РЕШЕТО - независимый литературный портал
Андрей Немиров / Художественная

КВЕСТЕР. Часть IV. Гл. 57, 58, 59, 60

768 просмотров

ГЛАВА LVII



Уже пролетев вместе со своими новыми друзьями на всем скаку мимо городских ворот, Тестер задал себе простой вопрос: «А что, мы, собственно, хотим предпринять? Как мы с этим Эриком, который ни бельмеса по-русски, и с этой девчонкой-скаутом спасем Филгудыча от долбанных «змеегусениц»?»
И действительно, без связи с городом, в котором находился экран, отследить перемещения смертельно опасных тварей было невозможно. «Ну, допустим, - думал Тестер, - Филгудыча с его ребятами найти его будет несложно. Они-то шли по-над рекой. Надо просто переплыть реку и пойти им навстречу. Но как ее переплыть?»
Мак-Нейми и Кейт Вульф не дали ему додумать. Эрик вдруг остановил своего коня и, подкрепляя слова жестами, стал что-то объяснять Тестеру. Кейт спешно переводила:
- Эрик считайт, эти твари не смочь убьит нас с ним – мы законный жьительи Бечаленд! «Сьюппи» нельзья убить законный жьительи Бечаленд! А ти – нелегаль. Оньи будут охотитсья на тьебья! Эрик знать «Сьюппи», он работайль с автьором «Сьюппи», мистер Фред Ласки! Эрик говорьить, что Сьюппи думать линеарно и уничтоживать цели по мере их появлять!
- По мере их появления! - поправил ее Тестер. Он посмотрел на Эрика. – Ты уверен в этом?
Кейт еще не окончила переводить фразу, как Эрик яростно закивал головой:
- Yes, yes!
- Ес, ес, ОБэХаЭс! – буркнул Тестер. – Это что же получается: я, значит, приманка, а вы?
Мак-Нейми что-то долго объяснял Кейт, а она сказала только одно слово:
- Засада!
- Офигеть, как понятно! – прокомментировал Тестер.
Кейт поморщилась (она всегда морщилась, когда не понимала Тестера) и добавила:
- Мы убить снейкгусьенитца. Я и Эрик! Ти – приманка, да!
«Не знаю, не знаю, - подумал Тестер. – Я, конечно, хреновый стратег, но идея этого парня действительно не лишена смысла, если конечно он не задумал просто убрать меня. Но с другой стороны, убить меня он-то мог в любой момент после того, как делейтор оказался в его руках, а он этого не сделал. Значит, не моя смерть ему нужна, ему я нужен живой, как приманка для тварей. Не, идея классная: обмануть этого железного болвана и укокошить его уродцев поодиночке и из засады! Только так с ними и надо: это еще Филгудыч говорил…»
- Что ти рещиль? – нетерпеливо спросила Кейт.
- Да подожди ты, блин! Дай подумать! – рявкнул на нее Тестер.
- Blin? – не понимая, повторил Эрик. - What is “blin”? – спросил он у Кейт. Та пожала плечами: «Да не знаю я!»
«То есть мы, - лихорадочно соображал Тестер, - идем напрямик на «змеегусениц», затем эти америкосы уходят в сторону и ждут тварей. Когда те проползают мимо, они их лупят из делейторов…. А если их делейтор не возьмет? … Черт! Как же быть?»
Кейт подъехала к нему и тихо сказала:
- Рюсски, надо двигаться!
«А, ладно! – подумал Тестер. – Как говориться: «Была – не дала!»
- Эрик! – крикнул он. – Move!
Они поскакали, и на ходу Кейт досказала (точнее – докричала) Тестеру замысел Эрика. Он видел, что перед атакой «змеегусеницы» обязательно собираются в Сферу – получить программу- задание. Вот в таком состоянии их и надо хлопнуть. Если делейтор Сферу сразу не возьмет, то есть еще время, пока она начинает дрожать и затем - распадаться на «змеегусениц». Потом уже будет хуже, потому что «змеегусеницы» начнут двигаться. Но и здесь есть шанс: твари перед атакой выстраиваются в позицию и ненадолго замирают – это тоже дает выигрыш времени. В общем, вот такой расклад: главное, не промахнуться с местом встречи!
«С местом, с местом… - думал Тестер. – Место - это и есть самое главное! Как нам определить, где нам ждать их, чтобы им было удобнее «спалить» нас? Место, место…»
- Эврика! – вдруг обрадовано воскликнул Тестер и стал пояснять вопросительно взглянувшей на него Кейт: – Я понял, Кейт, я знаю, где мы встретим этих гадов – они сами нас найдут! Главное, чтобы мы ждали их на равнине, а не в лесу! И я знаю место, где мы встретимся с ребятами. Они точно будут там! Это…
Мак-Нейми перебил его, начал что-то кричать, а Кейт вместо того, чтобы переводить, крикнула ему в ответ какую-то резкость.
- Что он говорит? – перекрикивая топот копыт, спросил Тестер у девушки.
- Ничьего! – сердито ответила та.
- Твою мать! – проорал Тестер. Я спросил тебя, что он сказал. Отвечай, зараза!
Такое обращение очень обидело ранимую девушку. Кейт сверкнула глазами, полными злых слез, пришпорила коня и вырвалась вперед. Какое-то время они скакали молча, оба мужика просто пялились на красивый силуэт девушки, а затем Эрик поравнялся с Тестером и начал ему что-то лопотать по-английски, показывая то на Кейт, то дальше, на реку. И с пятого раза Тестер, наконец, понял.

