Десятый сон Владимира Адольфовича

Приснился Владимиру Адольфовичу сон о том, что он уже дома в Москве, и каждую ночь ему снится один и тот же сон. Чтобы не забыть, он его записал, на всякий случай, в свою записную книжку:

- Белеет парус одинокий в тумане моря голубом. Что ищет он в стране далёкой, что кинул он в краю родном?

Наконец-то он понял, что роднее, чем Россия, Родины у него нет. Он ехал на работу в Думу в переполненном вагоне Московского метро и чувствовал себя настоящим русским. А русский – это тот, кто и русский язык знает, и кто обладает русским образом мысли, и кто обладает русским духом, да и русским запахом тоже.

Владимир Адольфович, даже не закашлявшись, вдохнул густой, настоявшийся и такой родной запах переполненного вагона электрички московского метро и улыбнулся загадочной улыбкой Монны Лизы, услышав свежий анекдот про Владимира Владимировича и Владимира Адольфовича. Порадовало его и новое популярное в народе ругательство, которым его обругал военный пенсионер, когда он нечаянно отдавил ему ногу:

- Сутин ты сын, однако!

Владимир Адольфович записал ругательство в свою записную книжку, чтобы при случае обругать им Чубайса или, в крайнем случае, какого-нибудь зазевавшегося молодого «единороса».

В Думе Владимир Адольфович слыл педантом. Он строго придерживался распорядка работы, заведенного еще во времена Думы первого созыва. По средам с утра и до обеда – законотворческая работа, после обеда – прием избирателей по предварительной записи.

На этот раз Владимир Адольфович прорабатывал проект закона о базовом материнском капитале, который ему принесли накануне. Он несколько раз перечитал проект закона, оставляя пометки красным и синим остро заточенными карандашами в сомнительных местах, и, наконец, неожиданно вспомнил, что в человеческой истории уже был такой опыт.

В Германии начала сороковых годов двадцатого века наблюдалось катастрофическое падение рождаемости из-за того, что основная масса мужского населения сражалась и гибла на фронтах Второй мировой войны. И, чтобы стимулировать повышение рождаемости матерями-одиночками, государство взяло на себя обязанности по содержанию этих детей. Немецкий народ метко назвал таких детей без отцов – «дети Фюрера».

Владимир Адольфович еще раз перечитал проект закона о базовом материнском капитале и не нашел ни одного упоминания об отцах детей.

Как российский народ назовет своих детей, на которых их матери получат от государства базовый капитал, Владимир Адольфович не знал,  но догадывался («дети Сутлера»).

И не по доброте своей, а скорее по привычке, Владимир Адольфович грязно выругался:

- Сутин ты сын, однако! Да не будет работать ваш ущербный закон! Потому что нет механизма применения закона.

Владимир Адольфович был опытным политиком и по своему многолетнему опыту знал, что в процессе деторождения участвуют, как минимум, два человека. А потому необходим также закон о базовом отцовском капитале, а точнее закон о субсидии отцовского капитала. Причем субсидия двести пятьдесят тысяч рублей выдается отцу не после рождения ребёнка, а до рождения. Если по истечении трёх лет после получения субсидии ребёнок не родится, то отец будет обязан вернуть полученную сумму. Однако за семьёй остается право на получение двухсот пятидесяти тысяч рублей в случае рождения ребёнка. Обязательными условиями для получения субсидии должны стать следующие моменты:

- российское гражданство;

- возраст не менее восемнадцати лет;

- медицинская справка о состоянии здоровья, справка о том, что человек не состоит на учёте в наркологическом диспансере и справка о том, что человек не состоит на учёте в психдиспансере.

Владимир Адольфович с удовлетворением отметил, что такие справки у него есть.

Но еще лучше будет, если законы о материнском и отцовском капиталах объединить в один «Двуединый закон о семейном капитале». А чтобы поднять роль и значение отца в семье, необходимо принять закон об объявлении 9 марта международным мужским днём и сделать его выходным днём.

И когда эти важнейшие, судьбоносные для России законы будут приняты, мы с моими членами ЛДПР и мужиками, обитающими в огромном количестве на просторах Восточно-Европейской равнины, Сибири и Дальнего Востока нашей необъятной Родины, да Мы (Владимир Адольфович прибавил еще и себя) столько детей нарожаем, что тому, кто станет моим приемником на Президентском посту не грех будет по вопросам снижения рождаемости и повышения смертности обратиться к отцам нынешнего демографического чуда: ЕБН-э* и Владимиру Владимировичу** или к тому же Греху***.

*ЕБН-э –  первый Президент династии олигархических президентов.

**Владимир Владимирович Сутин – второй Президент династии олигархических президентов.

***Грех – один из министров в правительстве Владимира Владимировича.

«Хотя нет. Ты не прав, Владимир Адольфович! Это большой Грех!» - подумал Владимир Адольфович, вспомнив, услышанную в вагоне электрички метро известную русскую поговорку, ставшую популярной в современном ее звучании, с ударением на первый слог:

- От Греха подальше.

И не по злобе своей, а по природной доброте, Владимир Адольфович душевно выругался:

- Ай да Адольфович! Ай да сукин сын!

Посмотрел в зеркало, поправил галстук, широко улыбнулся, подмигнул и начал приём избирателей. Открыл дверь и вежливо сказал:

- Входите!

