Шел он легко и скоро... (об Игоре Ильинском) | | Мне посчастливилось несколько раз встретиться с народным артистом СССР Игорем Владимировичем Ильинским. Расскажу о самой памятной для меня первой встрече, которая произошла летом 1978 года... | Тогда, на излете сезона в Малом состоялась премьера пьесы Иона Друцэ «Возвращение на круги своя». Ильинский сыграл в нем роль Льва Толстого. Какое сближение! Великий писатель – великий артист! Надо было непременно рассказать об этом читателям. Но в театре мне сказали, что Игорь Владимирович тотчас после премьеры уехал на дачу, и до начала сезона его в Москве не будет. Что делать? Ехать? Не сговариваясь? Такого со мной еще не было. «Поезжай, – уговаривали в редакции. – Ильинский интеллигентный человек. Не прогонит...»
Снабженная редакционным диктофоном – тяжеленным плоским чемоданчиком (портативных тогда и в помине не было), я ехала в электричке в каком-то особенно приподнятом настроении. Я чувствовала себя бывалым репортером, которому все нипочем. Ни на секунду я не усомнилась, что найду дачу Ильинского, что он примет меня. Все представлялось удивительно простым и ясным. Вспоминались забавные кадры из «Волги-Волги» и «Карнавальной ночи» – в них великий комик казался таким обыкновенным, рядовым, доступным. С тем же ощущением я шла и от станции, когда вдруг на другой стороне широкой проселочной дороги увидела идущего навстречу старика. Он был в светлых брюках, просторной рубашке, ветер развевал седые волосы. Шел он легко и скоро, как человек, привыкший много ходить по земле... Это был он – Игорь Ильинский, но так мало похожий на комедийного бюрократа, образ которого преследовал меня всю дорогу. Я остановилась. Замедлил шаги и Игорь Владимирович: мое замешательство он принял за намерение что-то спросить, сказать... Но я молчала, и он пошел дальше, легко и скоро...
Вот так случай! Догонять, объясняться, просить об интервью? Но момент упущен, а возвращаться – немыслимо. Решила все-таки пойти на дачу, а там – будь что будет.
Дача нашлась как-то на удивление легко. Справа – теннисный корт, в глубине сада – дом. Толкнула калитку, а навстречу по дорожке уже шла невысокая женщина, прямая, строгая, в длинном платье. Спросила:
– Вам кого?
Я все объяснила. Видно, растерянность не сошла еще с моего лица, потому что Татьяна Александровна, жена Игоря Владимировича, сыгравшая в пьесе Друцэ Софью Андреевну, не стала мне выговаривать, а сказала просто:
– Раз уж приехали, я пошлю за ним, предупрежу, что вы ждете...
Я села на скамейку в саду. Игорь Владимирович скоро появился. Он узнал меня, но ничего не спросил, пригласил подняться на веранду, ненадолго скрылся в комнате, вышел, неся блюдо с крупными яблоками, поставил на стол... И тут предательское волнение снова охватило меня. Начала нажимать на клавиши привезенного диктофона – тот не включался. Повертела все ручки – молчит. Тогда, ясно понимая, что пауза затягивается, и все пропало, я отодвинула ненужный теперь ящик и достала блокнот.
– Вот и я тоже не доверяю технике, – подбодрил меня Ильинский и встал. Он взялся за спинку стула, немного отступил назад и негромко сказал:
– Счастливая, счастливая невозвратимая пора детства! Как не любить, не лелеять воспоминания о ней? Воспоминания эти освежают, возвышают мою душу и служат для меня источником лучших наслаждений...
Это было неожиданно и прекрасно. Столько лет прошло, но я и сейчас слышу этот негромкий, со старческой хрипотцой – Игорю Владимировичу уже тогда было 77 лет – голос. Вижу эти живые глаза, эти руки, в подтверждение какой-то мысли отрывающиеся от спинки стула, или щепотью, чтобы ни один палец не выступал вперед, совсем по-толстовски берущие со стола шариковую, нет – его, Толстого, деревянную с металлическим пером ручку... Талант артиста был так велик, что и здесь, на быстро темнеющей веранде, он играл вдохновенно и ярко: Толстого-мальчика, перебирающего картины детства, Толстого-старца, подводящего итоги жизни...
Я и сейчас пытаюсь понять, чем же все-таки стали для меня эта короткая встреча, этот маленький спектакль, данный большим артистом мне – журналистке, на миг вошедшей в его жизнь? Уроком достоинства и благородства? Приближением к тайне перевоплощения? Иначе почему до сих пор я слышу и шелест мелкого серого дождя, и шуршание листьев под ногами – вестника надвигающейся осени, когда уже в первом, едва заметном сумраке шла к электричке, пытаясь удержать в памяти голос артиста?..
А еще помню, как он выбирал мне фотографию на память. Непременно хотел, чтобы это был снимок, где он в роли Толстого. И нашел. Взял ручку и стал выводить: «Милой Ирине Медведевой, Игорь Ильинский, 78 г.» В одном месте ручка запнулась на глянцевитой «пупырчатой» бумаге, пришлось взять другую. Вот и сейчас рассматриваю эту двухцветную надпись – надежное свидетельство того, как это было...
А потом в Малом открылся новый сезон, и я пошла в театр. Когда раздвинулся занавес и хрустальные бра наполнились медленным тусклым свечением, я увидела, что прикреплены они к стенам простой крестьянской избы, и совсем яснополянские деревья смыкают над ней свои кроны. Открылась дверь: на сцене появился Лев Николаевич Толстой – Ильинский, появился легко и скоро, как человек, привыкший много ходить по земле....
Ирина МЕДВЕДЕВА.
24 июля 2001 года | |
ВАШИ КОММЕНТАРИИ
Колонка редактора