1.
Порою, находясь в дыре заблудшего отчаяния, забредаешь так далеко, что невольно переступаешь грани иллюзорного королевства разбитого стекла, доходишь до его предела, обнаруживаешь последний осколок битого хрусталя – и отчаяние рывком переходит в состояние эйфории, непонятной и очевидно глупой. Так и я, долго блуждая в потёмках грязных туннелей, наконец смогла найти сколь-либо чистое место для излияния души.
Как много хороших, реально красивых людей не находят достойного признания – так и гибнут, не востребованные обществом и лишённые возможности развить себя, своё «Я». Истинное «Я», не маску, не какой-то имидж, созданный искусственно, без которого не выжить. Да чтó там красота – простая доброта и бескорыстие так девальвировались временем, что и грош ломаный рядом с ними кажется стодолларовой банкнотой!
Почему Игорь выбрал Стаську, почему подошёл к ней, ведь симпатичнее, интереснее, веселее – я! И очков не ношу, между прочим! Очевидно: он предпочёл «серую мышку», потому что принцесса попросту не по силам. Меня ж даже хотели сделать лицом косметического салона, даже в институт за мной приехали! Деньги большие сулили. Но я посмотрела, как фамильярно они обращались ко мне, как снисходительно называли «девочкой» – будто на дискотеке в деревенском клубе откопали; как узнала, сколько нужно гримироваться и макияжиться, сколько сидеть под жаром юпитеров – и что там от меня настоящей останется? Не-ет, не нужны мне эти деньги и популярность, пусть и заслуженная! А Стаська ничего не заметила, увлёкшись своим воздыхателем. Коне-ечно, это знакомство ей – такое счастье, такое очевидное невероятное, гдé уж тут вспомнить о подруге!.. Почему? Почему так тоща человеческая дружба? Почему люди сближаются только в гóре, а радость ни с кем делить не хотят, теша свои эгоистические амбиции?
Но я – человек тактичный, с расспросами к ней я не лезла, а просто подглядела адрес Игоря в её блокноте. И сама ему написала. Нет, ну а что?! Я – Подруга, и это слово для меня – не пустой звук! Мне ж её судьба небезразлична! А он пускай призадумается – смогла бы его Стаська так же поступить ради меня, и кого ему на самом деле стóило бы выбрать!
«Здравствуй, Игорь!
Пока твоя нимфа спит, пишу тебе я, поскольку являюсь Здравой Мыслью её, тою, которая обязана звучать, даже если этого никому не хочется, которая обязана заставлять слушать себя, иначе жизнь превратилась бы в абсурд, в жестокий тщет, в абиссальную бездну, где канут все людские страстишки.
Стася – это Н2О, она сколь прекрасна, столь же чиста и светла, и если ты до сих пор этого не понял – вам лучше расстаться. Скажи, каков твой рост? В каком магазине одеваешься, какой стиль предпочитаешь? Знаешь, Стася – очень высокая и стройная девушка:
Уточни теперешний цвет твоих волос и глаз. Имей в виду: Стася всегда мечтала о голубоглазом брюнете. Ты готов ради неё перекраситься и надеть линзы? Ведь девушки очень любят, если им уступают. Пойми: говорю это только потому, что очень хочу ей счастья, она его тáк достойна! Но если ради счастья любимой тебе не захочется уступить в такой малости – вам лучше расстаться! В общем, пришли мне своё фото. Ну, вышли же его! А я, если Стася будет сомневаться, постараюсь уговорить её сделать правильный выбор.
Скажи, до Стаси у тебя девушки были? Кто? Откуда? Сколько? Как долго встречались? Как проводили время? Почему расстались?
И ещё. Я, конечно, свято верю, что стипендии тебе на достойную жизнь хватает. Но! Стася любит всё красивое, себя намерена посвятить дому, семейному уюту, а не работе. Ты готов к этому? Если твёрдого, мужского «Да» сказать сейчас не можешь – вам лучше расстаться! Кстати, где и с кем ты живёшь? Просто Стася – девушка из очень культурной семьи, она получила прекрасное воспитание, поэтому ютиться по общежитиям и съёмным квартирам не намерена! Ты же знаешь: пословица «С милым рай в шалаше» давно не актуальна! Или не согласен? Тогда уж точно вам лучше расстаться.
