Секущая | Рассказ
На майские торжества Женя с Ириной никуда не собирались, и к себе никого не ждали. В эти дни хозяин решил сделать крышу на балконе. Долгое время они обходились без этого удобства, проживая на третьем этаже блочного дома.
Сказал он ей об этом второго мая. Сюрприз для жены, лучше не придумать, на радостях она стала готовить голубцы, любимое блюдо муженька.
Инструмент у Кубанцева на все случаи жизни был. Что там перфоратор или лобзик, даже фрезер и циркулярка у него были в наличии.
Не прошло и получаса, как он засверлился под вертикальные планки, час ушел на их установку. Деревянная конструкция выходила ладно скроенной, крепко сшитой. Инженер - конструктор!
Стоя на ограждении, крепя горизонтальный брус, он сорвался. Падал неловко, переворачиваясь.
2.
Очнулся в больничной палате. Оказалось, два дня он был в коме. Рядом заплаканная Ира.
- Жаль, голубцы не попробовал! - его первые слова. - Надеюсь, не пропали?
- Не пропали? Я их знаешь, сколько тебе заверну! - обрадовалась его пробуждению жена. Только вернись…
Рассказывала. Хорошо он упал на козырек магазина, еще бы немного и …
Приходили сослуживцы с фруктами, горевали, сочувствовали.
Домой он вернулся через две недели, еще через две - вышел на работу.
- Вовремя ты Женя, - обрадовался его приходу Петрович, начальник отдела. - У нас тут запарка! Меня в командировку ссылают. Вы уж как-нибудь сами…
Ставлю задачу! - не тянул с делом. - Нужен стенд для испытания резиновых рукавов в условиях солнечной радиации. Для тропиков, одним словом. Вот исходные бумаги, техническое задание, ГОСТы. Остальное додумаешь как Штирлиц сам. Ты уж постарайся.
- Не без того! - конструктор приступил к делу.
Его кульман в глубине помещения, за длинными столами. Чтобы пройти к нему, надо извиваться и протискиваться. Габаритному начальству такие дефиле не нравились, Жене на руку. Стратегия!
Работа шла гладко, проблем не возникало. Девять больших форматов уже лежало на столе, рябило в глазах от малых.
Женя благодушествовал и трепался, было с кем. Какие только темы он не обсуждал: Моника Левински, стволовые клетки, липосомия, большая политика. В полемике он выглядел достойно.
Вернулся Петрович. Утром следующего дня, пробрался к нему на "камчатку".
- Показывай, хвались.
Долго осмысливал графику. Молчание затягивалось, переходя грань допустимого. Женя насторожился.
Начальник ходил вдоль стола, наклонялся, приседал, смотрел на листы сбоку. Наконец, снял очки, уставился на Кубанцева.
- Не понял? - его тон не обещал ничего хорошего. - Что ты этим хочешь сказать? Войти в историю?
- О чем вы Андрей Петрович?
- Все о том же.
- Вы дали мне техзадание на стенд. Так? - у Евгения в руках документы.
Тот мельком глянул в них.
- И что?
- В соответствии с ним и рисовал.
- А эти белоснежные прямоугольные участки…
- Какие участки?
- Давай дружок иначе. У меня уже голова кругом идет. Или я чего-то недопонимаю, или ты. Начнем с первого листа. Где у тебя общий вид стенда?
- Вот! - Женя подвел начальника к краю стола.
- По-твоему, это общий вид?
- Что значит, по-моему? С любых точек зрения.
- С любых говоришь? Покажи пальчиком, где у тебя редуктор с движком.
- Мы как в детскую игру играем, - обиделся Женя. - В прятки. Вот движок, а вот редуктор. Цилиндрический, двухступенчатый.
- У тебя как у Райкина - это на ум пошло? Не вижу: ни цилиндрического, ни червячного, ни фрикционного. Наша работа, да будет тебе известно, оценивается по конечному результату. Что делать - специфика!
Там, куда ты ткнул пальцем, чистая бумага. "Табула раса." Вот граница четырехугольника, где нет ничего, - водил бригадир карандашом. Видишь?
- Нет!
- Ну, знаешь, с меня довольно! - Петрович выбрался из лабиринта.
- Внимание! - поднял руку. - Я выйду на свежий воздух, у меня что-то с головой. Обсудите с коллегой его работу. Женя лезет в бутылку, опровергая очевидное. У меня уже нет слов, попытайтесь вы.
Женщины, поочередно протискивались к коллеге. Смотрели, переглядывались, сочувствственно косились на него.
- Жень, Петрович прав, - решилась на комментарий контроллер Инна Борисовна. - До меня тоже не доходит твоя начерталка. Это ж надо. Нарисовать стенд, выделить часть рисунка, потом стереть все, что входит в эти пределы. Зачем?
До Евгения стал доходить смысл пояснений. Часть чертежа, коллегам почему-то не видна. Он же, никаких белых пятен не видит. Что происходит? Коллективный розыгрыш? Не похоже, здесь скорее другое. Происходящее - следствие его падения. Черепно-мозговая травма! Такое обычно отражается на умственных способностях. Вот и у него…
Женя поставил себя на место коллег. Выстроил в уме все обстоятельства, и тоже стал недоумевать. Прерывать без нужды линию, чтобы через двести пятьдесят миллиметров продолжить ее? И так десять, двадцать, сто раз подряд.
Работать он в этот день не мог. Расстроенный вышел в коридор, там дымил невеселый Петрович.
- Я пораньше уйду, а? Что-то мне не по себе
- А мне? – горевал бригадир. - Убедили?
Женя кивнул.
- Иди, завтра обсудим.
