Густой, непроглядный туман вновь окутал
Сплошной пеленой наш холёный фрегат.
Ни всплеска, ни свиста, ни тихого звука —
Всё будто замёрзло и замерло враз.

И ветер затих. Паруса вдруг ослабли.
Придётся фрегат становить на весло.
Но в чёрной воде вёсла будто увязли:
Ни всплеска, ни звука — совсем ничего.

В заливе, под тенью скалы колоссальной
Всё шло по-другому, и компас чудил.
Пещеры, как будто лазы преисподней,
Пугали кромешною тьмою могил.

«На кой капитану то сдался тот город?
По мне лучше б плыли туда, где теплей.
Будь я капитан, бороздил бы просторы
Спокойных заливов, да южных морей.

А здесь мелковато и зябко до жути
Уж как бы к закату не сесть нам на мель!»
«Дурак, ты на город смотрел бы получше!
Ведь мы плывём в крепость Семи Королей!

Когда-то те самые белые стены
Служили вратами в прекраснейший порт
Там жизнь процветала, и злата несметны
Запасы сверкали в глуби катакомб.

Но алчность и жадность людская повергли
В неистовый гнев всемогущих богов.
И в память об этом всех жителей местных
Они превратили в ничтожных рабов.

Незримою цепью привязаны к злату,
Все радости жизни поблекли для них.
Средь выцветших стен бесконечную плату
Богам отдавать они обречены.

А сами титаны у скал на подходе
Встречают фрегаты и топят бедняг.
Никто не добрался до той колокольни.
Ну, или никто не вернулся назад».

«Да это всё сказки! Старик ты уж брешешь!
Неужто над нами титана рука?
Да если и так, с высоты не заметишь
Такой неприметный и шустрый фрегат».

«Довольно с нас слухов! За теми стенами
Хранятся такие богатства, что вам
Они и не снились! А под сапогами
Скрипит драгоценный блестящий металл!»

«Смотрите, девчонка!» — прервал капитана
Уставшего юнги живой голосок.
И все как один побросали канаты,
И к борту метнулись, забыв про упрёк.

Девчонка стояла в рубахе холщовой,
На бледном лице ледяная тоска
Застыла, и словно венец похоронный,
Вокруг головы обвивалась коса.

Девчонка худая — лишь кожа да кости,
Ещё молодая, но волос уж сед.
Два парня за ней, торопясь, по бороздке
Усердно лодчонку толкали к воде.

«Вперёд, мои братья! Уж я никакому
Врагу не позволю себя обогнать!»
«Полундра! Тут скалы по правому борту!» —
Вдруг резко смотрящий начал кричать.

И правда, вот скалы, как из ниоткуда,
Внезапно возникли на нашем пути.
Попрыгали в шлюпки и старый, и юнга,
И каждый, кто смог до борта доползти.

Корабль под воду ушёл за мгновенье,
А в шлюпках скопилась такая толпа,
Что брат брата за борт кидал, лишь бы места
Хватило в той шлюпке, что полной была.

Меня головой приложило изрядно:
Я помню, как люди молились, крича,
Но проклятый водоворот беспощадно
Затягивал каждого, как и меня.

И всё мне мерещилось, будто бы черти
На нас надвигались с тех замковых стен
И будто бы скалы над нами сжимались
В гранитный кулак, что желал смерти всем.

Не знаю, как выжил я в этом тумане.
Я помню лишь крепкие руки парней,
Что позже меня из воды доставали,
Из лодки тащили меня средь камней.

Из всей нашей крепкой, сплочённой команды
Я выжил один. Я очнулся в стогу.
Девчонка седая лечила мне раны,
Два парня с охоты носили еду.

Я жил с ними где-то шесть лет, и однажды
Большой галеон нас на борт подобрал
За эти шесть лет, я могу вам поклясться,
Ни слова от этих троих не слыхал.

Я видел не раз, как фрегаты тонули,
О скалы крошили резной фюзеляж,
Но демоны эти с тех пор не вернулись,
Хотя я и чувствовал пристальный взгляд.

Я каждое утро смотрел на тот город,
На улочки порта Семи Королей.
И в окнах тех башен и колоколен
Я видел кого-то. Но, нет, не людей.