Слушай-ка, а может, мне начать переписку с тобой? Чтоб ты лучше смог понять Стасю и найти правильный выход в каждой ситуации? Я – человек исключительно серьёзный и ответственный, и плохого не посоветую в принципе!
Ну всё, пора закругляться: Стася уже покидает царство грёз. Не знаю, как она отнесётся к этому письму, но ведь мы же ей об этом не скажем! А ответа от тебя жду я. Адреса не даю: если в душе твоей ещё осталось место романтике, если тебе нравятся девушки-загадки, если Стася тебе действительно дорога, если твои намерения чисты и серьёзны и очередным лёгким увлечением не являются, то ты сам изыщешь способ понять, ктó я, и как со мной связаться.
Будь здоров! Не кашляй! Здравая Мысль».
2.
Комплекс, комплекс, один сплошной комплекс. Комплекс независимости, комплекс единоличия… Почему?.. Я знаю: ты просто из рода собачек. Маленьких, хорошеньких и патологически трусливых. Но, чтобы того не показать, они делают страшные морды и с оголёнными клыками бросаются на человека, но в уголках их глаз можно заметить страх. Этот страх застит им мир, и они, зажмурившись, с тявканьем кидаются на людей, при этом стараясь находиться в таком положении, чтоб всегда можно было вывернуться, ускользнуть, стыдливо зажав облезлый хвостик меж тощих коленок.
Металл устаревших понятий плавит мозг, насаждая тщетные иллюзии и порождая амбициозность: глядишь, в ближайшие дни световой молодости космоса стану апологетом… Нет, ты не собачка, ты – хомяк! Маленький такой, даже крохотный, но – с бо-ольшим комплексом! Недоразвитый твой ум не поймёт никогда ничего, да и не надо: зачем так утруждаться? Можешь спать спокойно: я никому ничего не расскажу. Я просто очень долго посмеюсь, когда никого не будет рядом. Только представлю эти маленькие глазки, этот жуткий страх в них, этот красивый, саркастически изогнутый рот, который на самом деле застыл от ужаса, когда ты читал моё письмо! Лишь представлю, как дрожали твои тонкие лапки, когда ты тряс моим письмом перед Стаськой, как твой баритончик срывался на писк, когда ты изображал оскорблённое самолюбие – и я трясусь от хохота! А ты там, в глубине дешёвой своей душонки, трепещешь от страха, что я расскажу всем, как ты испугался серьёзных отношений и сопряжённой с ними ответственности. Говорю ещё раз: спи спокойно, маленький пушистый хомяк, а я навсегда сохраню тайну о твоих настоящих мыслительных процессах.
Мир спасёт не красота, а единоличники. Это те люди, которые исступленно орут в мир: «Не желаю жить по вашим маразматическим «надо», «должно», «как все» и «нормально»!». Хочется взрезать пространство стеной массовой шизофрении и расширить ареал существования. Мало места мне, мало!
Почему? Почему Стаська не поняла меня? Почему углядела зло там, где его не могло быть изначально? Дала ли я хоть мизерный повод? Наконец, почему она извлекла из самых потайных закоулков лексикона фразы, каких раньше я от неё не слышала и даже не подозревала, что она такое знает?! Но я всё-таки добрый человек и, конечно, простила глупую влюблённую девчонку, по горло увязшую в зыбучей трясине неисчислимых комплексов. Сама позвонила ей – первая! И что в ответ? «Много на себя берёшь!», «Нос не в своё дело!», «Ядовитый плевок в душу!»… Боже мой, какой изумительный словесный понос! Сейчас разрыдаюсь! Я – что, для себя старалась? Для неё ж, дурочки!..
- Будь проще, девочка! И друзья потянутся к тебе…
Но она превзошла саму себя:
- Когда рядом такие друзья – пропадает желание жить!..