И он вошел! Утиной походочкой, с утиным носом, бодренький такой, небольшого роста и плюгавенький. Широко улыбнулся и крякающим голосом произнес:

- Разрешите представиться – ваш избиратель, Искариот И…

Окончание этой фразы Владимир Адольфович уже не слышал. Рука, протянутая для рукопожатия, стремительно упала вниз, да так ударила по коленке, что он вскрикнул:

- Больно то как!

Голова закружилась, он мучительно пытался вспомнить, где же он видел этого Искариота. Однако, сначала вспомнил и вслух речитативом прочитал своего любимого поэта Федора Ивановича Тютчева:

- Я встретил Вас и все былое

   В отжившем сердце ожило…

Дочитал до конца, и действительно все ожило: Премьер-Министр в Каначиковой Даче, Российский посол, принимающий Верительные грамоты, учитель немецкого языка в затерянном сибирском городке, мэр этого городка Нижне-Сутинска,  надпись на стене роддома и все те поганые слова, которыми отмативировали Владимира Адольфовича в Кремле.

И не по доброте своей, а скорее по привычке, проникновенно и прочувствованно Владимир Адольфович грязно выругался:

- Сукин ты сын, однако! – и подумал: «Сколько же их много, однако! А может быть, он один, но оборотень, однако!»

Рука Искариота зависла в воздухе, так и не успев пожать руку Владимира Адольфовича, и он оцепенело стоял с протянутой рукой.

Владимир Адольфович подошел и сначала с опаской, затем с любопытством и, наконец, с лаской несколько раз погладил по голове своего избирателя Искариота.

Вконец ошалевший Искариот неожиданно узнал в этом эксцентричном хозяине думского кабинета того нахального тележурналиста, который зимой прилетал в Нижне-Сутинск, и с жалобой на которого, собственно говоря, он и приехал в Москву к своему депутату от всех Иуд и Искариотов города Нижне-Сутинска.

Владимир Адольфович взял под руку так и не пришедшего в себя Искариота, подвёл его к своему столу и усадил на казённый стул, на всякий случай, привинченный болтами к полу. Брезгливо и незаметно (он так думал) вытер носовым платком свою правую руку, выбросил платок в урну и начал свой первый приём избирателя в этот день.

И тихо проснулся.

-Искариотов жалко! Хотя, может быть, он и один, но оборотень, однако! – задумчиво сказал Владимир Адольфович, и ему нестерпимо захотелось выпить. Однако, на этот случай, у него с собой было!

 Стояла глубокая тишина. Мухи куда-то исчезли.

«Наверное, пауки съели», - подумал Владимир Адольфович и подошел к окну. Светало. Открыл форточку и полной грудью вдохнул освежающий и бодрящий воздух своей исторической Родины и не по злобе своей, а скорее по привычке, грязно выругался:

- Сутин ты сын, однако!

Встал перед зеркалом, принял позу провинциального актера и речитативом продекламировал знаменитый монолог Чацкого из Грибоедовского «Горя от ума». Особенно ему удалась заключительная часть монолога:

- Пойду искать по свету, где оскорблённому есть чувству уголок. Карету мне, карету!

-Сказал и в тёмный лес ягнёнка поволок, - этой цитатой из басни И. А. Крылова «Волк и ягнёнок» Владимир Адольфович заканчивал монолог Чацкого.

Уже в такси, по дороге в аэропорт Владимир Адольфович решил, что подарки для родных и друзей купит в магазине при израильском посольстве или на Черкизовском рынке, но еще одну ночь здесь спать не собирается и улетит в Москву первым же авиарейсом.

Ему повезло. Удалось купить билет на чартерный рейс. И вскоре Владимир Адольфович мирно спал в кресле салона самолета ТУ-154 в окружении паломников по святым местам и монахов Троицко-Печерской лавры, возвращавшихся  в Москву.

   В отличии от Владимира Адольфовича два монаха Троицко-Печерской лавры спали не так безмятежно, да и поочерёдно, по привычке, выработанной годами. Это были два сотрудника отдела по охране и наблюдению за определённым кругом лиц,занимающих важные посты в руководстве Российского государства:   подполковник Пауков и майор Мухин. Они прилетели в Израиль за несколько дней до прибытия  Владимира Вольфовича. В отеле, где был забронирован номер для Владимира Адольфовича, они сняли соседний  номер, подготовили к работе два комплекта видеозаписывающей аппаратуры и в ночь перед прилётом Владимира Адольфовича они во всех углах его номера развесили паутины, изготовленные из тончайших вольфрамовых нитей, а в них разместили миниатюрные видеокамеры, выполненные в виде мух и пауков, да так искусно, что только специалист-энтомолог смог бы отличить их от настоящих.

    Как это принято в таких случаях,  все работы проводились с разрешения Израильских спецслужб и в тесном контакте с их сотрудниками.

     - Чтобы не перестрелять друг друга , - посмеялись между собой Пауков и Мухин.       

     В день прибытия они в ближайшем автопрокате выбрали два надёжных 300-тых  Мерседеса, а потом полдня колесили по городу с приданным им русскоговорящим сотрудником Израильских спецслужб, изучая объездные пути и автомобильные развязки.

