Глава шестая

В битву стрелков несут на спине могучей слоны. Пред ними

В первых увидишь рядах по восемь  бойцов-пехотинцев,

В станах обоих они подручными служат для войска,

Грудью своей короля с супругой его защищая.

Первый удар на себя всегда они принимают,

Выйдя вперед и врага на борьбу вызывая бесстрашно.

(Марк Иероним Вид "Игра в шахматы" (1513)

 

Ночью Олегу Владимировичу снился странный сон. Будто он сидит на берегу Амура, кидает в мутную воду камешки- плоские голыши. А река тихая, спокойная. Будто и не река вовсе, а отполированная, отшлифованная сотнями, тысячами рук и ног, дорога. И камни, брошенные им, не тонут, реке а, ударившись о её поверхность, отскакивают. И его это нисколько не удивляет. Вот еще окатыш, поднятый из-под ноги, тоже, словно не захотел спрятаться в воде, а, несколько раз ударившись о твёрдость, заскользил по  поверхности. 

Услышав негромкий смех позади,. Олег Владимирович обернулся. Пред ним стоял папа. Его родненький папа, покинувший сей бренный мир два года назад. Он был в том костюме, в котором Олег Владимирович видел его в последний раз. Только тогда из-под белой тканью, которую положили поверх умершего,были видны только лацканы клетчатого, английского пиджака. Отец всегда носил только английские костюмы. И галстук на шее был завязан именно так, как любил носить папа.

Мягкая улыбка скрывалась в небольшой бородке и тщательно подстриженных усах. Седые волосы, зачёсанные назад, - все так же…Только морщины на лице не были видны, будто смерть их разгладила. Глаза отца Олег Владимирович не видел.Мог увидеть, если бы поднял свой взор, но он побоялся это сделать. И тут же отругал себя: ведь это папа, папочка. Разве он может сделать что-то плохое для него? Нет. Никогда и ни за что. Потому, что он самый большой, самый сильный, самый добрый. Однако, отчего так страшно?

- Река замёрзла, – голоса отца Олег Владимирович не слышал. Он его чувствовал.

- Она не может замёрзнуть. – решился ответить сын. – Сейчас лето.

- Для того, чтобы замёрзнуть, мороз не обязателен.    

- А что обязательно?

- Желание.

- Но я не хочу, чтобы река замерзала.

- Как ты можешь это хотеть, когда ты об этом не думал? Малыш, ты желал совсем другого.

Малыш, именно так папа его называл в детстве. И позже.

- Ты знаешь,о чем я?

- Нет. Пожалуй,догадываюсь.

Наступила тишина. Тяжёлая, вязкая. Обволакивающая.

- Ты пришёл за мной? – решился спросить Олег Владимирович.

- Нет.Я пришёл тебе сказать, что река замёрзла. А ты этого не видишь. И впустую бросаешь камни.

Снова наступила тишина. Олег Владимирович посмотрел на реку. Вдруг река,словно решилась,- кинула хлоп мокрой пены к его ногам. Олег Владимирович рассмеялся и обернулся. Папы не было. Нигде. Олег Владимирович вскочил на ноги, и тут же упал на галечник. Река обрушила на него бурный поток воды, будто желая отомстить за что-то. Руки упёрлись в мокрую почву и провалились- сначала по локоть, потом до плеч. Ноги обвила мягкая упругость и принялась больно выкручивать стопы, потом перешла выше, к колену. Олег Владимирович  закричал. Но не как мужик, а тонко, по- детски слабо и беззащитно.

Семён Петрович наклонился к лицу молодого человека:

- Ты чего орёшь? Подумаешь, на ногу ему наступили! Предлагал же на полатях лечь… Пить будешь? Вода колодезная, студёная.

 

Экстренное заседание офицерского собрания для Алексея Дмитриевича началось с неприятного момента. Едва Киселёв по его просьбе успел проинформировать присутствующих о происшедших за последние сутки событиях, обратив особое внимание на расстрел «Селенги», как зал взорвался негодованием.

-  Как же так? – Вскакивали с мест одни. – У нас ведь с Китаем договор...Это невозможно!

- Ну и что -договор? Бумажка, на которую плевать! – Шумели оппоненты. – Действовать нужно немедленно! Всех китаёз вон из города! А то развели тут…

- У нас с ними торговые соглашения! – Старались перекричать первые.

- Да при чём здесь торговые соглашения! – Не сдавались вторые. –Им ваши соглашения!..  Вон, драка была на Китайке: говорят, и убитые есть! А мы с ними цацкаемся? Они давно норовили хапнуть, что не так  лежало. Вот и выгадали момент! Грабануть думали «Селенгу», и вся недолга. 

- А чего ж не ограбили?

- Да кто их поймёт!Азия…

Алексей Дмитриевич с председательского места с силой затряс медным колоколом, непременным атрибутом арбитра:

- Успокойтесь, господа! Прошу всех занять  свои места! – Амурский губернатор дождался, когда обстановка в зале несколько поутихла, и продолжил. – Господа, я прошу вас , отложите все свои споры на будущее. Правы и те, и другие. Договор действительно подписан, о чём всем вам хорошо известно, впрочем, так же известно и о том, что происходит сейчас по ту сторону Амура. Некие силы ,насколько я могу судить, не подчиняются правительству Китая, а посему, не обременены договорными обязательствами и навязывают свою волю мирному населению Приамурья. За последний месяц из некоторых пограничных станиц нашей губернии пропало более двух десятков жителей, чего ранее не случалось. Затем обстрел «Селенги». А сегодня на наш берег не  перешло ни одного китайского купца. Считаю сей факт крайне тревожным. Ранее китайцев даже шуга не останавливала. А тут, в самый разгар сезона… 

- Ваше высокопревосходительство, – с переднего ряда поднялся отставной военный. «Полковник Арефьев»-, тут же припомнил Киселёв его фамилию .– Можно ли сообщение господина полицмейстера и ваши резюме принимать как предупреждение о начале военных действий со стороны китайцев?

Губернатор обвёл взглядом притихший зал.

- Именно так и расценивайте мои слова.Сегодня, сейчас следует немедленно принять решение о подготовке города к обороне.

Военные напряглись. То тут, то там послышался шёпот. Из уст главы области, фактически, прозвучало, что мирная, устойчивая жизнь, с последней фразой Баленского, безвозвратно рушилась. Большинство присутствующих прекрасно знало по личному опыту, что такое оборона и к чему она может привести.

Алексей Дмитриевич понимал, что в его адрес из зала могут высказать обвинения. Не без оснований .

Неделю назад большую часть войск, включая четыре роты из пяти, прибывшего в апреле артиллерийского полка и казачий полк в полном составе, кроме хозяйственной части, по приказу генерал-губернатора Приамурского края отправили в Приморье. Было распоряжение… В городе осталось не более восьми сотен человек. Минимум, необходимый для несения службы в мирное время. Но не для ведения оборонительной войны.

И вновь встрепенулся полковник в отставке Арефьев:

-  Мы-то думали, что в стороне стоим от тех событий, а оно вон как ...Получается: мы свои войска отправили в Приморье, а сами остались без защиты?

Губернатору тяжело было стоять под прицельным взором офицеров.

- Именно так. И помощи ждать неоткуда. И не от кого. По крайней мере, в ближайшее время.

В рядах прошел шум.

Киселёв прищурился. Вот и вторая цепочка. Сначала отправка войск. После драка в китайском квартале. Затем нападение на «Селенгу». Китайцы прекрасно осведомлены о том, что мы слабы! Им оперативно сообщают новые сведения! А что, если Белый имеет ко всему этому отношение? Или, к примеру, столичному чиновнику было известно, что произойдёт в ближайшее время в городе, и он воспользовался наступившим моментом? В таком случае, в столице, в Главном полицейском департаменте, должен находиться больно высокий чин, сильно заинтересованный в последних благовещенских событиях. Чин, который поддерживает Белого, благоволит ему. Это ж выходит - измена государству в самых верхах? Киселёв тряхнул головой: эдак, прав губернатор, можно такого бреда насочинять, впору в сумасшедший дом…

Пока полицмейстер терялся в собственных размышлениях, диалог между губернатором и залом вошёл в  деловое русло.

- Ваше высокопревосходительство! – Из второго ряда поднялся тыловик казачьего полка, оставленный командиром в городе. – Нужно вызывать подмогу! Коли на реке нас обстреливают, то выходит, следует посылать гонцов .Самый быстрый способ- по «колесухе». Эвакуировать баб да детишек не мешало бы. Опять же -через Зею…

- Я думаю, – перебил Баленский и обернулся в сторону полицмейстера. –  Что с эвакуацией населения торопиться не следует.

- Согласен,  – кивнул Киселёв, слегка привстав с места. – Нынешние события ещё не означают начала военных действий.

- Вот именно,– продолжал Алексей Дмитриевич. – Телеграф работает исправно.. Депеша о уже отправлена. Для паники причин не вижу! – Губернатор раскрыл блокнот, и принялся делать в нём пометки. – Однако,  Владимир Сергеевич, попрошу вас  выделить надежных людей, которые были бы готовы в крайней нужде  отправиться   в Хабаровск.

- … На это, в лучшем случае, уйдёт четыре дня, –пессимистично отреагировал Владимир Сергеевич.

- Прибудут. Доложат. Организуют подмогу. Полагаю, стремительного наступления не будет, а потому время у нас имеется.

- Простите, ваше сиятельство, - Киселёв подошёл ближе к председателю офицерского собрания и проговорил тихонько: –  Может, отправить незамедлительно? Не дожидаясь, так сказать, дальнейшего хода событий? 

- А что подумают в Петербурге, ежели всё окажется лишь выходкой горстки бандитов? – усмехнулся губернатор. – Представляете, как  нас представят? Паникёрами! Да-да, батенька мой, и не сомневайтесь! А потому будем ждать- утро вечера мудренее, ведь так?.

- Простите, я хотел….

- Да не оправдывайтесь, Владимир Сергеевич. Я, признаться, тоже сомневаюсь в том, что ничего более не случится. В простое совпадение  мне как-то не верится. Но на сей момент ничего катастрофического не произошло!

Настроение зала начало меняться  от эмоционального шока к разумному обсуждению практических решений.  

- Предлагаю, - отставник Арефьев повернулся лицом к собравшимся. – На всякий случай создать добровольную боевую дружину. Мобилизовать людей из запаса. Всех,невзирая на возраст. Их наберется несколько сот. Немного. Но это обученные военному делу люди.  Командирами поставить оставшихся офицеров, пусть даже и из тыловой службы.

- Правильно, – поддержали офицеры запаса.

- Следует ввести усиленное патрулирование города, – Киселёв не успел разглядеть, кто вставил эту реплику. -  Пригорода тоже.

- И объявить  комендантский час, –  добавил Арефьев.

- Надобно созвать городскую Думу, – из последнего ряда поднялся капитан обстрелянной «Селенги». – Солдатам понадобится оружие и пропитание. Для создания оборонительных заграждений - лопаты, топоры, тачки. Нужно говорить с купечеством. 

- С оборонительными заграждениями, думаю, торопиться не следует…– Алексей Дмитриевич обвёл скорым взором зал. Слава Богу, кажется, худое миновало. – Но завтра с утра я сим вопросом займусь лично.Однако, господа, не купцы, и не ремесленники выигрывают войны. И ежели мы создаём боевую дружину, в городе должна быть крепкая дисциплинированная структура.Посему властью, данной мне государем императором, я назначаю руководителем обороны Благовещенска полковника Арефьева Николая Ивановича. Соответствующий приказ подпишу утром. И ещё одно, – губернатор снова повернулся в сторону полицмейстера. - Немедленно следует предупредить  казачьи станицы и, по возможности, укрепить людьми из ополчения. Завтра надо управиться , Владимир Сергеевич.

С военным делом Киселёв сталкивался впервые. Это не с ворами да политическими разбираться. Тут своя наука имелась.

- Казачьи посты сильно разбросаны, – полицмейстер неуверенно посмотрел в зал. -  Расстояние от одной до другой вёрст в шестьдесят. Дыра, которую мы не в состоянии прикрыть, а китайцы могут спокойно в неё пролезть в любом месте. Станицы так и эдак окажутся в таком же положении, что и город, потому считаю, нет смысла отправлять к ним подкрепление.

Последнюю фразу Киселёв не произнёс, а выдохнул, с трудом одолевая повисшее в воздухе сопротивление- то ли воздуха, то ли негодования зала.

- Себя прикрыть желаете, господин полицмейстер? –Выкрикнули из  задних рядов. – За свое спокойствие боитесь? Там такие же люди, господин полковник!

-  Мы-то в городе устоим, - поддержали из переднего ряда. – А вот им как там быть? В каждой станице, почитай, по сотне сабель. Не более. Да для них десяток – другой рук как раз к месту станет! Ваше превосходительство, отдавайте приказ об усилении станиц! Пусть выполняет!

Губернатор бросил взгляд на только что назначенного коменданта обороны, но тот промолчал. Не поддержал ни тех, ни других.

-  Да о чём вы ,господа? – Владимир Сергеевич обернулся на выкрик. Сторону Киселёва неожиданно принял надзиратель Самойлов, которого полицмейстер поначалу и не заметил. – Ведь что больше всего интересует китайцев? Село, где две сотни  душ,или город? Думаете, они нас хотят на века захватить? Чёрта с два! Им главное - куш хороший взять за два – три дня, пока подмога до нас добираться будет, и снова за реку уйти. Что они смогут в деревнях-то взять? Да ничего! Только здесь, в Благовещенске, им барыш приличный светит! А потому, господа, именно в городе каждый штыки каждый патрон ценен. Станицы, особенно те, что стоят вдоль Амура, силёнок не хватит удержать. Даже с двумя десятками сабель. А вот город отдавать нельзя! Никак нельзя! Потому, как город восстановить во сто крат труднее. А без Благовещенска и заставы жить перестанут.

В зале снова поднялся шум. Кто-то уже поддерживал и Киселёва. Алексей Дмитриевич терпеливо подождал, пока люди угомонятся, после чего снова повернулся в сторону главы полицейского департамента.

-  Что скажете, Владимир Сергеевич?

Киселёв поднялся.

- Что ж, я скажу. Двоих человек отправляем в Хабаровск. Двенадцать околоточных уже несут службу в китайском переулке.Сами понимаете, на данный момент – это опасное место в городе. Предположим, четырёх отправлю по станицам.У меня остаётся всего восемь человек. Если в городе ввести комендантский час, я не смогу гарантировать контроль над ситуацией внутри Благовещенска. Тем более, что беспорядки уже начались! За последние трое суток участились случаи погромов и убийств. Вчера, как я сообщил ранее, в собственном доме был убит Кузьма Бубнов. Сегодня вечером, с целью ограбления, совершено нападение на Кириллу Игнатьевича Мичурина. – зал зароптал - И это в мирное время. А теперь представьте, если осада... Простите, но я остаюсь при своём мнении. Как это не прискорбно звучит, нам нужно отстоять город, и  ни в коем случае не распылять силы на пограничные посты.

Киселёву с трудом далась последние слова. Он физически чувствовал, что большинство присутствующих не поддерживает его. И оно понятно.  Амурские казаки, несшие пограничную службу и одновременно поставлявшие в Благовещенск свежие продукты, воспринимались городом  по-родственному близко и тепло, потому никто не хотел разделить с Киселёвым ответственность за то, что бросают на произвол судьбы своих же.

Молчание затянулось. Алексей Дмитриевич понимал: судьба тысяч людей находится в его руках. И от того, какие слова он в данную минуту произнесёт, зависит многое в будущих отношениях между городским населением и жителями Амурских сёл.   

