Творчество и общение интересных людей

Снобизм — это единственное растение, которое цветет даже в пустыне.

(Сергей Довлатов)

Сегодня
29 марта 2024 г.

Дни рожденья

29 марта Robertnup
29 марта Gor
29 марта algemo
29 марта byjyyejxnod
29 марта Sapinssuink
29 марта lilit
29 марта Ayavric

Здесь и сейчас:

На сайте - никого? Значит, все в Общалке...

Все авторы > 

Все даты
В 03 году, 2021 год назад:
сегодняшний день ничем не примечателен

Частушки

Все произведения   Избранные   Потрошенные

Вернуться

Тропинка

* * *
Встали в строчку тополя,
Веточки из хрусталя.
Фонари-то, фонари —
Золотые пузыри.
Ночь-цыганка в блестках вся, —
Звезды спелые висят.
Зачерпнуть бы их ладошкой
Да рассыпать у дорожки.

СТРАШНАЯ ИСТОРИЯ
Хочу рассказать вам,
Как без подсказки,
Я дедушке Сталину
Выколол глазки.

А было это, не поверите,
Когда он был еще живой,
Когда ему как Богу верили,
И правил он большой страной.
Я в это время был ребенком,
Три года, да, наверно, три,
Довольно-таки шустрым, бойким
Снаружи, как и изнутри.
Детсад, в котором был мой офис,
Уже ремонту подлежал,
И лысый дядька — полный профи,
Где взять белил соображал.
Был со стены портрет
снят Сталина,
Поставлен нежно в коридор,
Так без присмотра и оставили,
И вышел вот какой раздор.
Я, малый, подобрался с гвоздиком,
И начал глазки ковырять.
Ну не себе, конечно, что уж там,
Кому — совсем легко понять.
И вот за этим-то художеством
Меня застукал персонал;
Тут шуму появилось множество,
Не знаю больше кто орал.
«Да нас за это всех посадят!
Его же не сдадут под суд».
Завхоз, авторитетный дядя,
Ногой в кастрюлю влез, где суп.
Все надсажались до икоты,
Все задыхались, как в дыму:
Мол, забирайте, бабы, боты,
И шагом марш! на Колыму.
И прихватите недоноска,
Который оскорбил вождя.
Казалось, плакала известка,
Карательные меры ждя.
Но никого не посадили,
Здесь всякий думал о себе,
На тормозах это спустили,
Не добрело до КГБ.
Художник местный чуть подправил,
Подретушировал портрет.
Народ вождя и дальше славил,
Которому замены нет.

* * *
Ни разу не пальнул из пушки,
А весь в медалях до макушки.

* * *
«Вы дам швыряете в балете», —
Я так и заявил Лиеппе.

РУСАК
Уже вторые сутки
Перловка из котла.
Вокруг все утки-утки,
Не блеклая свекла.
Всегда так получается:
Кипит под сердцем кровь, —
Повсюду зайцы-зайцы,
Не ржавая морковь.
Не думали-гадали,
Поди не дураки,
И русака поймали
В обычные силки.
Русак не рак с клешнями,
Не в панцире, в манто;
Почти что час решали:
Что дальше делать-то?
Кто убивать-то станет?
Кто этим поражен?
Вот был бы рядом Сталин,
Не с книгой, а с ножом.
Мастак он в этом стиле,
Спец в этом как-никак...
Добычу отпустили,
Пускай живет русак.

* * *
Если в зеркале горилла,
Зеркало не бей Гаврила.

* * *
Если вам не спится
на работе
То вы в жизни счастья
не найдете.

МОИ СТИШАТА
А мои стишата —
Искорки в золе,
Или лягушата
Пучеглазые,
Иль кипрей у гари,
Яркий под лучом,
Радостью одарит,
Грубость — нипочем.
Радуются речке,
Сине-голубой,
И спешат навстречу
Бабочке любой.
Не швыряй в них глину,
Не топчи ногой,
Путь у них недлинный,
Крохотный такой.

* * *
Водка лично не страдает,
Если Петр ее хлебает.

УФОЛОГ
Летают тарелки, летают кастрюли
(И слюнки свои не скрывает чермет).
Короче, уфологи эти раздули
Явление пришельцев с далеких планет.
«На нас не похожи они бледнолицых, —
Сосед говорит, возражать не моги. —
Летают над полем, воруют пшеницу,
Для виду свои оставляя круги».
И даже жену его Нюру украли
(Обидно, до клокотания в груди).
Вчистую лишенные гады морали.
Жена забрюхатела тройней поди.
Сосед мой — уфолог, навыкате глазки,
И пьет очень часто, не только бульон.
И этих пришельцев, зеленой окраски,
С чертями зелеными мог спутать он.


