42. ИСТОРИК ИЗ-ПОД ПАЛЬМЫ
Улейкин не очень-то надеялся на колесо Фортуны, полагая, что она пользуется чертовым. Поэтому он не удивился, когда нечаянная возможность договориться с Федулычем без свидетелей, сразу осложнилась появлением физика.
- Слышь, Улейкин, - сказал физик, следуя рядом. – Давай спросим у поросенка, где тут можно раздобыть самогон?
- А ты не боишься, что он отведет тебя к Вию? – предупредил Улейкин.
- А что мне бояться? - беспечно рассудил Лалыко. – Если у Вия хороший самогон, тогда он хороший Вий. А может, у Федулыча что-нибудь осталось от вчерашнего? Или вы все выпили?
- Так мы ж не пили, - ответил Улейкин.
- Да будет тебе, Улейкин.- пристыдил физик. - Мне ты можешь сказки не рассказывать. Я ведь понимаю. Я и сам до таких чертиков напивался! Зато правильно ты этого буржуя шайкой огрел. Пусть знает, что низы не хотят жить по-старому. Кстати, с плавками у тебя получилось гениально. Это и сбивает с толку нашего упыря.
- Упыря?
- Упыря, упыря. Рыбов - энергетический вампир. Это ж, как дважды два.
- Вообще-то Рыбов любит деньги.
- Не в деньгах счастье вурдалака, - глубокомысленно заметил физик. – Просто, с помощью денег удобнее сосать чужую энергию.
- Насколько мне известно, упырь пьет кровь, - заявил Улейкин.
- Вот за это я и не люблю художественные произведения, - сообщил физик. – Если там и есть жизненная правда, то уж вопиет она вовсе не своим голосом. Наверное, чтобы совсем не зарезали.
- Искусство требует некоторых жертв, - со знанием дела согласился Улейкин.
- Некоторых, - посетовал физик. – И ведь главное, не поспоришь. Кровь -носитель энергии? Носитель. Пить можно? Можно. А тут у нас аллегория. А здесь у нас гипербола. А это по законам жанра… И вот тебе образ жуткого сосуна, который впивается клыками в артерию своей жертвы.
- Зато это действует на подкорку.
- В том-то и дело, что по-разному действует. Для иных психопатов это пример для подражания. А остальные думают, что все это сказки. А это, Улейкин, не сказки. Это биофизика.
- Может уже известна и формула вампиризма?
- Конечно, механизм забора энергии вампирами еще не изучен, - замялся физик. – Но научные обоснования тут имеются. Например, известно, что каждый человек заключен в некий энергетический кокон, ауру. И если вампир пробивает своим посылом эту энергетическую защиту, то человек начинает терять энергию. А вампир ее впитывает. Видишь, насколько все просто и понятно? Не то что в твоей билетристике.
- А по-моему, проще представить дерево, подожженное для извлечения тепла.
- Вот я о том и говорю, все беды от вас, художников, - возмутился физик. – Ты еще придумай новый вид вурдалака, который бегает со спичками и всех поджигает.
На это Улейкин не нашел возражений. Тем более, что поросенок уже взбежал по ступенькам веранды дома с высокой крышей.
- Не заперто, - услышал Улейкин в ответ на свой стук в дверь.
Пропустив вперед поросенка и физика, он вошел в комнату и тотчас узнал Рябчика.
- А, старый знакомый! – воскликнул покойник, однако в своей заунывной манере. Так что приветствие больше походило на разочарование.
Тем не менее, он шагнул к гостям с протянутой рукой.
- А где же Федулыч? – спросил Улейкин, наблюдая, как из-под пальмы выглянул, а затем выбрался какой-то старичок с приветливым лицом.
По благообразному облику старичка и особой медовости в его глазах, Улейкин сразу догадался, что это и есть историк. Такому старичку более подобало сидеть в библиотеке, чем под пальмой. Впрочем, пальма была не настоящая, а в кадушке, но большая. Такие декоративные пальмы чаще произрастают в государственных учреждениях. Однако кроме пальмы ничто в комнате не намекало на официальную встречу с душами философов. И оставалось предположить, что это будет встреча без галстуков.