Военный губернатор отложил блокнот, на несколько секунд замолчал, после чего проговорил:

 - Господа, город, в случае нападения, мы сумеем отстоять силами народного ополчения. В связи с этим принимаю решение оказать пограничным станицам помощь. Всех оставшихся казаков распределить по сёлам. – Баленский поднялся. – Завтра с утра объявляется мобилизация. Просьба, сейчас разойтись по домам  и быть готовыми в любой момент явиться в штаб обороны. Господа офицеры, благодарю вас …

Губернатор стушевался. Он не смог закончить фразу. Слова комом застряли в горле и не смогли прорваться на свободу. Но залу и не нужно было никаких объяснений. Офицеры дружно вставали и, отдавая честь генералу, молча покидали дом Офицерского собрания.

Баленский  кивнул Арефьеву:

– Николай Иванович, задержитесь!. А вы, Владимир Сергеевич, - кивок в сторону Киселёва, -  не откладывая в долгий ящик, поезжайте в казачий полк. Займитесь отправкой людей. – Губернатор вынул из кармана часы. – Три часа ночи. Нам с вами, господин полковник, - Баленский вновь обратился к Арефьеву. – Следует основательно продумать, что и  как. Первое: давайте распишем, кто за что будет отвечать.Более детально с планом  города…

Генерал-губернатор подозвал адъютанта. Тот выверенным, привычным движением разложил на столе карту.

- Итак, - Баленский наклонился над ней, -Наши действия?

- Считаю, - принялся излагать Арефьев. - Следует разделить город на несколько равноудалённых участков. За каждым закрепить по отряду охраны, чтобы легче было контролировать. Особое внимание уделяем Большой улице, пристани - тоже. Наверняка, если начнётся выступление, в первую очередь постараются захватить эту часть города…

- Думаете, следует ждать нападения именно здесь? В лоб?

- По всему - нападут на переправу, чтобы ударить с тыла. А со стороны Амура, - рука Арефьева похлопала по карте. - По нам можно ударить только в одном месте. Учтите следующее: на других участках местности берег реки обрывистый. Природная преграда. На её преодоление у китайцев уйдёт слишком много времени.

- Выходит, - произнёс генерал-губернатор. - Первую линию обороны будем строить тут.

И указал пальцем на Торговую площадь перед пристанью и зданием таможни.

- Совершенно верно. – согласился Арефьев. – И это нужно делать незамедлительно, ваше высокопревосходительство. Нападут – не нападут, а бережёного бог бережёт. Так же предлагаю выставить небольшие по количеству солдат посты вдоль всего берега на равноудалённом расстоянии, так, чтобы караулы могли визуально контактировать друг с другом. Вот, смотрите.

Арефьев вновь склонился над картой.

- Все участки, как я уже говорил, должны быть равноудалёнными друг от друга. Так, чтобы, в случае необходимости, на помощь соседу могла прийти подмога откуда угодно. Первый участок, я думаю, следует сделать от казарм до Театральной. Второй: от Театральной, до Мастерской. И вглубь до Северной. Третий: от Мастерской до загородной. – палец коменданта стремительно летал по нарисованной планировке города. - Вглубь – также до Северной улицы. Четвёртый: от Северной, до Заводской. На каждом участке должно находиться по меньшей мере до полусотни вооружённых людей.

- Если мы столько наберём. Сколько людей  надо на первой линии обороны? Как думаете поддерживать меж ними контакт?

Арефьев задумался.

- Здесь, - он указал на Большую улицу ближе к пристани. -  Думаю выставить усиленный заслон. Человек сто пятьдесят. Лучше, двести.

- И наиболее опытных?

- Не обязательно. Если китайцы полезут на пристань в лоб, стреляй хоть в молоко, всё равно попадёшь. Здесь главное количество. Опытных людей предлагаю поставить в усиленные дозоры с тыла,  со стороны Верхнее-Благовещенской и дороги от гошпиталя. А также, со стороны Зеи. Там, как правильно заметили, наиболее уязвимый участок. И ещё, Ваше высокопревосходительство. Линии обороны прикажите строить прямо сейчас, не дожидаясь утра.

- Не вижу препятствий. Инструмента хватит?

- На первое время, да. Я с представителями артиллерийского полка уже имел беседу. А утром вы уж о нас не забудьте. Поговорите с купцами.

- Об этом не волнуйтесь. Как со связью?

Арефьев провёл карандашом вдоль тонкой линии пересекающей весь город.

- Её установим по Бурхановке. Выделим на каждый пост по рыбацкой лодке с хозяевами. Они речку как свои пять пальцев знают.

- Любопытно. В целом план обороны неплох. Вот только имеется одна… закавыка. Китайцам, скорее всего, хорошо известно месторасположение наших артиллерийских точек. И в районе казарм, и возле Арки два орудия. Нельзя думать, будто им про это ничего не известно. Согласны?

- Так точно, Ваше высокопревосходительство. Конечно, орудия следует передислоцировать. Но не в полном объёме. Иначе мы открываем тыл с восточной стороны города. Да и орудия, что возле Арки, имеют прекрасный сектор обстрела. Что-то придумаем. И ещё, Ваше высокопревосходительство. Желательно, чтобы вы и ваша семья покинули особняк. При наступлении ваш дом может оказаться под прицельным огнём.

- Но наступления ещё нет.

- Так точно. И все же…

На морщинистом лице губернатора впервые за прошедшую ночь промелькнула улыбка.

- Ладно, господин полковник.  В конце концов комендант города вы, а потому, вправе мне советовать, как поступать. Но я, в свою очередь, вправе сделать собственный выбор.

Алексей Дмитриевич поднялся, оправил мундир.

- Теперь займитесь подбором офицеров в штаб обороны. Людей вы знаете. А я распоряжусь насчёт транспортного средства для вас. Прощаться не станем. Через четыре часа я жду вас в думе, на встрече с купцами. Желательно  к тому  времени  уже  вести работы по обороне города .

Арефьев вскочил вслед за губернатором, оправил старый, вытертый в некоторых местах, полковничий китель.

- Благодарю за доверие, Ваше высокопревосходительство! – И быстрым, резким движением перекрестился. -   С Богом! 

 

Кнутов с Селезнёвым покинули здание Офицерского собрания одними из последних.

- Как теперь будет, Анисим Ильич?

Младший следователь нервно теребил шнурок сорочки, то наматывая его на палец, то разматывая.

-Работы у нас с тобой прибавится, как пить дать. – Кнутов обернулся в сторону помещения. Там, внутри на втором этаже  умные головы решали их судьбу. Теперь ни от Кнутова, ни от Селезнёва ничего не зависело. Жизнь сама внесла коррективы в их дела.

Анисим Ильич похлопал себя по карманам, но конфет не обнаружил. Съел уже, что ли? И когда успел?

- Учителя, Харитон, нужно найти во что бы то ни стало. До утра. Возьми мой тарантас. Я до участка пешком доберусь. Хочу пообщаться с китайцем. Думаю, старик нам не всё выложил. Как найдёшь Сухорукова, сразу вези ко мне.

- В участок?

- Нет. В гостиницу. Буду там . Думаю, к тому времени я со стариком уже  дотолкую .  Возьми в помощь людей. Поднимай с постели. Вытаскивай из-за стола.  Не найдёшь дома, ищи у любовниц. И весь город перерой! Вдоль и поперёк. Вдоль и поперёк!

Рука Кнутова потянулась к сорочке Селезнёва, сжала её так, что материя затрещала.

- До утра, слышишь, Харитон? Мне учитель нужен к утру!

 

Картавкин вторично разбудил Белого на рассвете, в начале пятого.

- Пора, Владимирович. Кажись, как ты и говорил… началось.

Хмель пропал моментально.

- Что? – молодой человек вскочил, метнулся к лавке, где с вечера сложил свою одежду, и принялся натягивать брюки.

- Вчера обстреляли «Селенгу». Есть убитые.Подробнее – не знаю.

- Из города сообщили? – Тут же спросил Олег Владимирович.

- Мой китайчонок только что приплыл с того берега. Сказывает, перед тем, как обстрелять судно, всем торговцам вышел приказ, запрещающий поездки в Благовещенск. Чуешь, чем пахнет?

- Чую, Семён Петрович. Лошадей запрягли?

- Уже как с полчаса. 

- А почему раньше не разбудили?

Картавкин крепкой, мозолистой рукой потёр лысую голову.

- Иногда, Владимирович, и полчаса сна заменят на свете всё что угодно. Ты ещё про эти полчаса не раз, может, вспомнишь. Я вот что хотел у тебя спросить, да вчера как-то не решился.

Атаман замолчал, давая возможность гостю самому сообразить. Белый застегнул ремень, оправил сорочку, поверх неё надел пиджак.

- Ты, Семён Петрович, всё думаешь , может тебе подмогу дадут. Чтобы я подсобил. Ведь так?

- Так.

- Не дадут. – Олег Владимирович присел на лавку, принялся обуваться. – В городе от силы сотен пять штыков. Причём, плохо обученных тыловиков. Да сотни две казачьих сабель. Будь я на месте губернатора начал бы прямо сейчас, сегодня сбирать ополчение. Да и того, думаю, не хватит. – Правый сапог с трудом натягивался на ногу, от чего Белый морщился и кряхтел. –А  тебе, Семён Петрович, от десятка стариков пользы мало. Единственный выход: держать оборону.

- Это мне и без тебя понятно, – отмахнулся Картавкин. – Ты мне скажи, сколько держать? Сутки? Трое? Неделю?

- Я тебе что, китайский предводитель, чтобы на такие вопросы ответить? – Не сдержался Белый. – Ты прости, Семён Петрович, но думаю даже он не скажет. А если тебе интересно  моё мнение, - думаю- суток трое, не меньше. 

Сердце Олега Владимировича сжалось в маленький, больной комок. Всего-навсего трое суток… Да за эти сутки вся Марковская может сгореть . А что будет с этим крепким, по-своему добрым, мужиком ? Хунхузы законов не соблюдают - глумливы по своей нечестивости. И тот прекрасно понимал это.

Семён Петрович опустился на лавку, снова провёл рукой по лысой голове и неожиданно произнёс:

- А ведь я, кажись,понял, кто писульки на ту сторону возит.

- Да ты что? – Белый схватил табурет и поставил его напротив собеседника. – И кто?

- Всю ночь думал. И так и эдак прикидывал.

- Не томи !

- Тогда, в апреле, через неделю после артиллеристов , ко мне пятеро прибыли. Один -мой ходя,и четверо – с товаром.Приплыли, поторговали, и уплыли. А вот один-то остался. Наши его «дохтуром» окрестили. Болезни разные старик горазд лечить. У кого с животом беда, у кого с головой. Один раз даже роды принимал. Травы лечебные то на хлеб, то на одёжу менял. Я у него пару раз дурман–табак брал. Когда меня рысь поцарапала. Он к нам второй год ездит. Вот он-то, думаю, те писульки ходям и передал.

- Дурман–табак, говоришь? – Белому тут же вспомнилось лицо штабс-капитана Индурова. – И со многими он общался?

- Откуда мне знать? Я же говорю, на день задержался. А за день, сам знаешь, с кем хошь можно встретиться.

- Понятно. Дурман - табака хоть немного осталось, или всё выкурил?

- Мы хоть и неграмотные, -  обиделся атаман, - а про дурь сей травы знаем. Лечим мы ею.

- Так осталось, или нет?

- Да имеется.

- Покажи.

Семён Петрович прошёл в угол комнаты, открыл один из ящиков комода ручной работы, вынул  цветастую свернутую тряпицу.

- Вот.

Белый развернул материю, помял пальцами мятую сухую соломку, понюхал. Сладковатый цветочный запах щекотал ноздри. Белый отвернулся, чихнул, свернул тряпицу.

- И много было такого табака?

- Мало. С горстку. Дорогущий, зараза.

- Да, Семён Петрович, неплохо в вашей станице живут, если позволяют себе опиум употреблять.

- Чего? – не понял атаман.

- Да ничего, не обращай внимания. Скажи, у вас многие такой табак приобретали?

- Да вроде как особой  надобности в том не было. Меня-то рысь порвала. Терёху, что третья хата с краю, тоже им пользовали, когда медведь поломал. А так он у меня лежит, на всякий случай.

- А кому-либо из городских ваш «дохтур» табак продавал?

- При мне нет. А так, кто ж его знает.

- В последнее время никто из твоих в город не ездил?

- Неделю назад. За провиантом да за водкой.

- Доктор ваш перед той поездкой приплывал?

- К нам нет. Так мог в любом месте хоть с кем встретиться. Берег-то длинный. 

- Ладно. Так почему - доктор? И от кого послания?

- От кого, Владимирыч, твоя голова пущай болит. А вот почему я на него подумал, слушай. Те, что в апреле приплыли,  торговали прямо на берегу. И с ними якшались только наши, станичные. Мой ходя ко мне поднимался. Не спорю. Но он верный человек. Те обмен произвели, по рукам ударили, и  давай взад вертаться.

- Куда вертаться? – На лице Белого появилась улыбка.

- Взад…

-Назад?

   -Обратно! Главно, - в тот же день. А вот дохтуришка-то остался. И благовещенские остались.  Он  весь следующий день среди них тёрся.

- Среди кого?

- Так в тот день много народу было. У нас ночевали братья Бубновы, были из казачьего полка. Артиллеристы ночь провели у Митрофана. А на следующий день и Рогановские людишки приехали. И Лукьянова. 

-  Зачем?

- Купцы понятно зачем. Мы как раз им зерно для фуража приготовили. По договору. Рыбу. И мясцо кое-какое имелось. Китайцы чего–нито  для товарообмену подкинули. А военные? Кто ж их знает. Говорили, знакомство с местностью.

- А среди офицеров, Семён Петрович, ты такого штабс-капитана Индурова не припомнишь? – На всякий случай спросил Белый.

- Безголового-то? Как же не помню. Был он, вместе со всеми был.

   Белый с удивлением посмотрел на атамана:

 – Полк всего неделю на довольствии, а ты уже всех офицеров знал? И почему безголовый?

- А безголовый по причине любви к дочери Мичурина. Ему бы, дураку,  понять: девчонка не его полёта птица, а он всё одно к ней клеится уже как полгода. Две стрелялки, как это у вас, в столицах,  называется…

- Дуэли?

- Во, они самые... Слава Богу, все живы остались.

Белый посмотрел на часы. Циферблат показывал половину пятого. 

- Путаешь, Семён Петрович. Его полк всего три месяца в городе .

- Полк три месяца, – согласился Картавкин. – А безголовый в Благовещенске с год уж . Он же в казачьем полку служил. А в апреле его к артиллеристам определили.

- А причина?

- Понятия не имею.

Олег Владимирович насторожился:

- С китайцем Индуров встречался?

- Не знаю. Разве за всем уследишь? А что, думаешь - он?

- Имеется одно подозрение, но выводы на нем строить рановато.

- Из всего, что ты наговорил, я много чего не понял, - Картавкин встал, прошёл к деревянной бадье, зачерпнул ковшом воды, напился. – А вот про подозрение  - скажи.

Белый тоже хлебнул из ковша. Вода холодом обожгла горло и тяжёлой каплей упала в нутро.

- Штабс-капитан курит дурман-табак.

-Ну? – Не понял казак.

- А где он его берёт? Опиум в лавке не купишь.

- Не знаю, как там у вас, в столицах, а у нас его любой с той стороны привезёт. Ещё и в ножки кланяться будет, чтобы вы его за какую-нибудь тряпку выменяли. Нет, с таким подозрением у нас поголовно все предатели. Нет, искать нужно того, у кого деньги неожиданные появились. Не было, и вдруг- бац Наследство ,нечаянный барыш! А за китайцем я послежу, не волнуйся.

- Так им же запретили к нам переплавляться?

- А как они будут знать, что у нас происходит? – Картавкин хитро прищурился. – Нет, Владимирович пусть едут. А не он - значит, прибудет кто-то другой. Но обязательно прибудет.

Всю дорогу кучер Архип молчал. Видимо, тяжко было после вчерашнего. Судя по вонючему перегару, который он тщетно пытался перебить чесноком и луком, потчевали Архипа вчера не благородным напитком, как Белого. Даже петь не захотел, когда Олег Владимирович его об этом попросил.  Лишь когда показалась пологая сопка, за которой виднелся город, Архип вдруг вспомнил, что сегодня воскресенье, и что следует посетить церковь. Олег Владимирович, до сего дня так и не удосужившийся познакомиться с Благовещенском поближе, вяло поинтересовался:

- И сколько, интересно знать, в вашем городе храмов? Один? Два?

