Яков Есепкин

Тени Лувра

Растительность меняет ипостась,

И ряженые грубыми руками

Крестьянку украшают, веселясь,

Корой дубовой, листьями с цветами,

И девственница сельская к ручью

Бежит, к благоухающей поляне,

Чтоб песнь могли хвалебную свою

Пропеть живому дереву крестьяне.

Безмолвствуя, на нивах и в садах

Обильный урожай дарят благие

Царицы, отражаются в водах

С кострами рядом девушки нагие.

Всей млечностью сверкают бедра их

Сквозь дымную вечернюю завесу,

Русалки волокут к реке одних

Топить, а мертвых тащит нежить к лесу.

Среди мохнатых рож лесовиков

Взирает божество иль гений дуба

На козни козлоногих мужиков,

Стремящих в поселянок злые губы.

Уж головы, как стонущий цветник,

В крови сухой садовника затылок,

К устам блажным, смеясь, сатир приник

Ртом горьким и похожим на обмылок.

Поверить чувство логикой конца

Нельзя, столь космополис этот узок,

Что кладезь бездны лавром близ лица

Возрос, чуть холодя угольник блузок.

Пугаясь, закрывая темный стыд,

Теперь и не приветствуя поблажки,

Красавицы смущают аонид,

Расплющив белорозовые ляжки.

В овине плодовитым будет скот,

И радовать начнет цветенье риса,

Блеск Троицы венчание влечет

И яблоко горит в руке Париса.