На картах в ратуше и в «даблфайве» хорошо было видно, как всадники повернули правее и неслись теперь к Реке, почти под прямым углом к курсу «змеегусениц». Наконец-то все заметили, что не такие уж и быстрые были эти твари: на остановки с обязательным слиянием в Сферу они теряли много времени и, в результате, весьма несущественно обгоняли по темпу передвижения скачущих во всю прыть Тестера, Кейт и Эрика. Но все же, у Реки «змеегусеницы» должны были быть раньше.
Но через некоторое время оказалось, что Мак-Нейми был прав: «змеегусеницы» после очередной «стоянки» резко изменили курс - повернули навстречу всадникам. «Сьюппи» все же решил уничтожать врагов по мере их появления. Он действительно мыслил линеарно. И в ратуше воцарилась мертвецкая тишина. Расстояние медленно сокращалось. «Гусеницы» сделали еще одну остановку, слились-разложились, рванули приличную часть пути, вновь остановились… и два всадника, Мак-Нейми и Кейт, мимо них проскакали к Реке. Через несколько минут разделились и эти двое: один всадник повернул назад и бросился догонять «змеегусениц», другой – продолжил путь к берегу. А русский Артем-Тестер остановился. Он замер одинокой красной точкой на самой границе оранжевой пустыни и изумрудно-зеленой долины.

«Головастый парень этот Эрик! – думал Тестер, сидя на бархане на краю пустыни и сжимая в руках делейтор. – Мне бы и в голову не пришла идея отправить Кейт навстречу Филгудычу! А тут мы и от бабы избавились, и ребят предупредим. А это – уже кое-что!»
Его мысли прервала ярко-желтая вспышка метрах в пятистах от того места, где он сидел. Затем - еще одна, и еще… В следующий миг уродливого вида хрень появилась прямо перед Тестером и уставилась на него своей тупой серебристо-красной мордой.
«Вот и сказочке конец!» - подумал Тестер, и в эту секунду из-под его рук хлестнул желтый луч – пальцы рефлекторно сработали, нажав спуск. Уродина ярко вспыхнула и исчезла, а у Тестера аж волосы встали дыбом на затылке – так он ждал удара лучом сзади, с боков, спереди: ведь тварей должно быть семь! Но ни одной из них больше не появилось. Вместо «змеегусениц» Тестер увидел вышедшего из высокой травы бледного как смерть Эрика Мак-Нейми, с делейтором, который он тащил за ремень. Ствол делейтора бороздил глубокую царапину в песке. Эрик тяжело добрел до Тестера и, обессиленный, свалился прямо на него.
- Blin! Blin! You has killed her! – только и смог прошептать он.

Уже много позже Мак-Нейми рассказал Тестеру, что он с трудом догнал этих стремительных «змеегусениц», и догнав, увидел, что они уже сливались в Сферу. Эрик поспешил выстрелить в красный шар и оказалось, что слишком рано: Сфера не до конца закрылась и еще не представляла собой единого целого. Выстрел разметал «змеегусениц», несколько гадин сгорели сразу, но две из них, к ужасу Эрика, серебристо-красными лентами стали медленно ускользать в траву. В одну тварь смертельно испуганный Мак-Нейми успел выстрелить (и к счастью попал). Другая же стремительно рванула к Тестеру.
- Я еще больше испугался! – рассказывал Эрик. – Теперь уже за тебя. Честно говоря, я думал, что ты или не увидишь ее, или не успеешь выстрелить. И… погибнешь! «Змеегусеница» очень быстро метнулась к тебе, и спустя мгновенье вспыхнуло желтое пламя. Я не успел. Я был уверен, что ты погиб. Мне было очень, очень плохо…
- Но я не погиб, – ответил Тестер. – Я выстрелил и убил тварь. Правда…, до сих пор не знаю, как я успел! Но Эрик! Если бы ты видел себя со стороны...!
- Не надо! – смеясь, отмахнулся Мак-Нейми.- Мне стыдно это вспоминать!
- А чего тут стыдного? – серьезно сказал Тестер. – Благодаря тебе мы сейчас сидим вот тут и разговариваем!
- Да! – согласился Эрик. – Сидим и разговариваем. На одном языке.

