Самое тревожное для меня состояние современного русского бытия, что за последние пятнадцать лет происходит стремительное обнуление литературы. Художественная книга в рамках одного последнего поколения будущих граждан России перестаёт быть ценностью. Я с тревогой, а порой и с ужасом смотрю на кипы изданий, выброшенных на свалки. И раньше, конечно, это случалось, но чтобы в мирное время и в таких объёмах! Целые библиотеки сегодня можно встретить у дверей мусоросборников современных высоток Братска. Здесь не только временная попса, но и классика. И всё это происходит на фоне развитого свободного текстописания и книгоиздания.
Сколько раз я спасал книги хороших поэтов Х1Х и ХХ веков, уже сбился со счета. Конечно, можно сказать, что таким варварским способом идет естественный отбор в литературе. Но когда в однодневном книжном хламе западных и отечественных детективов обнаруживаешь Белого, Хлебникова, Кузьмина, Розанова, Старшинова, Друнину, Маяковского, Вознесенского, а то и старинные церковные книги 17-18 веков, то невольно задумываешься, а какое общество мы строим, куда скатываемся?
Меня давно не покидает ощущение, что многие современные люди добиваются текущих успехов в зоне бездействия, развивая в себе вместо речи органы молчания. А чтобы стать предельно удачливым – нужно, прежде всего, заставить замолчать в себе литературу и присоединился к вечно жующим едокам хлеба молчания. Но это не то высокохудожественное молчание мудрецов, а немота равнодушных, которых нас призывали бояться больше всего.
Малограмотный, мало читающий молодой человек за последнее десятилетие русской столичной и провинциальной жизни становится черносотенно- скенхедствующей повседневностью. Книга утрачивает ценность и рассматривается телемассами информационной цивилизации всего лишь как устаревшая бытовая деталь домашнего интерьера. Я, конечно, не тоскую по советской командно-административной системе производства попсы социалистического реализма, но ощущаю как задушевность печатного слова растворяется среди бойких рекламных слоганов, научающих выставлять на продажу всё, что покупается, с помощью которых заменили нам наше всё русского языка, привив норму отсутствие отражения жизни.
Подозреваю, что у многих людей утрачен и напрочь отсутствует эмоциональный отклик на прочитанное в художественной книге. Литературу теперь воспринимают как телевизионно-газетный факт. Когда-то был у меня друг, который частенько удовлетворялся моими сжатыми пересказами о новинках литературы. Но был он в моём окружении такой один, а вот так сегодня живут уже многие. Читают бегло, вылущивают полезный дайджест и считают себя вполне начитанными людьми. Печально всё это. Но печально вдвойне, что параллельно на моих глазах выросло поколение даже без ощущения литературного слова. Пытаюсь понять - с какого момента это произошло, и не могу найти успокоительного ответа: неужели с того самого, когда литература превратилась только в красочно упакованный товар, который легко можно выбросить в мусоропровод, как только он покажется устаревшим?

А может любимая мысль Виссариона Белинского, который самоуверенно утверждал без малого два века тому назад, что в России ещё нет литературы, хотя при этом отстаивал наличие литературных шедевров, исполнилась с точностью до наоборот? Теперь в России с избытком есть современная литература, но, кажется, в созданной писателями и читателями литературной среде больше не способны рождаться шедевры?
В молодости, как известно, многие стремятся как можно быстрее раскрутить колесо истории. В зрелости те же люди охотно ставят палки в колеса истории. Оба действия не только справедливы, но и полезны для жизни. В молодости мне не встретилось колесо истории, которое я бы раскрутил, сейчас я не имею действенного рычага, чтобы вставить в спицы литературы, которая умудряется жить без шедевров, и потому охотно литературное слово вокруг и внутри себя обнуляется. Хотя присмотришься внимательно на современные книжные прилавки и с удивлением обнаруживаешь, что письменных предсказаний в мире больше, чем событий. И потому моё болезненное ощущение обнуления на самом деле может оказаться всего лишь затянувшаяся пауза, которая не вредит появлению в будущем шедевров литературы и их многочисленных читателей.