Архип задумался:

- Да нет, ваше благородие. Не меньше десяти,почитай… Ну, первой, то есть, самой первой…

Кучер запнулся, видимо подбирая нужные слова для передачи мысли.

- Так вот, первой у нас, значит, является Церковь во имя Святителя Николая.

- И кто её посещает?

- Да, почитай, полгорода. И губернатор, и полицмейстер, и Кнутов Анисим Ильич. И я.

- Да брат, это весомый аргумент. –Дорога пошла несколько веселее.

- Слышу, улыбаетесь вы. Думаете, маленький городишко, и похвастать нечем. – Архип развернулся всем корпусом к пассажиру. – А вот загибайте пальцы. Церковь во имя Покрова Божьей Матери! Раз! Церковь во имя Благовещения Пресвятые Богородицы! Два! Градо – Благовещенская Кладбищенская Церковь во имя Вознесения Господня! Три! Церковь во имя Святого Архистратига Михаила и прочих Бесплотных Сил Небесных! Четыре! Шадринский собор, а в простонародье Церковь во имя Святой Животворящей Троицы! Пять! Собор во имя Благовещения  Пресвятые Богородицы, Церковь во имя Святого апостола и Евангелиста Иоанна Богослова, что в духовной семинарии, Церковь во имя Второго Славного Пришествия Господа Нашего Иисуса Христа и Страшного Суда Его. – Архип глотнул воздуха и с новыми силами продолжил. – Церковь во имя апостолов Петра и Павла, Церковь в женской гимназии, в Алексеевской, Церковь во имя иконы «Всех Скорбящих», Церковь во имя Святого Константина…

- Всё, всё, Архип, верю! Хватит! – Белый хохотал от души. – Это по сколько же душ ходит в каждую вашу церковь? И где вы их только разместить - то сумели?

- Так как это где? – кучер сам рассмеялся. – По всему городу и разбросали. Чтобы каждому прихожанину - сделал два шага, и вот она, стоит, родная. Ждёт, когда в неё пожалуют.

- А ещё достопримечательности имеются?

- Что? –Переспросил кучер, и Белый понял, что ему придётся несколько уточнить вопрос.

- Что ещё, помимо церквей, интересного?

- Как - что? – Архип с удивлением развернулся в сторону барина. – Театра есть!

- Это, брат, в каждом городе есть. А помимо?

- Магазины, – припоминал мужик. – Бакалеи. Бани опять же. Две.

- А что-нибудь такое, чего нет в других городах?

- Пещеры имеются, – встрепенулся Архип. – Правда, говорят, будто есть. Сам-то я их не видел. Но поговаривают,  будто Кирилла Игнатьевич по молодости там бывал.

- Что, сам Мичурин рассказывал?

- Я же говорю,  в народе сказывают.

- Говорят, что и в Москве кур доят...  

Архип обиженно отвернулся и тут же от удивления привстал с козел:

- Ваше благородие, глядите, никак при въезде в город пост выставили.

Олег Владимирович поднялся с места. На первой развилке ,что левым рукавом вела к городской больнице, а правым указывала на Большую улицу, действительно разместился военный пост из трёх солдат, вооружённых «трёхлинейками». Двое стояли на пути повозки, третий нёс службу за деревянным бруствером, которого вчера, когда Белый покидал город, не было.

- Что такое? –Спросил Архип, когда дрожки поравнялись с постом.

- Треба, – коротко бросил старший, солдат лет тридцати, и кивнул, – Слазьте. Документ показывайте.

- Да что ж это, братцы, такое? – Кучер с трудом подбирал слова. – Меня же весь город знает. Я же в департаменте его высокоблагородия господина Киселёва пребываю. А тут… Ваше благородие, скажите вы им!

- Помолчи, Архип! – недобрые предчувствия охватили Олега Владимировича. – Вот, бумага подписана лично господином полицмейстером. Ознакомьтесь.

К удивлению Белого, старший оказался в меру грамотным солдатом, а потому документ вскоре вернул.

- Можете проезжать, ваше благородие, – мужик приложил ладонь к фуражке, отдавая честь.

- Благодарю, – Белый спрятал бумагу во внутренний карман пиджака. - Посты по всему периметру города выставили?

- Не могу знать, ваше благородие!

- Как связь с другими постами поддерживаете?

- А вам для чего? – Солдат настороженно прищурился.

- Документ внимательно читал, воин? – Белый повысил голос. –Спрашиваю, значит имеется в том нужда.

Солдат после нерешительной паузы всё-таки ответил:

- Так у меня для этого специальный человечек …

- Тот, что ли? – Олег Владимирович кивнул в сторону бруствера.

- Никак нет, ваше благородие. Прячется за хатой, чтоб его не видели. Ежели что, огородами –шмыгнеть- и до наших. Предупредить.

- Молодец! – Похвалил солдата Белый. – Сообразительный.

Чиновник одним прыжком вскочил в дрожки.

- Архип,гони!

- В департамент? – Кучер хлестнул лошадь.

- Нет. Сначала в гостиницу. И сверни с Большой - её уже, наверняка, перерыли.

 

Кнутов прикрыл глаза. Голова жутко болела. Боль зарождалась в висках и уходила куда-то в позвоночник. Конечно, следовало поспать, отдохнуть с часок. В скором будущем, как подсказывал опыт, ему такое счастье не подфартит…

Китаец так ничего и не рассказал. Сидел, уткнувшись мёртвым взглядом в стену, абсолютно не реагируя ни на слова, ни на удары, которые, доведённый до исступления молчанкой, Кнутов под утро принялся наносить беспомощному старику.

Анисим Ильич положил ладонь на лоб и потёр его. Боль в висках несколько утихла. И сразу вернулась мысль: слава Богу, успели остановить. Точно, добил бы ходю.  Прямо остервенел, когда увидел кровь на лице китайца. А если бы убил, как бы оправдывался?  Анисим Ильич чувствовал в тот момент, как в нём проснулся неведомый зверь, который до сих пор дремал, ожидая своего часа. А когда почуял свободу и, главное, безнаказанность, тут же сорвался с цепи. Безнаказанность. Это она толкала Кнутова избивать беззащитного китайца. Во время войны не до сантиментов. Во время войны можно всё. Война ещё не началась, а он уже озверел. Господи, как легко воевать в камере, когда за дверью стоит караульный.  Ты навоевался, тебе открыли дверь, и ты свободен. Ты - герой! Только что воевал с врагом. И кто знает, что тот враг сидел со связанными руками, после лежал в луже крови, а ты с ним боролся, побеждал. Там, на рубеже, так, как сегодня он в камере, воевать нельзя. Там нет безнаказанности. На передовой всё иначе.

Сыщик провёл рукой по лицу, коснулся губ, и со всей силы сжал зубами ладонь. Новая, иная боль ударила в виски, но он продолжал сжимать челюсть до тех пор, пока во рту не образовался солоноватый, противный привкус.

Анисим Ильич присел. Несколько минут смотрел на руку. Кисейная барышня. Размазня. Настоящее дело только началось, а ты уже раскис. Нет, так не пойдёт. 

Кнутов поднялся, прошёл в прихожую, склонился к рукомойнику и принялся умываться. Свежая вода сделала своё дело. Стало легче.

Анисим Ильич вернулся в комнату, прошёл в угол, поддел паркетину, достал из тайника вещи Белого и аккуратно разложил их на столе. Кнутов заново всё пересмотрел , опять заинтересовавшись тетрадью. -Нет, мсье Белый,- непонятно, почему обратившись к отсутствующему постояльцу по-французски,- произнёс сыщик.- Просто так вы от нас не уйдёте. Или уже? Под видом поездки в Марковскую? А что, вполне может статься. Сначала тюкнул Бубнова. Сделал вид, будто уехал. А сам-к Мичурину.  Куш сорвал, обтяпал дельце, и в бега!

Взгляд следователя упал на деньги. Десять тысяч. Целых десять тысяч! Вдова молоканина утверждает, что у них пропало драгоценностей «аж на полторы тысячи!». У Мичурина отобрали деньги и перстень - общей суммой в три тысячи. Выходит,Белый забрал с собой денег почти на пять тысяч, а десять оставил? Ерунда какая-то. А может , деньги фальшивые?

 Анисим Ильич взял одну купюру, подошёл к окну, принялся крутить её на свет.Настоящая. Пересмотрел остальные. Ни одной фальшивки. Все купюры  были подлинными.

В дверь осторожно постучали. Кнутов снял пиджак и кинул его поверх стола.

- Кто там?

- Это я, Анисим Ильич, – в дверь просунулась сначала голова, а за ней и тщедушное тело Селезнёва. – Как вы приказывали, с утра прибыл.

- Ну?

- Нашёл,. – младший следователь топтался на месте, словно стреноженная лошадь.

- Зарезали? Задушили?Что?

- Никак нет, Анисим Ильич. Утоп. В Бурхановке.

Кнутов снова прошёл в переднюю ополоснуть лицо.

- Вот так и утоп? На большой реке, когда плыл на корабле, не утоп, а как прибыл в город, не заходя домой, прямиком - к Бурхановке, где воды по пояс, и утоп!

- Утопили, - поправился Селезнёв. – Виноват…

- Саквояжа, естественно, не нашли?

- Так точно, – младший следователь потёр переносицу. – А может, сходить в гимназию? Покойный где-то день находился? Ведь не среди белого же дня его… Думаю, ночью учителя, того самого… И отчего-то босый.

- Туфли могли и с трупа снять. Доброжелатели.

-И то верно.

- И где же, интересно, он провёл весь день? – Кнутов провёл сухим языком по губам. –Но вот где ему нечего было делать – так это в гимназии.

- Как? – Удивился Селезнёв. - …С ворованным-то? Не носить же по городу целый день.

- А вот тут ты прав, Харитон Денисович! Не мог он с саквояжем по городу шляться. Вот что, мухой лети на «Селенгу» и допроси тех, кто вчера стоял на вахте. Пусть  припомнят, что Сухоруков нёс в руках, когда по сходням спускался на берег?

- Думаете, выбросил саквояж за борт?  А вещи господина комиссара переложил в свой баул? Что это меняет?

- Многое, Селезнёв. Очень многое. Давай, дуй.

- Слушаюсь, – младший следователь развернулся в сторону двери, и тут же - обратно . – Едва не забыл, Анисим Ильич. Меня возле телеграфной конторы задержали,  вам весточка из столицы пришла.

- Что ж ты, сукин сын, сразу не сказал? – Кнутов рванул со стола пиджак, и у Селезнёва от удивления отвисла челюсть. Деньги, словно по мановению руки фокусника, вспорхнули над столом, и мягко шелестя, опустились на пол. Селезнёв сглотнул слюну: столько он в своей жизни еще не видывал.

Кнутов усмехнулся.

- Видал, как люди на ворованном живут?  - Анисим Ильич хлопнул помощника по спине. – Всё собери, сложи, как было. И не дай боже, ежели хоть одну купюру к себе в карман сунешь! – Большой, обросший волосами, кулак вспорхнул перед лицом младшего следователя. – В порошок сотру! После позовёшь прислугу, пусть стоят у порога и никого в комнату не пускают до моего возвращения. А сам- на «Селенгу».

- Неужто, он - Бубнова? – Селезнёв рукавом рубахи махнул по лицу. – И Мичурина?

- Пока не знаю. Но, думаю, часа через два господин Белый нам сам всё расскажет. Что и как.

 

Олег Владимирович спустился,было, на землю, когда мальчишка из гостиницы кинулся к дрожкам:

- Барин, вам туда нельзя! Там…!

- Кто?

- Кнутов! – Мальчишка хитро подмигнул, мол, понимаем! -  Жучара полицейская!

- Давно он в номере?

- С вечера. А сейчас к нему помощник, скелетина ходячая, пожаловал. Бегите, барин!

Кучер Архип усмехнулся. Малец, подняв на него глаза, стушевался, поняв, что попал впросак, и метнулся в сторону дверей. Белый откинулся на спинку сиденья.

- Что будем делать, ваше благородие? – Архип произнес это, не поворачивая головы, но Олег Владимирович отлично в ней расслышал едкие нотки: что, барин, попался? Откатался? Отбегался?

Белый  посмотрел на окна второго этажа, где была его комната, и ответил:

- А, может, в церковь? Воскресенье- грех не помолиться.

- Воля ваша, – кучер тронул поводья, и повозка, развернувшись, направилась в обратном направлении.

- Куда путь держим? – Поинтересовался Белый у мужика, когда тот вывернул на Зейскую

- Как сказали. К Церкви Святителя Николая.

- А я не говорил, что именно к ней. Нет, братец, давай-ка покатай меня по всему городу, да все ваши церкви покажи. А выбирать я уж сам стану, в какой молиться.

Архип тяжко вздохнул: пассажир ершистый попался. К тому же внутри неопохмелившейся души кучера нарастала волна недовольства. Во-первых, вышеуказанная церковь всё равно находилась ближе всех, а потому «объезд города» всё равно требовалось начинать с неё. Во-вторых, Архип уже явственно представлял себе, как за него возьмётся Анисим Ильич, коли прознает, что барин ,не заходя в номер, уехал по церквам А он, Архип, ничем ему в этом не помешал. Скверная получалась история.

А Белый прикидывал, что творится в городе сейчас.

По логике именно в данный момент генерал-губернатор должен бы общаться с купцами. Поздним вечером, или ночью, наверняка, было заседание Офицерского собрания. После него к действиям приступили военные. Но город следовало предупредить о происходящих событиях. Провести эвакуацию. И лучше, чем через купечество, это сделать никак нельзя. Одновременно, любое прмедление могло привести к непоправимым последствиям. Купцов требовалось собрать немедленно. Баленский человек умный, в чём Белый не сомневался. И в меру прозорливым, что и отражали его столичные характеристики. Плюс боевой опыт…

Город пока ещё не знал тревоги. Люди, не торопясь, степенно шли на церковную службу. Вот через дорогу проплыла немолодая семейная парочка. Старик придерживал старуху под локоть, громко о чём-то говоря, и помогая себе в речи другой рукой. Стайка девчонок опередила их и тут же скрылась в дверях небольшой, саженей в шесть, одноэтажной, из крепких брёвен, церквушки, над которой возвышалась колокольня.

Белый спрыгнул с возка, вошёл в ограду, перекрестился, и, минуя небольшое низкое крыльцо, вошёл в помещение. Аромат ладана плыл над головой.

Внутри церковь мало чем отличалась  себе подобных по всей Руси, от Балтики до Тихого океана. Белый вновь перекрестился, постоял немного, слушая проповедь священника, и уже собрался покинуть придел, как заметил знакомую девичью фигуру.

Анна Алексеевна стояла несколько левее от алтаря, куда свет не  пробивался сквозь узкие окна, потому её и не было видно. Но и она не могла видеть того, кто возжелал бы за ней наблюдать, как Олег Владимирович.

Глядя на стройную, тонкую фигуру дочери губернатора, он думал: а достоин ли он её? И эти вспыхнувшие чувства, не блажь ли  это уставшего от длительного одиночества человека?

Нет, у него, естественно были и друзья, и родственники, и близкие люди. И женщины. Но они не могли заполнить пустоту, которая образовалась после смерти отца. Он был для него всем. Лёгким, беззаботным детством. Советником и помощником. Жизненным университетом. Другом. Самым близким и самым преданным.. Одиночество иногда толкает на самые безрассудные поступки. Ему подчас бывало стыдно. И противно.  

Олег Владимирович сделал попытку вслушаться в слова проповеди, но так и не смог. Все мысли теперь собрались там, чуть левее алтаря. На девичьей фигурке. Нет, точнее в ней. Он готов был немедленно стать частью  её души и плоти. И это здесь! В церкви!

