Небо цвета бордо | Рассказ
Савелий коротал время. И так и этак подлаживался к балконным перилам, все руки мешались. Ничего лучшего не придумал, сел боком, как машинист паровоза. У другого такой номер не прошел бы, у него - нечего делать, под ним - детский стульчак. Высокий, с широкими ножками, когда-то делали такие. В мусоре нашел, перед самой выгрузкой из контейнера выхватил.
Отмыл, спилил подлокотники, вышла приличная на глаз вещица. Вроде ортопедического ботинка. Знакомые посмеивались, спотыкаясь глазами о табуретку. Папа Карло! Он не обижался, последним смеется тот…
Свои шестьдесят пять Сидорчук встретил в одиночестве. Гордом ли, не гордом… Ни о каких трагедиях речь не шла, все его бывшие жены здравствуют и процветают. Благодаря ему, вопреки ли… Женщины сами от него не уходили, инициатива развода всегда была за ним. Подвел он под эти свои кульбиты философию. Полегчало, душу грело сознание: верным путем идешь товарищ. Женщин он не сторонился, чего не было, того не было. Скорее – наоборот, случалось - "кобелиной" звали!
То ли думал он, то ли подремывал, утомленный закатным солнцем. Вспоминал. Было что.
Взять Татьяну. Не первой свежести девка. С приплодом. Пока то, да сё, пока медовый месяц проистекал, ничего в глаза не бросалось. Потом началось! Жена упрямо отводила ему последнее место в своих приоритетах. Первым делом - дочка, вторым - её родители, там работа, другое… Ему доставалось пятое или шестое место. Не простой оказался на поверку – воинствующий матриархат. С таким положением дел он мириться не собирался. Была без радости любовь, разлука…
Не прошло и месяца, Лидия воспрянула. Вся из себя! Да… Там другое. Тоже не первый год…
Кто-то завозился у подъездной двери, Савелий глянул вниз. Опоздал, та с лязгом захлопнулась.
…замужем, а туда же. Не берегла Лидка мужа, расчет на нем, как на тягловой силе строила. Будто не человек он вовсе, а лошадь тяжеловесная. Прицепили к нему тележку, тяни-толкай. Своей взрослой дочери…
В дверь позвонили.
На площадке сутулый, лет восьмидесяти мужчина. Растрепанные седые волосы, приличный костюмчик. Незваный гость бережно поставил авоську на пол, откашлялся.
Савелий покосился на сетку. В ней одна на другой банки краски, судя по мазкам на крышках, бордового цвета. Глаза бы не смотрели. Хуже цвета не придумать, такой красили полы в коммуналках в пятидесятые.
Глаза незнакомца не вязались с его обликом: голубые, доверчивые, как у ребенка.
-Что вам? - Савелий не скрывал недовольства.
Как же, отвлекли от внутреннего самосозерцания. Его ”я” уже волшебно обволакивалось чем-то теплым и ласковым, он так трудно настраивался на волну эфира…
Мужчина шмыгнул носом.
-Не возьмете? Недорого отдам.
-Что там у вас?
Спросил для приличия. И так видно.
-Краска. Мало ли где употребить. Бывает, приспичит, хоть караул кричи. В банке три с половиной кила. За сто двадцать отдам. Все - за двести двадцать уступлю. А?- вопросительно смотрел на хозяина.
-Давно ходите?
-Не соврать, часа четыре.
-И что, нет желающих?
-Странное дело, нет.
-Много просите?
-Не сказать, как в магазинах.
-Так то в магазинах. Не пробовали сбавить цену на эмульсию раза в три? Нашлись бы охотники. Будку собачью покрыть, скажем, сруб колодезный.
-Думайте что говорите! - обиделся гость. - Это не эмульсия, это статусная масляная краска. Не могу я сбивать на неё цену, не поймут меня! Себестоимость, рентабельность… Не маленький, должны знать, это категории строгие.
-Знаю! Экономика должна быть экономной! Уверен, у вашей краски темное прошлое. О какой рентабельности речь? Говорите уж как есть, я не из органов.
Гость насупился.
-Я никогда не брал чужого, обстоятельства так складываются.
-Верю. Но почему держитесь за сто двадцать? Оглянитесь, мы в рынке, значит - торг уместен. Вы же уперлись как в магазине.
-Выручайте! – тянул мужчина. – Помяните мое слово, пригодится. Не пожалеете. Да и мне поможете, с выработки живу.
