листья белого снега с востока
от истоков буддизма - мне в руки,
моя скука во льдах одинока
смыслом сока страницы харуки

мураками. мне снег очевиден -
он активен желаньем согреться,
и от сердца - залапан, бестыден
голос снов, что устали хотеться.

хлопок белого. дар охлажденья,
сотни спелых страстей кроме воли,
я не спорю - я видел движенья,
но не двигал - забыл все пароли.

скользкий бег и удары паденья,
иней боли и синим на теле
рисовали круги и значенья,
и болели они еле-еле.

и январь в календарном пределе
узнавал мои ручки-тетради,
и в засаде. и рыли тоннели
отмороженных рук строчки-бляди,

буквы-гады бежали листами,
закрывали мне холод страницы
за собой. я схимал мураками
толщиной механической птицы,

и сживал свою зиму в решетках,
очень четко смотрел и не видел,
как зима - непристойная тетка
засыпала, что холод обидел,

и морозил. и прятал. и спрятал -
получилось мои горизонты
и простуды свести на агаты
и взять сорок республик на понты

листьев белого снега с востока
по буддизму, по венам мне в руки,
где мне также, как вам одиноко,
где мне шепчет механик-харуки

мураками. он так очевиден...