3.
По пути домой, Кубанцев пришел к заключению: работать конструктором он уже не сможет, дефективный. Хорошо не дебил.
Утешало, у него не одна профессия, случись что, можно и электриком устроиться, и в ювелиры податься.
Впрочем, ювелирка - баловство, не такой он мастер, что бы работать "соло". Здесь нужен серьезный патронаж, он же, растерял все свои знакомства. Где они теперь: Витя Ситников, Валера Абрамов, Олег Тимофеев!
Ирина ему не поверила, сказки! В доказательство, Женя провел следственный эксперимент - исчеркал фломастером газету. Никаких рисунков, так, "каляки - маляки".
Демонстрация потрясла Иру. Она не верила глазам - посреди листа - чистое, без изображения газетное поле.
Кубанцев уволился, Петрович ни слова в утешение. Его можно понять: отдел должен выдавать графику, там не место фокусам. Кубанцев же, "белая ворона", перестал вписываться в покладистый коллектив.
К слову, коллеги и Петрович, даром это не считали. Скорее наоборот. Разве что пальцем у виска не крутили.
Женя устроился на завод. Первое время ему пришлось тяжело. Принеси, подай, убери, передвинь, вымой. А ведь не мальчик - двадцать восемь.
Первая его неприятность. Требовалось разметить под сверловку шесть станин для гидропресса, килограммов по пятьдесят каждая. За смену он с ними управился. На следующий день, за неимением свободных рук, его же просили и засверлить их. Три десятка отверстий в каждой плите.
К обеду он справился с двумя. После перерыва, его бросили на другой участок, потом отправили в командировку на соседний завод. Производственная необходимость. По возвращению, его ждал разговор с начальником цеха. Пренеприятный, надо сказать, разговор.
Во время его отлучки, решили заняться теми самыми станинами. Свободных станков на заводе не нашлось, плиты повезли за семьдесят километров.
Начали сверлить. И… руки опустились: из двадцати шести отверстий, размечено одиннадцать. В средней части станин, следов керна нет вообще. Работа остановилась.
Условий для жениной незавершенки не нашлось, плиты вернулись на родное предприятие. Размечали их заново: перепроверка кернения, расчерчивание. Нет ничего хуже.
После этого, опять вояж за тридевять земель. Вспомнили по этому поводу, всю родословную Кубанцева.
Если бы на этом все. Когда оставалось засверлить три плиты, увидели недостающую разметку… на их обратной стороне. Что за несуразица, искусственно, в разы усложненная задача? Глупость человеческая!
Потом сообразили, такое по плечу лишь специалистам экстракласса. Кубанцев, к этой категории работников не относился.
Когда ему стали пенять на технологическую промашку, он понял, к нему вернулись старые проблемы. Впрочем, почему вернулись, они не уходили. Последствия ЧМТ.
Он безропотно выслушал все упреки в свой адрес. А что ему еще оставалось.
4.
Как жить с этим? Он к жене. Та срывать на нем зло не стала, у нее родилась здоровая концепция. Женя ее, разумеется, одобрил. Попробовал бы не согласиться.
Суть концепции: надо искать сферу деятельности, в которой он смог бы выгодно использовать свою "ущербность". У него великий дар: контакт с иным измерением. Не надо комплексовать, никакой он не изгой, напротив - венец творения.
Утешила, словно бальзам на рану пролила, такое было не раз.
Сообща думали, экспериментировали. Один из опытов дал результаты, сходные с "методикой разметки".
Женя отправился на прежнее место работы. Нашел чертежи злополучного стенда. Их не стали доводить "до ума", списали как брак, издержки производства. Решение о штрафе в свое время принимали коллегиально, жениной точкой зрения пренебрегли. Нет изображения и точка! Коллективу виднее.
Кубанцев показал рисунки коллегам на обратной стороне листов. Ушел, провожаемый удивленными взглядами. Что он этим хотел сказать? В огороде бузина, в Киеве…
Утрированный, с нарочито узкими бедрами силуэт, выписанный цветным мелком на кухонной стене, "проявился" в гостиной под обоями. Там где их нет, красовались его художества. Малевич! Эффект "секущей" работал на стенах и перекрытиях.
Двухсторонние зеркальные рисунки на окнах, выполненные перманентным фломастером, завораживали. Это еще цветочки!
Если он рисовал что-либо, положив бумагу на отражающую часть зеркала, ничего не происходило. Разве только на обратной стороне листа изображение "проявлялось" зеркально, как на чертежах.
Но вот, он начал писать стихи на листе, подложив под него зеркало зачерненной стороной. На мужнин вопль, прибежала из кухни Ира.
Не отрывая бумаги от стекла, Женя глянул в зеркальный прямоугольник, надеясь увидеть себя. И не увидел!
На отражающей поверхности, рябь стихов Сааведры. Не рукописные - печатные буквы.
Где ты, что тебя не видно,
Сфера граций недоступных,
Красота в бессмертной форме,
Обнаруженная людям….
С классической пунктуацией, не как у него. Увиденное, поражало и притягивало своей нереальностью. Женя носился с зеркалом по квартире. Казалось бы: если перевернуть исходный лист с рукописным текстом, вверх ногами, его распечатка должна тоже перевернуться. Не переворачивалась.
Напрашивался вывод: Кто-то в Зазеркалье, "работает" с текстом. Попытки жены добиться того же эффекта, ни к чему не приводили, "секущая" активировалась лишь Евгением.
Ирина с балкона не падала.
Невероятное случилось, когда он ни на что не рассчитывая, путаясь в грамматике, выписал классическую филлипику на латыни.
