А надо сказать, что мать моя действительно с 1928 года по 1935 год жила и работала в Ленинграде.  И будучи ещё восемнадцатилетней девушкой два года работала служанкой у первого управляющего советского банка, и жила у этого банкира в большой квартире рядом с Апраксиным двором на Невском проспекте, затем поступила работать на швейную фабрику, но жить продолжала у банкира. Видимо, какие-то толи родственные, толи земляческие завязки существовали.  Два старших брата её  - «ребята с выборгской стороны», «лишние рты аракчеевских поселений» с помощью которых Лёва Троцкий свергнул Временное правительство, служили в милиции, да и сгинули.  Как сказал поэт: «ходили коридорами, да стенкой кажись, кончили». Во всяком случае, её многолетние послевоенные  попытки разыскать братьев результатов не принесли. На поиск стажа для пенсии ей хватило трое суток проведённых у подруг в Ленинграде; два младших брата, хотя и инвалиды безногие (потеряли на войне по ноге каждый), сами её разыскали. А старшенькие братья, как сквозь землю провалились. После смерти её матери в деревне, отец забрал её из города на хозяйство; за что она очень часто поминала его не по хорошему, считая, что он прервал её комсомольскую карьеру начинающую расцветать пышным цветом на швейной фабрике.  На моё резонное замечание, что отец то, по крайней мере, её от голодной смерти спас, она каждый раз говорила, что они (банкир то бишь, и вся челядь вокруг него) так богато жили, что две такие блокады могли пережить. Ещё, как-то раз она мне хвастанула, что их фамилия была чрезвычайно древняя, и отец сильно гордился этим, хотя и не был дворянского рода. На что я ей заметил, что древняя  фамилия это Хоривы, а не Хоревы, как у неё, и в ответ услышал, что после революции приезжал в деревню старший брат, забрал старые метрики, а потом с кем-то прислал из Питера отцу новые. И выговаривал отцу всякий раз, когда приезжал: «…бегал к царю Хоривом, живи теперь хорём».

Это я для чего, читатель, такую длинную баланду развёл вокруг биографии своей приёмной мамани, кода заголовок то про двух литераторов. А для того, что жизнь и Сергея Есенина и Льва Сосновского в литературе, и в Интернете так глубоко и широко освещена (и затемнена местами), что голова кругом пойдёт, когда погружаться начнёшь, в отличие от жизни урождённой Хоривой Екатерины Андреевны (21.10. 1910 – 13.12. 2003) имевшей неосторожность рассказать, что она знавала семейство Сосновских в двадцатые- тридцатые годы прошедшего века.

Дак вот её рассказы и эмоции Сосны долгие годы лежали где-то глубоко у меня в подкорке, и не всплывали в памяти ни в школьные годы на уроке литературы, когда нам только мельком рассказали, что был такой крестьянский деревенский поэт Серёжа Есенин, любивший зарубежную танцовщицу и писавший упаднические и хулиганские стихи, ни в техникуме в 1972-1973гг, когда вдова «врага народа» питерского секретаря Капустина мямлившая что- то сквозь зубы за его жизнь и творчество. А уж когда Сосна учил литературу, то наверно точно на его творчество было наложено какое-то табу. Это можно поспрашивать у старших по возрасту, чем я, «решетян». Например, у Нюрнберга. Помню, что мой приёмный отец очень часто расхваливал Есенина, и сокрушался, что не имеет возможности почитать его стихи, и когда я в августе 1970 года купил ему на день рождения  сборник Сергей Есенин «ИЗБРАННОЕ» Лениздат 1970год тираж 200 000 экз., 490 стр., то он был несказанно рад, глаза его засветились необыкновенно детским счастьем, и он почти всю ночь читал стихи. А на следующий день цветными шариковыми ручками на первом пустом листе перед фото Сергея каллиграфически красиво (он умел хорошо рисовать зверей и лица людей) подписал: ПАМЯТЬ 1970г. 26е Августа.  г. Старая Русса, ул. Мелиоративная 26.   1914 (это год его рождения, он был младше матери на четыре года) в день моего рождения от сына Вовы папе Овчинникову Ивану Дмитриевичу. Всё это цветными, и так красиво, что мне было стыдно, что я сам этого не сделал. Хотя сам бы я так не смог. И до сих пор этот сборник у меня цел и не вредим, как память отцовской любви к творчеству поэта.  И в тот момент случай  на речке не всплыл в моей памяти. Но вот наступили девяностые года, и появилась литература, в которой активно начали писать о том, что Сергея Есенина убили. Сначала у меня появилась тоненькая книжечка (к сожалению, она сгорела в деревне вместе с домом в 2007году), где промелькнула фамилия  не Сосновского, а следователя Соснина (что на сегодняшний день я не могу найти не в инете, ни в литературе). И что-то у меня медленно стало всплывать в сознании, а когда я купил уже в два раза по толще книжонку с названием «13 уголовных дел Сергея Есенина», и добрался в ней до фамилии Сосновский, то весь этот случай на речке и реакция матери, у меня полностью восстановились в памяти. И я стал погружаться сначала в имеющейся у меня дома энциклопедический словарь «Деятели СССР и революционного движения России» М, 1989год., а затем и в Интернет. И вот что я там нарыл  о жизни творческой этих двух неординарных личностей, и как это их творчество аукнулось на их близких родственниках.