Сергей Есин: "Мы по-прежнему живем между словом и делом" | | Жаркое лето 98-го года, вопреки предсказаниям синоптиков, не заставило себя ждать: температура, поднимающаяся до тридцатиградусной отметки, изнуряющий зной, а на днях – и невиданный доселе шквал над Москвой со многими разрушениями... | Жаркое лето 98-го года, вопреки предсказаниям синоптиков, не заставило себя ждать: температура, поднимающаяся до тридцатиградусной отметки, изнуряющий зной, а на днях – и невиданный доселе шквал над Москвой со многими разрушениями. Подстать природным катаклизмам и температура в обществе. Смена правительства и финансовый кризис только нагрели градус: стихия митингов и противостояния продолжается, по-прежнему нанося непоправимые разрушения в душах людей. Как ни старается власть время от времени призывать то вместе выработать национальную идею, то избрать символом общего покаяния погребение царских останков, это не выпускает пары и не дает спасительной прохлады. А о консолидации общества и вовсе пока можно только мечтать. Почему так происходит? Об этом размышляет ректор Литературного института им. Горького, известный писатель Сергей ЕСИН, давший в своих нашумевших романах «Имитатор», «Временщик и временитель» точные социальные типы 80-х годов, а в последних публицистических книгах «В сезон засолки огурцов» и «Культура и власть» – уже нынешних, 90-х.
- В нашем институте только что прошла защита дипломных работ. И я отметил для себя: в последнее время идут довольно жесткие сочинения. В них и насилие, и убийства, и тяжелые отношения... Впрочем, таков фон нынешней жизни. А еще поэт Костров замечательно сказал: «Жизнь такова, какова она есть, и больше никакова». Нам бы, конечно, хотелось все это как-то приподнять, вернуть к давней традиции русской литературы, в которой личность творца всегда бросала отблеск на свое сочинение... Но на самом деле отблеск всегда бросала идеология. Идея! Вот выдвинул наш президент лозунг: «Давайте выработаем национальную идею!» Но придумать национальную идею невозможно. С нее начинает жить всякая нация и в результате происходит рост популяции, рост страны: народ должен прибавляться и людям должно быть просторно. Но такая идея должна явиться и захватить! Причем, не только государство – мол, давайте станем самыми сильными – идея должна овладеть каждым в государстве. В этом ее сила. Вспомним Октябрьскую революцию. Сейчас кто только не высказался на тему: нужна она была или не нужна. Но прочитав внимательно Чехова, русскую литературу конца и начала века, понимаешь: она не могла не случиться. Уже потому, что ее идея страстно захватила народ!
А сейчас время какое-то странное. Все время идет попытка прочувствованную идею заменить каким-то действием. Возьмем то же погребение царских останков Да, мы все полны сочувствием к этим гражданам России, погибшим мученической смертью. Но зачем сейчас искать виноватых. Историю изменить нельзя. Давайте обвинять кого-то в казни Людовика ХУ1. Кого?! Или – в бесчеловечном поступке по отношению к подруге Марии-Антуанетты мадам Лаваль, к самой казненной королеве...
- Но площадь, на которой стояла гильотина спустя какое-то время стала именоваться площадью Конкорд - площадью Согласия...
- И я о том же: похороны царских останков должны были бы стать символом согласия. Но ведь вокруг идут политические игры, идет попытка во что бы то ни стало опять устроить какое-то представление. Зачем вам именно царские останки? Затем, чтобы следующим был Ленин, которого кому-то обязательно надо убрать из мавзолея? А уж если вспомнили, что это царские останки, почему не хватает денег? Почему столь ничтожны декорации?..
Церковь абсолютно права: не спорьте, Николай это или не Николай. Целью этих похорон может быть напоминание о неделимости и цельности семьи. О правах человека. О правах матери. О правах ребенка, наконец. И этого достаточно для консолидации. Пока же кто-то будто намеренно подогревает страсти, пытаясь расколоть государство и церковь. А ведь церковь редко когда ошибалась, и сейчас старается очень сдержанно говорить о прошлом – не хочет ничего разжигать...
- В этой истории с давно муссируемой проблемой захоронения останков меня поражает одно: мы совершенно не меняемся – прежнее непочтительное отношение к мертвым, прежнее пренебрежение живыми...
- Причем, часто под приправой из популистских лозунгов. Вспомните недавний приход нашего молодого, умно и гладко говорящего премьера Кириенко в Государственную Думу. Тогда шахтеры еще сидели на рельсах... Какой выход премьер-министр предложил? Давайте урежем вам средства – и отдадим шахтерам. Но: огромная страна, в ней двухсот автомобилей для депутатов не найдется или бензина? А сколько разговоров вокруг депутатских квартир! Да разве в них дело? Вокруг Москвы сотни дворцов понастроены – отнюдь не депутатами...
Я не против, чтобы наша власть жила хорошо. Она должна жить хорошо. И экономия не в том, чтобы ущемить власть и сделать ей неудобным выправление своих обязанностей, а в том, чтобы все дать и все потребовать. Управляйте нами так, чтобы мы, наконец, стали жить достойно. Но вот этого-то и нет. Мы десять лет говорим о реформах. Где они?! Дайте план, куда мы идем, что нас ожидает. Я – за свободу! Да и кто против? Но где наше медицинское обеспечение? Где наше образование? Где свобода передвижения? Раньше ездили по стране – сейчас не ездим. Значит, вы отнимаете у нас свободу за свободой, право за правом...
- Судя по судорожным метаниям правительства от одного решения к другому, от другого к третьему, такого плана и в головах-то нет!