А потом погас свет. Мак-Нейми сразу очнулся.
- What’s happened? What is it? – закричал он. – Where light has disappeared?
- Тихо ты! – осадил его Тестер. – Чего орешь? Где кони? Давай искать, Эрик! Хорс, хорс!
В кромешной тьме они кое-как нашли лошадей, взобрались на них и попытались сориентироваться. Бесполезно. Они даже не видели Реки, хотя до нее было – рукой подать.
- Чертов ящик! – заорал Тестер, почему-то подняв голову к небу. – Включи свет! Немедленно! Ты слышишь, гадина железная?
Мак-Нейми подъехал к Тестеру и бесцеремонно зажал ему рот ладонью.
- Listen! – прошептал он на ухо Тестеру.
Тестер искренне удивился собственной тупости. Да, действительно, ведь направление на реку можно было определить по звуку! Река мощно шумела где-то левее и путники, спешившись, осторожно двинулись по траве на этот звук, ведя за собой коней.
Со временем глаза стали видеть лучше, но не настолько, чтобы идти уверенно. К тому же, по мере приближения к реке, ее шум возрастал и уже был всюду. В какой-то момент Тестер и Мак-Нейми остановились: они уже не могли понять, где действительно река, а где отзвуки шума ее мощного течения. Казалось, еще шаг – и нога сорвется с высокого обрыва.
«Интересно, - подумал Тестер, - а как переплыла реку Кейт?»

Девушка не переплывала реки, она перешла ее вброд, в том месте, которое знали все обитатели Дорстауна. На ее счастье, солнце в тот момент еще светило и ничто не мешало Кейт Вульф лихо перейти брод, пришпорить коня и рвануть навстречу страшным русским незнакомцам, которых она должна была предупредить. Тьма настигла ее на полном скаку. С трудом остановив лошадь, Кейт стала приглядываться, прислушиваться и даже принюхиваться. Никакого результата! Она не слышала ни шорохов, ни звуков шагов, ни голосов. Кейт в отчаянии вертела головой, пытаясь хоть что-то увидеть, затем осторожно тронула лошадь и медленно ехала, пока справа не оторвался и не упал с шумным плеском кусок земли, сбитый конским копытом. Девушка взяла левее и остановилась. Шумела река, стирая все остальные звуки. В кромешной тьме начали мерещиться тени каких-то огромных чудовищ. Кейт слабо крикнула:
- Эй!
Затем еще раз, погромче:
- Эй, рюсски! Эй!
Ничего. Темнота и тишина.
И вдруг черноту прорезал ярчайший луч делейтора. Все сжигая на своем пути: траву, деревья, камни, он осветил местность на полкилометра вокруг, и там, вдали, Кейт увидела силуэты людей. Но в тоже самое время ее лошадь, испугавшись ярко-желтого света, встала на дыбы и, не ожидавшая этого Кейт сорвалась с седла и полетела вниз головой с огромного обрыва.

Гласс и Дед Пихто уверенно и достаточно быстро вели отряд по «филгудычевым приметам» почти в полной темноте. Однако найти плот, на котором они переправлялись из «скрытого файла» на левый берег Реки по таким приметам найти было невозможно. Надо было что-то увидеть: или ориентиры на берегу, которые запомнили друзья, или сам плот.
Вот и решил Гласс «осветить дорожку»: лучом делейтора зажечь траву, кустарники и деревья. Он помнил по печальному примеру «Рая», что горят они долго и многое можно рассмотреть. Предупредив спутников, чтоб глядели в оба, Гласс сделал с десяток шагов вперед и выстрелил. Весь берег шагов на пятьсот вперед осветился так, как будто мастера из питерского «Горсвета» враз перенесли, поставили и включили огромные неоновые фонари с Невского.
Хась сразу крикнул, потому что увидел, что хотел: собственноручно созданный ориентир - три сосны с надломанными верхушками. Док пробурчал, что «как будто тоже чёй-то видел…». А находящиеся впереди всех Гласс и Пихто ответили не сразу. Потому что они увидели… коня! А на коне – человека.