- В чём же дело? – говорю чисто по приколу. – Сейчас земля мягкая, копать будет легко…
А она трубку бросила, психопатка. Почему? Подруженька, тоже мне! Видать, незнакомо тебе чувство одиночества, не знаешь ты, девочка, как давят стены пустой квартиры, как бьёт по ушам мёртвая тишина, как ухмыляется молчащий телефон, раз уж позволяешь себе такое в отношении близких людей, тех, кому ты действительно небезразлична, и кто любит тебя с истинным бескорыстием!
Таков, видать, мой крест – не могу я долго сердиться, и Стаську опять простила. Я ж вижу: девочка попросту не привыкла, ведь до меня никто никогда не сделал для неё ни одного доброго дела, ничего не спросив взамен. А у меланхоликов первой реакцией на всё непривычное является именно резкое отторжение, вплоть до агрессии. Всё равно я Стаську простила, чтоб не тяготил её непомерный груз обиды, незаслуженно нанесённой близкому человеку. Игоря тоже простила, хоть и поступил он так низко. Я ж понимаю: это у него тактика такая «экстравагантная» – начать со Стаськи, чтобы постепенно приблизиться ко мне. Но: я – Подруга, и обязана уважать Стаськин выбор, хотя о каком выборе вообще допустимо говорить?!
3.
Лето исторгло междометия и кончилось – надежда на осень, её я люблю больше. Утром всмотришься в заоконье – мирские страстишки потушены дождём. Хорошо и обнадёженно становится.
Я знаю, почему Стаська перестала бывать у меня. И к себе почему не зовёт, ограничив время общения лишь часами в аудитории. Тут и думать нечего: факультет – единственное место, куда её драгоценный Игорёшка не заходит и где, соответственно, не может видеть меня. Есть, есть такие люди, которые и в двадцать лет по развитию остаются на уровне двенадцатилетних… Но как бы она ни старалась – ей не удалось за ширмой дружелюбия скрыть колоссальный страх. Страх потерять парня, которому однажды надоест «мышиное» общество, и который созреет, чтобы влюбиться в действительно красивую девушку. Но я опять простила Стаську и сделала вид, что забыла, несмотря на обиду: в парне сомневаться она ещё может, но как она посмела усомниться в надёжности лучшей подруги?!! Я перетерпела боль, просто перешагнула через неё, как через лужу, чтобы не оставить Стаську одну перед не всегда доброй реальностью.
А жизнь идёт. Идёт куда-то. Иногда – навстречу, но чаще – мимо. Люди – тоже: одни – напролом, как танки, другие – тихонько, трусливо, бочком пятясь и в любом поступке ближнего только подвох выискивая. Почему? Почему такова человеческая натура – не понимать, что ближние – тоже хорошие, и ничего иного, кроме добра, сотворить не способны по природе своей?..
Я не стала подсказывать Стаське на коллоквиуме, не дала шпаргалку. И вслух при всех попросила убрать спрятанный под юбкой учебник. Это – моя вторая беда: я – человек исключительно честный и порядочный! В конце концов, что главнее: знания в голове или злосчастная циферка в зачётке? Другая, конечно, подсказала бы, не заметила бы учебника, но услуга-то получится медвежья! Дальше – как? По-прежнему надеяться, что и в жизни кто-то будет постоянно подсказывать? В каждодневных перипетиях подруг рядом может и не оказаться, надо своим умом жить! Пусть и получила она «незачёт», зато это заставит её взяться за книги, проштудировать весь курс! Тогда, может, и знания в головёнке отложатся! Вообще, я, что ли, виновата, что она пришла неподготовленной? Мои, что ли, это трудности?..
Взамен, как всегда, я получила только кучу упрёков и оскорблений. Ничего: это – обычные издержки дружбы. Я не удивляюсь, потому что знаю: реальная благодарность последует, когда девочка повзрослеет да от жизни пару-тройку раз по башке получит!.. Почему, почему желание ухватить любую сиюминутную выгоду порою заставляет человека топтать и собственное достоинство, и перспективу, и даже дружбу?
