Давным-давно на Питерском вокзале

Цыганка глянула в мои глаза.

Большие серьги радугой блистали,

И я услышал чьи-то голоса.

Чертовка только головой качала,

И, улыбаясь, взгляд не отвела.

А разговора странного начало

Меня пленило, словно кабала.

«Дай руку, барин. Счастье нагадаю.»

Издалека звучало в голове…

«О-о…Встретится сегодня крепостная,

Когда идёшь раскланяться вдове...»

Глаза её меня не отпускали,

И спеленали крепко, как дитя.

А голоса в открывшемся портале

Наперебой бубнили, не щадя.

«Ах, барин! Нынче жизни перекрёсток.

Пойдешь с приданым или по любви.

Что выберешь? Колечко иль напёрсток!

Подумай…Но одно лишь назови»…

Года неслись, как тройка сквозь метели,

Её забрали… Лишь дневник со мной.

В нём запись, как глаза в меня смотрели

Шальной цыганки питерской весной.

Снял медальон на тоненькой цепочке,

Там на портрете мной любимый лик.

Красавица с напёрстком и в платочке…

Как глянула… И всё свершилось вмиг.