ГЛАВА LVIII.



- Термометр в красной зоне! Процессорный блок перегревается! – перекрикивая вой кулеров, сообщил какой-то инженер. Смит, вскочив, побежал на голос. Билл Гейтц уронил голову на руки. «Однако, Ласки был не совсем не прав: с охлаждением все же что-то не так! – подумал он, вспоминая ссору покойного Фреда Ласки с главным инженером. - Если «Сьюппи» перегреется, он осуществит перезагрузку и все, что есть в «Лучшей земле», погибнет. Надо спасать этот чертов зарвавшийся суперкомпьютер!» И, направив кресло в инженерный отсек, крикнул на ходу:
- Смит! Что там?
- Небольшая утечка азота, мистер Гейтц! – ответил невидимый Смит (проверяющий, очевидно, показания контрольной системы). – Подключаю резервный контур. Сейчас все будет в порядке!
«Ерунда! Ничего уже не будет в порядке. Ни-че-го! – обреченно говорил себе Гейтц. – Видимо, Лучшая Земля, моя страна-планета со всеми населяющими ее тварями не имеет не единого шанса на спасение. Она от рождения безнадежно больна: больна людьми-вирусами, принесшими в первозданно-чистый Мир самую отвратительную грязь с матери-Земли. Да, это – наследственная болезнь, перешедшая от земной цивилизации, смертельно больной всеми этими гудвичами и мэлвизами, разрушающими ее разум, ее волю, пьющими ее кровь, плодящимися и размножающимися, образующими колонии в виде правительств, корпораций, разведок, партий, государственных режимов и философских учений. Она смертельно больна, эта цивилизация, и дни ее сочтены, и как говорят медики, «мы теряем ее»! Она умрет, умрет и любое ее потомство: и Бестерленд, и все, что будет создано после него! И никакой резервный контур не поможет!»
Словно ожидая окончания этой мысли, чтобы подтвердить ее правильность, из открытой двери донеслось громкое недовольство Смита:
- Ч-черт! Ничего не изменилось! Откуда такая бешеная нагрузка на процессор? Збиковски, посмотрите, что там делает этот придурок!
- Это вы о ком, мистер Смит? – спросил озадаченный Збиковски.
- О «Сьюппи»! О нашем железном гении, о ком же еще! – зло усмехнувшись, ответил Смит. – Что он там опять чудит? При пике температуры наступит перегрузка, и тогда – всему конец!
- Что-то странное твориться с процессами, мистер Смит! – тревожно закричал Збиковски. – Прошу вас, идите, и взгляните сами!
«Ну, вот: что я говорил? – продолжал думать Билл Гейтц. - Это не только утечка азота. Утечка – это следствие. Поэтому резервный контур здесь не поможет, точнее уже не помог. Важна причина!» Гейтц въехал в небольшую контрольную комнату, где копошилось сразу несколько сотрудников. Было тесно от обилия тел и еще больше – от их беспорядочных движений. Гейтц увидел, что паника уже не только пустила корни, но и расцвела пышным цветом. Вбежал Смит.
- Это – снова Облако! – закричал он. - Мистер Гейтц, это снова Голубое Облако! Оно медленно идет с востока. «Сьюппи» пытается противостоять ему, задействовав для этого все больше и больше мощности. Видимо, Облако как-то вмешивается в его деятельность, иначе он бы его просто игнорировал!
Гейтц, не глядя на Смита, тихо и медленно распорядился:
- Нужно помочь суперкомпьютеру всеми возможными способами и средствами – он не должен перезагрузиться! Охлаждайте процессорный блок чем хотите – хоть льдом из холодильника, хоть шампанским из бара, мне все равно! Но суперкомпьютер должен работать! Понятно?
- Так точно, мистер Гейтц! – ответил побледневший Смит и почему-то добавил: - Сэр!
- Выполняйте! – сказал ему Гейтц, и главный инженер убежал куда-то в недра Центральной аппаратной, на ходу крича:
- Збиковски! Всех ко мне! Срочно!
Но, видимо было слишком поздно. Стрелка термометра была уже глубоко в красной зоне, кулеры выли на высочайших нотах, на стыках труб начали образовываться свищи. Скорость работы процессорного блока начала замедляться и уже ничто не могло ему помочь. «Сьюппи» «задыхался». С востока все дальше и дальше на запад медленно надвигалось странное и страшное Голубое Облако. В его толще то и дело вспыхивали желтые и красные искры и каждая такая вспышка отдавалась повышением температуры процессорного блока и соответственным понижением скорости его работы.


