1.

Голова пухнет от мыслей… Лезут, какие-то странные. События летят, одни заслоняя другие, столько всего произошло, что многое толком и пережить-то не успела… Институт. Одна подработка, с которой ушла. Другая, откуда увольняют. Поиски новой… Кажется, мою жизнь живёт другой человек, не та я, какой себя знаю… Будто наблюдаю за той, которая является мной… И боюсь, что эта «другая» наворотит дел, там, влюбится, выйдет замуж, нарожает детей, не посоветовавшись со мной… Боюсь, глядя, как родители седеют, надевают очки… И день знаний в этом году уже не для меня…

А для меня – ежедневные мотания из Куршевки в институт, в этой ужасной электричке, «вагонное» образование, так как дома на подготовку нет ни сил, ни времени, дважды в неделю подработка, путь на вокзал, проводимый исключительно в молитвах – чтоб не опоздать, чтоб нашлось свободное местечко, чтоб не приклеился какой озабоченный в вагоне, чтоб не пришиб, когда со станции пойду домой по темнотюге, умирая от страха и едва волоча ноги от голода. И постоянный недосып. Наполеон, говорят, спал три часа в сутки, и чем этот чокнутый кончил? Я предпочитаю часов восемь, лучше десять, и желательно – каждый день, да где ж только их взять? Интересная бледность скоро перейдёт в оттенок жертв холокоста, а синева под очами начнёт навевать мысль не о бурной личной жизни, а о женском алкоголизме…

Темп… Всё несётся, утрамбовывается каждый день, исправления не допускаются, всё набело… Какой-то тест на выживаемость. И осознание, что перед смертью не надышешься, идиотское хихиканье, «апофигоз»… А эти многоэтажки в «спальных» районах, они только и навевают мысль о самоубийстве. Ты – в толпе, ты не одна, но – так одинока! До тебя никому нет дела, каждый в своей скорлупе…

Последняя электричка на Куршевку. Три минуты до старта. Второй вагон. Одни и те же лица. Куда бы присесть? На боковушку, к бабке с тележкой? Или к парню, что один на целом диване расположился? Хотя, какой там парень, если четвертак на лбу написан! Книгу в руках мусолит, но за весь путь и двух страниц не прочитывает… Эстет самопровозглашённый. Такие и сами-то себя не понимают, где уж им понять ближнего…

-  Эти места – заняты? – спрашиваю. А ведь ответ – бесспорен…

-  К сожалению, да.

Всё верно: если постоянно ждать беду – она непременно придёт снова. Такой лёгкий странный холодок, как первый утренний морозец: не так серьёзен, но – так неприятен! Не сказала бы, что освежает, но определённо бодрит. Люди ж сами себя уполномочили ограничивать других людей! В праве на сидячее место… Ничего, побуду в роли жертвы, пусть даже и с летальным исходом.

-  Вот это – свободно! – он передвинулся правее. – Садитесь, сударыня, прошу вас!

Н-да? Что ж, спасибо. Дальше спросишь, как у меня дела, как настроение? И то, и другое могли бы быть и получше! Потом спросишь, чем я занимаюсь? В Куршевку еду, разве не видишь? Дальше что? Как провожу будни и выходные? Будни в трудах, выходные – в праздности, логично? Тривиальные вопросы подразумевают тривиальные ответы. Далее тебе и имя скажи, и телефон оставь? Опять тот же сценарий… Видно, во мне что-то не так. Проклята, что ли? Смешно и горько. А ещё скучно, потому что наперёд всё просматриваешь. А они-то не знают – те, вокруг. Уже и впечатлений никаких… Для чего всё?..

-  Не будет ли сударыня возражать, если я займу для неё местечко и в понедельник? – он проговорил вполголоса.

О-о-о, вот это поворотец! Насущно! И ни слова о состоянии дел! Удивил, признаюсь. Но имени всё равно не скажу, и пусть последней умрёт твоя надька. В смысле – надежда. Я ещё не говорила, что я жутко вредная? Так вот: говорю!