"Когда же перестанешь ты Катилина, злоупотреблять нашим терпением? До каких пор ты, ослепленный безумием, будешь глумиться над нами? Где предел, необузданной дерзости твоих…", - читал он на зеркале печатный русский текст.
5.
Обнаруженный эффект, Кубанцевы заставили работать на себя. Перевели с "инглиша" инструкцию по эксплуатации плазменной панели. Привезенная с берегов Альбиона, она не была русифицирована.
Легко переведен на русский язык паспорт к стиральной машине "Ардо". И по мелочи, что под руку попало: немецкий, польский, греческий языки.
Ирина, молодая и практичная, увидев на горизонте сияющие вершины, попыталась передать мужу свое ощущение перспектив. У нее это выходило всегда играючи.
Женя уволился с завода. Ира, какое-то время, могла содержать супруга на свою зарплату. Понимая, что за птица в руках у мужа, она стала относиться к нему бережнее, усилием воли подавляя в себе активное начало.
Торговая фирма, где она работала, ценила ее. В самый "засушливый" месяц, Ира приносила домой в два раза больше мужа. Их вклады в семейный бюджет сравнялись, когда Женя слесарил. К сожалению, эта пора длилась недолго.
По наводке жены, Евгений отправился в Торговую палату. Под её сенью, свила крышу Ассоциация переводчиков. Женя хотел прибегнуть к их посредническим услугам. Самому искать клиентов хлопотно, по объявлению не стоило связываться - копеечное дело.
В зале восемь столов с плоскими мониторами, за каждым - эффектная мисс. Англичанка, немка, француженка, итальянка. Их девичьи стати, не сильно отличались от мировых стандартов. Кубанцеву хватило пяти секунд, чтобы отметить это, приятное для глаз обстоятельство.
Девушки, в обязанности которых входило и производство впечатлений, повернули к нему свои нарисованные личики.
Под гейш работают.
- Вы по какому языку? - спросила самая молодая, самая нетерпеливая.
- Все равно! - оробел Евгений. – Любой устроит.
На лицах девушек неприкрытое изумление.
- Как это?
Женя быстро сообразил: они друг-друга не понимают. Он пришел к людям, которые пе-ре-во-дят. И только. Они считают - ему нужен перевод.
Быстро перестроился. Помня наставления жены, сделал виноватое лицо. Уточнил.
- Мне не переводить, сам ищу, кому предложить услуги.
После этого дерзкого заявления, девушки потеряли к нему интерес, занялись собой. Лишь одна, оконтуривая карандашиком свои припухлости, снизошла.
- Язык?
- Без разницы, я уже говорил.
Девушки смотрели на него с повышенным интересом. Одна из них, что-то прощебетала в его сторону. Женя догадался - к нему, но ответить должным образом не смог. Стоял, потерянно улыбаясь, переминаясь с ноги на ногу.
Он знал лишь классику: ду ю спик инглиш?, парле ву франсе?, шпрехен зи дойч? Одно понял, расширенными ноздрями, вдыхая смешанный букет экзотических ароматов - колокольчиком звенел итальянский.
- Вы сами хотите переводить? - надула губки девица.
- Нет, жена.
- А почему она не пришла. С вами-то, о чем говорить?
- Не может она ходить, ноги не держат. Инвалид детства. - сказал Женя, удивляясь сам себе. Церебральный паралич.
Знала бы Ирина об этой его выходке, ему бы не поздоровилось. Сделать ее, молодую цветущую женщину - инвалидом детства!
- За немецкий технический возьметесь?
- С удовольствием!
- А французские стихи?
- Нет проблем!
- Ладно, что-нибудь придумаем, - подала голос женщина у двери, по-видимому, старшая. - Приносите документы, оформим договор. А это к завтрашнему дню переведите, посмотрим, как у вас с этим. Расценки надеюсь, знаете, - протянула листы с иностранным текстом.
Кубанцев кивнул, хотя и представления о них не имел. Главное сейчас - застолбить участок.
Тексты он взял утром следующего дня, после обеда принес перевод. В Ассоциации удивлены.
Мы вас ждали дня через два, - теперь с ним говорили не в пример уважительнее.
Женя тут же получил деньги, набрал заказов.
Ира ждала его на улице. Денежные купюры переводчику были ни к чему, они тут же исчезли в сумке жены.
- Вот так они и жили! - подвела женщина итог. - А ты говорил.
Женя виновато молчал.
6.
Он не был простаком, так ему было удобнее. Ира, по своей инициативе брала на себя роль водителя ритма. Он уступал этому ее давлению, и совсем не от безволия - из такта и уважения. Хочет девочка быть хранителем казны? Ради Бога! Полномочия? Какие угодно!
К удачливым он себя не причислял. То, что приносил домой меньше жены, считал издержками системы, на свой счет не относил. Коммерция - одни деньги, творческая работа - другие. Так уж в России заведено, не ему менять традиции.
Он решил ехать в Питер. Для Ирины - к старому армейскому другу, на деле - его интересовал Эрмитаж, древние рукописи музея.
Встретили там не сказать радушно, научные сотрудники никак не могли понять, что ему нужно.
Да, у них много непрочитанных рукописей, свитков. Некоторые из них легко читаются, перевести их - дело времени. К сожалению, мало желающих заниматься этой черновой работой. Есть и нечитаемые свитки: то ли зашифрованные, то ли разного алфавита. Есть и клинопись, и ассирийские письмена. Загадочных текстов много. Вообщем, объем работы невообразимый, руки до всего не доходят.
