«Поэзия – важная тетка, Надменна. Глядит свысока, У ней королевы походка, Точеная, в перстнях, рука. Поэт подойти к ней боится, Вздохнуть – не дай бог заразит, Страдает, бледнеет, томится, Бывает – из жизни бежит. О, может в вас что-то проснется (неплохо склониться и ждать), Когда ее дух вас коснется И Божью приложит печать» От многих я слышал все это С таким придыханьем, тоской… Но я же не корчу поэта. В трактир что ль сводить? Я такой! И я подошел – я развязный, Представился: «Я – графоман! Какой нынче вечер прекрасный, Давайте со мной в ресторан!» «А что, я с утра не питалась, Изволь, графоман, угощай!» Богатым казаться пытаюсь: «Восточный?» «Зачем нам Китай? В наш русский с блинами, солянкой, Котлеты ещё б пожирней…» Ведет себя словно селянка, «Да кто ж так наврал мне о ней?...» Простая доступная баба, С понятием. Видно – своя! «Нет, я вам скажу на силлабо: Снобизма в ней нет ни х…я» Крепленый портвейн ей по нраву, А мне говорили - «Клико»! Нет, эти поэтишки, право… До жизни им ой далеко. Витают в своих эмпиреях, От вычурных тропов – в экстаз, А дама Поэза, пьянея: «Меня уже тянет на вальс» И мы с ней по кругу, по кругу, И в танце я ей: «Как мне быть? Творить только томную скуку, Иль прямо о всем говорить? О гробе, о гное, о смерти, О грешной природе людской, О гнусных пороках… О свете, Что вовсе не значит – покой? Мадам, я сложу, как нашепчешь, Хоть я графоман, но смирен…» Она ж прижимается крепче: «Смирен? Но без дрожи колен?» Я понял и ввел ее в танго - Красивый и знойный туман… Как славно смотрелись, как славно, Поэзия и графоман…