Историк.
«Синий Як» всегда был не плох; сносная кухня, даже в той её части, что претендует на море-продукты, качественная выпивка; всё недорого и достаточно объёмно. Бодрое обслуживание и возможность почувствовать уединение на изгибистой галерее второго этажа. Частенько влекло меня сюда. То с приятелями, то с супругой. Это конечно были разные посиделки; пиршества отличались друг от друга радикально. Если из «Синего Яка» выйти на улицу и на спор, неторопливо, справить малую нужду в урну, то можно не только увидеть «Аврору» у противоположного берега, но выиграть ещё и пару пив. Разумеется, если нужда действительно мала и коротка настолько, что патруль не успеет среагировать. С супругой же всё по другому: размеренно-чинно и без выкрутасов. Единственная шалость – пара выкуренных сигарет… Супруга… Ей никогда не нравилось это определение; представлял ли я её так знакомым или упоминал о ней по телефону в её присутствии, даже если в шутку обращался к ней. Она говорила, что это слово вызывает у неё стойкую ассоциацию с подпругой; нечто лошадинно-сбруйное, без чего ни одному жеребцу якобы не обойтись.
Сегодня я впервые побывал в «Яке» без приятелей и без супруги. Я был с другой. С совсем другой. Станет ли она моей навсегда, как когда-то, казалось, станет жена, не знаю. Я развёлся из-за неё, потерял голову; вернее наоборот – сначала уехала крыша, да так, что скрыть это было невозможно, а потом жена подала на развод. У меня нет уверенности, что эта миниатюрная каштанка будет всегда рядом со мной. Откровенно говоря – у меня сейчас ни в чём нет уверенности. Меня влечёт к ней, тянет немыслимо; мне необходимо видеть её, слышать её голос, говорить с ней, не важно о чём, и прикасаться; прикасаться и прикасаться. Всё равно где и всё равно как. Вот сейчас она сидит рядом на пассажирском сиденье, а я пытаюсь сосредоточиться на дороге. Это не просто. Потому что она не просто сидит рядом; она извивается, гладит себя – гладит всю - груди, живот, бёдра, ноги; кусает губы и бросает на меня взгляды, в которых, когда я их ловлю, так и звучит – возьми меня немедленно. На светофоре троллейбус рядом лицами с открытыми ртами и вытаращенными глазами напомнил кинотеатр; она взглянула на эти лица, облизнула губы и выгнулась, я включил передачу. Надо быстрее добраться до квартиры. До подъезда, до кустов… Почему этот фургон впереди так медленно стартует? Откуда он взялся? Это же «Рафик» - чудо латвийского автопрома; почему он вообще до сих пор ездит!? И тут она сказала: «Надо заехать к маме.»…
Почему вдруг к маме? Она неподалёку живёт. Ну и что!? Всё равно мимо едем; давай заглянем. Мы много мимо чего едем; вот гостиница, например, или смотри какой уютный параднячок; давай заглянем туда? Хорошо. Она согласилась. А потом – к маме.
Оглядываясь и прислушиваясь, мы покорили лестничные марши. Не помню, как припарковался. Перед глазами и в голове, и дальше ниже и везде была только она – поднимающаяся по ступеням и источающая аромат. Вот и пожарная лестница. Люк на чердак закрыт. Ну и что. Она уже поставила ногу на первую перекладину. Схватилась за поперечину над головой, подтянулась, качнула другой ногой, словно в нерешительности – поставить её на перила лестничной клетки или… И стала со мной почти одного роста… Надо же – как удобно… И плевать, что из квартир в любой момент может кто-то выйти или начнёт подниматься снизу, я, кажется, всё равно успею… Пусть подсматривают в глазок – всё равно успеваю…Успеваю… Успеваю… Какая хорошая успеваемость… Прямо как в школе… Как в школе… Где она… Битва при Беневенте… Или при Аускуле … Да какие наши годы!?... Всё равно не наша эра… 279 или 278? Или 275 или 273?... Или наоборот? Бедный, бедный царь Пирр… Маманя, где я!?.. Бедный, бедный мистер Гнедич… «Упал, и взгремели на падшем доспехи»…
- А теперь к маме, - улыбнулась она, поправляя платье, и надавила кнопочку звонка. С обратной стороны двери тут же зашевелился ключ. Оставалось только вздохнуть. Ништяк жесток…
Ходок.