Человек, одетый в полный комплект боевого обмундирования спецназа, вооруженный короткоствольным автоматом и пистолетом с глушителем, закончил, наконец, баррикадировать титановую дверь и начал спускаться по железной лестнице. Снаружи еще раздавались тяжелые удары. Человек оглянулся, посмотрел на дверь: надежно подпертая прочными деревянными ящиками от какого-то оборудования, она способна была продержаться еще достаточно много времени.
«Надо было брать два аппарата высокотемпературной сварки! – подумал человек в камуфляже. – Один бы я сломал, как и сейчас, но второй - уже разрезал бы титановую дверь! Впрочем, нет, - опроверг он сам себя, - я бы сломал оба аппарата! »
Человек усмехнулся и еще быстрее заспешил вниз. Подойдя к двери, ведущей в коридор верхнего этажа, он остановился и прислушался. Мы с вами, конечно, ничего бы не услышали, но человек многие годы тренировал свои органы чувств и мог расслышать даже очень слабые звуки. Вот и сейчас он по каким-то еле уловимым шорохам почувствовал, что за дверью находится охранник. Человек поднял пистолет, прицелился в одному ему известную цель и нажал на спуск. Раздался слабый щелчок. В пластике двери образовалась аккуратное отверстие, а с той стороны кто-то грузно хлопнулся на пол.
Осторожно открыв дверь и переступив через мертвого охранника, человек, вдруг став из крайне осторожного невозможно быстрым, неслышно пролетел через коридор и замер у одной из дверей. В помещении за дверью слышались тревожные голоса. Человек помедлил немного и, резко отворив дверь, влетел в помещение, крича на ходу:
- Всем на пол! Лежать! Лежать!
В комнате было полным-полно ученого люда, одетого в белые и синие халаты и комбинезоны. При виде автомата в руках человека все они попадали на пол, а кое-кто еще и прикрыл голову руками. Человек же ничего не говорил, словно чего-то ждал. И вот в коридоре послышался топот. Человек быстро переместился к внутренней двери помещения и крикнул:
- Мистер Гейтц, вы здесь? Ответьте, мистер Гейтц!
Тишина. Топот в коридоре прекратился, и теперь за внешней дверью происходила какая-то возня.
- Мистер Гейтц, ответьте! – вновь закричал человек. - Иначе вся ваша охрана будет убита!
Внешняя дверь с грохотом отворилась и в нее ввалились двое пузатых охранников. Человек в обмундировании спецназа полоснул очередью из автомата по двери и охранники, дико заорав, со всего маху попадали наземь. Из дверного проема раздалось несколько неуверенных выстрелов, в ответ на которые вновь раздалась очередь. Где-то зазвенело разбитое стекло.
Выстрелы прекратились. Раненые охранники катались по полу и кричали от
нестерпимой боли в простеленных ногах.
- Мистер Гейтц! – снова крикнул человек. – Отзовите охранников! Этим вы спасете их жизни! – человек заглянул в дверь. – А заодно – и свою, и этих… - он посмотрел на лежащих на полу ученых, которые теперь все, как один закрывали головы руками. – Мистер Гейтц!
Раздалось жужжание моторчиков и из двери выехала коляска, на которой сидел укрытый шотландским пледом печальный Билл Гейтц. По портативной рации он отдавал приказ охране не вступать в бой. Гейтц не удивился, взглянув на человека в камуфляже, видимо, он хорошо знал кто это. Он только устало произнес:
- Здравствуйте, Гудвич!