РЕПРИЗА ПРОИЗВОДСТВЕННАЯ
«Бог пьяницу не покалечит». —
Такая уж слывет молва,
С трубы тот свалится иль с печи,
И там, и здесь ему халва.
Вот случай был на производстве,
Не видел бы, не подтвердил,
Мой очень-очень дальний родственник,
Взял и репризу учудил.
В пустой бассейн свалился пьяным,
Летел три метра вниз башкой,
Другой бы — трезвый, сходу канул,
И накрывай его доской.
На дне бассейна — железяки, —
Лежат, стоят, торчат торчком,
И он на железяки махом,
Лежит среди штырей молчком.
А вылез — ни одной царапинки,
Ни синяка, ни желвака.
Видать сказались гены папины,
Тот тоже пил, дышал пока.
О НОБЕЛЕВСКОЙ ПРЕМИИ
А впрочем-то, мне много и не надо,
Ну, миллион, по крайней, полтора,
Я б гвозди не таскал тогда со склада,
Итак их понатаскана гора.
На нобелевскую я вполне согласен
(Ваш вижу иронический оскал).
Для фабрики бы не был я опасен,
И ни хрена б оттуда не таскал.
Дают мне премиальные — копейки,
А цены — ферзь — побьет мою ладью.
С подобных премиальных ты попей-ка,
Ну раз, ну два, и баста, хаю дую ду.
Нужны мне деньги, у меня же дети,
Жена, и я еще совсем не стар.
О чем соображают в комитете,
Где нобелевский делят гонорар?

* * *
Сперва в пророка мечут камни,
И закрывают двери, ставни,
И называют тунеядцем;
Угробят, вот тогда гордятся им.

* * *
Диктует с кресла всей стране,
А подотчетен лишь жене.
НЕ ВЫСОВЫВАЙСЯ
Подравнивали нас когда-то, —
Иметь свой голос не моги.
И вот что вспомнил я, ребята,
Встав по утрянке с той ноги.
Второй класс. Школа на отшибе,
А в классе тридцать человек,
И все же в бочке больше рыбы;
Кто паинька, а кто абрек.
Один был очень своенравен,
Всегда сидела в нем вражда,
Негласно коллективом правил,
Учительнице досаждал.
На чтении он начал хрюкать
И блеять, как баран хромой.
Учителка ему: «А ну-ка,
Бери шинель, иди домой!
Без бабушки не возвращайся,
Но не тащи с собою мать...»
Родители абрека пьяницы,
О чем с такими толковать?
Нейдет и не берет шинели,
Ни вбок, ни в сторону, ни ввысь.
Училке что осталось делать? —
«А ну, ребята, навались!
И дружненько его из класса,
Не вышла из себя пока».
И ученическая масса
Уже несет озорника.
Летит за дверь его пальтишко,
Портфельчик следом — будь здоров,
Карандаши вразброс и книжки.
Обиженный устроил рев.
А мы довольны, «на коне мы»,
Из коридора снова в класс.
Вот так и будет повседневно
Со всеми, кто лохматей нас.

* * *
И пусть даже в робе несчастного,
Только рабом быть прекрасного.
Пусть будет душа пленницей,
Но не измены процентщицей.

* * *
Пожалеть, посочувствовать —
не пусто ведь.
Что голодному от вашего взгляда,
ему хлеба кусок надо.
А мерзнущему, что от ваших вздохов?
Плохо ему, плохо.

* * *
Устал, ужасно, ужасно устал,
Даже устал верить.
Ты коробку яда достал,
Лучший мой друг «Сальери».
Жизнь у тебя своя,
Заботы свои и сладости.
Видишь вино пью я.
Радуйся.

* * *
Мы выковываем наши души,
Даже силою неудач,
Но об этом пока не думаем,
Нас захватывает жизни матч.
И не думать еще долго можем,
Пока снег нас ни обметал.
Он надежнее, он и тверже
Закаленный в огне металл.

* * *
Все тропинки запушило,
Ели словно терема,
Нынче что-то поспешила
Гостья белая зима.
И затинькали синицы,
Что-то клювиками бьют,
И из лужи не напиться
Бедолаге воробью.
Только мне немного грустно,
Хоть повсюду благодать.
Прячу грусть, но не искусно,
Все равно ее видать.
* * *
Забыли на ночь выключить
Луны холодной бра,
Мороз на стекла высыпал
Цветы из серебра.
И на катке старательно
Любя разгладил лед,
При этом ни копеечки
За труд свой не берет.