Если бы не эти последние слова… Савелий уже готовился захлопнуть дверь, но эта фраза… "и мне поможете!"…
Вот он случай, прямо по Писанию. Подумал обреченно, с неприязнью.
Для того и живем, чтобы подставлять плечо сирому, убогому. Если не я, то кто, тем не менее, самодовольно щекотала мысль. Вот только где ее…
На этот раз воображение работать отказывалось. То ли, в самом деле, негде, то ли душевная окрыленность мешала.
-Беру! – надулся как китайский набоб, - из уважения к вашим сединам. – Вижу, не простая у вас доля. Чую, перебиваетесь с хлеба на воду, вот и ходите по подъездам, бросовый товар людям навязываете. Меня вы разжалобили, с другими такое не выйдет.
Сходил за деньгами.
-Может и вторую? – тоскливо тянул гость.
-И за одну спасибо скажите! Ее бы в дело пустить.
Спрятав деньги, мужчина преобразился: ни былой робости, ни просительных интонаций в голосе уже нет.
-Примите в подарок! – попытался сунуть в карман халата Савелия малярную щетку. - У нас так принято.
-У меня знаете их сколько!- хозяин отвел протянутую руку.
Гость пропустил его слова мимо ушей.
-С этого места внимательнее. Показываю и ухожу.
Отодвинув хозяина, прошел в прихожую, вскрыл банку, мазнул кистью по обоям.
-Через пятнадцать минут высохнет.
И ушел.
Савелий смотрел на грязное пятно со смешанным чувством обиды и злости. Как провели! Мало всучили не нужную краску, ещё и щелкнули по носу. Лох, дескать, ты и есть лох, вот тебе доказательство того! Наперсточник! На жалость бил мерзавец, на чувствах играл! С выработки живу…
Чего не жить, таких как Савелий простофиль - пруд пруди. Скрашивал обиду возраст гостя, тот старше, легче перенести оплеуху. Вот он моральный ущерб, во всем своем безобразии и остроте!
Огорченный прошел на кухню. Половину пузырька смешал с водой. Ин витро! Дело привычное. Через пять минут, на его оскорбленную душу излилась благость. Внутреннее "я" приступило к своим обязанностям, стало бросать обидные реплики. Наступая в который раз на больной мозоль.
Как облапошили, как обвели вокруг пальца!
До слез в этот раз не дошло, не та доза. Савелий вышел на балкон, оглядел сумеречный двор, коммерсанта и след простыл. Как же, будет он ждать!
О чем это он… Да, Лидия… На квартиру его посягала, вперед смотрящая. И все тихой сапой, исподволь. Ночной кукушкой подкатила, не поспоришь. Пропиши дочку, что тебе стоит. Жить есть где, Женька тоже под крышей спрячется. Чем не вариант.
Попадись под руку этот проходимец… Трогать его не стал бы, сказал все, что о нем думает на несколько лет вперед. Не было у бабки хлопот… Как теперь кляксу вывести? Запасных обоев нет, место придется чем-то прикрывать. Случись, заявится кто, а у него в прихожей ляпсус. Как? Чего? Прижмут к стенке, признавайся. Дескать бражничал, дескать куражил, и расхаживал… Не хотелось бы.
Нашел старый календарь, собираясь прикрыть пятно "Бритни Спирс". Не то, чтобы совсем раздетой, слегка.
И…не поверил своим глазам, на месте мазков – пролом, видна соседская спальня.
Сколько же он выпил… В любом случае не столько, что бы мерещилось такое. Спальня как есть: с кроватью, шифоньером, шкафом для белья, доской для глажения. В гостях ему быть не доводилось, но достоверность полная.
Тронул прозрачную поверхность, ощутив глянец покрытия той самой краски. Ни стекло, ни пленка, стена прозрачна, без повреждений.
Старик выходит, не прост. Вот она истинная истина. Которая открылась ему… в вине, - услужливо подсказывало второе "я". Первое сопротивлялось очевидной очевидности.
Ему бы сразу обратить внимание: старичок ухоженный, на костюме не пылинки. Не нужда погнала его по подъездам, не маленькая пенсия…
Злости у Савелия как не бывало, сердиться на кудесника - себе дороже. Голова шла кругом, на чем сосредоточиться: на краске ли, старце с апостольским ликом.
Что там про истину в вине…
*******
Философские упражнения для Савика привычны. Где начало того конца, которым оканчивается начало? Встанет он бывало по утру, задаст себе вопрос и ходит полдня осмысливая. Вот и сейчас…
Надо бы разложить все по полочкам. Возмечтал, сюда бы медитацию. Сложил ноги бубликом, и в спячку ударился. Проснулся огурчиком. Научиться бы.