Белый перекрестился третий раз, резко повернулся и торопливовышел.

На улице он задержался у деревянной ограды, переводя дух. Заминка и привела к неожиданной встрече.

Полина Кирилловна подошла тихонько, чуть шелестя подолом платья по щебню:

- Олег Владимирович, вам плохо?

- А, это вы… - Белый встрепенулся, но, увидев дочь Мичурина, буркнул. – Нет. Со мной всё в порядке.

- Вы так быстро покинули службу. Торопитесь?

- Откровенно признаться, да. Я сюда заехал случайно. Мы с кучером направлялись совсем в другое место.

Олег Владимирович хотел обойти госпожу Мичурину, но та преградила ему путь:

- Вы сердитесь на меня за ту шутку?

- Какую?

- В ресторации…

- А,это... Господи, нет, конечно.

- Я на вашем месте просто так бы этого не спустила. Как мне извиниться перед вами?

- Вы ни в чём не виноваты, сударыня.

- Напротив. Господин Индуров действовал по моей прихоти. Я и есть причина его грубого отношения к вам. И его поведение…

- Но это было его поведение. А не ваше. И я его прекрасно понимаю. Ради красивой девушки мужчины могут пойти на …необдуманные  поступки.

- Вы так считаете? – Щёки Полины Кирилловны вспыхнули.

- Я так вижу. Простите, сударыня, но обстоятельства требуют,...Честь имею!

Но откланяться Белый не успел.

- Олег Владимирович? – Анна Алексеевна, выйдя на крыльцо, увидела беседующую пару. – Вы уже приехали?

Теперь краснеть была очередь Белого.

- Так точно. –Ему мешало присутствие госпожи Мичуриной. Но та и не думала уходить, а потому Олег Владимирович был вынужден подыскивать нужные слова, время от времени поглядывая на Анну Алексеевну, что не могло скрыться от Полины Кирилловны. – Я слышал, в городе в моё отсутствие произошли какие-то события?

-Какие-то? – Полина Кирилловна бросила гневный взгляд на дочь губернатора. – Если расстрел «Селенги»  можно считать  какими-то событиями…

- Ну да, – не замедлила отпарировать Анна Баленская. – Были и другие происшествия. К примеру, ограбление господина Мичурина. Прямо перед его домом.

Полина Кирилловна с трудом сдержала себя. Дуэль продолжалась.

С появлением Анны Алексеевны дочь первого в городе купца напряглась: соперница! Как может она вмешиваться  в интимную беседу? Ведь могла пройти мимо, не обратив на них внимания. Чутьё Полине Кирилловне подсказывало: дочь губернатора неравнодушна к столичному чиновнику, но ещё не разобралась в своих чувствах к Белому.  Следовало как можно скорее встать на её пути. Что Полина Кирилловна и решила сделать незамедлительно.

- Олег Владимирович, а вы знаете, перед вами,  - маленькой ручкой она указала на здание церкви, - первый дом нашего города?

- Да что вы говорите? – Белый неудачно изобразил удивление.

- Да, – продолжила девушка. – И в начале его называли «мёртвокладная». Попросту говоря, мертвецкая.

-И отчего именно так? – Белому было абсолютно безразлично, как сие здание называлось ранее, и почему. Но беседу поддерживать как-нибудь  следовало, да и Анна Алексеевна стояла рядом, идти не собиралась.

- А потому, - ответ прозвучал из уст дочери губернатора. – Что в первый год – до  заселения Благовещенска - в этой церкви лежали тела умерших казаков Усть – Зейского поста, с коего начинался будущий город. Их и захоронили где-то здесь, невдалеке от церкви.Может, кто-то из нас сейчас стоит на том самом месте…

Полина Кирилловна вздрогнула, повела плечом и переместилась на дорожку. Эта белявка знает о том, что ей рассказывал отец. О том, что мало интересовало приезжих из дворянского сословия. Пальчики Полины Кирилловны нервно  теребили  веер.  А эта дворяночка не лыком шита.

- Что ещё известно сударыне? – Не смогла сдержаться   Мичурина.

- А то, - Анна Алексеевна прекрасно расслышала дерзость в тоне купчихи, как она уже окрестила Полину Кирилловну, но сдержалась, и, обратившись к Белому. указала на небольшие земельные холмики вдоль ограды. – Что, помимо казаков, здесь захоронили первого священника Сизого. И первого городского врача Давыдова, умершего в результате заражения крови после оказания медицинской помощи  больному китайцу.

- Какие глубокие познания! – Полина Кирилловна приблизилась к Олегу Владимировичу и слегка коснулась грудью его локтя. Белый вздрогнул. –Вам весь город так подробно знаком? Признаться, вы меня удивили.

Баленская заметила и движение купчихи, и реакцию господина Белого. 

- Благодарю вас, Полина Кирилловна. Олег Владимирович я немного знакома с местными достопримечательностями, и могу предложить вам  прогулку по городу. Прямо сейчас. Папенька в городской управе общается с первыми жителями ,господин Киселёв тоже там. Так что, час у вас есть.

- С моим удовольствием, – смущённый Олег Владимирович поклонился Полине Кирилловне, и, оставив ту в растерянности, направился к губернаторским дрожкам. Походкой человека,который только что сделал правильный расчёт.

 

В то утро штабс-капитан Индуров проснулся тяжело. После душераздевающего общения, а другого определения он тому диалогу подобрать никак не мог, с Полиной Кирилловной, офицер отправился в питейное заведение, где употребил изрядное количество спиртного. Ночью сквозь сон Индуров слышал, как стучали в дверь, кричали о каком-то собрании, ссылаясь на приказание губернатора. Юрий Валентинович и утром бы не встал, имел на то право. В карауле не стоять. День воскресный, мог бы и ещё поспать. Но за стеной хлопали дверью, брякали чем попадя . От такого шума не то что пьяный, мёртвый бы проснулся.

Индуров сидел в постели. Тошнило. Противный ком в горле, будто раздумывал: вернуться ли ему в желудок, или устремиться на волю. Юрий Валентинович пытался его проглотить. Не тут то было.

Штабс-капитан, опорожнив внутренности, ещё некоторое время посидел на кровати, после чего поднялся, на вялых ногах, прошёл к умывальнику, несколько раз ударил ладонью о металлический штырёк и мокрыми руками принялся усердно растирать лицо. Бросив взгляд на зеркало, он с отвращением сплюнул .На него недружелюбно пялилась опухшая, небритая физиономия. Пришлось снова наклоняться к тёпловатой струйке воды,что далось с некоторым трудом- руки после вчерашний излияний немилосердно дрожали.

Индуров с трудом направил себя к буфету, достал початый графинчик с водкой и прямо из узкого, длинного горлышка выпил. После чего присел на подвернувшийся стул, поставив графин на край стола.

Вот точно такая же рожа была и у того учителя, которого он  вчера сначала хорошенько напоил водкой, впрочем, тому много и не потребовалось, а после, причастив поленом по голове, отволок к Бурхановке, где и  притопил. Дурачок. Нет , чтобы домой идти, припёрся к нему заявить, мол, долга у него перед Индуровым более нет, а потому никаких поручений он далее  выполнять не желает. Кретин.

Штабс-капитан еще глотнул водки.

А что этот Сухоруков сделал? Вывел комиссара на прогулку по палубе ,когда судно проходило фарватер  реки, максимально приближенный к противоположному берегу. Подождал обстрела и грохнул комиссара вместе с девчонкой. Бабу, конечно, убил напрасно. Выхода, мол, не было. Кто ж знал, что Хрулёв поехал в Хабаровск не только отчитываться перед краевым губернатором, а и невесту оттуда прихватить. И на палубу  за собой её потащил.

Индуров приложился к графину. Сухоруков…Сидел, скулил, всё на руки смотрел- тоже дрожали. Только не от водки. Слава богу, саквояж в реку скинул... Всё ныл - во что его втравили. Нечего было садиться за зелёное сукно. Пять тысяч проиграл. Рот Юрия Валентиновича искривился в ухмылке. А ловко он его тогда. Сначала разогрел аппетит, А после хлоп, и в дамки!

Потом он учителя потащил к Катьке. Там напоил. И - приголубил.  Не в своём же доме убивать?

За стеной послышался женский плач. Помер у них кто, что ли?

 

Встречу с первыми людьми Благовещенска военный губернатор Баленский проводил в помещении городской Думы. К восьми утра зал заседаний заполнился многоголосым шумом, То в одном углу, то во втором слышались возмущённые реплики, относящиеся к недавно произошедшим событиям. Впрочем, споры и обсуждения шли недолго. Как только губернатор сел в кресло главы городской Думы, которое ему почтительно уступил председатель собрания, все разговоры притихли, и полковник Арефьев тут же приступил к докладу. Впрочем, о многом из сказанного господа горожане уже были извещены.

Первыми изменения в городском пейзаже увидели кучера и торговки. К шести утра силами солдат артиллерийского полка и двух небольших пограничных застав, которые располагались в черте города, были вырыты окопы и установлены деревянные брустверы вдоль центральной части Большой улицы и на территории городского парка, невдалеке от особняка губернатора. Обстрелянную вчера днём «Селенгу» и только что прибывшего «Михаила», тоже попавшего под обстрел - только ночью, отвели в Зейские доки, снабдили оружием, провиантом, и вновь вывели на Стрелку в патрулирование. 

Арефьев оповестил детально об обстановке, нависшей над Благовещенском,изложил план обороны города, согласованный ночью с генерал–губернатором. Первым высказал мнение Кирилла Игнатьевич Мичурин. Статный, рослый, крепкий, он вышел в центр зала, и, спрятав руки за спину, произнёс:

- Ваше высокопревосходительство, Алексей Дмитриевич. – купец всем телом повернулся в сторону Баленского. – Разрешите поблагодарить за то доверие, что вы оказали нам  и, не скрывая ничего,  ввели в курс ... Вечером город был наполнен слухами и сплетнями,и ничто хуже не может влиять на моральный дух, как слухи и сплетни. А теперь - по существу, – зал одобрительно загудел. –Комендант обороны города правильно сказал. Силами оставшихся военных город не удержать. А потому следует создавать народную дружину. Но. – указательный палец купца взлетел вверх. – Как мы её вооружать? Чем? Насколько я понял, на воинских складах нет необходимого количества винтовок и боеприпасов?

Мичурин обернулся в сторону Арефьева. Тот утвердительно кивнул головой, и ответил:

- К сожалению, мы сможем обеспечить только человек пятьсот. Не более.

-Но это мало! – Мичурин нашёл глазами купца Коротаева. -Пётр Филиппович, поможем святому делу?

Коротаев, второй человек в торговом деле после Мичурина, осанисто приподнялся, сделал поклон в сторону портрета государя, находившегося за спиной губернатора, прокашлялся, и ответил:

- Московский торговый Дом Филатова через меня поставляет охотникам оружие и патроны. На моих складах имеется двести берданок. Ружья - понятно, но для ближнего боя пойдут. И кое-какие боеприпасы ...

- Уже можем семьсот человек вооружить. – Мичурин прошёлся взглядом по рядам. -  Николай Алексеевич, - обратился он к купцу Пономарёву. –И пропитание потребуется.

- Организуем, – купец Пономарев говорил спокойно и внятно. – Хлеб, мясо, рыбу – всё что нужно, поставим.

- Я присоединяюсь, – рядом с Пономарёвым  встал и купец Урманчеев.

-Это дело, – Мичурин снова повернулся к губернатору и начальнику обороны. – У меня осталась кое-какая амуниция. Для дружинников.

Двинулись с инициативой и другие купцы. Губернатор делал пометки в блокноте,  кто и за что будет отвечать в ближайшее время - в данной ситуации мелочей не было.

Арефьев вышел в центр комнаты.

- Господа, предлагаю оформить сегодняшнее решение Думы как постановление, обязательное к выполнению всеми жителями города: введение комендантского часа, усиленное патрулирование, незамедлительный арест и этапирование до полицейской управы всех подозрительных личностей.

Все проголосовали «за».

- Ваше высокопревосходительство. – полковник в отставке развернулся всем телом к Баленскому. – Ждём ваших указаний.

Алексей Дмитриевич вышел из-за стола, обернулся, посмотрел на портрет государя.

- Господа! Не зря наши соотечественники-первопроходцы ,замерзая, умирая от болезней, не доедая и не досыпая, отстояли право называть эту землю русской. Российской землёй! Сегодня наша с вами задача отстоять это право вновь.

Рукоплескания прервали выступление губернатора. Тот выждал момент и продолжил.

-  А теперь, господа, не  просьба, а приказ.  Вам известно  положение, в котором мы находимся. А потому, приказываю выделить офицеров в отставке для несения службы в боевых дружинах. Именно вы будете принимать ополченцев. И именно через вас им будет выдано оружие. Я думаю, на каждый из участков следует назначить по три человека. – последняя фраза относилась к Арефьеву. - Из числа присутствующих мы возьмём людей для оперативной связи. Как в городе, так и за его территорией. Внутренняя охрана Благовещенска возлагается на губернского полицмейстера. Вопросы имеются?

- Ваше высокопревосходительство, – послышался голос из глубины зала. С места поднялась тощая, нервная фигура купца Бубнова. – А как быть с тем, что произошло в последние дни? – Купец, нервно сжимая в руках картуз, с трудом подбирал слова,чтобы внятно выразить свою мысль. - Теперь выходит, расследование смерти моего брата откладывается ? А ежели блокада, осада, или как это там, у военных, называется, продлится неведомо сколько? А бандюганы, что убили моего брата, утекут?  Вы не подумайте, что я только за себя ратую. Но и Мичурина тоже чуть не прибили. Так то в мирное время. А что станет, ежели хунхузы попрут? 

В рядах послышался гомон. И всех, естественно, волновал вопрос защиты и правосудия.

- Господа, – губернатор поднял руку, и в зале вновь наступила тишина. –господин полицмейстер в данный момент занимается тем самым делом, которое интересует всех. Я, от имени власти, даю уважаемому собранию слово в том, что порядок в городе будет соблюдён. А преступники будут наказаны - в самое кратчайшее время.

Бубнов смутился и сел на место. Ежели сам генерал-губернатор слово даёт…

- Ещё вопросы? Нет? Что ж, господа, не станем терять время. Пора действовать.

 

Губернаторские дрожки катились по широкой Зейской улице. Когда колесо цеплялось за лежащий на дороге камень, Олег Владимирович на миг прикасался своим коленом к женской ножке. Он, было, хотел отодвинуться от попутчицы, но желание ощущать ее рядом превозмогло первоначальные порывы.

Анна Алексеевна улыбалась, украдкой поглядывая на Белого. Она прекрасно осознавала состояние молодого человека: таинственный разбойник, сидя рядом с ней, трепетал, словно мальчишка–гимназист. Анна Алексеевна, якобы случайно, несколько раз коснулась рукой колена Олега Владимировича - его сконфуженный вид привёл её в полный восторг!

- А вот и Храм во имя Покрова Божьей Матери. Его освятили в день коронования государя Александра. Папенька приезжает сюда по праздникам. Но, я так думаю, не молиться, а пообщаться со священником. О-очень любопытная личность. Ему бы не священником служить, а философию преподавать в столичном университете. Так папенька говорит.

- Каждый священник в некотором роде философ, – заметил Олег Владимирович, снова бросив мимолётный взгляд на спутницу. –Потому, как по сану следует находить лад между бедными и богатыми, арестантами и тюремщиками…

- Торговцами и покупателями! – Неожиданно вставила Анна Алексеевна.

-И это, – согласился Олег Владимирович. – В вашем голосе слышатся нотки сарказма - отчего?

Дочь губернатора несколько отстранилась, и насмешливо посмотрела на собеседника  :

– А вы пользуетесь успехом у женщин данного сословия.

- Не понял. – Олег Владимирович нахмурился. – Что вы имеете в виду?