- Вот смотри; у девушки спереди всё есть. Всё необходимое. И тебе лицо с неглупыми глазами, и сиськи грамотные… второго размера лифчик надела и откровенно никакого пушапчика… Но он маловат ей очевидно. Зря фасон мнёт. Им больше пойдёт укрывной, с переходом в кружево… И сиське полезно, и – заглядение… Вот без этой дурацкой шлейки по диагонали… О!.. Поворачивается… А ну кА боком… Та-ак… И что мы видим?.. а точнее – чего не видим?.. Основания для капризов… Гляди – человека не во что наказывать… Полное отсутствие деталей для выпендрёжа… Ягодицы где?!.. Нету. Женщина – она же сильна низом; это тебе лишь бы бицепсы накачать, да маринованными яблоками людей изводить, а у неё – ножки, попка и только потом глаза и сиськи… Ну представь себе, что у твоей Глазуньи – пятый номер…
- И представлять нечего. Он и так пятый…
- Хорошо, хорошо… А если бы при этом у неё были никакие глаза, кривые ноги и плоская задница?..
- Да пошёл ты…
- Вот-вот!.. мне бы тоже было страшно подходить к ней трезвым… Искуплением может быть только очень покладистый характер… А для прояснения этого нужно что? Услышать голос. Женщина в звуке… Это тебе не фигли-мигли. Если ей предоставить возможность говорить, готовку пищи и ловлю тараканов… Не в твоей голове… То глядишь – она может их всех переловить, а вдруг так нельзя. Вдруг надо оставить и ещё кому-нибудь что-нибудь… Самое главное – это когда она молчит… За круглую попу и умение молчать женщине можно простить всё… Даже измену родине и первый размер груди… Очень хорошо, когда ты чувствуешь, что если её не остановить, то она перемоет всю посуду своими слезами… И очень хорошо когда не останавливаешь… Лучшим может быть только когда она пердит… Это значит, что она с тобой помирилась…
- Или примирилась?
- Это одно и то же, Глухарь.
- Не называй меня так.
- Вот когда ты Глазунье засаживаешь, ты что видишь?
- Заткнись, сука.
- Не называй меня так… Глухарь, ты же мужчина? Так?
- Да.
- Значит ты должен знать как играть с женщинами…
- Ну, допустим.
- Значит, ты можешь считать, что не только любишь с ними играть, но и умеешь выигрывать?
- Ну и что?
- А то, что это заблуждение. Выиграть у женщины невозможно. Выиграть женщину ещё куда не шло… А вот выиграть у неё!
- А что выигрывать-то у женщины?.. Душу?.. Тело?.. Или минет?..
- Ты пошляк, Глухарь… Тебе всё равно, чем затыкать женщине рот. Вот парни, за которыми следим, могут оперировать не только членом и мозгами… Своими… Но и пулями… Знаешь, такими маленькими в медной рубашке… И значит с твоими мозгами они тоже смогут управиться… И минет здесь не причём…э… Представь себя с простреленной башкой занимающимся оральным сексом…
- Да пошёл ты…
- Они крутятся у озера уже два месяца… Их пока четверо… А сегодня подъедут ещё двое… Не нравится мне эта команда… С бабами оно повеселее… Так что ты видишь, когда засаживаешь?..
- Да пошёл ты…
«meintecumpph»
Люди уходят из жизни – словно дыры рвутся на теле,
Словно жижей становятся брызги,
забыв,
что они не текли, а летели.