- Федулыч скоро придет. Он понес соседке рыбу, - доложил старичок и бросился знакомиться.
Благодаря словоохотливости историка тут же выяснилось, что самого его зовут Петром Иванычем. До глубокой пенсии он работал в школе в большом селе, но и по выходу на заслуженный отдых он остался практикующим историком.
Нетрудно было догадаться, что встреча с живым покойником для Петра Иваныча большая удача. Ведь любой историк многое бы дал, чтобы пообщаться с какой-нибудь канувшей в лету исторической личностью типа Наполеон. А то, что масштаб личности бывшего работника Обкома для «Крысиных двориков» вполне соизмерим с фигурой французского императора, позволяло думать, что имя Рябчика уже вписывается в историю деревни золотыми буквами.
Как и всякий увлеченный человек, Петр Иваныч не заставил себя упрашивать распространяться о предмете своей страсти. И сразу принялся давать новым знакомым исторические справки о прошлом родной деревни.
По его сведениям дата возникновения деревни «Крысиные дворики» совершенно неизвестна и вряд ли когда-нибудь будет установлена. Но деревня эта существовала еще до революции. И уже тогда она пользовалась дурной славой. Считалось, что в ней проживают одни колдуны и ведьмаки. Однако, по мнению исследователя, такие представления – лучший пример народного мифотворчества и «собачьей чуши». Ведь хорошо известно, что колдуны не уживаются друг с другом. Собственные наклонности заставляют их подозревать своих коллег в злонамеренности. И чтобы не подпасть под чужую кознь, они норовят нанести кознь упредительную, а это становится поводом к беспощадному обмену кознями. Поэтому, каждому колдуну необходим отдельный ареал влияния, так сказать, питательная среда.
- А вот, как по-вашему? - прервал рассказчика физик, подмигнув Улейкину, - Каков механизм питания колдунов чужими несчастьями?
Историк посмотрел на физика с недоверием, но, убедившись, что тот интересуется всерьез, пояснил:
- Никаких специальных механизмов тут нет. Все взято из природы. Вот тебя укусил комар. У тебя уменьшилось крови, а у него в брюшке прибавилось. То же самое и колдун. Он всегда паразит, потому что в нем зло. А зло ничего не может производить, кроме зла. И если колдун не подпитает свое зло чужым несчастьем, то его зло начинает пожирать его самого. Мы тут с Федулычем проводили исследование, допрашивали одного колдуна, который хотел избавиться от своего дара. И он рассказывал. Говорит, вот вижу, что человек завел козу. Казалось бы, завел и завел. Мне то что? А во мне, говорит, все кипит, митингует. Как будто он меня этой козой травмировал. Нет сил жить дальше. Спать не могу. Все гнездятся у меня внутри какие-то болезненные мысли, догадки, да всякие видения. Присмотрюсь к ним, прислушаюсь – вроде ничего особенного. Ну там, пьет человек молоко, гладит свою козу, любит. Хорошо ему. Где повод для беспокойства. А чуть забудусь, в голову уже лезут: «А как же я? А почему коза у него, а не у меня? А чем я хуже? Какое же я ничтожество!» Короче, так он возненавидел эту козу, что сделал специальный заговор, и коза сразу сдохла. У человека трагедия. Все труды и мечты насмарку. А у колдуна, как у комара в брюшке, убитая радость того человека. И он ее потом смакует на пару со своим злом, как таранку с пивом.
- Да, не зря у нас говорят: «Сделал гадость – на сердце радость» - заключил Улейкин.
- А раз так говорят, - рассудил физик, - значит ненависть к чужой козе явление распространенное.
- Конечно, у каждого есть эгоизм, который мешает понять другого. Но не каждый владеет такой силой, чтобы прикончить козу одной мыслью, – заверил Петр Иваныч, и раскрыв таким образом природу колдовства, продолжил экскурс в историю «Крысиных двориков».
Он пояснил, что в виду ограниченности питательных ресурсов, на такую маленькую деревню было достаточно одного колдуна. И этим колдуном какое-то время был Захар Трехпалый. Дурная же репутация всей деревни скорее держалась на том простом основании, что ее жители не посещали церковь. Правда, церковь была от них далековато, а может, они были сектантами. Это точно неизвестно.
