тоже не рада,
Но только не позвонит

Хотя Она просила не искать ее, Он на протяжении нескольких лет иногда приезжал к ее дому. Для чего? Он и сам не мог себе объяснить. Он был давно уже женат, любил жену и двух маленьких дочек. Но оборванные на высокой ноте отношения все еще не давали ему покоя своей не завершенностью.
Нет, ему ни разу не удалось ее увидеть, да Он, и не знал, где Она вообще находится. Со временем надежда когда-нибудь увидеть ее перешла в разряд несбыточных и заняла почетное второе место в рейтинге его желаний (по вероятности исполнения), сразу за желанием найти миллион.
Общеизвестная восточная мудрость гласит, что для того, что бы найти человека не надо бегать и искать его. Надо просто сесть в самом людном месте и ждать. И тот, кого ищут, сам найдет тебя! К сожалению, в современной суете, такой способ поиска является недопустимой роскошью.
Но мысли материальны, и однажды в Москве в толчее ГУМа Он почувствовал, что кто-то пристально смотрит на него. И хотя с момента их последней встречи прошло почти шесть лет, и Москва при всей ее многолюдности не могла быть местом, где их могла свести судьба, Он физически ощутил на себе ироничный взгляд смеющихся глаз. Ощущение было до того реальным, что Он завертел головой на 360 градусов. Конечно же, Он не увидел, ту, которая до сих пор была им любима. По всей вероятности стресс большого города и причудливый выверт памяти сыграли с ним злую шутку.
Спустя десять лет, Он испытал повторный шок, сидя в полутемном и полупустом зале ресторана Дома ученых Томского Академгородка. Сквозь щемящую мелодию «Отеля Калифорния» ему послышался неповторимый голос, который мог принадлежать только ей. Он быстро оглядел весь зал. Он был уверен, что обязательно узнает ее! Но как ни вглядывался он во всех посетительниц ночного ресторана, увидеть ее ему не удалось. Правда, проходя мимо столика, где сидели две молодые женщины, Он заметил в их глазах какой-то не рядовой интерес. Но, скорее всего, дамы просто скучали и искали с кем бы познакомиться.
Если когда-нибудь судьба даст ему возможность, Он обязательно спросит у нее, были ли это фантомные боли или Она действительна тогда была где-то рядом. Но, похоже, по рейтингу вероятностей, ему сначала предстоит найти миллион!