Что они все о деле, да о деле. С кем имеют честь разговаривать? Откуда такой интерес? Стариной прежде увлекались? Отчего же сейчас? Желание помочь? Похвально, но этого мало. Именитые люди, брались за лингвистические загадки, и в бессилии опускали руки. И отечественные ученые, и приезжие пытали взять приступом старину.
Хотели бы видеть директора? Может быть они помогут? Настаиваете? Воля ваша!
Кубанцеву устроили встречу с директором Эрмитажа. Евгений, чувствуя свою значимость, позволил себе немного игры, мистификации.
- Дайте мне копию фрагмента рукописи и зеркало без рамы.
Найти зеркало оказалось не просто.
Евгений, прижал лист к зачерненной стороне стекла, на зеркальной мгновенно появился текст.
- Что это? - директор покосился на кириллицу.
- Прочитанная рукопись! - Кубанцев самодоволен. – Если убрать бумагу, перевод исчезнет. Если отсканировать, текст останется на винчестере системного блока. Подтверждение того, вам это не приснилось.
- Невероятно! В это трудно поверить! Тем не менее… Как же мне быть с вами? - задумался директор. Вы… эту свою способность афишировали?
- Нет, всего несколько человек знают об этом. Да и то думают - у меня "сдвиг по фазе".
- Вы понимаете, чем владеете? – директор растерян. - Если о вас узнают в Академии Наук, тут же возьмут в оборот, и фамилию не спросят. Вы попадете в поле зрения ФСБ. Тогда пиши - пропало, до нас очередь уже не дойдет.
Нет, вашей жизни ничего не грозит, всем вы нужны здоровый, живой. Что до нас с вами… Я учёный, и не прочь использовать вашу способность в корыстных целях. Кто меня за это осудит?
Давайте заключим договор. Отшлифуем его так, что бы комар носа… Фактически, у нас будет сговор, не скажу преступный - тайный. О нем не должен знать никто, кроме меня, вас, и…моих людей. Хранить все в секрете и в ваших интересах. Не маленький!
- То, что вы сказали, - Кубанцев напуган директорскими откровениями, - я над этим не задумывался. Спасибо просветили.
В его голове звучало навязчивое: "искать сферу деятельности, в которой смог бы реализовать…"
И еще, - дополнил, - хотелось, чтобы наши интересы были как-то замотивированы. Ну, вы понимаете…
Директор понимал: прикрытые глаза, и еле обозначенный кивок, говорили о том. Вышел. Через десять минут вернулся, отдав нужные распоряжения.
- Расскажите, как это у вас получается?
Сегодняшний день, был одним из самых ярких, если не самый ослепительный в жизни директора.
- Глаза видят, я же не верю им. Понимаю, этого не может быть! Не считаю себя невеждой. Знаю, есть некие уровни сознаний, иначе, параллельные миры. Знаю, ОТТУДА приходят порой советы, рекомендации. Наслышан о контактах с умершими родственниками. Но что бы так активизироваться… С таким я сталкиваюсь впервые. Расскажите о себе.
Кубанцев рассказал. Не стал останавливаться на известных причинно - следственных связях, ни к чему это посторонним. Пусть принимают его таким, какой есть.
Принимали. Тактичный директор в душу не лез. Принесли рукописи, договора. Общая сумма, вызвала у Евгения легкую эйфорию. То-то Ира обрадуется.
Ему сняли комнату в гостинице, ссудили ноутбуком, сканером, принтером. Уезжал он спустя девять дней с карточкой, на его валютном счету появилась сумма с четырьмя нулями.
Директор Эрмитажа заручился согласием дорогого гостя: спустя время снова вернуться к дешифровке бумаг. Обещал подобрать материалы.
О своей денежной тайне, "переводчик" решил жене не рассказывать. Как-нибудь при случае…
По приезду, он вновь наладил отношения с Ассоциацией. Довольные, те сплавляли ему невыгодные заказы. Кубанцев брался за все.
7.
Женя с Ирой становились на ноги. Бывшие его коллеги, не могли взять в толк, что происходит? С чего бы вдруг Женя, свой складной "Самсунг", поменял на имиджевый "Ай Фон"? С каких таких средств, он каждый день в новой, совсем не дешевой сорочке? Кроме того: обувь, часы, костюмы! И это - уволенный "де юре" по собственному желанию, "де факто" - по несоответствию!
Ира тоже обзавелась костюмчиками из бутиков, дорогим бельем, стала тяготеть к желтому металлу.
И все бы хорошо, детей не было. Подразумевалось – здесь Жени недоработка. Откуда это пошло: то ли сам себе внушил, то ли Ира намекнула. Проблема как-то сошла "на нет".
Время шло, у супругов менялась шкала ценностей, выстраивались заново приоритеты. Взгляд тридцатилетней молодицы, все чаще задерживался на детских колясках, на играющих малышах. Ира украдкой вытирала грустные, подернутые соленой поволокой глаза.
Пришла пора разговора на детскую тему. Начала его Ирина, Женя тоже проникся серьезностью проблемы. Согласился, надо выяснить, что мешает им завести ребенка. На аппаратном уровне.
В Центр планирования семьи ходили порознь. Первой его посетила Ира. Через три дня, женщина держала в руках радостное для себя заключение, она может быть матерью.
Мужское обследование, как пояснили Жене, сложнее женского. Факторов состоятельности здесь не в пример больше.
Он события не торопил, время терпело. Ошеломила стоимость обследования, с этим приходилось мириться - дело того стоило.
Заключение специалиста: по двум позициям Женя не состоялся. Для осмысления ситуации супругам этого показалось мало, они записались на прием к медицинскому светиле. Этот визит тоже обошелся в копеечку.