Люди уходят из жизни от привычки
сдыхать как собаки,
От того, что нерадостны и капризны,
От неверия в то, что смерть – это враки.
Люди уходят из жизни
Отчалившими кораблями,
Сбросив за борт осклизлый всё,
о чём пели
с нами…
Рыбалка
В краю блуждающих туманов, где рыбы вдоль сетей ни чьи, и где форель губой упрямой скользит по кромке ячеи, ребята, прикупив бунгало с гондолою на два весла, решили, что не будет слаб такой задел для их рыбалок, и что хожденье по воде, и отдых после, у огня, им будут помниться везде экстазными, как лов линя; хотя линя, как и тайменя, в местах тех не видал никто; из старожилов; и потом: тайменина же есть своя, натасканная за края и любящая лишь пельмени... ( как, впрочем и они ея)...
Как бы то ни было, ребятам теперь для рыбных ловль езда, как та Полярная Звезда небритая, что над ушатом (То есть, над ковшиком) склонясь, в Медведице такой лохматой, доступней стала, как.. карась… Наведываясь в то бунгало с прикормкой, запасенной впрок, ребята отдыхали мало: крючок уснуть никак не мог..
Уду продвинув над водою, на якоре, при камышах, они глядели, не дыша, как гладь их поплавочки доит, и как неспешная она, чтоб лодку удержать на грани, отталкивается ото дна под весла, что её изранят...
Садок с корзиною наполнив подвижным скользким серебром, парняги отправлялись в дом, где голубой огонь из недр бывал на ласки очень щедр и воду грел, себя не помня... А мзду брал спичками за метр. …. Любви непаханная нива забыта, как в пожар нора; тузы, валеты, джокера сходились на столе под пиво, а то и под коньяк с чайком; ходя то храбро, то трусливо, парняги обживали дом.
Мотор для лодки где-то лежа напоминаньем для чудил, забыл когда винтом под кожей озерной глади проходоил; ему глотнуть бензина с маслом как водки с перцем для мышат, никто, казалось, не мешал, но, и не помогал. Не ясной была судьба его пока. Возможно от того, что сам он не ходил наверняка. Без ног был, ( может, и напрасно ), ( иль слишком верил в чудеса?).....
Да хрен с ним, с двигателем этим, когда есть баня и шашлык.. И парни в том себя нашли, что уходили в камыши, пока в округе ни души, и просто выставляли сети ( слегка прикормки покрошив )...
Лаская горлышко орально бутыли с янтарем внутри, они внимали как бодрит могучий виноград их пальмы... И как проходит время сна... А рядом,
за бугром, буквально, блондинок мудрых сторона...........
Представьте, что уже нашли вы в рыбалке основную нить!....
И круглопопиков смешливых Вам удалось в ней залучить.....
Что вы бы делали рыбача? Или корпя над острогой? Или над пальмою тугой? ( что, в общем-то, все то же значит )... Наверное бы применили по назначению древко?... Вонзили, вынули и сплыли... И оказались далеко?... Ну да. И чтобы без огласки..... Ни для мышат, и ни для мых, и чтоб камыш остался тих...
Чтоб мыхи, нерпами сверкая, таки доплыли бы до края сумасводительнейшей ласки...
( Чих-пых..
чих-пых..
чих-пых..
чих-пых.. )
....В глазах их
чёртики и черти, которые парней едят, и Мыхи, с берега сходя ни в чем, так торопливо терпят взгляды мышат. И нерпой пьют.... И топят, топят свои нерпы во влаге, и, смеясь, плывут....
А ведь бывало и такое:
На Половину водрузясь, они лишались вдруг покоя, и безутешен был их язь от каверзных вопросов, типа: --- А ну-ка, что там? Где? Когда? Что за небритая звезда над ковшиком? И что за липа здесь вместо пальмы разлеглась? И где теперь нектар ее? ( ..Неужто его кто-то пьет?..), И как ты дал нектар украсть?....
