НОВЫЕ МИРНЫЕ ИНИЦИАТИВЫ МОГОЛЯ

1.ВМЕСТО ПРЕАМБУЛЫ

-А скажи-ка, брат, Моголь, ты действительно стал на путь исправления? – спросил меня дьявол-искуситель.

- Да, - подтвердил я, не сморгнув глазом. – А что здесь такого? Каждый имеет право очистить совесть.

- Кстати, очистки не выбрасывай. Я их заберу. В них самые витамины, - предупредил дьявол и продолжил. – В таком случае ты обязан выступать за разрядку напряженности и мирное сосуществование двух систем на «Решете».

- А я что делаю? – изумился я. – Я только тем и занимаюсь, что выступаю. И вообще, о каких системах идет речь? И что это за разрядка такая? Вы хоть поясните. А то не все понятно.

- Ну, как же так? – немного растерялся дьявол. – Я имею в виду противоборство сторонников эмоциональной и интеллектуальной поэзии.

- А, это?! – махнул я рукой. – Там я практически уже разрядил всю напряженность и навел мирное существование двух систем.

- Однако у меня имеются другие сведения, - возразил искуситель. – Известно, например, что Кот жалуется, будто зоилы ограничивают его свободы. А Бармалей недавно сетовал на то, что Кот плохо влияет на его интеллектуальные способности. На сайте то и дело вспыхивают конфликты, происходят поэтические акты вандализма и террора. А ты говоришь, нет напряженности.

- Нет, ну, кое-какая еще имеет место, - развел я руками. – Но это пережиток прошлого. Со временем это пройдет.

- Чтобы такое утверждать, нужно знать коренные причины антагонизма двух систем, - заявил дьявол. - А ты их знаешь?

- Разумеется, - сделал я толстую шею. – А вот вы боюсь, не знаете.

- Отнюдь, - повелся искуситель. – Все дело в том, что зоилы – это что-то вроде физиков в поэзии, почти технари. Они прекрасно владеют логикой, изобретательны, умеют работать с формой, обладают знаниями законов стихосложения и, подозреваю, способны поверять алгеброй поэтические опусы. Они скупы на чувства и эмоции, впрочем, по разным причинам, зато щедры на иронию и юмор. Вдобавок на них работает время, век, с его рыночными отношениями, девальвацией чувств, жестокостями, техническим прогрессом, потоками информации и так далее. Ну, и не менее важно, что ваши зоилы в большинстве повидавшие виды, закаленные во многих заварухах ветераны. То есть, «солдаты, которые не знают слов любви». Укоротить какому-нибудь поэту язык, а то и вовсе отрезать, для них плевое дело. С помощью своего остро отточенного пера они легко разделают любое лирическое творение, сделают из него чучело и выставят на потеху толпе. Разве не так?

- Пока все правильно, - кивнул я. – Но что вы скажете об обитателях Котовасии.

- Это поэты другого типа, - сообщил искуситель. – Если в зоилы попадают преимущественно аналитики, синтезаторы и прагматики, то в эмоциональную поэзию идут главным образом идеалисты. У людей с таким типом мышления обычно развиты всякие тонкие чувства, часто слишком, и порой до чудачеств. Иногда это просто «Принцессы на горошине». Они очень неустойчивы в своих настроениях, зато незыблемы в своих идеалах. Основной критерий для них нравственность, что в наш век является тяжким бременем. Но, несмотря на то, что они представляются не слишком адекватными времени, тем не менее, обществу они необходимы, как вода и водные процедуры. В чем-то они даже напоминают эту самую воду. Во всяком случае, всевозможные слезы для них не последнее дело. Они не склонны ставить во главу угла логику, конструктивизм, схемы, правила, да и какие углы, если они и углы-то не очень приветствуют, как впрочем, и всю геометрию в целом. Поэтому легко мирятся с алогизмами, противоречиями и прочими ошибками во имя главного, на их взгляд, - чувства. Больше всего им нравится иметь дело с вещами неуловимыми, чего не видит трезвый взгляд реалиста. С помощью своего развитого воображения они населяют этот мир всякими образами, с целью извлечения  чувств и эмоций, которыми стремятся делиться с внемлющими им. Те же, кто не способен разглядеть творимый ими мир, или не желает, для них в лучшем случае инвалиды души, примитивы, недочеловеки, а в худшем подонки и враги. Вот и подумай, Моголь, возможно ли отсутствие напряженности между двумя этими полюсами поэтического искусства?

- Нет, невозможно, - решительно заявил я.

- Тогда чего же ты хвалишься, что разрядит там всю напряженность?

- Я пошутил, - сказал я. – Я просто полагал, что у вас есть какие-нибудь конструктивные предложения. Но, похоже, я на ваш счет заблуждался.

- Разумеется, у меня есть предложение, - нашелся дьявол.

- И какие? – спросил я, выказывая недоверие.

- Вот что ты скажешь, Моголь, если тебе будут лить струю воды в одно и то же место. Ну, скажем, в темечко?

- Да что же тут скажешь? - пожал я плечами. – За это просто надо дать в рыло, да и все.

- Вот, видишь? Это вполне может стать причиной напряженности и конфликтов. А ведь выход простой. Нужно просто попросить, чтобы помотали.

- Помотали? – переспросил я с неподдельным подозрением. – Чем это?

- Да это как раз не важно, - сообщил дьявол. – Пусть там шлангом, кружкой. Главное, чтобы струя разбрызгивалась. И тогда процедура может стать даже приятной.

- Так вы что, предлагаете мне, помотать на «решете»? То есть, публично.

- А почему бы и нет? – настаивал искуситель. – Помотайте сами. И предложите другим. Пусть все мотают. И чем больше, тем лучше. Ведь что происходит. Объектами нападок критики на «Решете» являются практически одни и те же лица. И у них это вызывает справедливый протест. «Решето» буквально кишит незрелыми опусами, а якобы принципиальные борцы за чистоту рядов этого вроде как не замечают. Тут ведь легко подумать, что мы имеем дело с коррумпированностью зоилов и дискриминацией по одним им ведомым признакам…

- А! Понял, понял, понял, - сообразил я, куда клонит дьявол-искуситель.

2. ОБРАЩЕНИЕ К ПОЭТАМ «РЕШЕТА»

Товарищи и прочие! Все, кому дорога разрядка напряженности и процесс мирного урегулирования конфликтов, должны занять принципиальную позицию и из этой позиции начинать мотать. И чем больше вы будете мотать и брызгать в разные стороны, тем лучше будет протекать мирный процесс, и тем чище будет «Решето».

                                                                                                                    Моголь