КАК Я БРОСИЛ КУРИТЬ
А мне пять лет, чуть может больше,
Самостоятелен вполне;
А дело это было, вообщем,
Как помнится мне, по зиме.
Я шел по улице вечерней,
Передо мной мужик, знать крут,
Запомнился особо чем мне —
Его штормило на ветру;
В зубах зажата папироса,
Как это было хорошо,
И походил он на матроса,
Что только на берег сошел.
Мне тоже быть большим хотелось,
Матросом непременно быть,
Могучим удивлять всех телом,
И «беломорины» курить.
Мужик тот выплюнул окурок,
И придавил его слегка,
Я подобрал его, придурок,
Чтоб походить на мужика.
И вот иду домой враскачку,
При удовольствии большом.
Соседки меж собой судачат:
«Гляди-ка ты, народ пошел!»
Так в дом родной и закатился,
Ни как матрос, а как кретин;
Чинарик до сих пор дымился,
Чуть выделяя никотин.
От мамы мне тогда влетело,
Как от мороза январю,
Навек курить мне расхотелось,
Вот до сих пор и не курю.
Кем только ни был, и матросом,
Речным, конечно, что хитрить.
Вы знаете, я скоро брошу
Стихи писать и водку пить.

НАБРОСОК
Кажется карасики
На ветвях висят:
Желтые и красные...
На пенек присядь
И подышим осенью,
Запахом грибным,
И душа запросится
К далям озорным.
* * *
Хочу поцеловаться я с народом
Открыто, а не там — за огородом

* * *
Ты улетел на дальний свет светила,
Преодолев испытанный испуг,
И там поймешь, что это уже было,
Что не преодолен тобою круг,
Очерченный могучею рукою,
Остаться в нем мы все обречены.
Ты, отданный штормам и непокою,
Проси у Бога только тишины.

* * *
Ну что ж, может быть передюжим,
Не проклянем белый свет,
Не нам улыбнулся ужин,
Как улыбнулся обед.
Клянусь перед звезд хороводом, —
Придет с колбасой бутерброд.
Бомж-братец, тебя с новым годом!
Сегодня же новый год.

* * *
Набрала ты букет незабудок —
Голубая к звезде звезда.
Восхищалась: «Какое чудо!»
Прижимая его к губам.
Прижимала к губам и смеялась,
Словно радости выше нет.
Ты и в прошлом году собирала,
Но забыла про этот букет.

* * *
Тебе холодные ладони
Зима бросает на лицо,
И ветра бешеные кони —
Со всех концов,
со всех концов.
Нередко так, в веселом звоне,
Весна выходит на крыльцо,
И вдруг холодные ладони
Зима уронит на лицо.

ЗАРИСОВКА
Вот уже по небу бродят
Кучевые облака,
И как летние бы вроде,
И не летние пока.
Жидко-серо-голубые,
Не очерчены вполне.
Летние — они тугие
В голубой плывут воде.
Но, а эти — в блеклой хляби,
Не меняют контур свой,
Не оседлы, не бродяги,
И не куча, и не строй.

* * *
Не помощник солнцу ветер,
С холодом сдружился тать,
Ни за что он не в ответе,
Погудеть да полетать.
Студит и лицо и руки,
Перечеркнут жирно март,
Перепутал знать от скуки
У весны колоду карт.

* * *
Эти тучи, опять эти тучи,
День — какой-то ненастный бред,
Как все скручено-перекручено,
Есть вопросы, ответов нет.
Близь взлохмачена, даль взлохмачена,
На все ясное хмурь-запрет.
Все оплачено-переплачено,
Только ясности все же нет.

* * *
Тишина. Холод. Снежный гнус,
Чуть присыпаны жалкие кочки,
И стоят без признаков чувств
Сиротливо стога-одиночки;
Словно избы без окон и труб,
В ограждении луга и неба,
И не дышат они по утру
Духом свежепеченого хлеба.
Декабря луг ветрами продут,
Звезды ночи ему знакомы.
Друг у друга стога на виду,
А приблизиться, вот, не дано им.

* * *
Осень. Золотая стружка.
Дальний лес без ретуши.
Ходит ветер-побирушка
По траве — по ветоши.
Пролетают паутинки
Над кочками-лягушами.
Облака, как после стирки
Досуха просушены.
Все вокруг теплом задето,
Все — кого ни спросишь.
Солнцу кажется, что лето
Здесь у нас, не осень.

* * *
Отщебечет пичугами лето,
Отшумит по лесам листвой.
Вот от голых сырых веток
Потянуло закатной весной.
Лист не желтый, а серый-жухлый,
Нету красок на все лады,
И рябины почти потухли, —
Добивают дрозды плоды.
Может дождик упасть отвесно,
Неуюту прибавить вес.
Все равно я иду лесом,
Хоть сумрачен этот лес.