Не о том он, с минуты на минуту соседи с работы приедут. Сунутся в спальню, а там стена проломлена. Кто? Зачем? Милиция!
А ему как быть? Знать ничего не знаю! Не выйдет, с его стороны ломились!
Повесил на стену календарь, на всякий случай перекрестился. Правильно - неправильно, Господь разберется.
Следовало довести начатое на кухне дело до конца. Мало того, пойти на второй круг, оно того стоило. "Если я чего решил, выпью обязательно."
Снес банку в кладовку, кисть, на удивление свежая. Мазнул о стенку закутка, сунул в банку с водой.
Шло время, соседи не беспокоили, должно быть не пришли еще. Впрочем, за стеной угадывался смех, разговоры.
Что это там, Савелий сдвинул календарь… О, только этого ему не хватало!
Выходит, стена целая, иначе Лариса обратила бы внимание. Ай да старик, ай да краска у него! Показал и ушел. Делай как я!
Стало быть, таким манером, можно заглянуть к соседу, что этажом выше? И под ним? Можно, но не нужно, пришел к выводу. Трезвому, что характерно.
Стена кладовки, где он вытирал кисть, стала удивительно прозрачной, свет можно не включать. Со стороны прихожей – ни царапинки. Выходит, когда он смотрит к соседу в спальню, его с той стороны не видно.
Что он хотел… Ах, да, на капитальной уличной стене, Савелий обвел карандашом крышку большой кастрюли. Закрасил круг.
Манила кухня. Там на столе, стояло нечто, что ведет в астрал, с чем пронзительно соотносится мантра, сущность. О, высветление сути процесс бесконечный. Кто-кто, а он это знает не по наслышке.
Посетовал, попенял тем, кто толкует все это по-своему. Пьяному, дескать море по колено. Просветить их, открыть глаза? Он не миссионер, пусть ходят под себя, погрязают в навозе невежества. Биомасса, планктон.
Савелий стоял у нарисованного на стене иллюминатора, смотрел на погруженный в темноту микрорайон. Только сейчас он заметил на банке этикетку. Голографическая наклейка извещала о сроке годности продукта, он истекал через двенадцать дней.
Оглядел квартиру, где бы еще… В голову ничего не приходило.
Утром планировал: что окрасит в первую очередь, что во вторую. Гараж. Вот именно, он зальет его солнечным светом. То-то выйдет красотища! Потом дача…
Савелий пожинал плоды, лежал на раскладушке, разглядывая прохожих. Вот оно, настоящее тонирование, не стекла – ворот гаражных! Краску он пожалел, все железное полотно крыть не стал, провел только широкую полосу. Вертикальную. Посередине.
Вот Володя повел в гараж… не жену. Вот Павел, что наискосок, выглянул из своей норки, метнул мусор на его территорию. Никто ничего не видел! Прокололись орелики, есть тому свидетель, довольно потирал руки новоявленный старик Хоттабыч.
Дача. Есть чем гордиться, удачное вложение денег. Были у него кое-какие сбережения на сберкнижке. Потом началась известная пляска с ценами, зарплатами.
Восемью сотками Савелий владел, не было места, где голову приклонить, от ветра укрыться. Дело прошлое, сейчас у него две блок – комнаты, два блок - гаража. По нынешним временам приличный домик. Дорого он ему стал, всю свою кубышку на это извел. Спустя пять лет заходился в танце живота, изделия из бетона подорожали в разы.
Стояли бетонные коробки друг на друге: гаражи внизу, комнаты вверху. Соединить их проемами руки пока не доходили. Обходился одним гаражом, наверху хранил шланги, запорную арматуру, садовый инвентарь.
Романтический уголок! Дело - мастера боится: через полчаса - один из гаражей, изнутри представлял собой феерическое зрелище. На высоте человеческого роста, на все три стороны, чистый, без пятнышка, ландшафт. Вот они рядом: кусты можжевельника, смородины, крыжовника. Хорошо виден вход на гасиенду. Впору трубить об этой красоте на весь белый свет.
Но нет, об этом не должен знать никто, даже друганы. Растрезвонят! И тогда… в дождливый день приедет кран с трейлером, раскидает сооружение, выудит конкретный бетонный кубик, и… ищи ветра в поле.
В банке осталась треть. Быстро же, а с вида укрывистая.