     А вечером в одном, из заранне присмотренных для таких целей кафе, имеющим второй выход на соседнюю улицу, Пауков и Мухин встретились с представителями Палестинского движения Хезболлах и договорились о непроведении терористических актов на время визита Владимира Адольфовича.

     Перед сном у Паукова еще хватило сил полистать свой «геймерский» ноутбук и составить политический портрет Владимира Адольфовича:

   - Владимир Адольфович уже перестал быть непредсказуемым и неуправляемым политиком, каким он был десять лет тому назад, когда  на глазах у всей страны поливал своих политических опонентов апельсиновым  соком или минеральной водой, или когда ходил  в рукопашную против превосходяших сил противника.

     Владимир Адольфович 21 века стал  опытным, заматеревшим политиком, закалённым в боях на политических полях сражений Государственных Дум,без пяти минут Президент

страны.

     По сведениям Центра Аналитических Исследований об этом свидетельствовали не только разговоры простых работяг в курилках на заводах и фабриках, не только крутые политические разборки на кухнях комуналок и малосемеек, но и надписи губной помадой в женских туалетах : «Владимир Адольфович – наш Президент!», а  также   надписи белой краской «Хреновский – наш Президент» на бетонных заборах и заводских трубах в городе Нижне-Сутинске и даже то, что в одном из своих теле-шоу известный и крайний фаворит Аллы Борисовны  - Максим Галкин на вопрос о шансах Владимира Адольфовича, о шансах стать Президентом страны, сказал коротко и ясно:

        - Однозначно- и задорно пропел, жеманичая и кокетливо подергивая плечиками, подражая неподражаемой Людмиле Марковне Гурченко :            

-  Пять минут пробегут, их осталось так не много. Он на правильном пути, хороша его дорога! – пропел голосом Аллы Борисовны, пропел с достоинством, чертыхнувшись про себя: «Опять этот шутник Филя фонограмму подменил! Да сколько ж можно!?»             

     И даже то, что жена Владимира Адольфовича, тайком от мужа, посетила  знаменитую на всю Москву  гадалку, а потом присмотрела на Черкизовском рынке, и даже кое-что прикупила для будущих нарядов Первой леди Российского государства, косвенно подтверждает факт будущей его победы на предстоящих Президентских выборах.

              Засыпая, Пауков решил,  что работа охране и наблюдению за Владимиром Адольфовичем пройдет в штатном режиме и никаких неожиданностей не должно произойти . На следующий день сначало все так и было.Чтобы не выделяться среди местных жителей, Владимир Адольфович надел на голову ермолку и переоделся в национальную одежду, купленную накануне отъезда в Москве в магазине при Израильском посольстве, и добросовестно выполнял намеченную программу.Встречался со многими официальными и неофициальными лицами,  да так много, что вскоре у него разболелась рука от дружеских рукопожатий, и поэтому он отложил некоторые визиты на завтра, а сам, с сопроваждающими его лицами, отправился побродить пешком по памятным местам и достопримечательностям древнего города Иерусалима .

            У Паукова от этой длительной прогулки пешком разболелась правая нога  (сказывались последствия травмы, полученной при взрыве - это когда его хотели убрать агенты спец-службы одной недружественной страны). Он оставил Мухина продолжать наблюдение за Владимиром Адольфовичем, а сам с удовольствием, не спеша поехал на 300-том Мерседесе по знакомым улицам Иерусалима в свой отель.

            Владимир Адольфович и сопровождающие его лица несколько заблудились, долго плутали по незнакомому городу, и только поздним вечером, и то благодаря восточной гостеприемности местных жителей, которые вызвались добровольно их сопроваждать, они добрались до отеля .

Мухин добросовестно плутал за честной компанией, хотя дорогу к отелю из тех мест знал, не даром же накануне полдня колесил по городу на 300-том Мерседесе с Израильским колегой .

            Владимир Адольфович, эмоцианально перенасыщенный впечатлениями, лёг спать, а Пауков и Мухин включили видеозаписывающую аппаратуру и приступили к обязанностям по наблюдению и охране.

                 Между тем они на видеомониторе видели, что ночь выдалась у Владимира Адольфовича очень беспокойная. За ночь он просыпался не менее десяти раз, выпил много водки, гонялся за мухами и пауками, очень много и грязно матерился, а уже под утро, стоя перед зеркалом, прочитал монолог Чацкого из комедии А. Грибоедова «Горе от ума», задумчиво постоял и в очередной раз грязно выругался, новым и неожиданным для Паукова и Мухина, ругательством, и несмотря на панику, сквозившую в каждом его движении, тщательно собрал свои, разбросанные где попало, вещи, и долго колебался, прежде чем выбросить в урну две пустые бутылки из-под «Столичной» водки. Но выбросил!

           Чтобы не привлекать излишнего внимания, Владимир Адольфович с чемоданом, прикреплённым к широкой спине, перешагнув через подоконник, вышел в открытое окно и благополучно спустился по близрастущей финиковой пальме с третьего этажа прямо в цветочную клумбу, которую уже успел полить водой здешний садовник, он же и дворник, а в прошлом авиационный инженер, работавший военпредом на одном из авиационных заводов Советского Союза. Не засиживаясь в клумбе, Владимир Адольфович лёгкой рысцой, оставляя грязные влажные следы на сером асфальте, покинул територию отеля и через пару минут безуспешно и отчаянно пытался влезть в такси. Ну а водитель, в прошлой жизни капитан КВН-овской команды Харьковского авиационного института, испугавшись, что этот странный клиент поломает ему автомобиль, вежливо улыбаясь и вежливо произнося, до боли знакомые с детства, слова и выражения, снял с широкой спины Владимира Адольфовича чемодан и уложил его в багажник. Владимир Адольфович так и не понял, что же ему мешало сесть в такси, легко, как пушинка, влетел в такси, привычно пристегнулся ремнями безопасности, и дал команду :

      - В аэропорт !