-  Полагаете, в понедельник я тоже поеду этой электричкой? – вóт тебе! Грубо? Можешь списать на юношеский максимализм.

-  Не исключаю, – он подмигнул, словно током ударил… Согласиться? Значит, стать обязанной. Отказаться? А вдруг свободных мест опять не будет? Выбор всегда чреват последствиями.

-  Вы меня смущаете. Мы так не договаривались! – это не я ответила, правда! Это – та, «другая», не посоветовавшись…

-  Честно сказать, мы вообще никак не договаривались, – он опять подмигнул, и уже на 380 вольт…

-  Не берите в мысль, – нет, «другая», не старайся: я всё равно тебя заткну, чтоб жить не мешала! – А что у вас за книга? Достоевский? Смотрю, давно уже…

Господи, зачем, ну зачем это «давно уже»? «Другая», заткнись! Ты б ему ещё сказала, чтоб проводил со станции! Шизофрения…

2.

Полагаю, достаточно испытывать время и судьбу и сегодня для достижения поставленной цели следует применить полимодальный подход, то есть – с воздействием на каналы восприятия:

1) визуальный;

2) аудиальный;

3) назальный (одоральный);

4) кинестетический;

5) гевзиальный.

Последовательность действий по каждому каналу видится мне таковой:

- моделирование возможных ситуаций;

- апробация с последующим выбором модели поведения, наиболее эффективного в конкретной ситуации;

- диагностика рефлексии субъекта и анализ компонентов структуры его поведения.

Следует, однако, иметь в виду, что рефлексия субъекта – вариативна, определяется прежде всего спецификой развития личности как индивидуума, и не всегда поддаётся прямой диагностике. В этом случае может возникнуть задача разработки инструментария её измерения, способного выявить как содержательный, так и деятельностный компоненты. Впрочем, может и не возникать…

Итак, субъект прибыл. Поскольку вагон есть изолированная динамическая система с возрастающей общей энтропией, то и канал 1) включается самопроизвольно, необратимо и инвариантно.

Подключение канала 2) – тоже процесс с ∆S > 0, но – моновариантный, лимитируемый физическим расстоянием до субъекта. Свободное простнанство – оптимальный катализатор процесса.

-  Эти места – заняты?

Отрицательный ответ сделает ситуацию поливариантной, поэтому отвечу положительно:

-  К сожалению, да.

Муссированная негативизация любого процесса на начальных стадиях в дальнейшем многократно повышает отдачу от любой, пусть и самой малой, попытки позитивировать его на последующих стадиях. Для задействия канала 3) достаточно чуть сместиться в пространстве:

-  Вот это – свободно! Садитесь, сударыня, прошу вас!..

Таким образом, мы имеем задействованными уже три канала восприятия. Развитие дальнейших событий может пойти по одному из двух магистральных направлений:

  а) интенсивному – усиленному, основанному на крупных деятельностных вложениях в единицу времени за счёт применения инновационных технологий к решению поставленной задачи;

  б) экстенсивному – основанному на временнóм удлинении процесса и приводящему к достижению максимального результата при относительно малых вложениях.

Логически оправдано направление б), придерживаясь его, вынужден сделать поправку лишь на временной фактор, лимитируемый длительностью пути до Куршевки.

-  Не будет ли сударыня возражать, если я и в понедельник для неё местечко займу?

-  Полагаете, в понедельник я тоже поеду этой электричкой?

-  Не исключаю.

Таким образом, ситуация остаётся бивариантной.

-  Вы меня смущаете. Мы так не договаривались! – неуместный риторический приём делает положительность реакции очевидной. Теперь вариативность из «би» надо превратить в «моно»:

-  Честно сказать, мы вообще никак не договаривались.