РУЧЕЙ
Не прозрачен, может поэтому
И не встретил участливых рук.
Разве лучше ручьем быть светлым,
И в болото вкатиться вдруг?
В речку влиться — его заботит,
Быть полезным — видит во сне.
Зародившись меж кочек в болоте
Вод своих не отдаст лягушне.

* * *
А у нас здесь грязи
Мало на дорогах,
И колючих тоже —
Те, что судят строго.
Ароматный воздух
Пьют, как газировку...
Есть места, где солнце —
Прямо за обновку.
У кого на сердце
Темные оконца,
Приезжайте смело,
Мы дадим вам солнца.

* * *
Неспетые песни теснят грудь,
Нежности вести ласкают грусть.
Узника стены давят в тюрьме,
Солнечных зайчиков нет на стене.
Если зайчишка есть лишний, того —
Мне на листочке пришли его.

* * *
В логу заросшем травами
Ручей — сплошная мель,
А над цветущей таволгой
Гудит басистый шмель.
И воздух весь поделен —
Мухи комары.
И через две недели
Ручей отговорит.

НАБРОСОК
Почему-то иву очень тянет к речке
А пожар зеленый гасит синий вечер.
Ели — головешки, словно дым — березы,
Скоро ночь-старушка тень на тень наложит.
На траве склоненной забелеет порось,
И на небе вспыхнет звезд чудесных повесть.

* * *
Любил, когда о нем кричит газета...
У папуаса в нос перо продето.

ЗАРИСОВКА
Душно. Разбуженный ветер
То шелохнет, то затихнет,
На тополиных ветках
Забеспокоились листья.
Вот он совсем проснулся.
Мусор погнал. С востока
Горбатая выползла туча
Закрыв горизонт боком.
Первые крупные капли,
Первая молнии вспышка,
И заплясал обрадовано
Дождь — озорной парнишка.
А по двору лава,
Потоки дорожки топят,
В небе вдруг тесно стало —
Бочку взорвали тола.
Дождь пролетел быстро,
Порастерял лужи,
И поутихли ветки
Новый предчувствуя ужас.
Но тополиным настоем
Двор с наслаждением дышит.
Снова торчат из окон
Лица с улыбками бывшими.

* * *
Коротенькая песня —
Искорка печальная, —
Юркнет в поднебесье
Будто бы случайно.
И погаснет льдинкой
(Сущему условие).
Не люблю я длинное
Пустословие.

* * *
Ветерок бежит по ржи,
А попробуй — задержи.
Непоседлив, своенравен,
Молодости только равен.
Речку сморщил, не спросил,
Потрепал листву осин.
Пыль дорожную понес
Под откос из-под колес.
А девчонку увидал...
Мамочки! Какой скандал...
Долго-долго не забудет
Эти маленькие груди.
* * *
Так бывает только в бане,
Лопухов поникли уши,
Вон как солнце барабанит,
Вон как все земное глушит.
Ни дождинки на земь — о земь.
Ах, природа! — дар с ударом:
То зальет, то заморозит,
Или, как сегодня, жаром.

* * *
Туман, он любит обмануть.
Вот так идти или свернуть?
А ежели туман в строке?
То где-то ложь невдалеке.

* * *
Выбирается Самоса,
Все решили, нет вопроса.
Он у власти тридцать лет,
У него пороков нет.

* * *
Сквознячок красивых слов
(Прочь тумана вата).
Подлетел к нам ветерок,
Весь запанибрата.
Он тебя задел полой
Своего халата,
И меня задел. Долой
Спрятался куда-то.
Утонули мы в траве
Ближе чем когда-то —
Взять росинку посветлей
В полтора карата.

ЗОЛОТЦЕ МОЕ
Ах ты, золотце мое,
Медно-оловянное!
Почему же ты со мной,
Ой, непостоянное?
У меня машины нет,
На сберкнижке нолики.
Ерунда, но я поэт —
Маленький и голенький.
Не печатают меня,
Вот какое горе.
Ну хоть вешайся средь дня,
Прямо на заборе.
Говорят, что я как есть,
Весь необразованный,
Если б был, где надо, тесть,
Вот бы было здорово!
Был бы тесть, но у меня
И жены-то нету,
Ну хоть вешайся средь дня,
И башкою в Лету.
Посижу там сто минут,
Чтоб забыли крепче,
Но меня и там найдут,
Для последней встречи.
Посчитают у меня
Все грехи поштучно.
Ну хоть вешайся средь дня,
Не грешите лучше.
Я пока еще живой,
Можете потрогать,
У меня над головой
Солнце — желтый ноготь;
У меня над головой
«Голубая майка»,
И цветная под ногой
Летняя лужайка!
Ах ты, золотце мое,
Медно-оловянное!
Почему ж ты, ё мое,
Ох, непостоянное?
Почему же ты меня
На других меняешь?
Мое сердце не броня,
Что? не понимаешь?
Что поделаешь, видать,
Долюшка такая, —
Сяду буду увядать
В кулачок сморкая.
Буду слезы проливать,
Дополняя реки.
Ну куда себя девать,
Люди-человеки?
Я ни капли не шучу,
Зря ваш смех качается,
Я счастливым быть хочу,
Но не получается.