       А за такси, не привлекая внимания, с гостевой стоянки отеля проследовал 300-тый Мерседес . 

        Это Пауков поручил Мухину проследить за Владимиром Адольфовичем, а сам начал потихоньку собираться. В свою дорожную сумку он бросил зубную щётку и два диска с записями видеонаблюдений, упаковал в картонные коробки видеозаписывающую аппаратуру и принесённые из покинутого Владимиром Адольфовичем номера «паутину», «мух» и «пауков». После некоторого раздумья Пауков ещё один раз проник в номер Владимира Адольфовича, аккуратно достал из урны две пустые бутылки из-под «Столичной» водки, упаковал их в полиэтиленовый пакет, вернулся к себе и уложил добычу в свою дорожную сумку .Дорожные сумки: свою и Мухина, а также коробки с аппаратурой Пауков отнёс в 300-тый Мерседес, припаркованный на гостевой стоянке отеля, рассчитался по всем счетам,  выписался из отеля и задремал за рулём Мерседеса .

         В предрассветных сумерках, невыспавшийся и злой, Мухин гнал свой 300-тый Мерседес за такси, из открытого окна которого доносились громкие вопли Владимира Адольфовича. С некоторым удивлением Мухин определил, что это опять тот же самый знаменитый монолог Чацкого из комедии А. Грибоедова «Горе от ума», но очень трудноузнаваемый из-за речетативного исполнения в стиле РЭП и частого прерывания грязным ругательством:

            - Сутин ты сын, однако!           

         Прибыв в аэропорт и выяснив, что Владимир Адольфович собирается возвращаться в Москву чартерным рейсом самолёта ТУ-154, вместе с православными паломниками по святым местам и монахами Троицко-Печерской лавры, Мухин по мобильному телефону сообщил об этом Паукову и остался в аэропорту продолжать наблюдение за Владимиром Адольфовичем.

        Пауков, в свою очередь, доложил сложившуюся обстановку в Центр и через некоторое время получил указание сворачивать все работы, отвезти видеозаписывающую аппаратуру по известному адресу и возвращаться в Москву .Вопрос о приобретении мест на чартерный ТУ-154 брал на себя Центр .

      Задерживать вылет самолёта не пришлось, уже через полчаса Пауков позвонил в автопрокатную фирму и собщил им, на какой стоянке припаркованы их 300–тые Мерседесы . И вскоре они с Мухиным в компании с монахами Троицко-Печерской лавры, с Владимиом Адольфовичем и православными паломниками по святым местам, сидели в салоне самолёта ТУ-154, который шёл на взлёт из Иерусалимского аэропорта.

       ТУ-154 приземлился в Шереметьевском аэропорту Москвы без происшествий , зарулил на стоянку, и пока стоял в ожидании свободного терминала, к нему подкатили два чёрных лимузина. Аэродромные службы быстренько подогнали трап. Первым из самолёта на трап вышел Владимир Адольфович, начал спускаться  вниз и застыл в изумлении: ему показалось, что на бородатых водителях чёрных лимузинов надеты длинные чёрные юбки и такие же чёрные кафтаны. Он стоял в сомнении, а мимо него чинно и благородно, чем то неуловимым напоминая императорских пингвинов, пошли монахи Троицко-Печерской лавры, и так же чинно и благородно усаживались в лимузины.               

         И не по злобе своей, а скорее по привычке, Владимир Адольфович грязно выругался своим любимым ругательством. Да так грязно и так громко, что с окрестных деревьев взлетели голуби и воробьи, а с находящегося в отдалении, женского монастыря и монастырского подворья в воздух поднялась огромная стая чёрных ворон, и  с душераздирающим карканьем, несколько раз прошла на бреющем полёте над лётным полем аэродрома, вызвав настоящую панику у авиадиспетчеров, которым пришлось отправлять на второй, а то и на третий круг, заходящие на посадку авиалайнеры.

        Проходящий мимо Владимира Адольфовича монах укоризненно пробасил :

            - Не богохульствуй, брат!

        Лицо Владимира Адольфовича самопроизвольно несколько перекосилось . И не по злобе своей, а по доброте душевной, Владимир Адольфович широко, но несколько наискосок, улыбнулся, глядя удаляющимся через зелёный коридор чёрным лимузинам .

В порядке очерёдности аэродромные тягачи подтащили ТУ-154 к указанному ему терминалу, и Владимир Адольфович, воглаве паломников по святым местам, проследовал на пограничный и таможенный контроль .

        Пограничник через окошко своей будочки долго и внимательно изучал фотографию в паспорте, потом перекошенное от злости лицо Владимира Адольфовича, прежде чем решил, что это одно и то же лицо .

      Владимир Адольфович сидел в депутатском зале ожидания . Его никто не встретил, он психовал и звонил, куда только можно и куда нельзя, с требованиями прислать машину в аэропорт . 