Откуда мне было знать, что её Игорь попал в больницу?! Я – что, обязана следить за всеми подробностями его жизни? Стаська говорила что-то о перевернувшейся маршрутке, но я-то знаю: это пацаны его избили! Ну конечно, в парке, тем летним вечером, когда он подошёл к нам, чтоб познакомиться! Пацанов там было полно, и они нас, разумеется, видели! А ради меня многие готовы мчаться из другого района, даже из другого города, чтоб перегрызть глотку сопернику! И Стаська об этом знает, просто боится признаться даже сама себе: страх, вечный, низкий, мерзкий страх перед Её Величеством ПРАВДОЙ!
Но я – человек, я не стала раскрывать ей глаза, оставив все имеющиеся «i» без точек. Обидно, больно снова переступать через себя, но дружба – дороже! Очень хотелось сделать ей что-то хорошее, доброе. Но в больницу я не пошла, потому что не люблю больниц: меня бесит этот запах, меня раздражает белый цвет – цвет лжи, страха. Я люблю чёрный – чёрный это как слово «нет», как протест. Сначала я купила пакет почти самых дорогих яблок и отдала Стаське – для Игоря, ей же такие покупки не по силам! Груши, между прочим, тоже покупала! И виноград. И персики. Даже дыньку небольшую как-то купила. Ну, и приветы ему передавала через Стаську.
А себе оставила право только напрягать воображение, рисуя счастливый и благодарный взгляд побитого парня, похожий на тот, что бывает у раненого на турнире рыцаря, которому прекрасная принцесса бросает платок: пусть победа досталась сопернику, но целых ТРИ(!!!) мгновения вниманием красавицы владел он – проигравший! Может, эти мгновения – и есть то, ради чего, собственно, стóит жить! Впрочем, рисовать подобные картины в фантазиях – не столь трудное дело: я ж нравлюсь многим парням и давно знаю, как начинают стучать сердца, как просветляется взгляд, если я хотя бы посмотрю на кого-нибудь из них…
4.
Исповедальный характер дневниковых записей обязывает к задушевности, а оной в последние чертыхательные мимолётности, во временных единицах измеряемые, не наблюдается, даже если всматриваться, лупой вооружась. Почему? Почему мужская натура до такой степени жестока? Почему они все так предсказуемы и однотипны в своём поведении: встретят, обольстят, шутя введут в зависимость и – бросят?
Он ведь не понимает, что теперь этот его взгляд постоянно меня преследует, что я не могу без него ни есть, ни спать! Он не думает, каково было целый месяц, пока он прохлаждался в больничке, жить одними фантазиями, в ожидании увидеть этот взгляд наяву! Стаська? А при чём тут она? Она ему хоть одно яблочко купила? Предательство? Но чтó можно считать предательством, а что – нет? Испокон веку женщины уводили мужчин у своих подруг, и ничего страшного – все счастливы. И разве это не предательство – растоптать собственную любовь во имя какой-то дружбы? Уходить должен третий? Так, может, Стаська и есть «третий»! Может, ей-то и нужно уйти! Неужто ей жаль для меня такой мелочи, ведь от меня за долгое время дружбы она получила неизмеримо больше! Нужна ли она вообще Игорю, пролившему кровь отнюдь не за неё??!
Когда Игоря выписали, он даже не позвонил мне, чтоб хотя бы поблагодарить за всё, что я для него сделала. Почему? Почему мой удел – только испускать добро в стылый эфир инертного социума бесстрастных индивидуумов? Но я простила Игоря, я же понимаю: я если и появляюсь в его мыслях, то – лишь в самых смелых! Он сам их боится, уверовав почему-то в невозможность превращения мечты в реальность. Я – чуткий человек, поэтому сама позвонила ему.
- Как твоё драгоценное? – начинаю издалека.
- Лучше всех! Прекрасно! – воскликнул он, и я через телефон услышала стук его сердца и ощутила его «рыцарский» взгляд. Конечно, глупо ожидать иной реакции…
- Прям-таки и лучше всех? Не слишком ли смело?
- Понимаешь, какое дело? Я – ЛЮБЛЮ! – он не кричал, он пел!