* * *
Сердце, как бокал хрустальный,
И напиток в нем печальный.
Было множество попыток
Сделать радостным напиток.

* * *
Слезы не по мне размазывать,
Ой-ей-ей,
Называть ее заразою
Продувной.
Гразью-то зачем расписывать?
Для чего?
Я и сам-то был не кискою,
Ого-го!
Не одной отмечен юбкою,
Ох, балбес!
Это я сейчас затунканый,
Весь облез.
Отгулял и открасавился,
Облысел.
Пусть она живет, как нравится,
Как и все.

А Я ПРИШЕЛ
В сей мир пришел февральским утром,
Манило солнце высота.
Тропинки словно перламутром
Покрыты были. Красота!
Капель с крыш ринулась разбиться,
В сугробах понаделав дыр,
Ей тоже припекло родиться
И посетить подлунный мир.
Чудесный мир! И это точно!
Отец по детству инвалид,
Мать на себе везет, как тачка,
Все тело к вечеру болит.
Семь ртов и заработок тощий.
Спасибо партии родной,
Дала шесть соток, этак проще,
Что с огорода — все домой.
Дорога — швах, кругом заносы.
Барак. Скандалов-споров тол.
Куда ни глянь — везде вопросы:
Дрова. Безхлебье. Мерзлый пол.
Ну, ничего — рос понемногу,
Свои проделывал дела,
Свою протаптывал дорогу,
Она и в школу привела.
А школа лет пятидесятых
Была поистине строга:
Чернеющие доски, парты,
Учительница-кочерга.
Она для нас — Иосиф Сталин,
Очки рогатые на ней.
О! Как мы от нее устали,
Презрения сколько было в ней.
Попахивало здесь казармой:
И дисциплина и приказ.
И очень часто папа с мамой
Здесь отдувалися за нас.
Все одинаковы по полу;
Вставай, садись, беги бегом.
Ну как любить такую школу,
Где тычут в рожу сапогом?
Недоучился, выбыл, бросил;
В шестнадцать принят на завод.
И вот опять они вопросы:
Ну что он мне, родной, дает?
Да я бы лучше — лесорубом,
Иль плотником — косяк к окну,
Фигурки бы долбил из дуба,
Иль кисточкой по полотну.
Не по нутру чугун-детали,
Мне бы по рекам, по лесам...
В военкомате так считали:
«Пока не ты решаешь сам.
Ты в армию сходи сначала,
Да по мишеням популяй,
Когда отслужишь да отчалишь,
Да хоть на Колыму валяй».
Семнадцать лет! — кто ни буранит?
Девчонки, драки колесом,
На сердце нежность в связке с дрянью, –
Мустанг не знающий лассо.
Утихомирили немного —
Сломали челюсть в трех местах.
Так в армию вела дорога,
Не отсидишься же в кустах.
Писал я об армейских буднях,
Преобладает где металл.
Ну, здесь об этом я не буду,
Итак вон сколько намотал...

* * *
Всяк занят собой,
До другого нет дела,
Такие уж нравы,
Таков этот век.
На улице тела
Не встретишь нагого,
А души нагие?..
К чему имя рек?
Вон круглорожий
Катит на «Мерсе».
«Зелень» накоплена
Жизни на три.
А вон и бомжатина
Колошами месит,
Рванина снаружи...
А изнутри?

А МОЙ МИЛЫЙ
Я пойду по мостику,
Мостик закачается,
А мой милый ростиком
Малым отличается.
Он застенчивый и скромный,
Когда с поля возят рожь, —
Ляжет спать под стог соломы,
Всю изроешь, не найдешь.
Но как только отстрадуем
Он заметней всех в окрест:
По неделям брагу дует,
Всем до смерти надоест.
И не только мать родная,
Весь так думает народ:
«Ох, скорей бы посевная,
Лень его опять возьмет».

* * *
День бредет завернувшись в серость,
Не оглядываясь бредет,
Тучи позднюю осень сеют,
И взойдет скоро снег и лед.
И испуганы травы откоса,
Обещания дали грозны,
И вскипает вода плеса
Ветром вспененная до белизны.