       Первой приехала на своём УАЗ-ике «Патриот» одна знакомая журналистка (она любила большие машины, большую политику, больших мужчин, а у мужчин любила большие руки,  да и вообще, любила всё большое) .

      Владимир Адольфович заметно оживился, его лицо возвратилось в исходное положение, он широко улыбнулся, галантно перецеловал все её десять пальчиков и пообещал дать  эксклюзивное интервью, и  даже не одно, а несколько .

      «Патриот» на большой скорости рванул в Москву – какая же русская журналистка не любит быстрой езды !

      На полпути от аэропорта к Москве она закапризничала:

            - Владимир Адольфович, а вы будете давать интервью? Или вы, как и другие непорядочные мужчины, обещаете больше, чем можете дать!

      Владимир Адольфович на большой скорости давать интервью не хотел, да и не умел. И поэтому он попросил притормозить и остановиться у обочины. А потом с удовольствием дал эксклюзивное интервью, и даже не одно, а несколько.

      Когда  Владимир Адольфович и знакомая журналистка заканчивали первое интервью, мимо них в сторону аэропорта промчалась стайка чёрных лимузинов с красно-бело-голубыми флажками, а за лимузинами, соблюдая положенную дистанцию, ехал красный Мерседес, за рулём которого сидел человек, чей яркий канареечного цвета пиджак был виден даже через затонированные стёкла Мерседеса.

            - Мотрифанов! –промелькнуло в голове у Владимира Адольфовича, и не задержалось, потому что он уже готовился давать второе интервью.

      И только знакомая журналистка начала брать эксклюзивное интервью, с ужасающим воем спец-сигналов и сирен, в сторону аэропорта промчались машины: сначала ОМОН и СПЕЦНАЗ, затем МЧС и пожарники, далее скорая помощь, и наконец аварийная служба газа. А на небольшой высоте, над всей этой колоной спец-автомобилей, в сторону аэропорта медленно проплывал огромный дирижабль с надписью на нём «Владимир Адольфович».

    «Да не может такого быть, чтобы всем этим я тоже звонил! Хотя всё может быть. Знай наших!» – с неподдельным изумлением подумал Владимир Адольфович, продолжая давать интервью:

            -  Всё может быть, всё может статься,

     Невеста может разлюбить,телега может поломаться.

     Но бросить пить – не может быть!- ответил Владимир Адольфович на очередной вопрос знакомой журналистки. Ему, как и не менее знаменитому Юлию Цезарю, был дан от природы дар и способность заниматься несколькими делами одновременно.

     Но на этот раз они со знакомой журналисткой так увлеклись третьим интервью, что он не заметил старенький, но ухоженный автомобиль ИЖ-2715 (больше известный в народе как «Пирожок» ) с яркими голубыми буквами ЛДПР по бокам кузова и громкоговорителями на крыше.

   «Пирожок», за рулём которого сидел молодой человек в надвинутой на голову бейсболке с надписью ЛДПР и белой футболке с надписью : «ЛДПР. Приходи за второй! Москва, Луков пер. 9 , м. Чистыые пруды», двигался в аэропорт на предельной для его возраста скорости, безнадёжно отставая и  от лимузинов, и от спец-автомобилей, да и от дирижабля тоже.

    По продолжительности интервью, по количеству заданных вопросов и ответов Владимир Адольфович и знакомая журналистка далеко переплюнули знаменитую четырёхчасовую прессконференцию Владимира Владимировича. И могли бы ещё и ещё, но уж близилась полночь.

    «Патриот» ехал по вечерней Москве.

Владимир Адольфович, хотя и был опытным политиком, но зверски устал от эксклюзивных интервью с многоопытной журналисткой и никак не мог решить, где проводить остаток ночи.

     И тут знакомая журналистка предложила:

            -А не поехать ли нам на Тверскую? Там сегодня девушки проводят акцию в защиту отечественного производителя под названием «Ночь открытых дверей». Весь политический бомонд будет тусоваться.

       Владимир Адольфович с чувством глубокого удовлетворения ясно и отчётливо представил, как ахнул бы политический бомонд и как завизжали бы в восторге девушки на Тверской, увидев, что из подкатившего «Патриота», после выдержанной, но не продолжительной паузы, неожиданно выходит Владимир Адольфович в национальной одежде своей исторической Родины.

      Чего греха таить, Владимир Адольфович тусоваться любил, однако завтра, а с учётом того, что завтра уже наступило, то значит уже сегодня он был приглашён открывать Авиасалон в Жуковском. А так, как он очень не любил спичрайтеров, то ему самому надо было подготовить речь в защиту отечественных производителей авиационной техники. И он решил отказаться от предложения ехать на Тверскую, но так отказаться,чтобы не обидеть близко знакомую журналистку, отказаться изысканно и красиво. У него был вариант отказа в стиле Великого Владимира Владимировича :

  - Один станок-                                                                                                                                                                 просто станок.

  -Много станков -                                                                                                                                                             мастерская.

  Одна  !лядь -                                                                                                                                                                    просто  !лядь.

Много  !лядей -                                                                                                                                                                  Тверская!

