Яков Моисеевич, дядя Яша Гольденберг…
Лето долгожданное, сорок пятый год.
Рынок покосившийся в местечковом городе,
Топчет пыль булыжную уличный народ.
Кто торгует семечки, кто рубашки мужнины -
Не вернулся родненький, надо выживать.
Хоть краюху черного трем детишкам к ужину,
А самой на фабрику… Мать, она ведь мать.

Костыли у стеночки, ящики снарядные,
Под потертым фартуком спрятана культя.
Гвоздики трофейные шляпками квадратными
В каблуки вонзаются будто бы шутя.
Помнят руки прошлое, не забыли, милые,
Трехлинейка старая не отбила прыть.
Голенища выкроят,  да наколют шилом их,
А потом в иголочку дратвенную нить.

Кто заплатит мелочью, кто-то шароварами,
Кто нальет домашнего кислого вина.
Да и много надо ли, инвалиду старому, 
Всех родных проклятая забрала война.
Вечером во дворике детворе отчаянной
Петушков на палочке - высыпет наград.
Папироску выкурит и уснет замаянный 
Дядя Яша Гольденберг, выживший солдат…