* * *
Я из мрака пришел однажды,
И однажды уйду туда же.
Пусть плывет мой кораблик бумажный
Пока волны свое ни скажут.
И намокнут борта ненадежные,
И исчезнет слабенький след.
Разве вы мне помочь сможете?
Нет, конечно, конечно, нет.

* * *
Сына мама породила, —
Одной трети бы хватило.

* * *
А цветок завянет
И в хрустальной вазе.
Кажется, что свет наш
Так однообразен.
Это только кажется,
Кажется лишь это, —
Вон с какой радостью
Расцветает лето.

ВЕТРЕНИЦЫ
Вон сколько их — белее снега,
Под ними ветхий лист убог;
Любимицы ветров и света
Заполонили старый лог.
Весенний это праздник лога,
Хоть дно сковал пока что лед.
Цветут они совсем немного,
Но как неистов их полет.

* * *
Да, наверно, у меня
В сердце есть моторчик,
И не хочет он понять,
Все свое стрекочет.
И уводит он порой,
Где ходить опасно.
Может быть за той горой
Заплутало счастье?

* * *
Ветер, тополя пушинки
В воду лучше не носи,
Разве будут любоваться
Ими братцы-караси?
Разве цветом зажелтеет
Это илистое дно?
Неразумная затея,
Дну, как видно, все одно.

* * *
Скажем докторам спасибо,
Отболела бабка ибо.

* * *
Дождевые нити,
Тополя лоскут.
Вы меня простите
За мою тоску.
Нелегко на свете
В куче серых плит,
И фонарь не светит,
Просто, камнем сбит.

* * *
Я сижу в ракушке
Высунувши рожки,
Но, а кто-то рушит
Тишину дорожки.
Вон как пяткой лупит,
И знакомый почерк.
Может, не наступит,
Может, не растопчет?

* * *
Он боялся цепей,
Он боялся цепей.
Он боялся — от звона
Станет тупей.
Он боялся вериг,
Он боялся их пут.
Но в цепях и веригах
Промямлил свой путь.

НАБРОСОК
Серый и лохматый
С запада подъехал,
Синь-лазурь захапал,
Громыхнул с успехом.
Вскоре, между прочим,
Вот что отчебучил:
Опрокинул бочку,
Всех водой замучил.

ВЕСЕННИЙ НАБРОСОК
Ветерок весенний
Теплоту принес,
Гомон птиц посеял,
Обнажил откос.
Солнца очень много,
Лезет щурь в глаза,
Плачется дорога —
Радости слеза.

* * *
Наконец, я разжег
На морозе костер,
Он холодные иглы
С бровей моих стер.
Но он быстро потух,
Очень быстро погас,
И опять занимает
Все холод сейчас.

* * *
А мы были глупыми,
До утра не спали мы,
Не об этом думали,
Не о том мечтали мы.
Жизнь она разумнее,
По уму развесила,
И над нами дурнями
Посмеялась весело.

* * *
Я приходил сюда опять,
Хотя удача не светила,
Шипов здесь очень много было,
А никаких-то штучек пять.

* * *
Хорошо босиком по проселку
Приминая дорожную пыль,
Это не по жнивью колкому
Не разбирая тропы.
Вон как ступни шлепают,
Такой учиняют бой,
Будто бы овцы толпами
Следуют за тобой.
А пыли куда деться? —
Вздыблена до краев...
Да, босоногое детство
Давно отпылило свое.

* * *
Пустые сучья тополей,
Да тучи те, что воду вылили,
Да грусть покинутых полей,
Да черных птиц махание крыльями,
Да ветра с травами вражда,
Готовая тянуться сутками.
И только остается ждать,
Когда придут густые сумерки.

* * *
Мы ищем сладкого дурмана,
Неважно — ночью или днем,
Но как болеть умеет рана
Та, что оплавлена огнем.

* * *
Я метался, я выход искал,
И сходил я с ума понемногу,
Только спины холодных скал
Преграждали мне путь дорогу.
Стал и я, как эта скала,
Никакой улыбкой не сдвинешь,
И тень падает от ствола
На мою холодную спину.

* * *
Зачем обижаться? Зачем обижать?
Мы сами хотели пальцы разжать,
Мы сами хотели лихого огня.
Все в прошлом теперь для тебя, для меня.

* * *
Не для нас бьет солнце ключом,
И лучей не для нас лезвия,
Ни при чем мы здесь, ни при чем,
И родились мы не в Индонезии.
А родились мы для снегов,
Для продутых долин усталых.
И у камня полно врагов,
А песок — это бывшие скалы.

* * *
Это было дыхание, горячая речь,
Я себя уверял: это надо сберечь.
Но промчались года, но промчались года,
Все куда-то ушло, все куда-то... куда?

* * *
Ты где-то там за поворотом,
А может быть, тебя там нет,
А если нет, то чей же след
Столь узким сапожком протоптан?