- Я думаю, все планы на самом деле находятся в дешевых учебниках и энциклопедиях: тот же монетаристский путь или еще какой. Другое дело, что страна особая. Коллективистская страна. Недаром еще народники говорили об общине как о стержне народной жизни. Значит, что-то было – отрицательное или нет, но было. На миру и смерть красна: есть ли в других языках подобная пословица? На миру! Понятно, что вне коллективистской, социалистической идеи – если ее понимать широко – в России ничего не получится. Впрочем, и во всем мире не получилось. Капитализм так долго и существует потому только, что уже давно взял лучшее из социалистической идеи и развил это лучшее.
Почему у нас социализм всегда соединяют с Лениным? Сталиным? Ежовым? Вообще – тоталитаризмом? У каждого своя историческая роль. К социализму нужна была нормальная капиталистическая прививка, и успехи НЭПа подтвердили это, а Сталин пошел другим путем... Но в 90-ые надо было сделать что-то подобное. Нельзя было выбрасывать и самое лучшее, связанное с коллективистским началом. Мы прожили 70 лет иными чувствами, иным пониманием.
- Но разве эти 70 лет и не надорвали народ, по-твоему?
- Я – старый дачник, имею шесть соток И часто, ты знаешь, пользуюсь дачными аналогиями. Опыт социалистического строительства я прошел на своем участке. А начал с того, с чего и надо было: со строительства хорошего крепкого фундамента. Это было мучение, но я знал: будет фундамент сделан точно по нулям и все уровни соблюдены, дальше все строительство пойдет не по дням, а по часам. Раз - стена, два – крыша... Так вот: мы для нашего общего дома фундамент построили, и еще много чего, надо было немного подождать, когда количество перейдет в качество. Но вот этого-то нам и не дали.
Что касается твоего «надорвались»... Ты думаешь, что капитализм – это санаторий? В моем институте есть два-три профессора, которые сходили в этот «капитализм», поработали в коммерческих структурах – и тотчас запросились обратно. Не все мы к нему готовы. К тому же я и сейчас не уверен, что каждый из нас, как, скажем, американец, будет работать лишние сколько-то там часов, чтобы купить себе новейшей марки стиральную машину. Это не в русском характере. Наш человек готов и недоесть ради досуга. Мы часто говорим о русском пьянстве. Да, оно существует. Но какие полеты после первой и второй рюмки, какие потрясающие идеи, какое чувство братства!.. Конечно, перебираем, но уже после того, как полетали...
- Но может быть все это верно для тех кому за сорок? Ты со своими студентами не споришь о русском менталитете?
- Во-первых, я всегда помню, что студенты умнее меня. Во-вторых, я вообще против слов, я – за поступки. Самое популярное слово последних десяти лет «возрождение». Оно есть, а где возрождение? Или: «покаяние». А кто-нибудь за расстрел парламента в октябре 93-го покаялся? Кто-нибудь дал пример? Кто-нибудь доказал, что это была чудовищная, но необходимость? Нет! Это было быстрое решение политического вопроса неполитическими методами. Кто-нибудь сможет мне объяснить, почему в необходимости демократии нужно убеждать пушками? Да и грош цена тем увещеваниям: хороший ли парламент, плохой ли – я снимаю перед ним шляпу, потому что он избран народом. Я понимаю, что один депутат купил себе место наживы ради, другой там, чтобы спастись от тюрьмы... Но все это частные вещи. Не частность то, что парламент избран народом. Над ним, если хотите, воля Божья.
А мы пока живем, не очень-то задумываясь над этим: между словом и делом. Вроде бы цивилизованная страна: знаем, что кремлевской гостье нужно подарить цветы. А где-нибудь возле рынка или вокзала в помойных ящиках роются русские женщины... Или: банкиры наши - такие ухоженные, такие вежливые, но кто-то ведь дает задание на убийство конкурента? Вершины зла находятся там, где улыбаются, где делают букеты, где ездят в первом классе... А кончается все чернухой. Или: роскошные магазины в столице и наше вырождающееся крестьянство. Вот где перепады! Эти жизни абсолютно не соприкасаются. Если в дореволюционной России русская аристократия жила французской культурой, но и русской тоже, то нынешняя аристократия живет исключительно ценностями западного потребительского общества.
- И когда же, по-твоему, произошел этот отрыв?
- 1993 год развязал всем руки. Больше и стесняться не надо было – все дозволено. Но началось все значительно раньше. Еще когда Николай Бухарин призвал: «Обогащайтесь!» Это был ложный лозунг: обогащаться можно только вместе со своим народом и страной. И еще – когда Никита Хрущев сказал об экономических приоритетах в жизни человека. В коллективистском-то обществе, где людям давали орден – и они гордились этим, это возвышало их. А теперь вместо ордена стали вручать халявные кофемолки на различных шоу-лотереях... Суть: жили по одной системе, потом внесли в нее инородный материал – и все стало рушиться.
- А вот ваш институт, я знаю, выживает в этой непростой ситуации, выворачивается как-то и по-прежнему готовит специалистов такой ненадежной сейчас профессии литератора. Может быть, существует схема, которая подходит для всего государства?
- Никакой идеальной схемы нет. Есть собственность: здание института, общежитие. Из бюджета получаем очень небольшие деньги – только на зарплату, за свет и прочее платим сами. С каждым годом живется все труднее. И та же власть мешает: не дает ни на что, зато налоги дерет за все – за преподавание, за сдачу в аренду... Так вот, на мой взгляд, если что и надо распространить на всю страну – и это по силам законодательной власти - то вот этот наш призыв к государству: не мешайте! Оставьте в покое! Дайте подняться каждому из нас! Не душите налогами! А уж мы как-нибудь худо-бедно, но и славно проживем сами.
Беседу вела Ирина МЕДВЕДЕВА.
1998 | |
ВАШИ КОММЕНТАРИИ
Колонка редактора