И что? Гормональная проблема снималась лечением. Дорого? Не дешево, но ведь и лечиться не всю жизнь. Главное – зачать, а там - гуляй Вася!
Но… до этого надо дожить: лечение должно предваряться операцией. Врожденный дефект у молодого человека.
Чтобы Евгений стал отцом, требовалось дорогостоящее полостное вмешательство. Ни где-нибудь - в Норвегии. После чего курс физиотерапии. Можно - в России.
Иру от всего этого бросало в дрожь. Все упиралось в деньги. В какой-то момент, она даже пожалела о своем замужестве. Пускала слезу. Нервы! Женя, чувствуя свою невольную вину, как мог, утешал.
Пришло письмо из Питера, Женю приглашали в Эрмитаж. Ира удивлена: какие у мужа могут быть отношения с музеем?
- Прослышали, наверное, - Женя отводил глаза.
Вернулся, и поразил подарками: парфюм, часы за две тысячи условных, сережки не дешевле. Откуда?
- Эрмитаж, кормилец наш! - Женя не скрывал сверхдоходов. Будем теперь лечиться.
- А хватит? - оробела от такого богатырского замаха Ира.
- Еще останется! - самодовольно жмурился добытчик. - Давай о главном думать, остальное приложится. У нас демографическая идея, надо претворять ее в жизнь. Если не мы, то кто!
Смотри! - улыбчиво и довольно, осаживала хозяина хозяйка.
Муж рос не по дням - по часам. Ирина была готова отдать ему на радостях даже бразды правления. Если на то пошло, начать жить по Домострою.
Захочет ли Женя…
8.
Дорогое удовольствие - операция в Европе. Полтора месяца прозябал Евгений в клинике. В деньгах нужды не было. Звонил жене, звал в северную столицу. Мир посмотреть, себя показать.
Ира ехать не хотела, отнекивалась. Разное приходило в голову Жене, а дело-то простое - денег жалко. Прокатать три тысячи евро легко, а на них - полгода жить. Так и не поехала.
После операции, Женя имел возможность осмотреть королевство, его фюльке, столицу Осло. Пересилил себя, его туристские прихоти сейчас настоящее предательство: Ира ждет, переживает.
С отъездом он не тянул, городу посвятил всего два дня. До свидания Осло, прощай Норвегия!
Начались физиопроцедуры. Деньги у семейной пары еще оставались, однако следовало думать о завтрашнем куске хлеба.
Очередной визит в Ассоциацию Евгения не обрадовал. Он долго не показывался, ему нашли замену.
И что ему теперь делать?
Со временем что-нибудь подыщут. Пусть заходит периодически.
Переводы перестали кормить, огорчался вслух Женя. Ирина только руками разводила.
Оставался Эрмитаж. Кубанцев позвонил директору. Тот не против его приезда, но… прежних объемов не обещал.
В этот раз, Кубанцева ждали ассирийские письмена. Предстояло работать с фотоснимками обелисков, столбов, постаментов. Когда он глянул на договор, ему стало не по себе – сумма была до обидного мала. Вот почему его не встречал директор. Стыдился.
Тот же, от встречи уклонялся до последнего.
- Вы еще и не начинали? – вальяжный респектабельный мужчина, театрально приподнял брови, глянул на запястье. - Прошло уже четыре часа, а у нас ни одной распечатки.
- Павел Андреевич, судя по всему, вы меня не поняли…, - Женя помнил, лучшая оборона – нападение.
- …скорее не сориентировались, - взял на тон выше, - в первый раз, вы составляли договора сами, без согласования их сумм. Считая - на то у вас есть право сильного. И не спорьте. В спешке, вы упустили из вида - у меня тоже есть право. Право монополиста.
Вы же покупаете бензин у "ЛУКОЙЛа" по цене, которую они срисовали с потолка. И не ропщете. Я в своей нише такой же диктатор. Попробуйте оспорить этот факт
Сколько времени требует расшифровка страницы ассирийского письма?- Женя набирал обороты. - Страницы… Я не так выразился. Но вы понимаете… Соглашусь, эта работа творческая, её нельзя нормировать, символ - символу рознь. Тем не менее.
Только не говорите - три дня. Молчите? Две недели, не меньше. А у меня - восемь секунд! На четырнадцать страниц у вас уйдет полгода. Сколько заработает кандидат наук за это время? Простая арифметика. Загляните же в договор. Не забудьте при этом сопоставить скорости исполнения заказа. Полгода, и две… пять минут!
Директор, во время монолога званого гостя, ходил по кабинету. Рассеянно трогал вещи, протестовать не пытался, глазами встречаться избегал. Женя считал себя психологом, исходя из этого, ждал реакции робкой, протестующей. Она же была неожиданной.
- Вы что из себя воображаете! - кричал директор на весь Эрмитаж. - Господь снизошел до вас, избрал, причастил, а вы собираетесь на этом строить свой бизнес? Здесь дело принципа, если на то пошло! Нам проще отказаться от ваших услуг, чем принимать этакие кабальные условия, - выходил из себя.
-Этакие? Я своего последнего слова еще не сказал, вы не даете, – тоже накалялся Евгений. Вы покупаете билет во Дворец спорта на Лещенко или Плющенко. Отдаете за двухчасовое шоу свою недельную зарплату. Отчего же сейчас вы не хотите оценить мой дар соразмерно?
- Не путайте его с яичницей! - возмущался Павел Андреевич. - Это признанные таланты, популярность дается им дорого: через пот, кровь, слезы. Вы же, пользуясь промыслом божьим, легко переводите тексты, на которые у специалистов уходят годы. Требовать за это равной с ними оплаты? Несуразица, отдайте себе в этом отчет.
