Вернуться

03.07.2007

60. Сергей ИВАНОВ-БОР. Жалюзи

ЖАЛЮЗИ.

(Моноспектакль для блога и читалки,

безуспешно имитирующей голос человека.)

Я - человек пропащий, исчезающий. Призраком на рассвете, без

следа. Недолгим будет эхо после меня. Сдавленным крик, отторгнутый от

стен девятиэтажек. Бесстрастным голос, оцифрованный в кокан файла,

голос, которому так не хватает живого тепла и дыхания. Слова, свернутые в

кокан пауком-архиватором, и оставленные висеть в глухом углу сети над

могильником текстов: Проза.ру.

Цифровой гул, космический ветер, сквозняк - подхватит меня...

Чушь собачья... моё место в конце и с краю, пауза, щель в

подполье, куда, если извернуться, можно приложить зрачок, нота "си" в

автобусе набитом битком, у резиновой гармошки, скрипящей на поворотах...

Я - человек исчезающий. Я почти не дышу, в час я делаю четыре

вдоха, мне хватает. Я не ем, и пью совсем ничего, самую малость - зачем?

Зачем переводить продукт, если он отправится в унитаз?

Как Гришковец, я мог бы выйти на сцену, поставить стул, и начать

раздеваться. Я бы разделся у вас на глазах, снял с себя всё, - а вы бы не

увидели ничего! - колебания воздуха и только, сквозь которые виден задник

сцены. Забыл очки и ноздреватый нос из розовой пластмассы.

Или забавы ради, достать китайской туши, изобразить на груди

купола и купола, - вот ведь будет чем заняться - благополучно сдаться в

плен, попасть на заметку длинношеей фрау с высокой причёской, оказаться

абажуром на ночной лампе, монотонно бубнить: меня здесь нет... Мне не

больно...

Кому-то покажется, что я шучу, разыгрываю из себя великого

иллюзиониста, пускаю пыль, - всем сомневающимся я задаю встречный

вопрос: Представьте, каково это, быть съеденным вараном? Прочувствуйте?

Оцените прямо сейчас свою способность представить. Не

получается? Не хотите? Только однажды, только представив, вы уже не

сможете вернуться назад, в точку, где сказали себе: Прощай...

Появись у вас возможность слышать меня - вы бы услышали, как с

деревянным стуком колеблются внутри меня раскрашенные болванчики. Один

в один, на манер матрёшек, деревянные болванчики, на забаву сработанные

беспалым токарем, в лакированных сапожках, с соломенными буклями на

висках и шпагой на покатом боку. В каждом из которых: страх выражать свой

страх...

Я - гулкий и пустой, и в голове моей не мысли - а труха...

В невесты я возьму китайскую принцессу Дай, тело её покрыто

нефритовыми пластинками, сшитыми золотыми нитками, в земле она

пролежала чуть меньше двух тысяч лет, и очень неплохо сохранилась... тело

её лежит, а дух витает...

Когда-то, много лет назад, в прошлом веке я записал из

распахнутого окна похоронную процессию, что медленно тянулась по улице

под цветущими липами. Лает собака, жалобно причитают родственники у

гроба, оркестр душит любую попытку думать о чём-то ещё... Минуточку, а

теперь я поставлю эту запись на 9-й скорости.

Боюсь, мне будет непросто объяснить, кто же я такой... Скиталец,

безумец, недочеловек или просто неудачник? Да, пожалуй, в социальном плане я неудачник, маргинал, чья тень скользит по асфальту и придорожной

траве, когда я иду по ночному городу и пою о том, что оказывается в уме...

Иногда там оказывается Летов, не стану скрывать, и тогда я пою о том, что

всё идет по плану...

Отца у меня нет, а мать, я подозреваю, изнасиловали в

девичестве... Ничего конкретного, спрашивать её не могу, объяснить тоже, -

но вот есть такое ощущение... Правда, с годами, мать уже совсем старушка,

и у меня борода достает груди, оно притупилось, и жить, как будто совсем не

мешает.

Нет, кирпич на голову мне не падал, но вот множество других

предметов, которые туда попадали: палка с гвоздём на конце в шестилетнем

возрасте, костыль инвалида войны, мертвый воробей, и наконец бутылка

из-под шампанского, её вес вы представляете, - ошеломление, вот, что я

испытал после неё.

Деньги мне не нужны, я бы запросто обходился без них, если бы не

требования предъявить их на каждом шагу. Ведь нашёл я способ обратиться

к вам и без их посредства.

Уморительно смотреть на людей, что мечутся, как муравьи, и

слышать на каждом углу и под каждой елочкой разговоры о них. Что, где и

сколько стоит. О чём они думали, пока финикийцы не изобрели деньги,

остаётся загадкой.

Забавно, что человек, у которого 10-15 лет назад в голове не

умещалось, как деньги могут быть мерилом жизни, сегодня вовсю наносит

позолоту на резные рамы, заявляя, что искусство и не может быть другим...