            Но неожиданно для самого себя, сказал, и не просто сказал, а можно сказать, пропел с лёгкой хрипотцой :

Потому,потому,что  мы пилоты.                                                                                             

Небо – наше, небо – наш родимый дом.

Первым делом, первым делом – самолёты.

Ну, а девушки? А девушки- потом!

            -А можно я вам комплимент скажу? - спросила  знакомая журналистка на прощание.

Владимир Адольфович снисходительно-поощряющей улыбкой разрешил полагающийся ему комплимент.

            - Владимир Адольфович, а вам есть уже 50 лет?

            - Да уж несколько больше, - взгрустнул Владимир Адольфович.

            - В вашем возрасте, Владимир Адольфович, мужчины обычно тупеют. А вы такой умный, такой умный! От вас такая энергетика ума и искренней доброты исходит, что я чувствую такое чувство, такое чувство, которое раньше никогда не чувствовала!

            Владимир Адольфович кисло улыбнулся и обиженно искривил верхнюю губу. От обиды. Не за себя. За мужчин. И не сразу, но всё же комплимент оценил. И перецеловал все  10 пальчиков на обеих руках у такой знакомой журналистки, с тайным предчувствием, что эксклюзивные интервью станут регулярными.

            Расставались довольные друг другом, и каждому хотелось верить, что не навсегда.

Знакомая журналистка погнала свой «Патриот» на Тверскую выполнять свои профессиональные обязанности.

            А Владимир Адольфович, прикрепил чемодан к широкой спине и погнал пешком в свою Думу вздремнуть часок другой, перед тем, как ехать на открытие Авиасалона в Жуковский.

            Он не шёл, он летел летящей походкой, и земля уплывала под его ногами. Такой лёгкости в ногах он не чувствовал уже 15 лет. А где-то через час Владимир Адольфович понял, что заблудился, и запаниковал.

Пути Господни – неисповедимы. Путь чёрных лимузинов с монахами Троицко-Печерской лавры пролегал в Сергиев Посад. На сей раз через Лубянку. На этой остановке сошли сразу несколько монахов, а среди них и тот самый, который в аэропорту пристыдил Владимира Вольфовича словами «Не богохульствуй, брат!». Эта фраза со временем станет знаменитой и ей ещё предстоит сыграть предназначенную историей немаловажную роль в жизни Страны. А сказал её не кто иной, как «брат» Пауков.

            Постояв с минуту, глядя вслед удаляющимся чёрным лимузинам, подполковник Пауков и майор Мухин, в одеяниях монахов Троицко-Печерской лавры, с дорожными сумками через плечо, двинулись к проходной всем известного Учреждения на Лубянке. Переодевшись в свою повседневную одежду и выполнив все формальности, положенные возвращающимся из загранкомандировок, подполковник Пауков доложил начальству о возвращении из Иерусалима, своём с Мухиным и группы прикрытия. 

            Согласно установленному порядку они имели право на отдых в день прибытия. Майор Мухин этим правом воспользовался, а подполковник Пауков решил взять отгул в пятницу, чтобы порыбачить на выходные дни на одном из озёр в Тверской области.

            Как и всегда по возвращению из командировки, Пауков сначала заскочил в аппаратную к своему другу договориться о рыбалке, а заодно попросил проверить качество записей на привезённых компьютерных дисках. В буфете выпил две чашечки кофе с французской булочкой, поговорил о приятных пустяках с симпатизирующей ему буфетчицей, и только потом, запершись в свободном кабинете, принялся за составление письменного отчёта. И вскоре было готово два отчёта: служебный и финансовый.Финансовый отчёт,  неистраченную валюту и пакетик с солью из Мёртвого моря (обязательный в таких случаях маленький презент) Пауков сдал в бухгалтерию.Оставалось только кое-что уточнить о предстоящей рыбалке у своего друга в аппаратной, забрать проверенные диски и ждать вызова на ковёр к начальству.

            По пути в аппаратную Пауков заглянул в буфет.Буфет был уже закрыт, однако симпатизирующая ему буфетчица приготовила две чашечки кофе и подогрела в микроволновке любимые Пауковым французские булочки. За разговорами о приятных пустяках время летело незаметно.

            О том, что можно прозевать вызов к начальству, он не волновался – в его отделе уже давно все знали, где можно найти Паукова, возвративщегося из командировки.

            Существует ошибочное мнение,что вредно пить много кофе. После нескольких разговоров о приятных пустяках, Пауков выпил на посошок ещё две чашечки кофе и очень неохотно покинул подсобное помещение буфета.

            В аппаратной друг предупредил, что ночи уже холодные и на рыбалку надо будет обязательно взять спальные мешки, а коньяк – желательно Ереванского разлива 3 звёздочки, и вскользь заметил:

            - На одном из твоих дисков качество записи отличное и сюжет забавный: какой-то мужик за ночь  раз десять просыпался, выпил не менее двух бутылок водки, гонялся за мухами и пауками, очень много, отчаяно и грязно, ругался, а под утро собрал свои вещи и,  с чемоданом на широкой спине, вышел в открытое окно. А вот на втором диске: блуждающие тени, шумовые помехи, да и скорость записи какая-то ускоренная,хотя  физиономия того мужика просматривается на удивление узнаваемой при таком отвратительном качестве записи. Над этим диском придётся поколдовать в свободное от работы время, но тебе это будет дорого стоить. Я так понимаю, что на втором диске произведена запись того же самого события, что и на первом и поэтому для твоего отчёта я с качественного диска сделал копию. Получай свои два качественных диска, сдавай отчёт и учти, армянский коньяк – за твой счёт!

