Экспонат из Братского Музея Света.
_________________________________________

Однажды местный интеллектуал предложил за книги стихов заплатить таёжными ягодами. Человек уверял меня,что деньгами не располагает,но читать мои книги охота. Не долго думая, я легко согласился.А чего выпендриваться, натуробмен - слово на ягоду - вполне в наших российских условиях подходящий. Всё равно ягоды покупаю на рынке,а сделка по объему была для меня выгодной...Впрочем и раньше со мной рассчитывались за творческую работу - телевизором,холодильником и даже ремонтными услугами по квартире. Вот такая жизнь провинциального литератора,который пытается выжить вместе со словом.

Но насколько знаю из истории - к такому натуробмену прибегали многие творческие люди! Василий Розанов в конце жизни менял свои произведения на продукты питания.И всё равно умер с диким ощущением голода.Не спасла литература,не прокормила в старости. Меняла книги стихов за еду Марина Цветаева. Сытный обед в ресторане - тоже часто у поэтов становился гонораром за стихи.Слышал такие истории от приятелей. И сам ваш покорный слуга не раз был накормлен в ресторанах за счет поклонников, чаще поклонниц.Но это всё народ мелкий в искусстве.А вот и великий Айвазовский работал в молодости за салями:


Однажды в Венеции к нему обратился некий маркиз. Сначала просто восхищался картинами и хвалил мастерство, потом вспомнил, что у него есть брат, который тоже без ума от живописи, потом выяснилось, что у этого брата есть своя колбасная фабрика, в общем, к концу разговора Айвазовскому стало ясно, что маркиз не случайный ценитель искусства, а пришел к нему с вполне конкретным деловым предложением: менять картины на колбасу. У них в Италии ребята простые. Ты им холст, они тебе салями. Сделка всех устроила. Айвазовский в тот же день написал небольшую картину и через некоторое время получил от честного колбасника превосходное колбасное ассорти.


А вот что написал мне в ответ Василий Попок из Кемерово:

Поэт-сатирик Владимир Матвеев и я одно время, в 1980-е, работали в кемеровской газете "Заря". 
Он промышлял стихотворными спичами по заказу. Однажды с ним расплатились литром чистейшего медицинского спирта и двумя кругами "Краковской".
Мы вчетвером (мужская часть редакции) всё это выпили и съели, хваля и превознося Владимира Фёдоровича за его талант.

А так-то он писал гениальные миниатюры, лёгкие, будто сами собой случавшиеся, например

— О чем вздыхаешь,Тыква?
— От «Вы» совсем отвыкла:
все тычут — тыква, тыква,
никто не скажет — Выква

Или про беднословного оратора:

Он "так сказать" на "так сказать"
Скороговоркой множит.
Он, так сказать, без "так сказать"
Двух слов связать не может.


А вот еще Галина Зеленкина из Красноярского края написала о дне сегодняшнем:


Внучка вчера забрала авторский экз. книги красноярских писателей, где мои детские стишки напечатаны, так ей ещё гонорар дали в виде карточки супермаркета, на которую можно купить продуктов на 1 тысячу рублей...

А вот какую историю сегодня прочитал в СЕТИ:

Дело было больше 20 лет назад, но Юрий Юлианович до сих пор вспоминает об этом случае с досадой. Тогда, в начале "лихих 90-х", Шевчука и его партнёра по сцене, гитариста "ДДТ" Вадима Курылёва, пригласили выступить с концертом на арене цирка города Кирова (Вятка-историческое название ). В качестве гонорара каждому пообещали новенькую стиральную машину "Вятка" — страшный дефицит по тому времени. Вот что рассказывает сам Шевчук: "С Вадиком мы сразу же согласились приехать в Киров, когда нам пообещали по "Вятке". Ни у меня, ни у моего друга стиральных машин дома не было. Правда, и после концерта в кировском цирке они у нас не появились. Ребята-организаторы своё обещание не исполнили!"

Как уточнил лидер "ДДТ", не получили они свой "гонорар бартером" ни через месяц, ни через год, ни через двадцать лет. Понятно, что сейчас ему эта "Вятка" уже не особо нужна, но, как говорится, осадочек остался.

Ещё один момент, с которым у Шевчука связаны воспоминания о том концерте — царившая в зале атмосфера. Многие зрители, придя в зал, принесли "с собой" и постоянно пытались поделиться алкоголем с музыкантами. Доходило до того, что после песен на арену вместо букетов цветов выходили с наполненными стаканами: "Мы сидим в самом центре, а вокруг нас — рюмки, рюмки... Как такое забыть?! Никакого закона тогда, в 1990-х, конечно, не было, правила мать-анархия..."

Да, своеобразное было время, сложное — для всех, в том числе и для артистов. Это сейчас Шевчук вспоминает тот инцидент, возможно, даже с некоторой долей юмора, но представляю, как он воспринял всё это двадцать с лишним лет назад.