Алексей Ларин: "Уж если петь - то хором!" | | Известный композитор, заслуженный деятель культуры, лауреат международных конкурсов Алексей Ларин много пишет для хора. Он хорошо чувствует этот «оркестр человеческих голосов»... | Известный композитор, заслуженный деятель культуры, лауреат международных конкурсов Алексей Ларин много пишет для хора. Он хорошо чувствует этот «оркестр человеческих голосов», поскольку в свое время заканчивал Московскую капеллу мальчиков и долгое время сам пел в хоре. Впрочем, последнее и сейчас нередко случается — особенно на авторских концертах.
Его оратория «Русские страсти» имела огромный успех в программе «Духовная музыка современных русских и сербских композиторов» в Англии, на фестивале русской культуры в Голландии. Его кантату «Рождественские колядки» слышали в Германии, Франции, Швейцарии, Испании, она записана на трех компакт-дисках, сейчас в Америке готовится к выходу еще одна запись... Но конечно, особенно тепло принимают произведения Ларина в России. Ведь хор для русского человека вещь очень национальная, традиционная, даже — сакральная...
— Алексей Львович, бывая на ваших концертах, которые проходят в переполненных залах, я каждый раз с радостью в этом убеждаюсь...
— Слава Богу, это так. Дело в том, что в течение многих веков российская музыка именно в хоре находила наиболее яркое и совершенное выражение. Здесь сошлись две великие культуры: многоголосая крестьянская песня, которая имеет истинно российские корни — такого больше нет нигде, это феномен, и церковное пение, пришедшее к нам из Византии. Спеть хором — от этого удовольствия редко кто из нас и сейчас откажется, а уж послушать, как «девушка пела в церковном хоре» – это и вовсе высшее наслаждение для русской души...
— Вы пленили многих своим хоровым произведением на евангельский сюжет «Русские страсти». Но известные церковные песнопения в нем переплетаются с обработкой русских песен-плачей.... Соединимо ли это в канонической форме произведения?
— Конечно, в такой трактовке была большая ответственность. Меня даже спрашивают иногда, что это за «русские» страсти? Мол, они принципе не могут быть русскими, поскольку все это происходило не у нас... Но уже в названии я хотел подчеркнуть, что это взгляд на древние события из России, через века...
— Но для меня это вообще прозвучало как крестный путь России...
— Это и говорит о емкости названия... Что до сути, то недавно я побывал в Киеве и зашел во Владимирский собор. И честно говоря, кроме эстетического впечатления от фресок Васнецова и его сподвижников, я нашел в них и нечто-то глубоко родственное. Все эти библейские персонажи были изображены с какими-то явно славянскими ликами, в каких-то чуть ли не русских кафтанах, в русских сапожках... Я подумал тогда, что я не одинок в своих поисках, наверное, мой путь в постижении евангельских страстей тоже возможен.
— «Русские страсти» звучат в концертах и записаны на компакт-диске в исполнении капеллы музея «Московский Кремль». Они и написаны специально для этого коллектива?
— У нашего сотрудничества давняя история. Руководитель капеллы Геннадий Дмитряк в свое время работал в Московской капелле мальчиков, то есть мы были знакомы с моих музыкальных пеленок. А в 1992 году он обратился ко мне с просьбой подумать о сочинении, которое объединило бы рождественские колядки русского и украинского народа. Они собирались тогда а Германию на рождественские концерты... Меня эта мысль увлекла, так появились «Рождественские колядки» — кантата для солистов хора и ударных инструментов по мотивам славянского фольклора: я добавил еще и белорусские колядки. Кантату исполняли и в России, и на Западе: когда зашкалило за сотню я перестал считать...
— Большой успех! А не стали ли «Рождественские колядки» чем-то вроде «попсы», но в хоровой музыке?
— Надеюсь, что нет. Даже делая некоторые шаги навстречу слушателю в выборе музыкальной темы, мне кажется, с ним нельзя заигрывать и опускать планку в плане ее проработки...
Что касается, нашего сотрудничества с капеллой Дмитряка, то именно тогда мы поняли, что в каком-то смысле нашли друг друга, и подумали о более масштабной работе, которой и стали «Русские страсти», законченные в 1994 году. Здесь и исполнительский состав побольше, и интонационно текст значительно сложнее.
— Но вы ведь пишете и для других хоров?
— Конечно. На прошлой «Московской осени» мой хоровой цикл «Пушкинские страницы» исполнил Театр хоровой музыки из Саратова – с моей родины. В России это сейчас коллектив номер один. И как его руководителю Людмиле Лицовой удается поддерживать такой высочайший уровень! Она заведует кафедрой в консерватории, костяк ее хора составляют педагоги, студенты... Каждый, кто слышал этот коллектив хоть раз, испытывает потрясение и больше не пропускает его приездов в Москву.