            - Будет сделано, Кулибин! – улыбнулся Пауков, ни на йоту, не сомневаясь в том, что придётся покупать армянский коньяк.

            Кулибин было не прозвище, а настоящая фамилия его друга. От своего знаменитого предка Ивана Кулибина, гениального русского механника 18 века, его друг унаследовал не только имя и фамилию, но и гениальные способности . Не многие у нас знают, что знаменитые компьютерные программы Windows и другие не менее знаменитые, в Прездентском аппарате,в Правительственных структурах, в Армии, а также в органах государственной безопастности и других  структурах, определённых специальным закрытым постановлением Правительства, не применяются, а используется программа, созданная в скромной аппаратной Учреждения на Лубянке и получившая неофициальное название «Кулибин». Возможно, аналогичные программы появятся и на Западе, но не скоро, лет этак через пять.

            В этот же день Пауков и сдал свой служебный отчёт, приложив к нему, как и пологается, два компьютерных диска. Остаток дня он скучал за чашечкой кофе в подсобном помещении буфета.

            К начальству в этот день Пауков не попал. Не попал и на следующий день.

            - Доживём до понедельника,- подумал, Пауков, потому что завтра было уже пятница – положенный отгул и долгожданная рыбалка. Согласно закону сохранения эмоций: на сколько он был огорчён две недели тому назад, на столько он порадовался сейчас тому, что у него в гараже стоял старенький 300-тый «Мерседес», полностью снаряжённый для отъезда на рыбалку, так и не состоявшуюся из-за его срочной  командировки в Израиль. И он сможет весь вечер, а если повезёт, то и всю ночь продолжить беседу о приятных пустяках.

Ночной патруль Московской милиции остановился недалеко от здания РАО ЕЭС России. Менты откровенно скучали, их даже не развеселило, прозвучавшее на милицейской волне сообщение о том, что в различных районах города автоматические радары засекли неопознанный объект, часто изменяющий направление и двигающийся временами с превышением скорости, а также настоятельное требование принять все меры к задержанию объекта.

           Неожиданно выскочив из темноты, мимо них на большой скорости, летящей походкой, проскочил явно подозрительный человек в странных одеждах и с чемоданом,

прикреплённым к широкой спине.

            -Чубайс! Наворованные у народа, миллионы рублей потащил в обменный пункт менять на доллары! - не сговариваясь, подумали Московские милиционеры.

            Включив мигалки и спец-сигналы, УАЗ-ик рванул вдогонку за убегающим Чубайсом. На предельной скорости и далеко не сразу, а только через три квартала, они смогли его догнать и прижать к обочине. Захват произвели по всем правилам, как в школе учили.

            При обыске милиционеры обнаружили у него билет на чартерный рейс ТУ-154 и багажную квитанцию на чемодан, из которых стало ясно, что задержали они не Чубайса, а Владимира Адольфовича, возвращавшегося из Израиля в свою Думу.

            Чтобы загладить свою оплошность, они предложили подвезти его на УАЗ-ике.

            Свободное место для него и для его чемодана было только в «обезьяннике*». Подумав, Владимир Адольфович посчитал это плохой приметой(а скорее всего просто не поверил, испугался, что повезут в участок и будут бить, может быть даже ногами), струсил и вежливо отказался.

 Тогда старший лейтенант связался по рации со своим начальством, доложил обстановку и с их разрешения выделил двух милиционеров сопровождать Владимира Адольфовича в Думу.

              Они шли по ночной Москве, и земля уплывал под их ногами.Милиционеры несли чемодан по очереди, сгибаясь под его тяжестью, и едва поспевая за Владимиром Адольфовичем.

             Владимир Адольфович, не по доброте своей, а по природной скромности, не очень много, но очень прочувствованно и как обычно грязно, вот уже который день, всё повторял и повторял своё, ставшее любимым, ругательство.

             Это несколько развеселило, уставших и рано помрачневших милиционеров, и помогло им донести тяжёлую поклажу до места назначения.     

             Перед самым входом, прямо на ступеньках Владимир Адольфович раскрыл чемодан и достал из него две белоснежные бейсболки с надписями «ЛДПР» и такие же белоснежные футболки с голубыми буквами на них: « ЛДПР, Приходи за второй! Москва, Луков пер. 9, м. Чистые Пруды», и торжественно их вручил, с крепким рукопожатием на прощание.

              Расчувствовавшийся, один из них,старший по должности и по званию, и,вероятно, получивший в детстве хорошее воспитание, не по злобе своей, а в порыве благодарности, грязно выругался новым, необыкновенно притягательным ругательством, да так грязно и так громко, что замолкли соловьиные трели, прекратился лай бродячих собак, утихли разборки ночных котов и бродячих бомжей на ближайших помойках, а на близлежащих улицах испуганные водители остановили свои автомобили, заглушили моторы и с недоумением смотрели в ужасающую бездну враз потемневшего неба.

               В установившейся жуткой тишине Владимир Адольфович укоризненно покачал головой и пробасил:

       -Не богохульствуй, брат! - и обнял бравого Московского милиционера, незаметно смахнув непрошенную, набежавшую слезу.