-  Не берите в мысль. А что у вас за книга? Достоевский? Смотрю, давно уже…

Последняя фраза однозначно завершает рефлексивно-оценочный этап процесса, степень вариативности по закону «бутылочного горлышка» повышается, и для подключения осязательного и вкусового каналов сами собой возникают пять магистральных направлений дальнейших действий…

3.

Мой город устал к пятнице, но он живёт, дышит. Я трогаю его, и он улыбается в ответ, радуясь мне – рафинадом первого снега.

Так интересно… Влилась в новый коллектив, иду на выходные довольная. Люблю приятную усталость – без неё не бывает хорошего отдыха. Люблю июльской ночью посидеть на балконе, созерцая плавный переход зари с запада на восток… Люблю в августе посидеть с книгой в привокзальном скверике, наслаждаясь ароматом петуний и флоксов. А когда совсем схолодает – люблю прокатиться на вечерней электричке до Куршевки и обратно. Чтоб просто посмотреть людей, ведь каждый человек в нашей жизни – маленькое чудо, он приходит, чтобы что-то дать и получить взамен…

Этот маршрут наша завкафедрой ужас, как не любит. Очевидно, потому, что идёт он мимо дач и собирает всех огородников. И этот контингент, пропахший табаком, алкоголем, пóтом – люди не всегда образованные, как, например, студенты педфака, который в нашем вузе приравнивается к ПТУ. И если послушать эту братию, то у всякого доцента филологических наук разовьётся маниакально-депрессивный психоз на почве желания исправить, отрегулировать и насмерть стоять за великий и могучий… А я – люблю прокатиться. Сажусь во второй вагон заранее, когда он совсем пустой, занимаю место у окошка, включаю плеер. Еду, чтоб ещё раз восхититься тем, что несмотря ни на какие трудности, в людях ещё сохранилась жажда жить по-доброму. И уж если в вагонной давке они способны извиняться, сопереживать, улыбаться незнакомым, значит, они поистине великие!

Парень напротив – из числа завсегдатаев второго вагона. Мест опять на весь отдел забронировал. Ответь только, ты зачем возишь книгу, если почти не открываешь её, а только тёток болтовнёй развлекаешь? И тебе удаётся: те ведь слушают, будто на работе не успевают наслушаться! Ещё одна личность, ещё один неповторимый набор генов, чувств и жизненного опыта… Такие и сами-то себя не всегда понимают, гдé уж их понять ближним!

Вот и девчонка – тоже из постоянных пассажиров. Горящие от усталости глаза, стрекочущее от гонки сердце… Ритм жизни даже попереживать толком не даёт. Только в дороге и вспомнишь, сглотнёшь, жалея себя, бедняжечку. Да дома, под одеялом, расчувствуешься… Ты ещё помнишь, что такое юношеская бессонница? Ничего, скоро забудешь.

-  Эти места – заняты? – миленькая… Сколько ж мольбы и надежды в твоём почти детском голосочке!..

-  К сожалению, да, – беспощадный ответ. Неправильный! И ты сможешь спокойно сидеть, когда эта цыплюшечка будет стоять, беспомощная, как блондиночка-водитель на оживлённой трассе?

-  Вот это – свободно! – он передвинулся правее. – Садитесь, сударыня, прошу вас!

Правильный ответ! И не парься относительно коллеги – ты ж не её место уступил! Ты ж своё уступил! И вообще, коллеги могли б не опаздывать!

Тронулись. Перроны, пути… Рысачьи морды электричек, сухие, вытянутые их тела нервно дрожат перед стартом… Ухоженные тела скорых фирменных… Длинно-чёрный, огромный ноябрьский вечер с фантастическими всполохами от контактного провода… И что ты молчишь? Отвлекись уже от книги! Или на буквы смотреть интереснее? Не стань придурком! Ну! Минуты капают!

-  Не будет ли сударыня возражать, если я и в понедельник для неё местечко займу?

Во-от, молодец! Держи приоритет!

-  Полагаете, в понедельник я тоже поеду этой электричкой?

А куда ж ты денешься, солнышко! Поедешь, как миленькая, и не рыпнешься!