- Как знаете, - стоял на своем Кубанцев. - Ваши условия меня не устраивают. Передумаете – звоните.
И уехал.
О ссоре в Эрмитаже он жене не рассказал, чувствовал – погорячился. В конце - концов, утешал себя, на музее свет клином не сошелся. Оставалась Москва с ее институтом Истории.
И вот он в Орехово-Зуево, у многоэтажного, длиной чуть не в квартал здания. Звонок из вестибюля в приемную.
Хотел бы говорить с директором о переводах старинных рукописей. Не историк, но причастен к древнему письму.
Через несколько минут сверху спустилась девушка. Тронув его за рукав, выбежала на улицу.
- Кира Семеновна! - крикнула кому-то, - тут вас спрашивают.
Евгений вышел на крыльцо. Секретарь что-то говорила сидящей в машине женщине. Подошел. Та передала его с рук на руки. Гость представился.
Женщине чуть за пятьдесят, она крупного, как и подобает руководителям такого ранга, сложения. Директор!
Кира Семеновна собиралась уезжать, ждала водителя. Женя не был готов в такой спешной обстановке, рассказывать о глубоко личном. Он сослался на питерского Павла Андреевича, на прочитанные в стенах его музея, тексты. Рассказал вкратце, с историческими датами, именами.
Его внимательно слушали. Ещё бы! В какой-то момент, директор его перебила, попросила телефон Эрмитажа. Евгений из деликатности отошел в сторону. Разговор был долгим.
Некоторое время директриса молчала, ходила перед Женей взад вперед опустив голову. Думала.
- Знаете, - ее голос задумчив, - вы меня интригуете. - Уверена, мы будем с вами сотрудничать. Павел Андреевич такое про вас рассказывал, такое... Не верить ему я не могу, не тот человек.
Как бы то ни было, нам надо соблюдать конфиденциальность. Сделаем вот что… Секретарь проводит вас наверх, познакомит с Ильей Тихоновичем. Он подберет вам бумаги. Думаю, нам есть смысл вести речь о больших объемах, это и в наших и в ваших интересах. Мои сотрудники не будут знать о вас ничего, вы тоже не давайте им повода к размышлениям.
Улыбалась, немного кокетничала.
- Не сердитесь на Павла Андреевича. Он стеснен в средствах, это его беда, не вина. У нас всё сложится по другому. Думаю, определимся и в расценках, найдем золотую середину.
Доверьтесь мне Евгений Сергеевич! – энергично протянула к собеседнику руки. - Идите в вестибюль, я позвоню своим. Оставьте у Наташи свой телефон.
Женя был согласен на все, его цветущая физиономия говорила за то. Он чувствовал: работы в институте непочатый край, хуже, чем в Питере не будет. Если ещё учесть, заканчивается лечение…
Живи, не хочу!
9.
После возвращения из Москвы, Женя какое-то время бездельничал. Прошла неделя, другая, третья, прошел месяц. Неожиданно, звонок от Киры Семеновны.
Она вся извелась. Какая жалость, он болен. Выздоровеет, пусть немедля принимается за дело. Его ждут новые, сенсационного характера, материалы.
Женя стыдился своей лжи. Признаться Кире, месяц "бил баклуши" не мог. От этой работы не уйти, перевода ждали более двухсот страниц. Дня четыре, если по нескольку часов за раз.
Чувствуя вину, молодой человек спешил и нервничал. Глядя на свое отражение в зеркале, он воспринял его как должное. На то и зеркало. Через секунду до него дошло: он должен видеть не себя – текст.
Женя сосредоточился, оглаживая поверхность стекла. Перевернул, снова огладил активизируя. Без перемен. Разве что попробовать с другим зеркалом…
- Ира! - крикнул он в нервном отчаянии.
Та, побросав кухонные дела, вбежала в комнату испуганная.
- Не получается у меня. Который раз пробую, и ничего.
Ирина присела рядом.
- Давай по-старому, - предложила. - Помнишь?
"Секущей" как и не было.
- "Нет, ребята, все не так, все не так ребята!" - однозначно оценил Женя ситуацию.
В его голосе - отчаяние тоска и драматизм.
Ирина в испуге.
- Ты думаешь…, - сложила руки крестом.
Женя согласно кивнул.
- Ума не приложу, когда это могло случиться?
- Припоминай, тебе лучше знать дорогуша. Ты в Питере в последний раз ничего не переводил?
- Ты же помнишь, я вернулся без денег. С директором не сошлись в цене.
- Поссорился? - донеслось откуда-то снизу. – Учинил пьяный дебош? Ты и в первый раз утаил,- Ира прятала голову в коленях. И мне не сказал.
- Я не обязан за каждый шаг перед тобой отчитываться?
- Вот и результат! - жена усмотрела в событиях некую связь. - Не было бы ссоры, ты еще два месяца назад знал свои плачевные дела.
- Не это тебя волнует! - вспылил Евгений. – Ты психуешь из-за того, что я не привез тогда денег. А если бы и знал. Допустим - у меня там ничего не вышло. И что?
- Ты не выглядел бы так бледно сейчас. Не было бы поездки в институт. Ты готов держать ответ перед Кирой?
Женя молчал. Не готов.
- Знаю в чем дело! - в голове у него прояснялось. - Уверен - из Норвегии я приехал уже другим, там меня покалечили. Пусть операция проводилась не на голове. Кто даст гарантию, не задеты нервные волокна? Те самые… А? Никто!
Анестезия. Две операции не шуточки. Фторотан мог сыграть свою поганую роль. Потом у нас добавили! - разошелся. – Тут всего навалом: дарсонвализация, магнит, электрофорез, ультразвук. Из нормального придурка сделают.