- Как? – Сарказм в голосе девушки теперь был приправлен ядом. – Купеческая дочь делает вам разного рода комплименты, выискивает всякую минуту и причину, чтобы остаться с вами наедине, а вы ничего не замечаете и не понимаете!

- Если хотите..,– встрепенулся Белый. – Я, конечно, не близорук, и вижу тоже нечто, чему пока не могу дать определения. Однако, делать такие скоропалительные выводы…И мои чувства…

- Ах, простите, я задела ваши чувства! –Девушка откинулась на спинку сиденья и отвернулась.

- Я… При чём здесь мои чувства? Я говорил о Полине Кирилловне. Девушка нафантазировала себе бог весть что , но её  можно понять-будь на моём месте другой, все было бы так же : новое лицо из столицы, не более.

- Довольно оправдываться, – отмахнулась Анна Алексеевна. – В конце концов, мне безразлично, кто на вас кинул взгляд и прижался к вам…А ! Вот романтическое здание- Церковь во имя Второго Славного Пришествия…

- Господа Нашего Иисуса Христа и Страшного Суда Его,. – раздражённо перебил спутницу Олег Владимирович, вспомнив лекцию кучера. –Что  романтического в таких местах, где отпевают усопшего?

- И проводят бракосочетания!.

- Об этом я бы сейчас не хотел говорить.

Анна Алексеевна попросила кучера остановиться перед деревянным, покоящимся на каменной подушке, храмом, спрыгнула на землю, и прошла к низенькому деревянному штакетнику, которым была окружена церковь.

- Вот, Олег Владимирович!

Белый взглянул на придел, колокольню, над которой возвышался железный, восьмиконечный крест, на дополнительные пристройки, где могли находиться и трапезная, и школа, и  библиотека- да что угодно.

- Что вас приводит в восторг? –

- То, во имя чего эту Церковь построили!.

- Во имя Господа Нашего!

- А вот и нет! – Глаза девушки смотрели с грустью. – Этот храм спроектировал и построил Степан Васильевич Крыгин. Местный архитектор. Неблагозвучная фамилия, не правда ли?

- Фамилия, как фамилия, – повёл плечами молодой человек. – И что ?

- У него была невеста. Они должны были пожениться осенью шестьдесят восьмого года. Но, той зимой Евдокия Сумина, невеста, простыла и вскоре скончалась. У нас очень суровые зимы. А в тот год морозы были просто лютыми. Могилу выкапывали трое суток. Архитектор всё это время сидел рядом с гробом. Не пил, не ел. Даже сон его сморить не мог. И когда её несли на кладбище, он шёл в одном сюртуке, весь бледный – бледнёшенький. Но держался. А когда гроб начали опускать в яму, вдруг все услышали стон. Оттуда, изнутри. Могильщики чуть верёвки из рук не выпустили. А Степан Васильевич бросился к гробу, припал к нему, обнял его, но уже ни звука не было. Вот так её и захоронили. Архитектор, говорят, всё кричал, чтобы гроб достали и открыли. Мол, она жива, её заживо хоронят. Еле увели беднягу. После на кладбище полмесяца стража стояла. Архитектор всё пытался пробиться к могиле и раскопать её. Ну, а когда успокоился, то спроектировал эту Церковь. В память Евдокии.

- Вы верите в эту историю?

- А как же не верить? – Анна Алексеевна направилась в сторону дрожек. – Это мне сам Степан Васильевич рассказал. Он жив по сей  день. – Девушка оглянулась. – Правда, на память жалуется. 

Белый тряхнул головой и расхохотался:

- Куда мы теперь ?

- К Триумфальной Арке! Надеюсь, вам ещё никто ничего о ней не рассказал?

-Уверяю вас : никто и ничего!

 

  Анисим Ильич быстро вышел из телеграфной конторы, свернул за угол, достал из кармана скомканное сообщение, разгладил пальцами ленту, и еще раз прочитал телеграмму

- Невероятно,. – пробормотал он, вновь смял послание и спрятал его в карман пиджака.

Мимо сыщика нестройными рядами прошёл взвод новобранцев. Возраст вновь призванных составлял нечто среднее между сорока и шестьюдесятью годами. Шли разодетые кто во что горазд, но размашисто, солидно, и весело. Впереди вышагивал унтер, писарь из штаба артиллерийского полка. Недовольно посмотрев на стоящее в стороне гражданское лицо, подтянулся и зычно рявкнул:

- Шельма, песню запевай!

Из рядов послышался смешок, который тут же прекратился, и над строем взлетели знакомые слова, облитые маршевым ритмом:

 

  Как ныне сбирается Вещий Олег

                                                       Отмстить неразумным хазарам.

Их сёла и нивы за буйный набег

                                                       Обрек он мечам и пожарам!

 

Припев подхватил весь строй:

 

Так громче, музыка, играй победу!

                      Мы победили, и враг бежит! Бежит! Бежит!

                                                      Так за царя! За Родину! За Веру!

      Мы грянем громкое: Ура! Ура! Ура!

 

   Анисим Ильич присел на корточки, стянул с головы котелок и взъерошил редкие непослушные волосы. До сего момента старший следователь нисколько не сомневался в том, как будет вести себя, когда получит в руки депешу. При любом, продуманном им, раскладе он не собирался её отдавать Киселёву. Ответ из столицы пришёл неожиданный, который никак не укладывался в заранее продуманный план действий сыщика. По нему, то есть по ответу, как ни крути, Анисим Ильич оказывался в дураках. Причём, полных и круглых.

Кнутов с трудом поднялся, отряхнул колени, огляделся, и направил свои стопы к ближайшему питейному заведению. Депешу он завсегда успеет передать Киселёву, а вот помянуть свои, так неожиданно рухнувшие мечты, случая могло более и не представиться.

Мимо пронеслась пролётка, окатив следователя столбом пыли. Тот  натянул на глаза шляпу и тяжёлым шагом направился к чайной купца Соломатина.

Через полчаса младший следователь Селезнёв нашёл своего начальника сидящим в одиночестве, за пустым столом, на котором возвышалась нетронутая бутылка водки, и стакан рядом с ней.

- Анисим Ильич, я только что с «Селенги». Вахтенный матрос… припомнил. Сухоруков покинул судно только со своей парусиновой сумкой. С ней поднялся на борт в Хабаровске. Он,  матрос, то бишь - сказал, что  сумка такая тощая была, он ещё пошутил, мол, все учитель успел схарчить…

- Что сделать?

- То есть, скушать. А саквояжа при нём не было. Дальше-то что делать? Назад, в гостиницу? Поди, постоялец уже вернулся.

Кнутов взял бутылку, подержал её и вернул на место.

- Нет, Харитон. Приезжим я сам займусь. Возвращайся к Бубновым и опроси-ка всех по очереди. Кто и чем занимался в день убийства хозяина. Протокол составить не забудь. После поезжай к Мичурину. Проведи дознание, при каких обстоятельствах было совершено нападение. И возвращайся в департамент.

- Так ведь воскресенье, Анисим Ильич. Неуж до завтра не терпит?

Кнутов невесело усмехнулся.

- Ты, Харитон Денисович, про выходные-то забудь. Нет у нас теперь ни воскресений, ни праздников. Всё сплошной понедельник.

 

…Губернаторские дрожки вывезли седоков к городским торговым рядам. «Каменными» их прозвали за то, что все магазины на площади были выстроены исключительно из добротного кирпича. По большей части они принадлежали Кирилле Игнатьевичу Мичурину. Белый кивнул в сторону двухэтажного здания, над входом в которое ярко выделялась вывеска: «Торговый Дом «Мичурин и К».

- Вы знаете, Анна Алексеевна, это смешно, право,  но именно об этом универсальном магазине я узнал с первых шагов в вашем городе. И думаете, от кого? От извозчика, что привёз меня с  пристани.

Баленская рассмеялась.

- Когда дом украсили античными  фигурами , здесь побывал весь Благовещенск. Наверное, в те дни у купца Мичурина была самая большая выручка…Скульптуры -это хобби нашего местного архитектора Пашникова.

У входа в магазин плотно к стене была устаовлена фигура полуобнажённой женщины, держащей над головой кувшин.

- Наверняка, все городские мальчишки устроили паломничество к данному произведению искусства, –предположил Олег Владимирович, и тут же был награждён презрительным взглядом. – Прошу прощения. Но, ведь так оно и было?

- Почти. К тому же, точно такое же здание, но в зеркальном отражении ,- тоже со скульптурами, Мичурин выстроил в Харбине. У него там три магазина, да  главная контора тоже. 

Дрожки обогнули магазин, выкатили на площадь, и взору молодых людей явились две каменные колонны, соединённые крепким сводом, над которым гордо возвышались два шпиля, увенчанные гербами царской фамилии Романовых. В нише над карнизом издалека виднелась икона Пресвятой Богородицы.

- Царские ворота. – Анна Алексеевна первой спрыгнула на землю, подождала спутника и, взяв того под руку, повела к Арке. – Вот сюда у нас всегда настоящее, как вы выразились, паломничество. А кто сумеет взобраться по стене и прикоснуться к иконе, тому будет сопутствовать счастье в любви…

Задрав голову, Белый прикинул расстояние.

- Высоковато. И много желающих?

- Предостаточно. Ради меня лазили три человека. Всем троим не повезло

. – А вы коварны!- Белый заглянул девушке в глаза.

- Как  все женщины, – Анна Алексеевна слегка приоткрыла губы в улыбке. – Кстати, Арку построили в девяносто первом году. К приезду нашего государя, правда, тогда ещё наследника. Жаль, меня в тот год здесь не было. Представляю, какое это было событие для горожан. Олег Владимирович, а как вы думаете, война с китайцами долго продлится?

Белый слегка оторопел:.

- Трудно сказать. Ведь она ещё не началась, это очевидно. 

- А вы на чьей стороне будете, ежели война?

- Странный вопрос, вам не кажется?. – Белый остановился перед Аркой, погладил тёплый камень кладки рукой. –А почему вы так спросили?

- Но ведь вы разбойник! – Девушка прищурилась, сделав шаг в сторону, так, чтобы солнце падало в глаза собеседника. – А разбойники пользуются моментом. Не так ли?

- Разбойник?С чего вы взяли? 

- Папеньке господин Киселёв говорил. У него на ваш счёт имеется подозрение. Вы - разбойник?

- Ерунда!

Белый сделал шаг к девушке, но та резко отстранилась.

- А я вас не случайно привезла сюда. Если вы сделаете попытку…, к примеру, убийство нежелательного свидетеля,  мне стоит лишь крикнуть, как солдаты тут же арестуют вас.

Анна Алексеевна, наблюдая за Белым, прошла шагов десять в сторону реки, вновь обернулась к спутнику, и указала рукой в сторону берега. Олег Владимирович рассмотрел, что за Аркой солдаты роют окопы. Некоторые, держа в кулаках самокрутки, наблюдали за любопытной парочкой.

- Итак, господин разбойник ? Будете меня душить? Или будете умолять о том, чтобы я молчала? Или нет, вы мне предложите часть награбленных драгоценностей! Да?

Белый внимательно посмотрел на противоположную сторону Амура, прислушался. Знакомые, ещё ни разу не подводившие, ощущения тревожного ожидания –свойственные военным людям предчувствия:

-- Вольно вам глупости повторять вслед за вашим Киселёвым, – прошептал Белый и снова прислушался. 

- Что, занервничали? – Глаза девушки горели весело, игриво. – Боитесь? Трусите? Ай, какой у нас…

С китайской  стороны  донесся свист. Белый кинулся на девушку, повалил её и прижал к земле всем телом так  чтобы та не смогла высвободиться.

Опытные солдаты тоже бросились на землю, в недостроенный окоп, стаскивая вслед за собой кого за ноги, кого за руки, - за что придётся - молоденьких необстрелянных вояк.

Анна Алексеевна гневно закричала, забилась под тяжёлым телом Олега Владимировича, но её искреннее негодование утонуло в грохоте разорвавшегося снаряда. Земля содрогнулась, слегка подбросила мягкие, живые тела, осыпав серой пылью.

Белый, не дожидаясь нового взрыва, вскочил, схватив в охапку оглушённую, растерянную девушку, и со всех ног бросился к Арке. Едва они успели за ней спрятаться, как второй снаряд упал невдалеке от того места, где они только что были. Следом, несколько левее, прогремел третий взрыв. 

Кучер, сидящий на козлах, кубарем скатился с дрожек, и потянул, было, за поводья, намериваясь спрятать лошадей, как возле  Арки разорвался новый снаряд. Ноги старика подкосились, и он тяжело опустился на землю. Кони, испуганные взрывами, рванули с места, и понеслись вдоль Большой улицы, едва не растоптав извозчика.

- Сидите здесь! – Крикнул Белый в ухо испуганной девушке, бегом преодолел расстояние до безжизненного кучера, подхватил его под руки, и, не обращая внимания на разрывы снарядов, поволок  в убежище.

- Рана не опасная, - прокричал Белый. – Но, если мы не поторопимся, он может много крови потерять. Тогда смерть.

Девушка растерянно огляделась по сторонам.

- Это война, да? Война?

-Похоже, так,. –Взрывов больше не было, это Белый для себя отметил. – Вот что, Анна Алексеевна. Вы - впереди. Я за вами, с вашим кучером. Прошу не паниковать, и не торопиться. Вы должны бежать только перед о мной! Вам понятно?

- Да, – послушно кивала девушка. – А куда бежать? В какую сторону?

- За магазин Мичурина! – Крикнул Олег Владимирович, подхватил тело кучера  перед собой и быстро побежал , прикрывая Анну Алексеевну. За спиной снова раздался взрыв. Белый инстинктивно вжал плечи, но продолжал двигаться. С его губ тяжёлым дыханием слетал хриплый шёпот. «Артиллеристы у хунхузов, как я вижу, паршивые»,- на ходу рассуждал Олег Владимирович. - Ни одного снаряда далее прибрежной полосы не упало. Возможно, пристреливаются - бьют по тем точкам, где пушки и наблюдательные посты выставлены. А, может, нагоняют страху? По идее, им город целым нужен, нетронутым. А иначе смысла в осаде нет. Ну, атаман  Семён Петрович, держись! Жди гостей!

За углом Белый споткнулся о каменную ступень и упал, но так ,что сам очутился на спине, а тело кучера на нём. Рядом на колени упала Баленская.

-Напугались? – Белый быстро окинул взглядом Анну Алексеевну. Платье было в  земле, а более ничего страшного не наблюдалось. Девушка покраснела.

- Не нужно на меня так смотреть!

- Слава Богу, - Белый улыбнулся. – А то я подумал… Это здорово, что к вам возвращается обычное настроение. Вы стойкий оловянный солдатик, потому посидите здесь, пока я поищу в учреждении господина Мичурина йод и перевязку. Дождитесь меня. Что бы ни случилось, оставайтесь тут. Я сейчас.

 

Штабс-капитан Индуров брился, когда разорвался первый снаряд. Опасная бритва дрогнула, и мыльная пена на щеке моментально окрасилась в бледно –алый цвет. Офицер выругался, смыл пену, на место пореза прилепил бумажку. Нет, на свидание к Полине Кирилловне идти было никак нельзя. Мешки под глазами, взгляд сонный, на шее кожа покрылась пятнами, да ещё этот порез… Разве, что вечером. Стоп!

Индуров кинулся к окну. Новый взрыв потряс комнату. Со стены слетел пейзаж местного живописца, купленный Юрием Валентиновичем на местном аукционе. Стёкла нервно зазвенели. Из-за стены снова раздались крики. Видимо, соседи перепугались не на шутку. Что же там происходит? Юрий Валентинович поначалу решил, что взрывы гремят на винокуренном заводе, но после, прислушавшись, понял: рвет с двух сторон. От Триумфальной Арки, и с набережной, от городского парка туристов. То есть, с места расположения его полка.

Индуров стремительно переоделся в офицерский мундир, и, едва  закрыв за собой дверь, выскочил на улицу.