Что может быть банальнее, чем выражение: "Время, которое мы

имеем - это деньги, которых мы не имеем", используемое ежедневно в

качестве девиза, пальцем написанного на лобовом стекле.

"Время - деньги" - золотой песок в песочных часах на письменном

столе господина инструктора, эксперта божественной канцелярии по связям

с общественностью - не более чем метафора, сотрясение воздуха...

Времени у меня в запасе целая вечность, времени невпроворот -

стоит только остановиться, замереть на одной ноге, прекратить трансляцию -

и тут же поймешь, что мир проницаем во все стороны, и нет преград, и некуда

спешить...

Хотелось бы продемонстрировать вам несколько рисунков,

мгновенных снимков существ, чья природа недостоверна, а присутствие

сомнительно...

Помещение, где я нахожусь, слишком скупо освещено, чтобы

можно было их хорошо рассмотреть. Мне придется прилечь, и прикрыть

глаза, чтобы собраться.

Голова забинтована так, что оставлена прорезь для рта, и оленьи

рога по бокам головы. Бинты грязные. Голова на плечах. Плечи втиснуты в

узкий костюм. Нет, не прорезь для рта, а поцелуй, след от помады. Он

мычал...

А вот улитку на кафельном полу бани я видел и в очках и без них.

Не замерла, а застыла. Со зрачком на конце ракушки, так напоминающим

ярлычок фотошопа на рабочем столе.

Иногда хочется быть вещью, законченной, монотонной,

молчаливой.

Стоять в гостиной на журнальном столике с гранями резными и

точеными, блестеть под лампой полированным животиком с выпученным

пупком, быть безразличным к взглядам и словам людей, рассевшихся вокруг.

Или коробкой, белой картонной коробкой, тисненой фиалками,

которой так трепетно касаются женские руки, в нетерпении спеша

распаковать сюрприз.

(Внутри которой, кукиш из хлебного мякиша.)

Заметили, камнем, лежащим у дороги и в дождь и в зной, я быть

уже не хочу.

За стеной тарахтит, стучит, вращается приемное колесо старинной

швейной машинки. Купленной моим прадедушкой для прабабушки в 1904

году. Работает до сих пор, несколько рубцует швы, но при известной

сноровке дело может пойти.

Окажись на моём месте бывалый даос, он бы лёг на спину, закатил

глаза, обратил дыхание в пятки. Перетёк за стену, и проник в машинку.

Доас-деsinger, в челноке переплывающий реку времени.

Всё, что я могу это строчка за строчкой соорудить саван в

салатовый горошек, в котором он, полуторагодовалый, и отправится на тот

берег, чтобы найти свою принцессу. "Дай, дай ..." - он уже умеет говорить.

Отсутствие содержания, стержня, как говорят, педагоги, вот что

тревожит меня и не даёт уснуть, фикция внутренней жизни. "Полые люди" -

это сказано, как будто точно про меня. В полости могут оказаться самые

разные вещи, и то в какое взаимодействие они вступят от меня никоим

образом не зависит. "На лице улиц. Родимые пятна. Город знает своих

сумасшедших."

Я - человек, первый различивший фантомы Мирослава Клозе и

Лукаша Подольски у фонтана во время чемпионата Европы. Естественно,

они жонглировали мячом, и росли и росли, пока не перешагнули купол цирка.

Аннигиляция или распыление, вот что ожидает меня в конце пути по законам

жанра, если научная фантастика хотя бы малом оправдывает свое название.

Облака тянутся надо мной, проплывают, облака любви и

ненависти, тучки.

Муравьи проторили дорожку в желобе между тротуарных плиток на

самой оживленной улице. Разве чем-нибудь, кроме слепой необходимости

это можно объяснить?

Лет пять-шесть назад я еще мог представить себе встречу с самим

собой. Где-нибудь в недорогой кафешке недалеко от вечного огня, сырым

осенним днем, сидя за столиком у окна, потягивая пиво, я бы увидел, как он

вошёл.

Каким я был пять лет назад? - Заурядный малосольный огурец

только из бочки, в пупырышках, да под водочку, с азартом хрустящий на

зубах. С серебристой искрой на висках, сломанным носом и несчастливым

даром находить для вещей имена.

Он пришёл за тем же, что и я, встретить кареглазую девчушку,

чтобы рассказать ей о том, как умеет любить.

Сегодня я так же далёк от того, чтобы пытать судьбу, как и в

детстве, когда с разгона, приподнимая ноги, въезжал на велике в лужу, а

потом смотрел на следы от мокрых шин...

К встрече с абсолютом, с тем, что начинается за порогом смерти, и

является заповедной зоной любой религии, у меня будет время

подготовиться; я - сталкер... я ухожу, и что принесу с собой, не знаю, и не

знаю стоит ли об этом рассказывать? Разве что, где-нибудь в сети, на

аукционе вы встретите вещи, назначение которых, быть проводниками, не

совсем очевидно, а цена сомнительна...

Прощайте!

(По всей видимости, жалюзи закрываются.)

Автор: Сергей ИВАНОВ-БОР