Зато хорошо известно, что перед самой революцией проживал в «Крысиных двориках» странный субъект по имени Тишка. У этого Тишки был очень нехороший, пронзительный взгляд. Есть также сведения, что будто, когда помирал Захар, то хотел он кому-нибудь передать свое зло, потому что зло всегда стремится к бессмертию. А никто не хотел у него ничего брать. А маленький еще тогда Тишка подскочил к Захару и протянул руку. Тот и вложил ему в руку. И после этого умер.
- Э-э, извините, я не понял, - прервал историка Лалыко. – Что колдун вложил в руку Тишки?
- А ничего, - сообщил историк. – Самое что ни на есть ничто, которое ничтожит.
- Э-э, позвольте, - запротестовал физик. – Ничто оно и есть ничто. Это я вам как физик говорю.
- Ну, тогда и я отвечу, как физик, - пообещал Петр Иваныч.
С тем он протянул руку к голове физика и одним движением взлохматил ему волосы.
- Что я тебе сейчас дал? И что ты у меня взял? – спросил историк.
- Ничего, - ответил физик. – Но вы нарушили мне прическу.
- Ну да, - признался историк. – Я в ней кое-что изменил.
- А-а, - догадался физик. – Колдун сделал перестройку в сознании Тишки. Новое мышление. Но значит, какой-то энергетический посыл все же был?
- Это конечно. Какой-то энергетический посыл был, - подтвердил Петр Иваныч. – И если на то пошло, скажу больше. Колдуны в такой посылке передают личинку своего зла.
- Я понял, - заверил физик. – Вероятно, колдун с помощью гипнотического воздействия внушает своей жертве кодированную информацию о своем зле, которая содержит программу развития. Получается что-то, вроде вируса или формулы ошибки. Но это ведь, наверное, очень сложная формула?
- А ничего сложного, - легкомысленно заявил историк. – Вот, например, я смотрю тебе в глаза и внушаю образ бутылки. А дальше все само собой у тебя возникает, как круги на воде, если ты эту бутылку в реку бросишь.
- Бутылку? В реку? - насторожился физик, словно и впрямь почувствовал посыл от Петра Иваныча, но тот уже вернулся к изложению исторического материала.
И слушателям стало известно, что со временем у Тишки открылось очень загадочное свойство. Он стал молиться каменной бабе, которая стояла на вершине степного кургана неподалеку от деревни. Прознав об этом, соседи начали допытываться, зачем он обзавелся кумиром? И не является ли он поэтому язычником? И кто его надоумил? А он отвечал, мол, кому до этого есть дело? И какая разница, какому Богу молиться? Главное, говорит, чтобы это помогало. А оно, мол, должно помогать, потому что в язычестве нет ничего плохого. Этой каменной бабе, говорит, люди молились тысячу лет и неспроста. А христианство, мол, нам религия чужая. Ее на Русь занесли евреи. Но сами они ее не приняли и остались язычниками.
- А что? Правильно говорил, - вдруг вмешался покойник. – Кроме того, конечно, что евреи язычники.
- А кто ж они? – подивился такой новости дед.
- У них единобожие, к вашему сведению, - заявил покойник.
- Единобожие – это не показатель, - беспечно отмахнулся Петр Иваныч. – Есть и другие. К тому же, если даже Христос не был богом, то он тем более Бог.
- Ну, знаете, так нельзя, - посоветовал физик. – Вы же все-таки историк, а у евреев богатая история. И христианами они не стали, потому что, испугались рабства. Время было такое.
- Время уже другое, а эго и кумиры все те же, - проворчал историк.
- А чем плохо молиться кумиру? – вдруг опять вмешался покойник.
- Тебе то, конечно, все уже равно, кому молиться, - съязвил старик. – Но если человек молится не истинному Богу, то кому же он молится? А раз ты идола в себя запустил, сам становишься каменным болваном.
- Ну, а разве плохо ощущать себя каменным? – возразил физик. – Это значит ты крепкий, стойкий, сильный, несгибаемый.
- Во! И этот туда же, - еще более взъерошился дед. – А вместо сердца пламенный мотор. Этого тебе нужно?