Никакой паники там не наблюдалось. Правда, люди и не стояли, раскрыв рты- просто суета, которая сопровождала город в повседневной жизни, теперь перешла и на воскресный день. Хлебопекарня выпекала хлеб. Но теперь возле неё стояла не одна подвода, как обычно, а четыре. И пацанва не возилась в пыли, играя в салочки. И старух на скамейках не наблюдалось. «Началось,»- догадался Индуров и перекрестился.

Штабс-капитан высмотрел пролётку, махнул извозчику:

- В казармы!

- Ваше благородие, дак  по ним щас хунхузы лупасят!

- А ты - гони!

- Рупь!

- Хоть пять, только живо!Хотя нет... Сначала к дому Мичурина. А после в казармы.

 

Олег Владимирович, отдав раненого кучера на руки прислуги, прошёл  в кабинет генерал-губернатора, и, увидев там губернского полицмейстера и немолодого, небритого служащего, судя по всему, подчинённого господина Киселёва, поприветствовал присутствующих кивком.

Баленский  сидел в любимом глубоком кожаном кресле напротив большого канцелярского стола, на котором теперь была разложена карта города. Владимир Сергеевич расположился напротив. Небритый мужчина стоял чуть в стороне от стола, ближе к окну, и задумчиво разглядывал вошедшего. Лицо небритого Олегу Владимировичу было знакомо по недавней встрече в ночном городе.

- А вот и наш уважаемый …ревизор, – Алексей Дмитриевич встал, и, заложив руки за спину, шагнул к Белому. – Разрешите полюбопытствовать о результатах  вашей  работы?

Олег Владимирович вытянулся в струну, как перед вышестоящим начальством: сарказм в голосе губернатора не был случайным.

- Господа, наш гость не желает с нами общаться, – грузное тело губернатора принялось раскачиваться  пятки на носок. – У нас тут военные действия, каждая минута на счету,а господин титулярный советник  играют с нами  …комедию!

- Разрешите поинтересоваться, - вставил реплику Белый.– Чем я имел несчастье навлечь на вас гнев?

- Чем? –Ленность и медлительность в долю секунды слетели с губернатора.  – Нет уж, батенька,это вы извольте ответить на мой вопрос: что это такое?

Алексей Дмитриевич  выдернул из-под карты города кусок телетайпной ленты:

- Вот, милостивый государь, ознакомьтесь. И незамедлительно объясните!

Белый развернул телеграфную депешу, на которой механическим аппаратом было выбито: «Даю ответ на твоё послание. Указанная тобой личность, Белый О. В. не служит и никогда не состоял на службе в полицейском департаменте…». Олег Владимирович усмехнулся и вскинул голову:

- Что я должен объяснить, Ваше высокопревосходительство?

- Всё !– Алексей Дмитриевич встал напротив Белого, и теперь неотрывно смотрел в его глаза. – Слышите, все!

- Ваше высокопревосходительство, разрешите обратиться к присутствующим господам? – Получив утвердительный кивок, чиновник повернулся в сторону Киселёва. –Владимир Сергеевич! Скажите, а где вторая часть депеши?

- Какая вторая часть? – В свою очередь поинтересовался полицмейстер.

- Всё банально просто. Мне доводилось пользовался услугами почтовой общаться с телеграфистами. Так вот, господа, я для себя в данном учреждении отметил: ваш телеграфист очень аккуратный молодой человек. Когда аппарат переводит на бумагу весь текст сообщения, то он,  как человек аккуратный, остаток обрезает ножницами.

При этих словах Белый приподнял края телеграфной ленты. Один из них был ровно срезан, зато второй небрежно оторван и примят.

Киселёв, внутренне поаплодировав Белому, вынул из кармана вторую часть сообщения и положил её на стол.

- Вот!...

Белый отрицательно покачал головой.  

- Я знаю, о чём там идёт речь. Во второй части ваш знакомый, - при этих словах Олег Владимирович повернулся в сторону небритого Кнутова. – некто Александр Никодимович Короваев, секретарь пятого отделения делопроизводства при Особом Совещании,  известил, что интересующий вас Белый О. В. служит не в полицейском департаменте, а является сотрудником Генерального штаба. Впрочем, не так. Скорее - следующее: он приехал от Геши. Я прав?

Кнутов сконфуженно молчал.

- А теперь, господа, думаю, пора сообщить вам о действительной цели моего приезда, но обязан вас предупредить: Всё должно остаться только здесь. Никто, ни одна живая душа не должна знать, зачем  инспектор Белый прибыл в Благовещенск летом одна тысяча девятисотого года.

 

Хмурым майским днем полковник Павлов вызвал к себе, в Главное управление Генерального штаба,  капитана Белого на десять утра. Олег Владимирович явился  с точностью до минуты. Илья Иванович встал из-за стола, протянул для приветствия руку и указал на кресло.

- Присядьте. Разговор не будет долгим.

Полковник распахнул окно. В кабинет потянуло свежо и влажно, весенним туманом и балтийским морем .Олег Владимирович достал трубку. Пока он набивал её табаком, Илья  Иванович приставил стул поближе к подчинённому и тяжеловато сел:

- Знаю,Олег Владимирович, после той командировки вам бы передохнуть, однако обстоятельства…Никак иначе нельзя.

Белый вдохнул в себя дымок от крепкого табака, после чего ответил:

-Рад служить…

- Вот и славно. Позавчера к нам поступило тревожное сообщение из Токио. От кого- вам известно. Вот. Смотрите.

На бумаге была нарисована карандашом схема незнакомого Олегу Владимировичу населённого пункта: чётко прорисованы дома, улицы, крестиками неизвестный картограф обозначил церкви и кладбища, воинские части - значками соответственно их профилю - кавалерия изображением лошади, в правом нижнем углу рисунка –пушки, а пристань на реке схематически была отмечена корабликом.

- Что это?

- Карта дальневосточного городка. Благовещенска.

- Пограничное укрепление на берегу Амура? –Напряг память Белый. -  Никогда там не бывал.

- Вас южные  и западные границы империи интересовали. Да вот теперь придётся заняться дальними рубежами. Сие - не просто схема города, а, как вы могли заметить, точный план расположения наших воинских частей в Благовещенске. Вплоть до обозначения казарм, конюшен,  складских помещений, плацев. Не говоря о точном расположении артиллерийских батарей и смотровых площадок.

- Да уж, – советник ещё раз просмотрел схему и спросил у полковника. – И это - в Токио? Откуда ее взял Вановский?

- Информаторы…

Полковник Иван Ипатьевич Вановский в столице страны Восходящего Солнца два года назад сменил военного агента генерал-майора Янжула. Вановского Белый не знал, а с Янжулом имел счастье встречаться на совещании, где Янжул, прибыв в столицу с отчётом, высказал мнение о том, что Япония готовится к войне с Россией, и не без поддержки Великобритании. Тогда Генерал-майора подняли на смех, а ценную, логически выстроенную версию Янжула во время обсуждения заменили сплетнями и побасенками о «япошках».

 - Господин генерал. –генерал Куропаткин поднялся и прошёл к дверям, тем самым показывая оппоненту, что он далее не собирается продолжать дискуссию. – Я могу с вами согласиться в том, что в японцах мы,возможно, будем иметь серьёзного противника, с которым придётся считаться по европейскому масштабу. Но не сегодня, и не завтра, как вы утверждаете. И дай Бог, чтобы это произошло хотя бы в ближайшем десятилетии, в чём  мы глубоко сомневаемся. С нами –промысел Божий!

После того совещания Янжул выпал из поля зрения Белого. По слухам, его перевели в шестой корпус третьей (Сибирской) армии.

- А вы не думаете, что это может быть утончённая дезинформация? Японцы, как вы знаете, мастаки на такие делишки.

Павлов понял намёк Олега Владимировича. Военные агенты, работавшие в Японии, находились в самом худшем положении в сравнении со своими коллегами в Европе, или даже в Китае и Корее. В Германии,Франции агент, помимо негласных источников, мог получить информацию из прессы, либо военной литературы. В Китае и Корее местные чиновники часто предлагали услуги за мизерное вознаграждение. В Японии всё было по-другому. Строгая дисциплина, помноженная на фанатичную преданность императору, сводила деятельность разведки практически к нулю. Для вербовки требовалось использовать массу ухищрений, применить все свои умственные и духовные способности, и терпеливо ждать результата, ни в коей мере не торопя события. На прессу, или другие официальные издания положиться было никак нельзя, потому, как в них передавалась сплошь дезинформация. 

Илья Иванович сцепил пальцы в замок, несколько секунд помолчал, и ответил:

- Думаю, на этот раз мы имеем дело с изменой. Схема точна. На ней даже указан артиллерийский полк, определенный на довольствие в апреле сего года. О точном его месторасположении в черте города даже мы до сих пор не ведали. Сие - прерогатива местной власти. 

- И – японцев? – Вставил реплику Белый.

- Совершенно верно. И они получили информацию невероятно быстро. Полк прибыл в Благовещенск в первых числах апреля. А через двадцать дней это известно в Токио.

- Владивосток?

- Возможно. Однако, информатор явно в Благовещенске. И, видимо, находится там по сей день. Взгляните, Олег Владимирович, - Павлов наклонился над схемой города. – План точен до малейших деталей. Я общался с капитаном Хлебниковым - он полгода тому прибыл из Благовещенска… Так вот, изображено, повторюсь, - в деталях. – Карандаш , сухо щелкнув, упал на лист бумаги. – И учтите, Олег Владимирович. Информировал японцев, не просто  житель города, а личность, имеющая доступ в расположение воинских частей.

- Иначе говоря, кто-то из военных, либо из полицейского департамента.

- Либо из штата самого генерал-губернатора, –уточнил полковник. И продолжил. -  Вот сие вам, Олег Владимирович, и следует выяснить.

Павлов поднялся  и сразу стал выше Белого на полголовы. 

- Времени мало. Необходимые документы, которые вам помогут в будущем, уже лежат на вашем столе. Анкетные данные, характеристики, справки… Ознакомьтесь, составьте реестр необходимых расходов, официальную версию вашего появления в Благовещенске - убедительную, и аргументированную для вхождения во все городские структуры.

 - Так точно.

 -Пограничный комиссар Амурской области. Виктор Николаевич Хрулёв - ему можете полностью доверять.

- А он  не может быть тем информатором?

- Нет. – Павлов уверенно мотнул головой. – Хрулёв первым сообщил об активности на китайской стороне, и ещё зимой, в декабре, потребовал усиления приамурских застав и пограничных сёл. К тому же, за него ручается сам Янжул. А сие...сами понимаете. 

Последующие дни Олег Владимирович готовился к предстоящей поездке. В результате через двое суток  Белый имел довольно полную картину состояния дворянского и офицерского сословий приамурского городка. И в целом был готов к отбытию…

 

Полина Кирилловна заперлась в своей комнате. Более не сдерживая слёзы, она упала на кровать, и, уткнувшись лицом в подушку, разрыдалась.

Приезжий молодой человек полностью овладел её сердцем. Нет, он разбил его! Как  он мог! И, даже не посмотрев в её сторону, пойти с этой…

Полина Кирилловна в гневе не могла подобрать слово, которое, по её мнению, могло бы достойно охарактеризовать дочь губернатора. «Господи,»- стонала красавица,-«У неё, у этой дворянской вертихвостки, столько ухажёров, кавалеров, поклонников! Ну зачем он ей? Единственный, кого она полюбила всей душой? Зачем? И разве губернаторская дочка принесёт ему счастье? Ведь она-то его не любит! Он для неё только игрушка. Побалуется и бросит. Сколько у Баленской было таких дурачков? Не сосчитать. Вот хоть …Рыбкин. Стихи ей посвящал. По утрам, приходил под окна губернаторской дочери, пока та нежилась в объятиях морфея. Даже когда она дала ему от ворот поворот, он так и остался верен белокурой красавице. А Белый -хорош! Распушил хвост, будто павлин: «С превеликим удовольствием!» Да знал бы он…  Ведь не первый, и не последний он в её «светских играх». 

Рыдания вновь сдавили горло, и лицо девушки ткнулось в плотную нежность пуховой подушки.

Дверь тихонько приоткрылась, и на девичью кровать грузно присел Кирилла Игнатьевич.

- Успокойся. Ничего страшного. Ну, постреляли. Попугали. И всё. Мы же Мичурины. Нас просто так не испугать! Для этого ого-го что придумать нужно! А китайцы, даром что хитрые,  да куда им до нас !- Рука легонько погладила девичью головку, от чего Полина Кирилловна встрепенулась, и кинулась на грудь отца. Ох, знал бы батюшка, от чего эти горькие слёзы!

 

- Значит, вы утверждаете, - губернатор прервал паузу,- что в городе появился предатель, и он служит японской разведке?

- Вполне возможно, этот человек контактирует с китайцами, а те передают его сведения в Токио, о чём информатор, может и не догадываться.

- И у вас есть  веские аргументы?

- Да. Сегодняшние события. Простите, Алексей Дмитриевич, можно еще вопрос? Помимо Арки, какие ещё объекты обстреляны?

Губернатор кивнул Киселёву, и тот, взяв карандаш, подошёл к  подробной схеме города.

- Артиллерийский обстрел вели по двумнаправлениям. Как вы правильно сказали, Арка. – Карандаш скользнул вдоль нарисованного берега Амура. – И  район городского парка общества туристов. Причём, основной удар пришёлся по северной части парковой зоны, и по восточной.

- Там, где находятся артиллерийские расчёты, – добавил Олег Владимирович. – Вот ,господа, и аргументы. Сегодня ночью следует переместить огневые точки.

-Это решено, –подтвердил Баленский. – Вот только куда?

-Пограничный комиссар Хрулёв, - тут же ответил Белый, -  имел некоторые намётки.

- Точнее, план, – генерал-губернатор кивнул. – Меня он поверхностно ознакомил. Кстати, в Хабаровск он ездил , дабы сей  план обороны утвердить.

-Кстати, а почему бы нам его не пригласить? - Белый посмотрел на Киселёва. – Он вернулся? Уже в городе? 

- К сожалению, Виктор Николаевич Хрулёв убит. Вчера на «Селенге». Во время возвращения из Хабаровска. –Киселев перекрестился. – Убит одним пассажиром, которого утопили в Бурхановке несколько позже.

- Кто он?

- Учитель мужской гимназии  Сухоруков.

- Странно, – Белый задумчиво потёр подбородок. – Какое отношение имел  учитель к схеме города?

- Странно другое, – добавил сомнений Владимир Сергеевич. – Сухоруков и Хрулёв никогда ранее не общались.Даже знакомы не были. Разве что шапочно.  И тем не менее, учитель заранее готовился к убийству.

Полицмейстер пересказал события, произошедшие на «Селенге».

- Жаль, – Олег Владимирович помолчал. -  Толковый был офицер. Он возмущался тем, что власти вытребовали ваши воинские части на Харбинский прорыв, фактически оголив Благовещенск. А потому, мне он показал схему дислокации орудий городских укреплений, что была утверждена в Хабаровске. Ее Виктор Николаевич должен был привезти пароходом. Значит, схему не нашли?

- Нет, – ответил полицмейстер. – Как и саквояж.

- События начинают обретать ускорение, – заметил Белый. –Пора активизироваться и нам. С этого момента следует поменять тактику.

- У вас имеются предположения, кто бы это мог быть? Я имею в виду, предателя? – спросил Алексей Дмитриевич.

-   Никак нет, Ваше высокопревосходительство. К сожалению, времени  было крайне мало для подробного анализа обстановки. Но, думаю, в данной ситуации изменник будет вскоре найден.

- Каким образом? – Поинтересовался губернатор.

- Пока не знаю, – вздохнул инспектор. – Но в скором времени доложу.

- Олег Владимирович. – произнёс Киселёв, посмотрев на губернатора.  – Однако, мне не понятно, почему вы теперь нам об о всём столь подробно говорите? Вам не приходила мысль, что кто-либо из присутствующих может быть… тем информатором?