.....А пальма липой распласталась, неслышно источая мед,.. Её бы в говорящий рот, неугомонный, языкастый ( используемый так напрасно ), чтоб мёдом показалась малость......( Вот умница..!.. вот-вот... вот-вот...)..?.
.............. .................... .................................
Но,
благо,
все эти приколы
пройдут со временем у Мых; так тает под водою жмых, каким бы ни был он тяжёлым, и так редеют невода, воды не мало повидав.... А от двухвёсельной гондолы не остаётся и следа......................................
.......как от вопросов: Где?..Когда?..
............Бывает так, что на работе, ( Особенно когда тепло ), парней вдруг смутно озаботит пейзаж и воздух за стеклом. Им померещется внезапно, что где-то там, в глухой дали, где кум-подрядчик не шалит, есть окунь, густера, зубатка, вода, мангал и шампуры, места для карточной игры.... И даже не нужна палатка... Им начинает вновь хотеться простых резиновых сапог, чтоб прихватив от стресса средство, устроить рыбам эпилог; они звонят по телефону друг другу, ищут время Ч, а время «Ч», пройдя по кругу, спокойно дремлет на плече.... Оно-то знает, как не важно искать его где-то вокруг; оно, как самолет бумажный, готовится движеньем рук.....Движеньем глаз, движеньем слова, движением в замке ключей.... Оно всегда, всегда готово, но упускается…
В белую ночь.
Ветер закрался в ладонь и сдул язычок пламени. Прикурить не вышло. Вадим затянулся воздухом и ещё раз щёлкнул зажигалкой. Купчино. Сколько лет он здесь не был? Уж не с прошлого ли века. Рядом остановился Фокус. Форд-Фокус.
- Мушщина, будете садиться? – раздался знакомый голос из-за уезжающего стекла.
Вадим заправил сигарету в пачку и открыл дверцу.
- От твоих фокусов тошнит, - сказал он, разместившись рядом с водителем и оглянувшись на ремень безопасности.
- А чо!? Нормальная машина, - человек за рулём включил передачу и протянул ладонь для рукопожатия, - рад видеть. Главное, очень заметная для всех… И по форме. И по цвету. Кого мы намэрены на этот раз?
- Едем слушать, - Вадим пожал руку и снова достал сигарету.
- Я вообще-то, не курю, если помнишь.
- Я знаю. Я курю.
- Вадик, да ты не в настроении. Что случилось, пока я на тебя не смотрел? Когда крайний раз слушать ездили, до железяк дело дошло… Не, ну мне понравилось…
- Да иди ты…
- Ну вот, чуть что, сразу орать… Я тут технику выбирал, можно сказать - думал… Никого не зарезал, а он… Что? Опять можем не то услышать?
Вадим выдохнул дым в открытое окно.
- Вадик, что с тобой? Это что-то серьёзнее, чем в прошлый раз?
- Руслан, помолчим, пожалуйста, пока я курю.
- Нет. Ты мне расскажешь, или сам сядешь за руль.
Фокус срулил к тротуару и остановился.
- А ночи-то ж белые, - Руслан выбрался из-за руля и с хрустом потянулся.
- Он меня не узнал, - Вадим скатал окурок в шарик и щелчком отправил на газон.
- Кито? – с деланным акцентом усмехнулся Руслан, забираясь на задние сиденья.
- Друг.
- Друг? – Руслан захлопнул дверцу и выудил откуда-то пластиковую бутылку с минеральной водой, - у тебя всё ещё есть друзья?... Слушай, а хорошо стоим. Давай ка я посплю, а ты расскажешь о своём друге.
- Это старый друг, - Вадим вышел из машины и открыл заднюю дверь; голова Руслана, потеряв опору, откинулась назад.
- Неужели старее меня? – спросил он, запрокинуто глядя на Вадима, - Или просто лучше?
- Не старее и не лучше… Просто друг юности… Одноклассник.