Пень, корил себя Савелий, дылда стоеросовая, надо бы сначала грунтовкой для экономии. О! Хорошая мысля приходит опосля! Втащил на второй этаж стремянку. Вскоре, в середине потолка одной из комнат, алело пятно с газетный лист. Для пробы. Душа просила мгновенного исполнения желаний. Позже, он покроет потолки в комнатах эмалью, и уже по ней…
Зачарованно смотрел вверх. По светло-голубому небу плыли кудряшки белых с темным облаков. Картина, на которую редко кто обращает внимания, разве только поэты.
Здесь, укрытый от дождя, не видимый со стороны, он смотрит на лебединые перья, онемев от восторга. Впору стихи начинать писать!
Сообразил, на весь дом краски не хватит. Как бы то ни было, разбавлять он её не станет, фокус может не пройти.
Корил себя Савелий отчаянно, ругал последними словами за скаредность. Две сотни пожалел, явного не увидел. С двумя банками, можно было так развернуться, столько добрых дел натворить!
Старика теперь не сыскать, он сейчас с другими лохами работает. Знать бы, где упасть…
*******
Звонил приятель, Веня.
-Зашел бы к Федьке, скучно ему. Жалуется, ты у него последний раз, восемь месяцев назад был. У него записано. Зайди.
Федор - головная боль его старых друзей. Развернуло плиту перекрытия на стропах, подтолкнуло каменщика к неогороженному проёму строящегося дома. Пятый этаж…
И как отходную отпели, что-то с позвоночником. Не ходит Федька, пластом лежит, перевернуться на живот не может. Молодая жена не захотела нести на плечах этакую тяготу, ушла. Остался Федя один, как перст во поле. Спасибо родственнице: кормит, обмывает. Друзья иногда стукнут, есть у них ключи.
-Зайду, - пообещал Савелий. - И трех дней не пройдет.
Жил Федор в "хрущевке", на первом этаже. В полумраке комнаты обстановки не разглядеть. Пошел на звук голоса, на радостный вскрик.
-Наконец-то!
-Я тут кое-что принес, - гость щелкнул пальцем по горлу. – Как, врачи позволяют?
У них так заведено. Традиция. Ритуал.
-Разве только чуть - чуть.
Бутылка водки на двоих – комариные дозы.
-Ну, как ты тут, обживаешься?
Грубая непритязательная шутка. Тоже не первый раз в этих стенах.
Федя помалкивал. Переживал. Гости у него, словно пришельцы из других миров.
-Кошку бы тебе! - первое, что пришло в голову Савелию. - Или канарейку, рыбок, хомячка.
Сказал не думая.
-Рыбки есть. У соседа за стеной. Не поверишь, самый большой аквариум на тридцать два ведра. А их – три, комнату специально отвели. Что хочешь, "новые русские". Хоть бы глазком глянуть.
А так… Ни кошки, ни морской свинки мне держать нельзя, приписан к койке. Тоне спасибо, что бы я без неё… Не до жиру Савва, быть бы живу!
Выпили.
-Рассказывай, как там на воле…
*******
Жалко Федьку. То ли дело у пивного потолкаться, балычок помусолить. Стакан, другой, третий, глянь суббота прошла. Не судьба у мужика! Жалко его до слез!
Корил Савва себя: сыра не купил в этот раз, фруктов. К больному шел, не куда-нибудь… Все водка да мойва, глазам тошно. Скоро аллергия на кожу высыплет, руки чешутся неспроста. Когда теперь…
Как и замышлял, покрыл Савелий лаком потолки в комнатах. Видели бы его за этим занятием.
Голубой проем вверху приятно радовал. Пора начинать. Но что это… банка подозрительно легка. Больше того - пуста, лишь на стенках хлопья красного налета. Вертел Савелий банку в великом недоумении, пока на глаза не попалась этикетка. Та самая, где срок годности. Сопоставил даты, судя по всему, содержимое испарилось два дня назад. КТО-ТО принял меры: не расстроить бы желудок "осетриной второй свежести".
Савелий переживал. Как же! С другой стороны, если подбить итог, если учесть все… Всего за сто двадцать таньга.
Было бы у него две банки. О, он тогда бы довел дачу до кондиции, разукрасил стены. С тем, что осталось, не торопился. Федьке стену покрыл бы к примеру. А что! На соседских рыбок сквозь стену коситься. То - то ему в радость! А то! Видит Бог, он бы все душой. Не случилось! Жаль Федьку, знал бы какой шанс упустил. Извелся бы пацан. | |
ВАШИ КОММЕНТАРИИ
Колонка редактора