- Признаюсь, господа, я вначале полагал… Но кого я сразу вычеркнул из списка, были вы, Анисим Ильич. – Кивок в сторону Кнутова. - Вы не имели доступа в расположение воинских подразделений.

- Мог иметь осведомителя, – отпарировал Киселёв.

- И в артиллерийском полку? И в казачьем? И в сапёрном? Нет, господа, - Белый вынул из кармана трубку, и принялся вертеть её в руке. – Ходить и у всех расспрашивать, отыскивать информаторов в каждом полку? А городок  невелик. Офицерское сословие, как я успел отметить, тесно общается меж собой. Быстро могли раскрыть.  Теперь - Владимир Сергеевич. – Олег Владимирович повернулся в сторону Киселёва. – Вы тоже были под подозрением. Вы один – единственный из полицейского департамента имели вход в воинские части. Но… В момент расквартирования артиллеристов вы находились во Владивостоке. И о том, как разместился полк, вы просто не знали. С вас, Алексей Дмитриевич, - Белый сделал поклон головой в сторону губернатора. - Я снял подозрение, когда узнал, что вы в апреле были тяжело больны. Даже командира артиллерийского полка, полковника Стрельбицкого принимали в постели.

Алексей Дмитриевич выпил принесенный адьютантом коньяк и предложил вновь плеснуть в бокалы себе и гостям.

- Превеликая вам благодарность, Олег Владимирович, за то, что вы соизволили снять с нас подозрение, – в голосе губернатора слышались откровенно едкие нотки. - Как-то, знаете, полегчало.

- Алексей Дмитриевич, - Белый расслышал сарказм. Впрочем, не он один. -  Я бы мог скрыть от вас это, но …моя деятельность в губернии не завершена. Прошу заметить: информатор до сих пор пребывает на свободе и активно действует. Поймите, ведь я, так же, как и вы, выполняю свой долг.

- Долг? – Алексей Дмитриевич вскочил и встал напротив гостя. – Прекрасно! Никто не собирается вам мешать. Но подозревать в шпионаже царского наместника, батенька мой, это слишком! – Рука Баленского дрогнула , коньяк пролился на ковры.

Белый склонил голову пред уничижительным взором губернатора. «Вот тебе батенька,»- пронеслось в голове Белого,- «И первая пощёчина.»

Обстановку разрядил Киселёв.

- А мы, признаться, Олег Владимирович, приняли вас за уголовный элемент. Даже решили, будто вы надумали, под шумок…,так сказать.

Олег Владимирович подождал, когда губернатор вернётся в своё кресло, и позволил себе ответить:

- Будь я на вашем месте, Владимир Сергеевич, я подумал бы то же самое.

- Кстати, каково ваше мнение по поводу недавних событий в городе? Что это –военный конфликт, или простое стечение обстоятельств?

Белый перевел взгляд с Киселёва на Алексея Дмитриевича:

- Простите, господа, но кроме того, что вы мне сообщили, мне ничего не известно.

- Вот те раз! – Всплеснул руками полицмейстер, и вкратце сообщил о происшествиях последних суток.

Белый, внимательно выслушал, нервно покусывая нижнюю губу. То, что он услышал, настораживало.

- Драка в китайском переулке, думаю, может быть связана с восстанием хунхузов, – сделал первое предположение Белый. - Как и смерть учителя. Кстати, на труп можно взглянуть? А вот по поводу нападения на Мичурина и Бубнова ничего определённого сказать не могу. Конечно, возможно, это - совпадение, но… Признаться, господа, я в подобного рода совпадения, как и господин полицмейстер, не верю. А потому, позвольте высказать две версии. Первая: кто-то, из уголовного мира знал, что должно произойти, и  решил воспользоваться ситуацией. Вторая, и, наиболее правдоподобная,- информатор получил приказ к моменту нападения создать в городе обстановку паники и страха. Или самостоятельно решился на эти действия. Паника - лучший помощник, коли надо замести следы. Простите, - молодой человек повернулся в сторону Киселёва. - А с чего началась драка? На Китайке…

Владимир Сергеевич хмыкнул:

- Если бы я знал. Китайцы молчат, что стар, что млад. Очевидцы, что в тот момент стояли неподалёку, утверждают, будто драка началась неожиданно. Ни с того, ни с сего. Китайцы стояли себе о чём-то говорили, спорили. К ним подошёл околоточный Никодимов.  О чём с ними говорил, неизвестно. И, едва он отошёл в сторону, как драка и началась. Мордобой - губернатор поморщился, и Киселёв тут же принёс свои извинения, - драка произошла именно по причине разговора с околоточным. Не могли китайцы  ни с того  ни с сего  ему шило в бок воткнуть.

- Думаете, они занимались чем-то противозаконным, и он это заметил? Или же они обсуждали будущее нападение, а он встрял в разговор?

- Кто? Никодимов? Да он не то что на  китайском, на родном языке изъяснялся через пень- колоду. Нет, - уверенно произнёс Владимир Сергеевич. - Их разговор околоточный понять никак не мог. Старик – китаец толковал о каком-то чужом, который, как он утверждает, и убил Никодимова.

- А что за чужой ? – Тут же ухватился Белый. 

- А кто ж его знает. Старик-то теперь молчит, благодаря активным действиям следователя, – Киселёв с неодобрением посмотрел на Кнутова. – Единственное, он  успел сообщить, что тот ходя  жил у них. Мы опросили таможню. Никто из прибывших с противоположной стороны Амура в китайском квартале на ночлег не оставался. И вообще никто из приезжих в городе не задерживался более дня. Так вот, думаю, китаец этот из Зазейской переправился.Это раз. Никодимов спугнул  приезжего. Это два. И тот, почуяв опасность, убил околоточного.

- Но за что? Причина? – Олег Владимирович обернулся к Кнутову. – Анисим Ильич, сколько лет Никодимов контролировал китайский переулок?

- Года три…или четыре.

- Что сообщал о вверенном ему районе в последние дни?

Кнутов пожал плечами.

- Ничего особенного. Где, кто и чем занят. Кого посещали родственники с той стороны. Всё как всегда.

-  А случаи воровства, хищений имели место?

- Не без оного. Мелкое воровство было недели две назад. Стащили часы у одного из старейшин. Сами понимаете, для  китайца - это целое состояние. Никодимов нашёл. Молокосос прижилил….простите, ваше превосходительство, присвоил. Ясное дело, выпороли. А так, вроде ничего.

- Драки бывали?

- Упаси бог! Чай, на чужой земле находятся.

- На чужой-то, на чужой,., – часы в углу кабинета отбили полдень. Алексей Дмитриевич со стуком поставил бокал на каминную полку. – Кстати, Владимир Сергеевич, следует …как-то приструнить их, что ли?

- Может, выселить? – Сделал предположение Киселёв.

- Они, с тех пор, как переселились, находятся под нашей юрисдикцией. А потому, мы отвечаем за жизнь каждого из них. Встретиться надобно с их стариками, старостами,или, как их там зовут. Пусть берут на себя ответственность за действия своих соплеменников.  А теперь, господа, прошу прощения, в ближайшее время нужно совершить объезд города … был  обстрел.Олег Владимирович, пожалуйста задержитесь.

 

Битый час Селезнев расспрашивал Катерину Иванову, пытаясь услышать от служанки  купчихи Бубновой что-нибудь вразумительное.

Катерина была последней, кого младший следователь допрашивал в доме убитого молоканина. Остальные слуги, а таковых имелось три человека, ничего не рассказали, но все отчего-то упорно отсылали Селезнёва к Катерине. Мол, Катька завсегда при барышне, она и знает поболее .Поболее знает эта шлёндра, или поменее, но она явно что-то скрывает. На вопрос, где была вечером того дня, Иванова ответила сразу и без запинки. Далее смутилась, но тут же сказала, что была одна. Мол, сначала сходила к подруге, а после решила прогуляться по летнему парку, коли хозяйка отпустила. Селезнёв тут же проверил слова девушки. Вдова Бубнова их подтвердила, но заметила, что Катерина отсутствовала недолго, и к десяти часам была в своей коморке. По крайней мере после десяти часов в её комнате горел свет. А сама Катерина Иванова заявила, что пришла после одиннадцати.

На безымянном пальчике Катькиной правой руки радостно поблёскивало золотое колечко. Тоненькое, с бирюзовым камешком. Катерина, то тёрла его  нежно тонкими пальчиками, то крутила, то гладила Из чего Селезнёв сделал вывод: колечко то недавно купленное. К нему девчонка привыкнуть ещё не успела. Вряд ли оно куплено ею самой - Бубновы деньгами прислугу не баловали. А колечко рубликов двадцать стоило. Для Катерины целое состояние.  Подарок? А кто такие подарочки может дарить? Ясное дело, хахаль. Не он ли был у неё в комнате в тот вечер?

- Катерина Петровна, простите за, некорректный вопрос, - Селезнёв сделал паузу, Катька несколько раз моргнула, тем самым показав, что она прочувствовала важность вопроса , хотя ничего не поняла. – Вы имеете встречи с мужчиной?

- Да как вы смеете! Я порядочная девушка и не потерплю всяких там намёков! Стыдно, господин полицейский, делать такие расспросы, пользуясь моею беззащитностию!

-Полноте, – Селезнёв быстро посмотрел на дверь. – Я просто поинтересовался, имеется ли у вас ухажёр, только и всего.

- А, - заголосила девчонка. – Знаем мы вас! Сперва - про жениха, а как узнают, что бедную девушку  некому защитить, так  в койку тащить!  Не выйдет!

- Дура! Никто тебя в койку тащить и не собирается! Говори, был у тебя хахаль в день убийства хозяина?

- Чтобы я, порядочная девушка, в дом мужчин водила? Стыда у вас нет, господин полицейский!

- Так, – вспылил Селезнёв и бросился к дверям. – Сидеть здесь, – крикнул он Катьке. – Ждать меня. И ни с места!

За дверью стоял Антип - дворник, он же конюх, он же привратник и прочее, прочее. Мужик едва успел отскочить от двери, как страшный следователь предстал пред ним.

- Так, морда мужицкая, говори, есть у вашей Катьки хахаль, или как?

- Что, или как? – Антип от страха вытаращил на Селезнёва большие, бездумные глаза.

- Есть, говорю, у Катьки Ивановой ухажёр, или нет?

- Думаю, не знаю.

- То есть как? – Теперь глаза выпучил Селезнёв. Такого варианта ответа он не ожидал.

- Ну, я думаю, но вот точно знать - не знаю.

«Убью, сволочь»,- пронеслась в голове стража закона крамольная мысль.

- И что ты думаешь?

- Думаю, что он у неё есть, но его, как бы нет. Не известно

- А кому известно?

- Не знаю.

Ну и денёк. Мало того, что не выспался. Всю ночь лазил по городу, в поисках учителя. С утра не жрамши по всему Благовещенску, как савраска, гарцуешь. А тут тебе – нате!

- Вот что, дед, я вашу породу насквозь вижу. Вот вы где у меня! – Костлявый кулак запрыгал перед носом конюха. – Всех, к ядрёной матери, в Сибири сгною!

- За что, господин полицейский? Я то ведь правду вам говорю. Вы только спросите, я вам тут же правду и скажу!

- Значит, хахаля Ивановой ты не видел?

- Катьки-то, что ли? – Старик усердно мотал головой. – Нет! Не видел!

- А колечко откуда у неё взялось?

- Не могу знать, ваше благородие! Я не спрашивал…

- Хорошо. Допустим, сейчас ты сказал правду. А когда оно у неё появилось?

- Дня четыре тому.

- И что, она никому не хвасталась, откуда оно у неё?

- Так кому ж хвастать? Мне, что ли? Или Ивану? Они ж с нами не разговаривают. Они –больше с хозяйкой. Мы ж  с боку…

Стоп. Селезнёв хлопнул себя по лбу. Вот дубина стоеросовая!. А Бубнову-то он детально не опросил! Пожалел чувства барыни. Добро получил, чтобы со слугами пообщаться, а о ней и забыл.

- Антип, а где госпожа Бубнова?

- Пелагея Степановна? Отбыли.

- Куда?

- Не могу знать, ваше благородие! Мы ж …

Селезнёв махнул на старика и вернулся в комнату, где сидела Катерина Иванова. Девушка к приходу Селезнёва стянула с пальца кольцо и, видимо, спрятала его где-то в  бесчисленных складках  платья.

«А девка сообразительная!».

- Смотрю, колечко сняли.

- Ой, -  девчонка всплеснула руками и невинно посмотрела на следователя. –Как же оно слетело? Слабенько держалось… –служанка госпожи Бубновой наклонилась и усердно принялась искать кольцо. – Колечко хоть и простенькое, да всё одно жалко. Видимо, в щель закатилось.

- Потом найдёте, – Селезнёв ущипнул себя за руку. Тоже мне - следователь. Вот о чём теперь с ней говорить?

Харитон Денисович подошёл к столу, захлопнул амбарного вида тетрадь, в которой вёл протокольную запись, и, взяв её подмышку, произнёс:

– Вот что, Катерина. Зараз у меня лясы точить времени нет. Завтра жду твою особу  в департаменте. Утром. В десять часов. Подумай, может чего вспомнишь, о чём сегодня забыла.  И без фокусов мне, ясно?

 

Алексей Дмитриевич указал Белому на кресло. Жест не приглашал, приказывал. Олег Владимирович присел на самый край, словно давая себе возможность живо вскочить с места, если понадобится

- Кто вы в чине, господин инспектор?

- Капитан, Ваше высокопревосходительство.

- Капитан, – Алексей Дмитриевич пристально посмотрел на собеседника. – И вы, господин капитан, позволили себе подозревать генерала… Неплохо!

Белый не знал, как отреагировать на слова губернатора. Вскочить, вытянувшись перед высоким чином в струну, или продолжать смотреть в пол. Тот, между тем, продолжал:

- Мысленно вам аплодирую, Олег Владимирович. Браво! Однако, я попросил вас остаться совсем по иной причине. Мне бы не хотелось, чтобы губернский полицмейстер, а тем более сыщик Кнутов, слышали наш…приватный разговор.

- Я весь внимание, Ваше высокопревосходительство.

Генерал-губернатор склонился в сторону собеседника.

-  Олег Владимирович, надо ли расценивать обстановку так, что в скором времени Дальний Восток станет ареной военных действий?

- Он уже является таковым- вспомните о военном конфликте в Приморье.

- Не конфликт, - отмахнулся Баленский, - Идиотское недоразумение. По недосмотру министерства иностранных дел.

«Он так может говорить»,- Белый отвёл взгляд в сторону, - «Но я не имею права реагировать. Рылом не вышел».

- Олег Владимирович, - губернатор произносил слова с расстановкой, будто сначала прощупывал их языком, а после выталкивал на свет божий. - Я в своём вопросе имел в виду совсем иное. Японцы распоясались донельзя. Это заметно даже не вооружённым взглядом. По хозяйски ведут себя в Китае. Судя по вашему сообщению, собирают информацию о дислокации Российской армии. Набирают на нашей территории штат шпионов. Разве сие не говорит о подготовке к широкомасштабным действиям?

- Ваше высокопревосходительство. Японцы слабы, чтобы тягаться с нами. У них нет достаточного опыта в ведении боевых операций, которым в превосходстве обладаем мы. Опять же, Япония – страна мало цивилизованная, удалённая от центра Европы…

- Это говорите не вы, а Генеральный штаб. – перебил Белого губернатор. – А я хотел услышать вашу точку зрения. Потому как, ежели действия начнутся, то в центре событий окажемся мы. А не … - Алексей Дмитриевич указал подбородком вверх. - Которое слишком далеко от нас.

- Простите, не понял, Ваше высокопревосходительство.

Голос Белого дрогнул. Не хватало ещё выслушать крамолу от отца Анны Алексеевны. Если тот, даже в малой степени, выскажется против порядков, ему придётся о нём доложить в столице. Разговор нужно свернуть, и как можно скорее.