Гори, гори божественным огнем,

Земные освещай юдоли, блага

Сиянность эта праздничная, в нем

Таится наркотическая влага

Сандаловых деревьев, Елион

Дает огоню мускус и граната

Подземный аромат, и Аквилон

Сверкает где-то рядом, аромата

Нежнее и желанней вспомнить я

Теперь не стану браться, неги дивной

Забыть нельзя, колодная змея

Иль змей, невинной Еве и наивной

Свой искус предлагающий, они

Лишь жалкого плодовия вбирали

Гнилостную отраву кожей, мни

Себя хоть искусителем, едва ли

Возможно у Гекаты испросить

Нектарное томленье, вина, хлебы

Уже евхористические, пить

Нектар облагороженный из Гебы

Небесных кубков, яствия вкушать,

Преломленные тенями святыми,

Нет, это создается, чтоб решать

Могли певцы с царями золотыми

Вопросы и задачи, для мессий

Оставленные мертвыми богами,

Подвластные не времени, витий

И книжных фарисеев берегами,

Безбрежностью пугавшие, одне

Астарты исчислители иль школы

Какой-то авестийской жрицы, в сне

Пророческом великие глаголы,

Согласные и с кодом, и с ценой

Знамения таинственного, знанья

Частичного, увидеть могут, зной

Теперь лиет Зефир, упоминанья

О силах темных я б не допустил

В ином контексте, зноя благодатность

Навеяла сие, а Бог простил

Такую очевидную невнятность

Урочного письма, вино горит

Сейчас в любом офорте, в червной фреске,

Господь с учениками говорит,

Я слышу речь Его, на арабеске

Мистической является письма

Лазурного таинство, но шифровый

Еще неясен смысл, а сурема

Кровавая точится, паки новый

Теснят финифтью ангелы завет,

Серебряною патиной обрезы

Порфирные уравнивают, свет

Лиется Богоданный, паки тезы

Сознанье внять младое не спешит,

Окармленные кровию, но вера

Взрастает и привносится, вершит

Судьбу Христос-мессия, наша эра

Берет начало, ангелы блюдут

Дарованные альфы и омеги,

Апостолы на вечере восждут

Червленого вина и Слова неги,

И вот убойной кровию вино

Становится, а кровь опять лиется

В сосуд подвальный, буде решено,

Так бысть сему, о серебре виется

И царствует пусть Слово, исполать

Предавшему и славившему, вечно

Зиждительство такое, не пылать

И агнцам без реченности, конечно

Служение любое, но Ему

Служить мертвым и нищим положенно,

Елику мало крови, мы письму

Своей добавим, всякое блаженно

Деянье и томленье во Христе,

Нет мертвых и живых, конец началу

Тождествен, а на пурпурном листе

Серебро наше руится, лекалу

Порфировому равенствует мгла,

Прелитая в тезаурисы, темы

Не ведаем и слава тяжела,

И Господи не скажет ныне, где мы,

Куда глядеть сейчас и на кого,

Ведет к благим ли зеленям дорога,

Спасет живых ли это баловство,

Зачтется ль откровение, у Бога

Престольниц будем истинно стоять,

Молчанье дорогого наше стоит,

И в мире мы не тщились вопиять,

И там реченье пусть не беспокоит

Спасителя и Сына, велики

Хождения, скупа вершинность цели

Миражной, аще косные жалки,

Так мы сие, но прочие ужели

Честно возвысить ложию хотят

Себя, а руки алчные скрывают,

Вина ли им и хлебов, освятят

Другие кровь четверга, пировают

Другие пусть над хлебом и вином,

Еще я помню праздников томленье

Освеченных, каким волшебным сном

Забыться, чтоб обрящить устремленье

К звездам и небам, истинно молчать,

Не речь опять с бесовскими шутами,

Безмолвствовать, как в церковях кричать

Начнут иродных толпы, и перстами

Ссеребренными только на крови

Зиждить хотя и суетные ямбы,

А мало станет Господу любви,

Креста и терний, кровью дифирамбы

Пустые с Ледой вместе отчеркнуть,

Летицией иль Цинтией, невестой

Названной и успенной, окунуть

В бессмертность и финифти за Авестой

Навеки прежелтевшее перо,

Свести багрицей тусклые виньеты

Нисану бросить горнее тавро,

Венчать ему надежней мраком светы,

Чем нам дразнить рождественских гусей

И выспренности тщиться прекословить,

Довольно требы этой, не для сей

Живой и мертвой ратницы лиловить

Разорные муары, а вино,

Дадим еще уроки фарисейству

И скаредности, втуне снесено

В погреб опять и присно, святодейству

Обучены мы небом, геть, чермы,

Коль праздники еще для вас не скрыты,

Нести сюда начинье, от чумы

Беречься чурной будем, лазуриты

Пускай себе мелованно горят,

Звучания и эхо умножают,

Нас ангелы одесные узрят,

Недаром Богоимные стяжают

И глорию, и лавры, волшебства

Законы им астрийские знакомы,

Облечь языки мертвые, слова

Никчемные в порфировые громы

И молнии, в тезаурисный чад

Кадящийся они еще сумеют,

Напудрить их слегка и на парад

Небесный ли, гранатовый, сколь млеют

От выспренних созвучий бредники

Аидовские, полные проказы

И жабьих изумрудов, ввесть полки

Ямбические, пурпурные стразы

Прелив на колонтитулы, гуашь

С финифтью вычурною верх линеек

Огранных снарядив, таким не дашь

Забыться меж пульсирующих змеек

Летейских, во сребристых неводах,

Свечном ли обрамлении карминном,

С бессмертием бумага не в ладах,

Но есть иные области, о винном

Церковном аромате будем тлесть

Еще мы неоднажды, вспоминанья

Нас пленные не бросят, паки есть

Визитницы иные, где признанья

Теперь и вечно ждут невесты, лад

Оне внимают стройный и высокий,

Алкают не сиреневых рулад,

А песней наших траурных, стоокий

Хромовник не страшит их, не ему

Царевен обучать и мироволить,

Нас девы дожидаются, сему

Воспомниться, духовников неволить

Посмеет разве иродный плакун,

Черемная окарина, гарпия

Тартарская, за праздничный канун

Содвинем кубки разом, Еремия,

Дионис и сиречный Златоуст,

Нам некому сейчас зело перечить,

Сад Капреи отцвел, Елеон пуст,

Архангелы молчат, блажным ли речить,

Когда налились кровью словари,

Немеют посвященные, о чаде

Нечистые слагают попурри

Юродствующих, это ль в дивном саде

Останется для праздничных теней,

Мы Ирода еще представим деткам

Успенным и сукровицу сеней

Затеплим винной аурой, серветкам

Кровавым доверяйте, други, то

Серебро, с воском литое по смерти

Из белых наших амфор, их никто

Не выбиет, ни бражники, ни черти.