 Милиционеры по мобильной связи вызвали патрульный УАЗ-ик,а Владимир Адольфович прикрепил чемодан к широкой спине и вошёл в Думу.Он не шёл, он летел  летящей походкой, и земля уплывала под его ногами. Не прибегая к помощи скоростного лифта, он легко взлетел на свой этаж и  стремительно ворвался в свой кабинет, сбросил с широкой спины чемодан, а с усталых ног комнатные домашние тапочки и плюхнулся в кресло.

        Мерно покачиваясь в  любимом кресле-качалке, Владимир Адольфович рассматривал свои натруженные, мозолистые ноги, шевелил пальцами и блаженно улыбался, прикрывая глаза, и стонал от удовольствия.

 *Обезъянник – специальный отсек в милицейской машине, предназначенный для размещения и транспортировки задержанных лиц.

      Случайно его блуждаюший взгляд остановился на истоптанных и изорванных комнатных тапочках:

- Странно. Откуда только это барахло появилось в моём кабинете во время моего отсутствия. Ведь это явно не мои! - недовольно поморщился Владимир Адольфович, - мои были новые и целёхонькие, -  и улыбнулся, вспомнив бравого Московского милиционера:      «Хорошая подрастает смена! Когда придёт за второй футболкой по адресу Москва, Луков пер.9, м. Чистые Пруды, надо будет его в Партию принять. Крутой «Элдэпээр» получится!»

            Рабочий день, который  выдался на удивление спокойным и можно сказать даже скучным, явно подходил к концу.

            -Хорошо то как, Господи! - душевно произнёс Владимир Адольфович и тихо заснул.

            Утро  у Владимира Адольфовича начиналось с утренним выпуском Новостей. Уютно расположившись перед экраном телевизора, покачиваясь в кресле-качалке, и наслаждаясь чарующим ароматом кофе «Гранд», он смотрел выпуск Новостей по первому каналу. Выпуск начался репортажем из аэропорта о встрече депутатами Государственной Думы совместно с представителями общесвенности Москвы парламентариев дружественных стран, прибывающих на «Всемирный съезд Правозащитников в защиту сексуальных меньшинств».

Среди встречающих (с удовлетворением отметил Владимир Адольфович) депутатов от ЛДПР не было, а представителей от общественности Москвы представлял Борис Моисеев в пиджаке яркого канареечного цвета, приехавший в аэропорт на своём любимом красном «Мерседесе» с затонированными стёклами.       

            Нехорошее, гадкое чувство, подло обманутого человека, поселилось внутри у Владимира Адольфовича, и ещё более усилилось, когда пошла уголовная хроника: на фоне движущихся автомобилей ОМОН-а, СПЕЦНАЗ-а, МЧС, пожарников, скорой помощи и аварийной службы газа он услышал сообщение о том, что во время очередной криминальной разборки в одном из Подмосковных ресторанов, в результате применения гранатомёта «Муха», произошёл взрыв природного газа и пожар, имеются жертвы и пострадавшие.

            А когда в разделе Новостей о культуре диктор сообшил, что для съёмок блокбастера «Ночной дозор-3» в Германии была закуплена точная копия знаменитого дирижабля « Граф Цеппелин», и Владимир Адольфович увидел на экране телевизора, как «Владимир Адольфович» ( дрижабль) проплывал в сторону аэропорта над колоной спец-автомобилей, он не выдержал: выключил телевизор,  позвонил в гараж Государственной Думы и получил ответ:

            -Во-первых, в своём требовании Владимир Адольфович не указал в какой аэропорт необходимо было прислать автомобиль. Но, зная его скандальный характер, автомобили были направлены во все аэропорты Москвы, в том числе и на военный аэродром в Чкаловске.

            -Во-вторых, если Владимир Адольфович не дождался посланного за ним автомобиля и уехал на такси, то это его проблемы.

            Чтобы не заплакать от вероятно-возможных очередных обид, Владимир Вольфович решил ни Мотрифанову, ни в штаб-квартиру ЛДПР не звонить. А зря! Потому что ещё несколько дней, всеми забытый белоснежный «Пирожок» продолжал дежурить в аэропорту в ожидании Владимира Адольфовича, пока о «Пирожке» не вспомнили, потому что он понадобился для проведения пикетирования «Всемирного съезда Правозащитников в защиту сексуальных меньшинств».             С большим трудом Владимир Адольфович выбрался из кресла-качалки и с интересом стал рассматривать изорванные и стоптанные комнатные тапочки: «Нет, явно не мои!», однако примерил. Тапочкам это понравилось. «А пожалуй, что и мои!» - согласился с тапочками Владимир  Адольфович.                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                  И  тут наступил момент истины. До него дошла истинная причина той лёгкости в ногах, с которой он летал по ночной Москве: весь этот сумасшедший день он был обут в комнатные тапочки, а свои любимые сапоги, общим весом в один пуд, в которых он собирался зайти в Индийский океан и помочиться в его водах, он забыл в номере Иерусалимского отеля.

     -Ах, какая потеря!-простонал Владимир Адольфович и даже не вспомнил, что в отеле он забыл не только любимые сапоги, но забыл и сопроваждающих его лиц, забыл расплатиться по счетам за своё проживание в отеле и за проживание сопровождающих его лиц.