Ученые, подняв головы, зашептались «Гудвич… Гудвич…тот самый…, но откуда, с того света, что ли?»
- Здравствуйте, мистер Гейтц! – сказал Гудвич. – Не ждали?
- Ждал, – коротко ответил Гейтц. Гудвич усмехнулся.
- Знаете, за чем я пришел?
- Знаю. Только вы пришли слишком поздно. Уже все потеряно. Нет ни программ, ни документации, – устало ответил Гейтц.
Гудвич снова усмехнулся.
- Нет, мистер Гейтц, вы не угадали! Я пришел не за Бестерлендом.
Теперь усмехнулся Гейтц.
- А зачем же? Спеть мне рождественскую песенку? Или угостить всех лимонадом?
- Я пришел за вами, мистер Гейтц! За вами и за вашими помощниками. Я выведу вас отсюда. - Гудвич усмехнулся. – А рождественскую песенку я спою вам в другой раз!
Ученые начали потихоньку подниматься с пола. Многие из них уже сидели. Встать, однако же, пока никто не решался. Гейтц тяжело вздохнул.
- Зачем вам все это, Гудвич?
- Объяснить просто, понять сложно, – ответил Гудвич. – Я хочу… просто хочу… помочь вам, мистер Гейтц. Помочь вам и вашим коллегам сохранить Бестерленд!
- Повторяю: «Лучшей земли» уже нет, – горько ответил Гейтц. – Ни вы, ни я уже не сможем ничего исправить!
- Ошибаетесь, мистер Гейтц! – возразил Гудвич. – Я вытащу отсюда и спасу вас и всех основных специалистов. А ведь Бестерленд – в вашей и их головах, не так ли? И…, и скажу вам честно, мистер Гейтц, времени у нас… не очень много!
- Пустое! – только ответил Билл Гейтц. – Кампус осажден специальными войсками. Мы не выйдем отсюда…, по крайней мере, живыми…
- Мистер Гейтц! – вдруг раздраженно и сердито заговорил Гудвич. – Давайте не будем умничать, а просто организовано спустимся вниз по лестнице: вы, я и те люди, которых я сейчас назову. Я выведу вас отсюда и это для вас – единственная возможность спастись от позора и тюрьмы! – Гудвич вздохнул и понизил голос. – Скажу честно: у вас попросту нет другого выбора. Прошу вас, будьте мужчиной, иначе я просто убью вас и всех, кто здесь находится! Себя-то вам не жаль, но пожалейте хотя бы молодых коллег: у них ведь есть жены и дети! И…(Гудвич снова вздохнул), мистер Гейтц, прошу вас, побыстрее: у нас практически уже нет времени!
Наступила тишина. Билл Гейтц сидел в кресле, как бальзаковский Гобсек, опустив голову и сверля глазами пол. На него смотрели все: и Гудвич, и сотрудники, и даже раненые охранники. Наконец Гейтц поднял голову и оглядел Центральную аппаратную:
- Я прошу вас… - начал он, но тут из внутренней двери донесся истерический крик Смита:
- «Сьюппи» отдал нам управление Объектом!
Возникла секундная пауза, вслед за которой все, кроме Гудвича, Гейтца и раненых охранников, забыв о приказе лежать, повскакали на ноги и рванулись к мониторам. Билл Гейтц медленно повернул коляску и уставился на центральный экран.
- Видите, Фил?
- О, господи! – воскликнул Гудвич. – Что это?
Восточную половину Бестерленда на нем закрывало таинственное голубое облако. Другая часть была погружена во тьму. Но на краю тьмы и облака отчетливо было видно, как пара десятков нелегалов пытается уйти от настигающих их «змеегусениц». Серебристо-красные твари двигались, однако, гораздо медленнее прежнего.
- Включите свет в Бестерленде! – крикнул Билл Гейтц, не заметив даже, что к нему вернулся голос.
Вспыхнуло солнце. И тотчас же в Бестерленде начался бой.