Однако, губернатор решил продолжить свою мысль:

- Может, я неточно выразился. И, возможно, сей разговор, Олег Владимирович, вам не понравится. Но, считаю необходимым  расставить все точки над «ї», – Алексей Дмитриевич набрал полные лёгкие воздуха, и выдохнул. – Я здесь, вдалеке от столичной суеты, уже довольно продолжительное время и многого не знаю из того, что происходит в апартаментах государя. И  что происходит сейчас в России, мне, к сожалению, приходится узнавать не из уст высокопоставленных особ, а из протоколов допросов политических ссыльных, кои мне регулярно приносит господин полицмейстер. Я всем своим нутром ощущаю, что мы идём вслепую. Мы – это Россия И вот вся эта Россия идёт непонятно куда, как и зачем! – Белый хотел, было, вставить реплику, но Баленский остановил его жестом. – Не перебивайте меня, Олег Владимирович. Мне ежедневно приходится сталкиваться с тем, что государство не может себя защитить. И не хочет! Вот в чём парадокс! Раз в месяц ко мне, в губернию, на поселение присылают так называемых политических . Господи, какие это политические? Бандиты, Олег Владимирович, самые  настоящие бандиты!. И у меня таких «политических» более половины городского населения. А ежели начнутся крупномасштабные военные действия? А если действия перекинутся за Амур? Как, например, сейчас? Я не то что не могу никого из них поставить под ружьё. Я боюсь это делать! Мы призываем отставных военных, в основном стариков, а политических,- молодых и здоровых,- не можем! Нет у меня уверенности в том, что они не повернут это оружие против самих же нас. Число политических увеличивается, а штат полицейского департамента тот же, что и восемь лет назад! Считается, что у нас и так достаточно полицейского персонала, чтобы справиться с любыми эксцессами. И это не только в моей области. В Хабаровске, во Владивостоке - то же самое. Вот и вопрос: о чём думают в Петербурге?

- Прошу прощения, - Белый сделал попытку приподняться. – Но я бы так пессимистично не смотрел в будущее . Имеется законодательство. Суды ведут производство…

- Да знаю я, Олег Владимирович, – отмахнулся губернатор. – Только не о том речь веду. Страна, держава наша на разлом пошла! Вы говорите, законодательство у нас имеется… Имеется, да только менять его нужно. И срочно! Следует не либеральничать с этими так называемыми политическими, а судить как уголовный элемент! И без всякой ссылки! На каторгу, на полный срок! Бросил бомбу в губернатора без последствий – десять лет! С последствиями – двадцать пять! Газетёнку выпустил – пятнадцать! Против государя высказываться начал – виселица! И никаких амнистий! Притихнут! И думать забудут о всякой там демократии. Впрочем, не только политических таким образом приструнивать следует. – Алексей Дмитриевич перевёл дух. – А всенаплевательство… Господи, сколько дураков я перевидал на своём веку… Людей, которым безразлично будущее России! И не только в столице. …Разве  никто не знал о том, что происходит на противоположном берегу Амура? Знали. Все знали. Лично докладывал и в Петербург, и в Хабаровск. И ничего! Вот вы прибыли к нам с помощью? Нет. Провести, так сказать, проверку, выявить изменника, и всё. А дальше? Вы уедете, а кто станет без вас выполнять эту работу? Сколько я просил: направьте ко мне человека, который смог бы решать подобного рода проблемы здесь, по месту, пришлите хоть кого-нибудь! И что? Тишина. Ни одной копейки не выделили на соответствующий фронт деятельности! Да что финансирование! Кто только в нашей державе не занимается поимкой шпионов: и вы, господа из Генштаба, и министерство внутренних дел, и МИД, и министерство финансов, и полицейский департамент…  А у семи нянек, сами знаете, дитя без присмотра.

Белый всё-таки приподнялся с места, чтобы губернатор не мог видеть раздражения на его лице:

- Простите, Ваше высокопревосходительство. Но, вы сами пожелали, чтобы наша беседа носила откровенный характер. В прошлом году на нужды агентурной деятельности в Приамурский округ, в том числе и на вашу область, было выделено двенадцать тысяч рублей. Из них освоено, впрочем, безрезультатно, всего две тысячи. Я проверил... Шесть месяцев назад в Благовещенск поступило три тысячи рублей. Именно на создание подобного рода подразделения. И что? Ни одной копейки не было снято со счетов и использовано по назначению. Простите, Алексей Дмитриевич, но никому в голову не пришло, что в пограничном городе просто необходимо создавать свою, собственную агентурную сеть из местных китайцев,из купцов, что торгуют с противоположным берегом… И вот результат. Вы до сегодняшнего дня понятия не имели даже о приблизительной численности противника. О каком всенаплевательстве идёт речь? От вас требовалось совсем немного: подобрать людей из того же самого полицейского департамента и действовать. Как сделал простой атаман пограничной станицы… 

- Но это не входит в мою компетенцию!

- Так же, как не входит в компетенцию казачьего атамана, – парировал Олег Владимирович. –  Простите, ваше высокопревосходительство, но, по-моему, начинать с самого себя надобно.

Алексей Дмитриевич усмехнулся, снисходительно похлопал Белого по плечу:

-  А вы колючий, – и тут же добавил. - Критиковать всегда легче.

- Верно.Но что-то делать нужно. Мне необходимы помощники, а их нет.

- Вот, Олег Владимирович, вот оно то, о чём я вам и говорил! Я же не могу дать вам первого встречного. А если для вас сейчас снимем людей с патрульной службы, которые хоть что-то понимают в сыске, будет, простите, дыра в обороне города. Мы и так уже отправили людей по станицам.  На весь город протяжённостью с востока на запад в восемь вёрст у Киселёва осталось аж восьмеро околоточных и приставов для несения службы! Учтите , увеличилось количество уголовных преступлений: в последние сутки совершено два убийства, ими тоже нужно заниматься. 

Белый промолчал. Он прекрасно понимал, что губернатор перестраховывался перед столичным чиновником. Кто ж знает, как будет далее. А так можно сослаться ,мол, предупреждали, сообщали, докладывали.

Алексей Дмитриевич несколько секунд смотрел в окно, потом повернулся в сторону собеседника и тронул за локоть:

- Впрочем, помощь мы вам окажем. Берите Кнутова. Киселёв считает его неглупым человеком. Неудачник, да. Но не дурак. Научите его, в конце концов. После поставим руководить вашим отделом в области. С чего-то же начинать нужно, как вы правильно заметили. Кстати, по поводу убийства Хрулёва… Неужели, его застрелили только для того, дабы  завладеть документами? А, может, там всё-таки была иная подоплёка?

Белый погладил карман пиджака, в котором покоилась трубка. Жутко хотелось курить.

- Убийца, точнее, тот, кто его послал, предполагал, что у комиссара имелся точный план обороны города со всеми последними данными. Повторю, последними.  Саквояж потому и пропал, что его выбросили за борт. Изготовлен по специальному заказу. Прорезиненный. Такой воды не боится. Вот китайцы его и выловили. Да просчитались. Бумаг- то в нём не было.

- То есть как не было? – Алексей Дмитриевич с удивлением смотрел на собеседника. – Он оставил план города в Хабаровске?

- Нет. Он его с собой не брал и никому его не показывал. Утверждение схемы обороны Благовещенска являлось официальной версией его отъезда из Благовещенска. Хрулёва по телеграфу вызвал я. И перед отъездом, по моей просьбе, Виктор Николаевич в бильярдной театра господина Роганова, якобы проболтался о том, что отвезёт план-схему обороны города на утверждение в Хабаровск.  Однако, всё произошло совсем не так, как предполагалось. И я, и Виктор Николаевич рассчитывали на то, что предатель сделает попытку завладеть саквояжем либо до отплытия судна, либо по прибытии его в Благовещенск. Но никак не на корабле, где все на виду. Наша встреча в Хабаровске носила чисто информационный характер. К примеру, мы выяснили: ни через Владивосток, ни через Хабаровск в апреле никто не смог бы переправить информацию в Японию. Ни одно судно в те пятнадцать дней не ходило, а значит, донесение ушло в Токио только с китайской стороны.

- Ввы и решили, что информатор по-прежнему находится в Благовещенске?

- Совершенно верно.

- А почему  Виктор Николаевич не поехал с вами?

- Он с невестой  договорился заранее, что будут возвращаться в город по воде. Маленькое путешествие перед свадьбой. 

- Кто же мог передать на тот берег, что Хрулёв  на «Селенге»?

- Да кто угодно. Сей факт, к сожалению, никем не скрывался.

- Да, дела. Выходит, у китайцев нет последних данных по нашей обороне?

Олег Владимирович утвердительно кивнул .

- Они понятия не имеют, как мы планируем разместить нашу артиллерию? И где выставим новые посты корректировки огня?

Алексей Дмитриевич задумчиво провёл рукой по небольшой, окладистой бороде.

 – Так это многое меняет, господин капитан. Вам не кажется?

-  Конечно, – Белый указательным пальцем коснулся  головы. – План-то вот…

- Значит… Мы этой ночью произведём рекогносцировку. Но почему вы промолчали , не сообщили Киселёву? Или до сих пор его подозреваете?

- Нет. Но, чем больше людей будет посвящено в мою работу, тем сложнее сохранить конфиденциальность: кто-то может проговориться. Не преднамеренно. Случайно проболтаться. А этого допустить никак нельзя. Тем более, пока информатор уверен, что схема обороны у китайцев, он ждёт их активизации

- То есть затаился? И  вы его в такой обстановке собираетесь найти?

Белый промолчал. Баленский усмехнулся:

- Понял. Вот только в одном имею недоумение.   Зачем ему открывать себя, если он уверен в том, что скоро китайцы придут и выплатят ему  причитающиеся тридцать сребреников?

Белый вскинул глаза на губернатора:

- А ведь вы правы. И ещё как правы! Вот что нам следует сделать: немедленно передать на тот берег новую схему обороны!

- То есть как это?

- Естественно, не самим, а….

-  Как на охоте, – тут же перебил Баленский. – Сделать фальшивую приманку!

-Точно! – Ответил Белый. – И в любом случае выиграем. Первое. Китайцы не станут на нас нападать, пока эта схема не окажется у них  в руках, это даст нам небольшую фору во времени.

- А раз «ходи» не начнут прямых военных действий, то предателю придётся, как вы выразились, активизироваться.

- Да! Второе. Если изменник  будет терпеливо выжидать, то что ж… Устроим спектакль. У меня есть идея по передислокации орудий. Но торопиться не станем. Надо, чтобы визави не вошёл в контакт с противоположной стороной.

Глаза губернатора загорелись.

- Ну, вот! Вот оно! Кто ж нас … когда мы гурьбой… Вы сказали, что связь была через Марковскую? Так что ж мы огород-то городим? Выставим усиленный пост на этом направлении, чтобы ни одна муха с той стороны без их ведома не пролетела. И пусть себе тот «доктор» приплывает. Мы изолируем вашего шпиона и не дадим ему возможности узнать, имеется у нас  план, или нет! Как говорится, и волки сыты, и овцы целы!

- А вот тут я с вами не согласен. То что связывался информатор через Марковскую - только предположение. Это раз. У него имеются запасные варианты связи с противоположным берегом. Два. Помните, что об отбытии Хрулёва на «Селенге» сообщили не из Благовещенска, а из Хабаровска? Судя по всему, мы имеем дело не с одним человеком, а с группой. Пусть небольшой, но действенной. Средства доставки информации могут быть различными. Лодки. Телеграф. Голуби, как это ни смешно звучит. И вряд ли они станут использовать главный канал – через Марковскую. Я на их месте законсервировал бы его, на некоторое время.

Олег Владимирович произносил слова тихо, будто опасаясь, что громким голосом может спугнуть неожиданно пришедшую мысль. Как бы рассуждая с собой и опровергая собственные, только что произнесённые, мысли.

– Нет, скорее всего, о том, что план в саквояже отсутствовал, , информатор узнает в самое ближайшее время. Иэто будет плюс.  Новую рекогносцировку, как вы предложили, мы проведём ночью. А вот вторую - днём!

- Спектакль, –подхватил губернатор. – Интересно.Но, Олег Владимирович, побойтесь Бога. Всю ночь окольными путями перетаскивать орудия, устанавливать, маскировать, прятать так, что и с нашей-то стороны их не увидеть, я уже молчу про китайцев… Справимся ли?

- Должны, Алексей Дмитриевич, - в глазах столичного чиновника появился блеск. – Просто обязаны. Мало того!  Китайцы должны получить максимально «правдивую» информацию. Да, да, именно так! И они её получат. Иначе говоря, их человек должен лично наблюдать за нашими действиями. Вот потому спектакль мы произведём завтра днём! 

- Вы предлагаете ради  информатора оголить береговую линию обороны?

- Ни в коем случае! В артиллерийском полку значится пять недоукомплектованных пушек. Вот их мы и станем катать по городу. В зачехлённом виде.  

- Любопытно. И где вы предлагаете их, так сказать, устанавливать? К тому же враг может быть  извещён о том, что в полку всего семь пушек

Белый подошёл к столу и указал на схеме семь точек

- Движение должно быть столь эффективным, чтобы у информатора была уверенность ,      будто мы полностью изменили расстановку сил. И офицер для  такого мероприятия имеется. Поручик Рыбкин. Он в курсе происходящего.

- Вот как? – Алексей Дмитриевич слегка прищурился. – Выходит, вы всё-таки, кому-то доверились?

- Естественно. И считаю свой выбор весьма удачным.  

-Дай бог,- губернатор снова уткнулся в схему Благовещенска. – А насчет высадки китайского десанта в черте города –думаете, могут?

- На данный момент – вряд ли…

- Оно и понятно. Без плана обороны…

 Белый снова склонился над картой:

- Думаю, не полезут в лоб. Но, ожидать следует всего. У них сил предостаточно.. На данный момент они свои восемь тысяч распушили по всему берегу Амура. – Белый принялся карандашом указывать направления. - Какую-то часть войск они переправят за Зею. Ещё две - три тысячи –против Марковской. Теперь она решает многое….Я на их месте сделал бы попытку нападения на город с трёх сторон: и всё это одновременно!

- Ночью на переправе  мы выставили казачьи посты, на Стрелку приплавим  сегодня «Селенгу» и «Михаила». Мимо них пройти... – с сомнением покачал головой губернатор. -  Корпусами раздавят. Так что, со стороны переправы, думаю, опасности не будет.

- И всё-таки, следует усилить пост на переправе с нашей стороны. То, что они займут противоположную сторону реки - без сомнений. А вот не пустить их на эту… Даже одна тысяча «ходей» – серьёзная сила. Распылятся на лодках по реке, тогда только с берега и можно будет справиться. Хотя с пароходами очень оригинально и действенно. 

- А всё-таки, каковы ваши прогнозы по Марковской ?

- Первые вылазки китайцев Картавкин отобьёт,  он приготовился к обороне. А потом им  придётся бросить дополнительные силы, в ближайшие два дня, когда возможна и попытка  прорваться через переправу. Именно к тому моменту дезинформация должна  попасть к хунхузам. Получив «точные» данные о нашей обороне, они, наверняка, попробуют нанести лобный удар. Вот тут-то мы их и должны прищучить контратакой - посредством спрятанных вами орудий, основной задачей коей будет уничтожение их артиллерии.

Баленский хлопнул капитана по плечу:

- Дай бог! Будем надеяться, что ваши прогнозы сбудутся. Арефьеву последнюю часть беседы я передам. Думаю, он примет и внесёт свои уточнения. А вы - действуйте. И держите меня в курсе .

Капитан направился к двери, когда услышал еще фразу губернатора:

- И вот что Олег Владимирович… Спасибо за дочь.

Белый откланялся и покинул кабинет. Проходя через залу к выходу, он бросил мимолётный взгляд на лестницу, что вела в спальню дочери губернатора. Она была пуста. Олег Владимирович вышел на крыльцо, достал трубку и прикурил. На душе чёрт те что. Но после благодарности Баленского, он  понял: никому и ни при каких обстоятельствах не скажет, о чём они говорили ..