Тесно сотрудничаю с капеллой им. Юрлова, которой руководит Станислав Гусев: специально для них написал поэму-кантату «Песня про купца Калашникова». Мои сочинения исполнял Большой хор Гостелерадио и еще один коллектив, может быть, и не такой именитый: студенческий хор «Гнесинки», которым руководит блестящий музыкант Владимир Семенюк. В частности, этот хор одним из первых исполнил мою кантату «Солдатские песни». Внешним поводом к ее написанию был юбилей в Великой Отечественной войне, но для меня большую роль сыграло внутреннее побуждение: мой дед не вернулся с той войны... К тому же я довольно много сотрудничал с детскими хоровыми коллективами, правда, теперь все реже — времени не хватает.
— А кто вашу деятельность финансирует?
— Это может быть, основной вопрос сейчас, но я совершенно не вписался в ситуацию рыночных отношений. Прежде, при всех негативных сторонах в системе поддержка культуры была все-таки гораздо более серьезной: это было государственное дело, и если идеологизация, о которой сейчас принято говорить, действительно была, то не в таких уж больших размерах: во всяком случае мы, музыканты, ощущали это в значительно меньшей степени.
— Нам твердят сегодня: у кормушки был десяток композиторов, остальным не перепадало ничего...
— Это не так. Я помню, как в 70-е годы ЦК ВЛКСМ выделил средства для того, чтобы молодые композиторы (не песенники, а пишущие симфоническую музыку) поездили по стране, окунулись в народную жизнь. Я попал в группу, которая летала в Амурскую область, на Зейскую ГЭС, на китайскую границу — все это было исключительно интересно... А насчет материальной стороны, то мои сочинения приобретало Министерство культуры России и СССР – и по очень хорошим расценкам. Мое преподавание тогда было моим хобби, а сейчас я мало того, что работаю в нескольких учебных заведениях, но еще и пою в хоре, играю на органе... И я не исключение — такова жизнь современных авторов. К тому же я не могу надеяться, что найду какого-то спонсора и он пригласит хоровой коллектив, чтобы тот исполнил мое произведение. Скорее, все это связано с дружескими и творческими интересами. Ничем другим я завлечь не могу. Конечно, кому-то это удается: у моего друга юбилейный концерт прошел аж в Большом зале консерватории, где выступил симфонический оркестр! Но это запредельные цены!
— А какова роль в такой ситуации существующего Союза композиторов?
— Я считаю, что Союз композиторов нужен. Профессиональное общение было необходимо даже в самые тяжелые годы, в начале 90-х, когда творческая жизнь почти замерла, и тем более сейчас, когда люди научились выживать. Мы можем с коллегами собраться, показать свои новые работы. По-прежнему работают творческие комиссии: камерно-симфоническая, хоровая — я сам председатель хоровой комиссии, народных инструментов, театральная... Это невидимая работа, но необходимая и для профессионального отбора сочинений для концертов и для самих авторов: если у человека не будет возможности показаться, то ничего хорошего и не получится.
Сейчас появилось много молодых авторов: они приносят к нам на комиссию свои произведения. Особенно большой интерес к хоровой музыке — это глубинное, по-настоящему народное искусство, хоровые концерты на фестивале «Московская осень» всегда полны публикой. А это уже голосование ногами! Ведь если народу во время исполнения больше на сцене, чем в зале, то как это ни назови — элитарной музыкой или еще как — это ненормально...
— Что вас волнует сейчас: все-таки идет смена тысячелетий...
— У меня много замыслов. Смена тысячелетий — это повод для каждого из нас лишний раз задуматься о своем месте в этом мире, о минувшем столетии, в котором было много такого, за что людям должно быть стыдно. И не только власть предержащим...
После того, как я написал триптих на стихи Даниила Андреева, русского поэта и философа, я очень близко подружился (несмотря на разницу в возрасте) с его вдовой Аллой Александровной. Она, кстати, недавно написала книгу воспоминаний «Плавание к небесному Кремлю». И в ней она высказывает такую мысль: каждому народу Господь дает столько, сколько он в состоянии вынести. У России какая-то особенная участь в этом плане. И если испытания — то и в этом промысел Божий. Ведь посмотрите: огромное количество музыкантов уехали — и хорошие музыканты, а все равно не скудеет русская земля, по-прежнему рождаются талантливые дети, по-прежнему мы сохраняем лицо. Для меня вопрос «уехать — не уехать» никогда не стоял: мы все в ответе за происходящее здесь.
Беседовала Ирина МЕДВЕДЕВА.
2000 | |
ВАШИ КОММЕНТАРИИ
Колонка редактора