ГЛАВА LIX.



Ослепленный внезапно появившимся светом, Хась уронил делейтор и закрыл обеими руками лицо. Рядом тут же возник Дед Пихто и, схватив Хася за локоть, потянул его дальше, приговаривая:
- Быстрея, паря, быстрея! Догонють они нас, ага!

До того, как в небе Бестерленда вновь вспыхнуло солнце они уже почти час бежали, спасаясь от настигавших их странных тварей. Та девушка, которую Гласс вытащил из-за края обрыва за поводья, на ломаном русском рассказала им о них: о странных быстрых созданиях, которых назвали «змеегусеницами». А затем вдалеке небо озарилось сполохами ядовито-желтого света, и послышался страшный крик.
Это кричал Шамиль, настигнутый и сожженный в темноте серебристо-красными тварями. Чеченец погиб, но его смерть спасла жизни остальных. Док только коротко скомандовал «бегом!» и они понеслись, словно табун породистых скакунов. Впереди на лошади ехала та самая девушка, рядом с ней, держась за гриву коня, бежал Гласс. Время от времени он, упирая в бедро приклад делейтора, посылал вперед желтую струю света: так в этой кромешной тьме хоть как-то можно было увидеть дорогу. То же самое делал и замыкающий колонну Хась, только стрелял он в обратном направлении, силясь в свете короткой вспышки разглядеть хоть что-нибудь.
Они бежали к броду, про который рассказала им Кейт, так как переправляться на плоту было бессмысленно – он не вместил бы всех. Переход совершался молча и только подвешенный на палке Пахан изредка ругался, если его спина или голова задевали кочку или камень. В ответ на это Дед Пихто неизменно отвечал:
- У-у-у, Иуда! Лучше б тебя садануло, чем Шамильку, ага! Ты, ирод, жив осталси, а Шамилька, хороший человек - помер! Молчи, сатана!
И Пахан замолкал, сверля Пихту затравленным взглядом.
Девушка вела их к броду. Но найти его в этой темноте было непросто. Вдруг Док заорал:
- Стой! Гласс! Стоять! Проскочили!
Гласс обернулся. С той стороны реки они увидели частые яркие лучи выстрелов двух делейторов. Стреляли с того берега. Вспышки озаряли пространство, и бегущим стал ясно виден и брод, и спуск к нему.
- Кто там стреляет, Катюш? – спросил Гласс у девушки (пока бежали, они познакомились, и, кажется, даже понравились друг другу).
- Костья, это Эрик Мак-Нейми и... одна рюсски. Болшой борота, – ответила она ему. И вдруг, что-то вспомнив, добавила: - Артьем-Тьестер!
- Тестер? – не поверив, воскликнул Гласс. – Точно Тестер? Не врешь, Катерина?
- Да, Костья, Тьестер, Тьестер! – обрадовано закивала девушка. – Рюсски! Болшой! Борота!
- Ха-а-а-сь! – неистово заорал Гласс. – Это Те-е-е-сте-е-ер! Он живо-о-о-й!
Но Хась, похоже, не расслышал слова Гласса. Он сердито прокричал в ответ:
- Харэ орать, Гласс! Скорей поворачивай оглобли!

И в этот момент вспыхнуло солнце. Через несколько секунд Хась открыл глаза и увидел их. Тварей.

Дела «Сьюппи» шли все хуже. Голубое Облако каким-то образом пожирало его ресурсы. Процессорный блок работал на полную мощность и от контроллеров уже давно поступали сигналы о перегреве. «Сьюппи» изменил программу работы кулеров, увеличил давление жидкого азота в системе охлаждения до критического, и это помогло, но не надолго. Облако, медленно надвигаясь на Бестерленд, словно по капле выдавливало из него «Сьюппи» и в борьбе с ним суперкомпьютер был почти беспомощен. Он только терял ресурсы, бессмысленно перенапрягая процессоры. Его главное оружие в борьбе против нелегалов - серебристо-красные «змеегусеницы» - практически лишившись поддержки Центрального процессора, потеряли свое основное преимущество – скорость – и теперь еле-еле ползли вслед за убегавшей от них группой «леваков». «Сьюппи» задыхался, таинственное Облако было явно сильнее его – самого мощного компьютера на Земле.
В конце концов, «Сьюппи» был вынужден отключить функции контроля Бестерленда и вернуть управление Центральной аппаратной. Остаток ресурсов он сконцентрировал на «змеегусеницах». Медленно ползущие, они дернулись, слились в Сферу, затем опять распались и почти с прежней скоростью рванулись вслед за убегающими нелегалами.
В этот момент их и увидел Хась.

Крикнув «Атас!», он выстрелил в цепь стремительно несущихся «змеегусениц», и наученный опытом боев, сразу же спрыгнул с обрыва. В следующий момент над ним прогудел столб ярко-желтого пламени, сбивший в полете прыгнувшего вслед за Хасем «паханка». Хась осторожно выглянул из-за края обрыва: по всей поляне, на которой они только что стояли, хлестали лучи делейторов. Они поджигали траву, сосны, и пару раз зацепили зазевавшихся людей.
«Однако, - отметил Хась. – Это не «чистильщики»: стреляют беспорядочно и неточно!» Он осторожно подтянул к себе делейтор и, прицелившись в ближайшую тварь (которая теперь была гораздо ближе), нажал спуск. Луч поджег гадину и она, извиваясь, исчезла в пламени. Впрочем, Хась этого уже не видел: он вновь нырнул под обрыв, пропустив над собой ответный залп трех ядовито-желтых лучей. Справа послышался шум осыпавшихся камней. Хась глянул туда и увидел Дока, который осторожно, но быстро пробирался под обрывом в направлении «змеегусениц».
- Док! Куда? – крикнул ему Хась
- С тыла зайду! – коротко ответил Док и, цепляясь за торчащие из земли корни, двинулся дальше.
«Где Гласс?» – подумал Хась, вновь выглядывая из-за кромки обрыва. Мимо него пронеслось серебристо-красное тело, выстрелив на ходу куда-то и, резко остановившись, повернуло к обрыву. Хась оглянулся: по узкой полоске брода перебиралось множество людей. Несколько точных выстрелов этой гадины и все они исчезнут!
Хась вновь дернул к себе гудящий делейтор и, практически не целясь, выстрелил. «Змеегусеница» вспыхнула, но вторая, ползущая за ней, повернула морду и плюнула в Хася желтым огнем. Голову-то Хась успел спрятать, но луч попал в делейтор. Оружие вспыхнуло в руках Хася и он сорвался с обрыва в стремительные воды Реки. Уносимый течением, Хась видел, как два луча с противоположного берега, один – из толпы переходящих брод людей и еще один – сзади (это, конечно, был Док), выстрелив практически одновременно, снесли строй из пяти серебристо-красных тварей, и через мгновенье на их месте бушевало ядовито-желтое пламя.