-  Не исключаю.

Осторожно подняв глаза, она вздрогнула, отвернулась, заморгала… И к чему эта пауза на полторы станции? Твой коммуникативный кретинизм тебя саму – не пугает? Лови ситуацию! Парень – ждёт!

-  Вы меня смущаете. Мы так не договаривались! – слава богу, разродилась!

-  Честно сказать, мы вообще никак не договаривались… – он молодец, за словом в карман не лезет! В отличие от одной некоторой, язык опять проглотившей…

-  Не берите в мысль. А что у вас за книга? Достоевский? Смотрю, давно уже…

Н-да, вот ты только что и призналась, что тоже давненько за ним наблюдаешь! Герменевтика – мощная вещь, но вопрос: владеет ли он ею?

-  Нет, я Фёдормихалыча не читаю – боюсь, вдруг понравится, – определённо, этот обаятельный балбес заставляет работать мозги в иной плоскости, со скрипом и заносами; чтобы понять человека, порою приходится сходить с рельсов. – Диккенс. «Пиквикский клуб». Читали?

-  Ну что вы! Я читаю исключительно некрологи в вечёрке! – дура, зачем создаёшь негативные мыслеформы? Сама, небось, думаешь, сострила? Молись только, чтоб он всё воспринял адекватно!

-  И не знаете Диккенса? – о-о, да: классики английской литературы – самая походящая тема при знакомстве с девушкой! Ты ещё Теккерея упомяни или Голсуорси! И Роберта Бернса не забудь процитировать: «Твои глаза горят во тьме, когда теряю ум я, А на устах твоих совет хранить благоразумье»… Правда, других его цитат и сама сразу не припомню…

-  Откуда! Нас же в инкубаторе растили, только начала выползать из него… – вот, правильно! Подобающий ответ!

-  Ох, сударыня, ну, вы сказали! – бесенята, заплясавшие польку в его глазах, опять ввергают её в раздумья.

-  Ваше вежливое обращение, несомненно, льстит столь скромной и застенчивой особе, но разрешите попросить вас менее пафосно ко мне обращаться. Ибо при слове «сударыня» не могу устоять перед соблазном заказать у вас блинчики и чай с бесплатным лимоном.

Браво! Вернулся-таки дар речи. Не прошло и получаса! Какой шокирующий лексикон, какой ехидный тон! Думаешь, отшила его, на место поставила? Ты ж даже не намекнула, ты прямым текстом открыла ему самое сокровенное! Не сомневайся: он-то долго думать не станет!

-  Так вы и не устаивайте! В Куршевке есть местечко, где весьма недурственно готовят блинчики. Полагаю, есть повод нанести туда совместный визит сегодня же, а то на работе перекусить некогда, а дома готовить – лень.

Ну? Ваше слово, «сударыня»! Поезд неумолимо наматывает на оси последние километры. К чему излишний выпендрёж? Кому от него польза? Вспомни: «Если он уйдёт – это навсегда!». Ну? Пищевая доминанта перевешивает же остальные! Ну-у?? Куршевские огни мерцают в зоне видимости! Н-ну-у-у??? Барабанная дробь, по нарастающей…

-  Таня, – тоненькая ладошка трепыхнулась робким взмахом маленькой птахи, пробующей крылья, точнее – вскинутым белым флагом.

-  Дмитрий…

…И шагнули они вместе на перрон, постепенно исчезнув в снегопаде. Странная тишина и какая-то недосказанность остались в вагоне… И как теперь спокойно спать, при моём-то патологическом любопытстве?!. Верится, что теперь-то этой вновь образовавшейся паре, прыгнувшей за своим маленьким счастьем в открытый космос, решившейся построить новую Вселенную и твёрдо верующей: мы сможем ВСЁ, совершенно не страшен ни глухой мир стервятников, готовых разорвать ближнего, ни ледяная каменистая пустыня равнодушия и безразличия, ни всё прочее зло мира, вместе взятое...