- Ты с ним за одной партой сидел?
- Да… Девчонками менялись… В смысле они нами… Ну в смысле классная была не против… Списывали друг у друга…
Руслан хохотнул:
- А кто списывал чаще? Ты или он?
- Он.
- Ну да. Ты же у нас умник.
- Дело не в этом… Он меня не узнал. А ведь искал.
- Э-э, взял бы да сам его узнал… А как он тебя искал?
- Мне узнавать его было нельзя… А он домой ко мне приезжал; на неделю опоздал… А меня на тот момент, типа, уже не стало.
Вадим сел за руль и потянув ремень безопасности, стал искать куда его воткнуть. Не нашёл, сплюнул за окно и подсунул ремень под правую ногу.
- Ты что? Отломал замок?
- Вадик, ты меня пугаешь; ой, боюсь-боюсь… Я же тоже для многих мёртв, - Руслан хлопнул дверцей и отхлебнул минералки, - замок назад откинут да. Тоже откинулся и ситуацию контролирует… Да где ты с ним пересёкся? С другом?
- В поезде… сидели рядом… в одном стеклянном купе…
Вадим оглянулся и включил поворотник.
Фокус отчалил от паребрика и полетел в белую ночь.
- И чего? Гасить его собрался? Как того Мимоходовича? – зевнул Руслан.
- Нет.
- А вдруг он тебя узнал, да виду не подал?
- Ну и что?
- Вдруг не загасить этого друга есть ошибка? – усмехнулся Руслан и сел, навалившись локтями на спинки передних сидений.
- Ерунду мелешь, Руслан, - оглянулся Вадим, - мне с ним делить было нечего.
- А со мной ты патроны делил.
- Делил.
- Ну и что?
- Ты хорошо их делишь… Выгодно.
- Кому?
- Прежде всего нам с тобой… Кстати, где железяки?
- Рядом с тобой. Под сиденьем.
Вадим сунул руку под пассажирское сиденье и ничего там не обнаружил.
- Врёшь! – весело глянул он на Руслана.
- Не-эт, - было ответом с поддельным акцентом, и Руслан расхохотался, - поищи серьёзнее. Все три лапочки с патронами в стволах, и предохранители сняты. Бери и работай.
Вадим опять пошарил под соседним сиденьем и снова ничего не нашёл.
- Клей! – проговорил Руслан по буквам, - очень хороший клей… Прямо как ирландец О Клей…
- Ты что их приклеил? – опешил Вадим, резко сбавляя скорость перед трамвайными путями.
Машину протрясло через веер рельсов на перекрёстке, и пальцы Вадима наловили компактную рифлёную поверхность днища сиденья, поверхность настолько не свойственную днищам любых сидений любых автомобилей, что он сделал вид будто ищет упавшую зажигалку.
- Отрываются только хорошим усилием руки, - комментировал Руслан.
- А аппаратура где? – заволновался Вадим.
- Под тобой.
- Ты что?! Её тоже приклеил?
- Не-е. Она просто лежит… Кто ж её опознает, увидев. Просто лежит… В отличие от заряженных девочек…
Вадим закурил, вырулил на набережную и, выдохнув дым, оглянулся:
- Пистолеты, Руслан, мужского рода. Никакие они тебе не девочки.
- Э-э, давай не надо, да? Мы же договорились; ты не учишь меня русскому языку, я не учу тебя стрелять. Расскажи лучше, что делать собираемся?
Вадим включил радио. Диджей из торпеды вслух читал чьё-то письмо кому-то.
Метнулся за багажник короткий тоннель с Большеохтинским мостом справа, и набережная выпорхнула к одетой в камень излучине. Сплюснутый кораблик на воде бульдозером широко пенил волны, веселя внутри себя свадьбу. Встречные фары скучились на покрасневшем светофоре, и Вадим не добавил газу, но и тормозов трогать не стал.
- Совсем очумел, Вадик? – Руслан хлебнул минералки, - куда летим?