- Жалеешь об операции? - голос жены дрожал и натягивался.
Она хотела поставить точки в неясных местах.
- Знаю Женечка отчего ты психуешь. То ли раньше было. А теперь тю-тю, не можешь грести шальные бабки, закрылась лавочка. Спишь и видишь "лэнд круизер", цвета морской волны. Я не права?
Сам говорил: есть главное, все остальное приложится. Ты настоящий хозяин своему слову: как дал его, так и взял назад!
Кубанцев хлопнул дверью.
Вернулся он поздно, его подозрительно покачивало. Наладить в этот вечер отношений с женой не захотел, выдерживал марку.
10.
Утром притворился что спит, Ира сделала вид - верит.
К середине дня Женя понял: с институтом попал впросак. У него обязательства перед Кирой, он ими пренебрег. Предстоящие с ней переговоры не радовали. Он внес телефон Киры в "черный список" своего "ай фона".
С этой стороны Женя себя обезопасил. Следовало искупать свою вину перед женой, разгрузить ее в бытовых делах. Стирка! После этой ненавистной процедуры, он занялся приготовлением ужина, вымыл полы, вытряс паласы. Если еще и прощения у Иры попросить…
Ирина, конечно, его простила. Потому что думала, а думая - принимала мудрые решения. Осмыслив их, делала ход. Умному легко стать на место другого. Пытаясь понять того, а поняв – простить.
Известно, мужчины болезненно самолюбивы. Но даже самый захудалый хозяйчик и хитрован понимает: мамонта должен убить он, а не женщина. Понятны терзания ее мужа: ускользает из рук птица цвета ультрамарин. Что касается других его думок, негатива… Пробел в воспитании!
Сообща решили: Жене надо идти опять в конструкторы. Если возьмут.
Брали.
Через неделю, Кубанцев погрузился в знакомый мир графики, расчетов. Нравилось ему это занятие.
Он никогда не был озабочен своей карьерой. Кумирами его были: Ломоносов, Леонардо да Винчи, люди энциклопедического склада ума. Они исповедовали тезис: лучше знать понемногу обо всем, чем все о немногом.
Ирина человек другого склада: она из бизнес - леди. Вчерашний менеджер продовольственного магазина, выросла до ведущего специалиста большой успешной организации. В ее подчинении четыре супермаркета.
Зарплата женщины приближалась к заработку ее европейского коллеги. И это понятно, начальство ценило менеджера за жертвенность. Надо поработать в выходные дни – пожалуйста. В командировку – хорошо. Сдвинуть отпуск с июля на ноябрь? Не против. Ни больничных по уходу за детьми, ни декретных отпусков…
- Жень! - как-то окликнула мужа Ирина. - Мне кажется…
- Что?
- Ну, это… все сроки прошли.
- Какие сроки?
Ира смотрела на мужа испуганно и загадочно. Ее лицо отражало некий глубинный смысл, она хотела, чтобы Женя увидел его сам. Увидел, прочитал и…
Догадался. Подошел к ней сидящей, опустился на колени, приложил ее руки к своим запылавшим щекам. Ощущая нервическую их дрожь, красивых и ухоженных.
- Это правда? - Женя потрясен.
Ирина смущена и пунцова.
- Кажется…
С этих пор, с лица Кубанцева не сходила глуповатая улыбка. Даже владея божественным промыслом - "секущей ", он такой приподнятости не испытывал.
Подозрения Ирины перешли в уверенность, она встала на учет в женской консультации. Событие сильно озадачившее ее руководство: рассчитывать на Иру в ближайшее время не приходилось. Внеплановая беременность ведущего специалиста, потрясла основы менеджмента фирмы.
Ирину это теперь мало интересовало, точнее - не интересовало вовсе. С некоторых пор, она стала жить в своей расширяющейся Вселенной, мире новых ощущений, желаний, обязательств, предназначений. Муж отходил на второй план, и это принималось обоими как должное.
И настал день! И было слово, вернее - детский крик. Мальчик! Ирина чувствовала себя превосходно, они с мужем заранее позаботились о том.
В древнем Риме, будущих пап и мам, полгода хорошо и правильно кормили. Мамы и "до" и "после" не испытывали нужды в молочных продуктах, фруктах. Не удивительно, малыши рождались полноценными, росли, получая все необходимое.
Вот откуда культ красивого гармоничного тела. Того, кто не вписывался в эти нормы, сбрасывали со скалы. В здоровом теле - здоровый дух, попробуй не согласись с этим!
11.
Сына назвали апостольским именем - Андрей. Дань Господу за дарованную благодать.
Имя выбирали из двенадцати. Некоторые были непривычны для слуха, неблагозвучны: Варфоломей, Фома, Леввей, Иуда… Нет, только не их. Семен, Яков, Филипп - Ирине тоже не по душе. Остановились на Андрее. С близкими его не согласовывали, родители обоих далеко в Сибири.
Стали жить - поживать и добра наживать. Впрочем, это громко сказано. Женя и Ира вынужденно урезали свои потребительские аппетиты. Все лучшее - детям!
Андрей рос. Раньше Кубанцев шел домой зная, там Ира, с ее очередными новостями и вопросами. Потом ужин, телевизор, кровать… Будни.
Теперь же, каждый день становился праздником, непредсказуемым, радостным. Первая осмысленная улыбка. Первая попытка встать на четвереньки. Первые молочные зубы. И так без конца: первое, первые, первая…
Главное - не наступить на разбросанные по полу игрушки, среди которых по-пластунски маневрирует Андрюха. Зона особого внимания!
