Икона - хранительница

Это длинная история не простая и все же я попробую рассказать её, потому что хочу, чтобы и другие знали или узнали, или ещё раз увидели, как неоднозначен наш мир.

Завод, на котором я тогда работала, переживал трудные времена. Тогда все переживали трудности, это было начало развала СССР, начало новой жизни, когда открывались такие вещи, что повергали в уныние или наоборот вдохновляли. Одним словом -  «на обломках старого мира» (СССР) начинал рождаться новый.

Моя подруга, она здесь главное действующее лицо, собиралась на службу в церковь, и призадумавшись сидела на кухне, где на стене была репродукция с ракой Сергия Радонежского, которую она привезла из Сергиева Посада из свято-Троицкого монастыря.

Вспомнилось настроение размеренной монастырской жизни и вот на фоне этой тишины она как бы слышит, т.е. это не голос, но внешнее, что она должна купить икону Божией Матери «Казанскую» и подарить ее заводу. Надо здесь заметить, что времена были такие, что порой, хлеб было не на что купить, и она и муж работали на одном заводе, на котором зарплату платили не регулярно, а некоторым вообще не платили, смотря в каком цехе, и кем работаешь. Завод приближался в очередному юбилею и, не смотря на трудности, на преодоление которых все надеясь (многие верили, что удастся завод отстоять) праздничные мероприятия планировались. Подруга моя, назовем её Ирина, растерялась, но тут же вспомнила, что накануне ей принесли деньги, чтобы пожертвовать в свято Троийкий монастырь, поездка в который у нее сорвалась, о чем она и печалилась. В церкви у нее была назначена встреча с той женщиной, там они и решили купить в церковной лавке икону. Подошли к прилавку, спросили, есть ли такая икона?  Служительница, доставая из под прилавка икону, говорит: «Вот последняя осталась», и подает им образ сделанный в новой технике на доске. И цена оказалась именно та, сколько денег было. Теперь уже  никаких сомнений не было, что голос от раки Сергия Радонежского не причудился. Икону Ирина решила  подарить в заводской музей. В музее работала наша общая подруга Ольга. Она готовила экспозицию о становлении завода и обратила внимание на некоторые даты, так постановление о строительстве нашего завода совпадало с днем празднования дня Сергия Радонежского, а Днем Рождения завода было 4 ноября – день празднования Казанского образа Божией Матери. Вот вам и совпадения!

Мы поняли, что все это не спроста.

На юбилейном праздновании Ирина подарила икону в музей завода. Ольга нашла достойное место для иконы. В музее была экспозиция, показывающая быт уральских рабочих в старые времена: бревенчатые стены русской избы, в красном углу, как положено, на угловой полочке, убранной вышитыми рушниками, стояли иконки, висела лампадка. Вот рядом на полочку и поставили новую икону. Из архива музея мы узнали, что на заводе был раньше образ Казанской Божией Матери в серебряном окладе, это была двойная икона вместе с Державным образом Иисуса Христа. Этот образ был подарен в городской музей.

Икона вернулась на завод неспроста да еще в такое сложное для завода время. И мы решили, что нужно молиться. Так на нашем заводе потекла молитва. Мы приходили в музей во время обеденного перерыва и читали акафист. (молитвы и песнопением) Сначала мы читали только Казанской Божией Матери, а потом, узнав историю иконки, которая всегда стояла в красном углу, а это был образ Божией Матери «Семистрельная»,  стали чередовать. Сначала нас было трое я, Ирина и Ольга, потом начали приходить еще люди. Обед у нас был в разное время и уже читался не один акафист, а два. Стали зажигать лампаду перед иконкой.

Дела на заводе как будто начали налаживаться, появились заказы, заработали цеха, начали потихоньку гасить задолженность по зарплате… Так мы окончательно уверовали, что Божия Матерь помогает, охраняет от полного развала. Не оставит без своего покровительства.

До того я  не замечала, не обращала внимание, а тут, везде на заводе вижу образ Казанский, то в автобусе, который нас на работу возит, то в подсобке у рабочих в цехе, то у начальника под стеклом.

Но только не все так хорошо оказалось и нашлись те, кому и икона наша и молитва наша стали мешать.

II

С тех пор как вернувшаяся на завод икона, а по другому мы это не воспринимали, прошло девять месяцев. За это время многое изменилось на заводе к лучшему: удалось получить заказы, возобновить работу цехов, люди начали получать зарплату. Мы были воодушевлены, потому что в каждом удачном шаге видели незримую помощь Божией Матери.  Приближался летний праздник Казанского образа Божией Матери. И хотя завод начал оживать, опасность полного разорения еще присутствовала в лице тех, кто хотел распродать завод по частям и находился фактически в руководстве завода. Было похоже на затишье перед бурей.

Мы взяли икону и объехали с неё вокруг завода с пением акафиста - это был наш крестный ход. В начале июля выпустили на заводе стенгазету ,  и в ней был раздел о заводском музее, где мы рассказали о подаренной иконе и о других иконах, которые были в музее и объявили, что пригласили священника освятить музей. Начальство было в шоке. С большим трудом нам удалось отстоять освящение музея, но нам запретили это делать в рабочее время. Ведь наш расчет был на то, чтобы как можно больше людей привлечь к молитве, мы хотели провести освящение и молебен перед иконами в обеденное время.

На освящении было семь человек, зато не случайные. Священник освятил музей и мы попросили провести молебен перед иконой, рассказали как эта икона появилась у нас на заводе. Когда начался молебен людей (рабочих) на заводе уже не было и полилось песнопение «Радуйся, Невесто Неневестная», батюшка начал служить молебен с акафистом. Сердца наши ликовали в молитве, почти два час длился молебен, как десять минут, мы глазам своим не поверили, когда выходя с завода посмотрели на часы. Батюшка сказал, что молиться было на удивление легко: «Обычно в таких учреждениях молиться тяжело, а здесь как перед алтарем…».

Ольгу за этот молебен чуть не уволили, мне и Ирине запретили приходить в музей в обеденный перерыв. Но мы все равно находили время и приходили, молились…Первым делом после молебна нам строго на строго запретили зажигать лампаду, в целях пожарной безопасности, использовать ладан, чтобы не смущать людей, которые мимо музея проходят (это к тому, что раньше пустовавший музей стал превращаться ну, просто в поломническую: из цехов стали приходить люди приносить записочки о чем и о ком помолиться, сожалели часто, что сами не могут, придут в обед, а тут закрыто?) Когда «такое безобразие» дошло до высшего начальства (не заинтересованного в возрождении завода), началась самая настоящая травля, директор музея – человек до мозга костей коммунист, и тот был в недоумении, принял все на свой счет – перегнул палку с религией, и вежливо попросил нас "прекратить всякую религиозную пропаганду и деятельность через вверенное ему учреждение". Из ликующей молитва перешла в тайную и еще не набравший силу поток начал иссякать и в любой момент мог прерваться.

Буквально параллельно с этим пошли на нет все усилия по возрождению завода. Сейчас с высоты прожитого это особенно хорошо видно.

Так не сумели мы воспользоваться благодатной помощью, не сумели принять ее.

Завод ушел, как говорят, с молотка за бесценок, фактически был ликведирован, на его месте появился другой завод и него другое имя и другой день рождения. И ни кто из тех кто молился когда-то о его возрождении не работает уже на этом новом заводе. Последней ушла с завода Ольга. Музей старого завода сохранили (для истории), Ольга сама лично заархивировала все документы.

Как часто бывает получаем мы помощь благодатную, но не видим не замечаем своих Небесных покровителей, и чудо уходит в небытие.