* * *
Где есть прилив, там есть отлив,
Как бы невидимое дунуло,
Но что-то мучает внутри:
Ну для чего все так задумано?
Спешат от берега суда —
Им в мель вморозиться не надо бы.
Вновь удаляется вода
Усеяв берег всякой падалью.

* * *
Кто сказал, что дождь «слепой»,
Нет, напротив, зрячий,
Непоседа озорной
С радостью щенячьей;
Да от солнца он такой,
И от ветра тоже.
Солнечный и молодой
Быть другим не может.

* * *
А березки, как с перрона
Машут нам платочками,
В небе тучки, как вороны,
А вороны строчками.
Осы, пчелы у откоса
Медленные, сытые;
И повсюду солнца просо
Щедро порассыпано.

* * *
Золотые рыбки
Плавают в реке;
Очень хочешь рыбку
Подержать в руке?
Зачерпнул водицу —
Рыбка уплыла,
Потому что рыбка
Лучиком была.

* * *
Утром солнце неваляшкой
Вышло на крылечко,
Небо голубой рубашкой
Одарило речку.
Светлой радостью влекомы
Прыгают рыбешки,
У зеркального затона
Птички-долгоножки.

* * *
Сам пишу я и сам читаю,
Не печатают, хоть ты вой.
Кто не видел, как птички порхают? —
То же самое и со мной.
Все стихами забиты журналы,
И с газетами не на ты;
Порываюсь попасть в анналы
Поэтической высоты.
Никому не нужны мои опусы,
Воды страсти напрасно журчат.
Нет, не буду соваться глобусом
Из которого уши торчат.

* * *
Опять не получается,
Не ямба торс, а порно.
Влез по уши в отчаяние:
А вдруг я бездарь полный?
Не зря же не печатают,
Шлют кукиши повторные.
И для чего я чапаю
На гору стихотворную?

* * *
Первая любовь не забывается,
Не уходит молча в пустоту;
Пусть тропа внезапно обрывается,
Пусть находишь новую тропу.
Многое впоследствии сливается,
Дробью в воду падает свинца.
Первая любовь не забывается
И идет с тобою до конца.

* * *
Хорошо говорить отгоревшим,
Отпылавшим на этом пути,
Огрубевшим, заматеревшим, —
Они знают куда идти.
Все расписано точно в их стане,
Лишний взмах не предпримет рука.
Мы такими же, может быть, станем,
А пока, а пока, а пока...

* * *
Люди спят, не будите их струнами,
Пусть гитара лежит в чехле,
Их другими обносит струями,
Все же песни — это не хлеб.
Люди спят у штурвалов стоя,
За конторками скучных контор,
У станков, в карьере, в забое,
Взгляд положив на монитор.
И руки не тяни, не насыплют,
Место узкое знай свое.
Кто поет — не должен быть сытым,
А иначе он плохо поет.

* * *
По тротуару люди,
Дождь, под ногами вода,
Этих если не будет,
Будут другие тогда.
Вывески сменят, рекламы,
Трубы домов — водосток.
Даже на полмилиграмма
Людской неизменчив поток.
* * *
Мечта и ложь — подруги вечные,
Года, века их не сотрут,
А из-за них и души мечутся,
Как эти листья на ветру.
От них ли мы ни отрекаемся,
Отталкивая сладкий дым,
И снова каемся и каемся,
Чтобы опять поверить им.

* * *
Всех полюбить, как это сложно,
Ужасно сложно это... но...
Наверно, все-таки возможно,
Только не всякому дано.
И выпрямлять себя устанешь,
Чтоб стал любой и всякий — друг.
От себялюбия отстанешь,
То и полюбишь всех вокруг.

* * *
А кто у власти двадцать лет,
Тому уже замены нет.

* * *
Куда-то состав мчится,
Мне неизвестно куда,
Рельсов стальных половицы
Отсчитывают года.
Ветер за ним вьется,
Живой выгибаясь дугой.
Этот состав не вернется,
Заменит его другой.

* * *
А мне тебя не воротить,
А мне тебя не потревожить.
Вернуть вчерашний день кто сможет?
Гнездо из воздуха не свить.

* * *
Облака — обрывки ваты,
Им лазури не прикрыть,
Вот опять спешат куда-то,
Проявляют свою прыть.
Кролем чешут, а не брассом
Вдаль, к темнеющим лесам...
Вот и я все время рвался,
А что вышло — видишь сам.

* * *
Природа заставляет нас искать
Любви безумной дикой ощущения...
Реки весенней бурное течение,
В ней много мути, глины и песка.