- Да ты что! – можно подумать, я удивилась его словам. – А она тебя тоже любит?
- Коне-ечно! У лапушки моей – самое большое сердце!
Ничего, я простила столь смелое заявление: любовь, как известно, и сил придаёт, и очки розовые напяливать заставляет. Но увлекаться иллюзиями опасно, поэтому спрашиваю осторожно:
- И как же зовут твоё счастье?
- В рифму: На-астя! – он опять именно пропел, и пол закачался под моими ногами. Не-ет, это шутка, ведь шутка же! Это он просто брякнул спонтанно, ведь он не догадывается…
- Ты, вообще-то, узнал меня, или как? – говорю с внезапным безразличием, опыт гласит: с влюблёнными парнями чем холоднее, тем лучше.
- Без разницы! Я – люблю, понимаешь? Я – счастлив! И любовь моя – здесь, рядом! Ладно, извини, ты отвлекаешь. Будь здорова, не кашляй!..
Это нереально, я не верю! Разве можно любить Стаську? У неё ж рост 166, фигуры – никакой, волосёнки – жиденькие и зубы кривые! Я НЕ ВЕРЮ, что вот эту чмошку можно назвать лапушкой и счастьем и ради неё пройти мимо МЕНЯ! Мало того, даже не узнать МОЙ голос и именно МНЕ так и сообщить, мол, это без разницы!.. Почему?.. Да если захочу, у меня таких игорей будет… Я ж столько для него сделала: и яблоки, и груши…
5.
Почему иногда время идёт очень-очень быстро, а иногда – медленно? Почему порой ощущаешь себя во временнóй, пространственной дыре, когда часы, минуты, секунды теряют изначальный смысл, мерки, размеры и прочее? Почему бывает особенно больно видеть в зеркале своё прелестное отражение, и красота, свыше подаренная, ощущается карой господней? Почему кажется, что прошло два часа, а на самом деле – десять минут?
Я знаю: я сама разбила своё счастье. Точно: всё дело в этих яблоках! Стаська носила их к колдунье, чтоб приворожить Игоря! Так и есть, по-другому и быть не может! Но мне уже нельзя без него, я слишком многое затратила, чтобы сейчас сдаться. И я буду бороться, зло должно быть наказано, а любовь восторжествует!
Не-ет, это шутка! Зашедшая далеко, несмешная, лишённая меры и здравого смысла, но всё-таки шутка! Он ещё позвонит, непременно! Я даже знаю, о чём он будет сбивчиво лопотать, и знаю, как жёстко осекý его: «Не надо фраз! Особенно – красивых!». Нет, он не позвонит, он примчится и встретит меня!.. Я и к гадалке больше не пойду – нéзачем куда-либо идти, чтоб услышать очевидное!
И он появился у института ясным декабрьским днём, с букетом неизвестно как добытых тюльпанов. И выбежала к нему Стаська, и целовались они долго-долго, у всех на виду. И алыми пятнами опадали с цветов лепестки, словно капли крови – из моего разорванного, разрубленного, пропущенного через мясорубку сердца. А равнодушные людишки, как тараканы, ползли мимо, целиком поглощённые своими комплексами и заморочками.
Как выходить из теперешнего упадка? Не знаю. Пожалуй, надо круто измениться, чтобы жизнь, идущая под откос, наконец-то сошла с рельсов и двигалась уже не по земле, а по небу, по чистейшему кислороду неотравленных душ...
Вечером позвонила Стаська – как только у неё хватило цинизма?! Спросила, приду ли я на их свадьбу, которая намечается как раз на Валентинов день. Конечно, мало просто уничтожить меня, ей хочется сделать это побольнее! Всю свою мышиную жизнишку она завидовала мне люто, и теперь, разумеется, будет беспощадна до конца. Я могла бы высказать ей всё, что она заслужила, я могла бы обидеться хотя бы за тон, каким она задала мне, самой близкой подруге, этот вопрос, да силы мои небеспредельны:
- Боюсь, я не доживу до Валентинова дня.
- Доживёшь, доживёшь: сейчас земля мёрзлая, копать будет тяжело!..
Комментарии