Не уберегся Женя, смял пластиковый паровозик. В первый раз это осталось незамеченным. Когда ЭТО случилось в очередной раз, молодой отец получил выговор от жены. Выводов не сделал.
Потом был строительный конструктор "Леко", Терминатор, модель БТРа. Когда случилась трагедия с Терминатором, Евгений задумался.
Что происходит, почему он такой неловкий? То, что раньше игрушки на полу не валялись, оправданием служить не могло. Он молодой, со зрением у него, как будто, все в порядке. Как будто…
Однажды, он наблюдал за сыном, пытаясь предугадать то или иное его действо. Иногда угадывал, иногда нет. Игрушек вокруг - видимо-невидимо! Переводя взгляд, он терял то одну то другую из вида. Сосредоточился.
Вот плюшевый медвежонок. Он виден отчетливо, но небольшой поворот головы, и он - исчезает. Тот же узор на ковре, а медвежонка - нет. Если вернуться взглядом в исходную позицию – снова появляется. Можно отыскать и положение: часть игрушки видна, часть, словно отсечена невидимой плоскостью. Просматривалась даже линия этой границы.
Выходит, "секущая" вернулась к нему уже в другом своем качестве? Опять начнутся проблемы с работой? Не должно бы, ничего такого он пока не замечал. Чертежи проверялись, претензий к нему по этой части нет. Одна беда - с игрушками сводит счеты.
- Хочешь новость?
Семья ужинала на кухне.
- Хорошую или плохую? - Ирина давно махнула рукой на политкорректность мужа. Если плохую, держи в уме. И вообще, ты уже четыре часа дома, и только сейчас вспомнил?
- Так получается.
- Начинается. Опять какой-нибудь инструмент приглядел? Лазерный уровень? Цифровой штангенциркуль? Или уже купил, и ставишь перед фактом? - насторожилась подруга.
- Ни то ни другое, - интриговал Женя. - Помнишь, я свалился с балкона?
- Как не помнить! - включилась в игру Ирина. - Я тогда ещё кастрюлю голубцов наготовила, а тебя все нет. Не дождалась. Оказалось, ты в больнице отлеживался.
- Было дело! - согласился Евгений. - Помниться, после своего кульбита, я стал через стены рисовать.
- Не то чтобы рисовать. Не о тебе речь, - опустила Ира мужа на землю. - Ты ближе к делу, самому же не терпится.
- Опять Ира началось у меня…
- Ты это серьезно?
- Думаешь, я нарочно игрушки топтал? Не видел я их.
- Проверялся? С текстами работал?
- Сейчас попробую.
"Секущая" изменилась. Когда Евгений приложил к зеркалу рукопись, на его поверхности…
"Рабочая" плоскость уменьшилась до пачки сигарет. Текст с ходу не читался, поскольку был зеркальным. Переводился.
Если Женя намеревался считать лист, то должен был двигать его вдоль виртуального "окна". Снимая цифровиком каждый видимый участок текста, маркируя их, что бы не ошибиться.
Полученные таким образом фрагменты, требовали монтажа. После чего смонтированный текст читался лишь в зеркале. И снова фотография, теперь уже окончательная.
Работа казалась чрезвычайно трудоемкой. Оценить технические сложности перевода Женя не мог, не лингвист. Если бы он затратил на расшифровку листа два месяца...
12.
Подошел отпуск. Поначалу, Евгению нравилось безделье, через неделю - наскучило. Вспомнил о рукописях, скрепя сердце, взялся за перевод. Через три недели утомительной работы, "перевел" всю стопку.
Перевести - перевел, везти в Москву отказался наотрез. Что он скажет Кире, чем объяснит свое годичное молчание?
И что, немыслимой ценности работа канет в Лету? Не бывать тому, Ирина решила ехать в институт Истории сама. Женя, в глубине души на это и рассчитывал. Андрюха большой, до конца отпуска ещё неделя.
Уехала.
Через день звонок. Задержится. Живет в гостинице при институте, деньги есть.
Что такое, в чём дело?
Чисто женское, присмотрела кое - что из одежды, подгоняет по фигуре.
Мне бы твои заботы
Через два дня, заявилась довольная, благоухающая. Первым делом принялась тискать Андрея, тот только попискивал от маминых ласк. Дошла очередь и до мужа. Ирина взгрустнула.
- Что такое? - хозяин бил в нетерпении копытом.
- Закрываемся Женечка на переучёт.
- Как это?
- Сначала о хорошем или плохом?
- Плохом.
- Спецслужбы. Как узнали, уже не имеет значения, шила в мешке не утаить. Вызывали. Беседовали. Рассказала всё как есть, лукавить смысла не видела, в ложных показаниях легко запутаться.
По большому счёту нас не осуждают, входят в положение. Запретили заниматься коммерцией, что мы делали до сих пор. Ни шага без их ведома и разрешения! Даже работу теперь ты не сможешь выбирать сам. Ты малыш "под колпаком" .
Что тут скажешь. Вот он, Большой брат, легок на помине.
- А хорошая?
- Деньги за перевод получила. Кира дала, они не препятствовали, а могли бы. Налог взяли прогрессивный, своего не упустят. Тем не менее, кое-что осталось, - бросила пластиковую карточку на стол.
Так они и жили! - развела руками.
На лице ни тени огорчения, мало того – улыбка. Завидная выдержка!
No comment! Одна из немногих фраз на английском, усвоенных "переводчиком" Кубанцевым, произнесенная вслух.
Ее можно было трактовать как "хеппи энд", по-русски - легко отделались! Отделались по русски! | |
ВАШИ КОММЕНТАРИИ
Колонка редактора