- На перешеек, - Вадим скинул сигарету за окно и глянул на Руслана в зеркало заднего вида.
- Рыбачить?
- Нет.
- А к чему я всю эту лабуду собирал? Да ещё по разным местам! Не проще было всё в одном месте купить? Лис меня загонял, - Руслан начал горячиться, - ты прикинь, я в течении недели каждый день должен был ехать и покупать какую-нибудь снасть, а потом её ему показывать… И лодку, гад, заставил накачать, перевернуть вверх дном и спать на ней. Прямо на хате. Сам, гад, на диване дрых…
- И как лодка? Не сдулась?
- Нет. Но…
- На то он и Лис…
- Нет. Это ни в какие ворота, если мы не собрались отдохнуть и порыбачить…
- Рыбалки не будет, Руслан.
В магнитоле девчонка под гитару повела рассказ о странной любви, и Вадим сделал радио тише.
- Переодеваемся в рыбаков и пасём дачника у воды.
- А что за дачник? – Руслан скривился, словно проглатывал не минералку.
- Он прячет в озере агрегат, который необходимо увидеть, сфотографировать и по возможности нашпиговать насекомыми. На это три дня. Что успеем, то успеем, после этого отваливаем…
- И нас меняют?
- Да. Потом пауза в неделю и заступаем опять.
- А кто на смене?
- Лис с Бродягой.
- Сам Лис!? – Руслан откинул затылок на подголовник и помахал перед собой пустой пластиковой бутылкой. С сомнением глядя в окно, за которым перила моста пилили реку, он едва удержался от ругани, - Так это я для него лодку выбирал?.. Эх!.. Как хорошо… идёт рота к самолёту… Ил-76МД…
- Лодку ты выбирал для нас… У них будет своя…
- Да что за дачник такой? Почему Лис сам наружу полез?
- Потому что агрегат у дачника интересный… Под водой может перемещаться и летать умеет…
- Да ладно…
- Вот тебе и ладно… Короче: смотрим молча, снимки делаем, проверяем, что снято, и проникаем на объект. В контакт с дачником вступаем только при визуальном наличии объекта, то есть агрегата. Для чистоты эксперимента со всеми встречными тумблер «дурак» переключаем в положение «работа».
- Вадик, - Руслан бросил на коврик рядом бутылку, - К чему такие сложности?
- К тому, что объект неоднократно подвергался видео и фотосъёмке и ни разу не был зафиксирован.
- В смысле – не запечатлился? – Руслан подался вперёд.
- В смысле ни в цифре, ни на плёнке…
- Тогда зачем его снимать, если он всё равно не светится.
- Для порядка и отчётности… Задача – проникнуть на объект и…
- И-и, - весело протянул Руслан, - Порыбачить с него и покатать девчонок?
- И присмотреться к тем, кто кроме нас присматривается к дачнику.
- А есть и такие?
- Да. И один из них – мой одноклассник…
- Хайвуй! – выдохнул Руслан, - ай да хайвуйчиг…
- Вот тебе и хайвуй… И железяки можем использовать исключительно для сохранения дачника и объекта.
- Зачем ты полез на глаза своему однокласснику? Лис знает об этом? – не то вздохнул, не то закряхтел Руслан.
- Нет. И я никуда не лез. Отрабатывали базу дачника, в поле зрения попал человек похожий на моего школьного друга… А точнее – вылитый он. Лису я говорить об этом не стал; мало ли похожих людей… А сегодня утром сажусь в поезд и утыкаюсь в чтиво, а он вдруг входит в купе и садится рядом… И не узнаёт… Совпадение?...или…
- Или надо понять, что за кошки-мишки, - вставил Руслан.
- Угу, - выдавил Вадим. – И кто – кошка? А кто – мышка?
- Мишка-мишка… Ведмежок, - пробубнил Руслан и задумался.
Фокус пересекал город, а белая ночь его накрывала.
Комментарии