* * *
Усталость от туч и ветра,
На всем продолжении пути,
Как будто другой меры
И не ищи, не найти.
Ветер отхороводит,
С сердцем не будет на ты.
Когда тишина в природе —
Больше и красоты.

* * *
Тупы, как пчелы —
Знаем лишь одно:
Таскаем мед,
И больше чем нам надо,
Из жизненного
Солнечного сада,
Не чувствуя
Когда пойдем на дно.


* * *
Зачем обманывать себя,
Что ваши строки не погаснут?
Все скроется в потоке красном,
Как только трубы протрубят.

* * *
И вовсе некуда спешить,
И вовсе некуда, я чувствую,
Задачи главной не решить,
Не обеспечиться «капустой».
Спешить и попадать впросак,
Спешить, шарахаться в испуге.
Что толку бегать, как русак,
И все по кругу да по кругу?

* * *
Безумец тот, кто хочет больше,
Чем может дать ему судьба.
Да, он придет, но не туда,
Не к счастью, а в долину боли.


* * *
Побродил по белу свету,
Ноги вымучил, аж жуть,
Прежнего задора нету,
Из окошка вдаль гляжу.
Это кто там — по дороге
Свой догнать стремится бред?
Это кто стирает ноги!
Ах! Привет тебе, привет!

* * *
В безумстве побывал любой,
И требует того природа
От человеческого рода...
Безумству имя есть — любовь.

* * *
Любопытство и желание —
Убеждают их слова...
Сучья поедает пламя,
И останется зола.
От весны стремишься к лету,
Там и птицы оттрубят.
И другой дороги нету,
Если есть — не для тебя.


* * *
А в ней и ландыш и жасмин,
А в ней крапива и осока.
А каешься-то как жестоко,
Когда тебя накроет сплин.
И этот сплин пришел взамен
Страстей безумного угара.
Ничто здесь не дается даром,
Свободу заменяет плен.

* * *
Невелика цена — любовь найти,
Довольно много встречных на пути.
Да, очень много увлечений, встреч;
Но очень дорого любовь сберечь.

* * *
Не надо избегать людей,
Тебе без них вдвойне трудней.
И с ними тоже не фруктоза,
Но потеплее в дни мороза.

* * *
Все к нам приходит от Бога:
Речка, небес синева,
Пыльная эта дорога,
Эта густая трава,
Тучи, что кучатся строго,
Молнии острие...
Все нам дается от Бога,
Только лишь от Него.

* * *
А может быть, все мы — вещи,
И только лишь люди чуток:
Кто-то — стальные клещи,
Кто-то и молоток,
Кто-то, возможно, циркуль,
Кто-то, возможно, плеть,
Кто-то — канат в цирке,
Чтобы гимнастов вертеть,
Скалки и сковородки,
Чашки, для кошек, котят;
Разные там обмотки, —
Тоже быть вещью хотят...
Тот — режет, тот — поправляет,
Тот — выжигает сыпь...
Все кто-то нас заставляет
Работать по мере сил.

* * *
На свете, все-таки, дурак
Не существует просто так.
На нас, без этого помета,
Легла б вся черная работа.

* * *
Божье слово от греха уводит,
Чтоб не мучиться людской породе.
Но а если сами лезем в грех,
Это наш полнейший неуспех.

* * *
Намечтал аж с Эверест,
Но, а сам опилки ест.

* * *
И падает беззвучный дождь,
Для ненаписанной строки лишь,
И никуда ты не уйдешь,
И этих стен ты не покинешь.
Вот так неслышно и сгоришь, —
И тягостно, и одиноко...
И эта тяжесть, эта тишь
Остановили сердце Блока.

* * *
Когда ее ты любишь —
Готов пойти на все;
Не утопаешь в буднях,
В австрал тебя несет.
И вот — ты с нею рядом,
Успела надоесть;
И звезд уже не надо.
Все так оно и есть.
Про это петь не хочется,
Пока ты молодой...
Неужто что-то общее
Есть у любви с едой?

* * *
От тебя ждет денег чадо,
А нотаций и не надо.


Автор:leonid1
Опубликовано:19.09.2007 20:00
Создано:19.09.2007
Просмотров:2376
Рейтинг:0
Комментариев:0
Добавили в Избранное:0

ВАШИ КОММЕНТАРИИ

Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться


Потрошители:


Авторизация

Колонка редактора

Новости литературы

Сетевые новости

События сайта

Собственное мнение

Золотая коллекция

Жемчужинки

Народ хочет знать!

Автограф

Решетотека

По всем вопросам пишите на info@resheto.ru
© При полном или частичном использовании материалов сайта гиперссылка на resheto.ru обязательна Ссылки по теме

  Яндекс цитирования  Rambler's Top100 Content.Mail.Ru