- Вам следует успокоиться, - заверил физик. – И вдумайтесь. В мире существуют три мировые религии. Но истина может быть только одна. Тогда, вопрос – какую религию должен выбрать язычник с целью пойти истинным путем?
Со стороны было заметно, что Лалыко вовсе не рассчитывает на внятный ответ, а лишь внимательно наблюдает, как историк усядется в уготованную ему калошу.
Однако, дед, видимо, не заметил западни.
- Пусть язычник сам выбирает, - простодушно решил он. – Я бы ему только посоветовал обратить внимание на биологическую клетку.
- На биологическую клетку? Зачем? – не понял физик.
- У живой клетки три состояния. Первое, когда она здорова, но не делится, а сохраняется. Второе, когда она делится. И третье, когда она болеет и может являться злокачественной.
Физик поправил очки, явно не тревожась по поводу пустующей калоши, и вновь спросил:
- Ну, а если все три болеют?
- Одни болеют и переболеют. А другие не переболеют, - заверил дед.
- А вот интересно, - спросил вдруг покойник. – Я болею или не болею? А если болею, то переболею или не переболею?
- Если ты покойник, значит, ты не болеешь, - ответил Петр Иваныч.
- Странное какое-то допущение, - удивился физик. – Так можно многое доказать.
- Нет, Петр Иваныч прав, - согласился Рябчик. – Ведь я и в самом деле покойник. Как физик вы, наверное, сейчас начнете мне доказывать обратное.
Было видно, что Рябчик готов отстаивать свое право оставаться покойником. Но физик, похоже, вовсе не собирался ему возражать.
- Зачем же доказывать обратное? – сказал он ровным голосом. – Тут, видимо, дело в том, что вы не можете идентифицировать себя как живого. Возможно, для этого не хватает какого-то важного элемента. Например, нельзя признать карандаш карандашом, если он не пишет.
- Совершенно верно, - обрадовался покойник. – Вот, что значит физика. Тогда еще вопрос. Вот я покойник, а со мной происходят странные вещи.
- Странные вещи, с вами? – усомнился физик. – Например?
- После того, как на кладбище я встретился с инопланетянином, со мной стали общаться души умерших.
- А прежде вы с ними почему не общались? – спросил физик.
Очевидно, этот вопрос поставил Рябчика в тупик.
- Да, говорят, у вас тут какой-то съезд философов намечен, - вмешался Улейкин, добавляя себе солидности за счет сокращения шеи, чтобы Рябчику не пришло в голову узнать в нем инопланетянина.
- Скорее уж, слет, - уточнил покойник. – Ведь речь идет о душах.
- Да, мы с Федулычем решили устроить им тут встречу, - объяснил историк. – Видите, даже пальму притащили из клуба. Философы-то, небось, в основном, древнегреческие будут. Пусть чувствуют себя, как дома.
- А кто же приглашен? – поинтересовался физик.
- Да они без приглашения, - ответил покойник. – Так и лезут. Очень недовольны, что Федулыч задерживается.
- Ну, это, конечно, достаточно необычно, - заметил физик.
- А я тут, как раз, собирался доказать нашему уважаемому покойнику, что его случай далеко не уникальный.
Тут Петр Иваныч показал обложку тонкой брошюры, которую все это время держал в руках. Она была озаглавлена: «Ванга ясновидящая и исцеляющая».*
- Надеюсь, вы не против?
- Да что вы? – разрешил физик. – Наоборот. Про Вангу это очень интересно.
Историк открыл брошюру и стал зачитывать подчеркнутое в тексте:
«В беседе с режиссером П. Ванга говорила:
- Вот вы говорите о перерождении. Что это такое я не знаю. Но вот, то, что не гниет, а остается от человека, по-моему, развивается, чтобы достичь высшего состояния…
Ванга воспринимает смерть только как физический конец и считает, что личность сохраняется и после этого фатального исхода.
На вопрос одного посетителя, почему она говорит ему об его умершей матери, и не привел ли он ее своим присутствием, Ванга ответила ему: Нет, не ты. Они сами приходят, потому что я для них – врата в этот мир…»
Тут дверь открылась, и в комнату вошел Федулыч.
Комментарии