Как только Хась крикнул «Атас!», Гласс обнял девушку, шепнул ей на ухо «Держись крепче, Катерина!» и прыгнул вместе с ней с обрыва. Через секунду луч делейтора угодил в коня, испепелив его, а второй поджег сосну рядом. Крикнув девушке: «Катя, беги к броду!», Гласс подхватил делейтор и стал карабкаться наверх. Это было нелегко – берег осыпался у него под ногами и, даже хватаясь за корни, он не смог добраться до края.
- Всем на ту сторону! Бегом, вашу мать! – орал Док, подгоняя людей прикладом своего делейтора. Сам он бежал навстречу толпе, и через несколько секунд уже лез вверх по обрыву. Еле удержавшись на крутом склоне, Док оглянулся и, увидев Гласса, крикнул ему:
- Гласс! Беги вниз, прикрывай переправу! Гони их всех на тот берег!

Уже будучи внизу, Гласс видел, как взорвался делейтор в руках Хася, и того отбросило в Реку, как выстроились на обрыве пять страшномордых тварей, как они ощетинились, готовясь пустить смертельные струи в идущих через брод людей. Гласс не думал. Он не успел подумать. Он просто поднял делейтор и выстрелил. И даже не удивился, что вместо одного луча в морды «змеегусениц» ударило четыре: он почему-то знал, что так будет. Делейтор загудел, набирая энергию для следующего выстрела, а Гласс, зная, что всех тварей они все же не убили, и что сейчас будет ответный залп, рванулся с брода в реку. Но в этот момент кто-то крепко схватил его одной рукой за волосы, а другой – рванул делейтор и прошипел:
- Отда-ай, с-сука!

Это был Пахан. Как только началась заварушка, Дед Пихто отвязал его от палки, сказав только: «Спасайся, ирод, ежли сможешь, ага!» Сказал – и слинял куда-то. Пахан не стал долго соображать, а просто скатился с обрыва в воду. Течение Реки прибило его к броду, и, вынырнув из воды по пояс, он увидел Гласса, стреляющего по «змеегусеницам».
Это был шанс. Единственный шанс вновь завладеть «лучом». Пахан знал, что после длинной очереди делейтор некоторое время гудит - набирает энергию и стрелять не может. А значит, все решают мускулы и умение драться. И в этом, думал Пахан, он даст сто очков вперед такому хлюпику-интеллигенту, как этот мальчишка Гласс. Пахан рванулся из реки и схватил Гласса за волосы, одновременно дернув на себя делейтор. Гласс не поддался и Пахан рванул «луч» еще раз, прошипев сквозь зубы «Отда-ай, с-сука!»
Гласс не удержался на скользких камнях брода и упал в воду. Но, падая, он сумел увлечь за собой Пахана. Тому при падении повезло меньше: его голова встретила на пути большой валун. Пахан отключился на секунду, но Глассу и этого было достаточно: он вырвался из рук своего неожиданного противника и вскочил на ноги.
Конечно, он мог бы этого не делать, а просто сползти в воду и отплыть в сторону. Но он очень беспокоился за Кейт, и поднялся только для того, чтобы убедиться, что с «Катюшей» все в порядке. Гласс осмотрелся и почти сразу же их взгляды встретились: девушка, стоявшая у края брода, улыбнулась и даже захотела помахать ему рукой…

…В следующий момент Кейт увидела, как с обрыва сорвался ярко-желтый луч и как этот луч вонзился в спину Глассу. Она видела, как округлились от удивления его глаза, как мгновение спустя на месте, где он только что стоял, бушевал столб пламени. Кейт закричала, закрыла лицо руками и, сраженная ужасом, упала на колени. А над ее головой два луча из делейторов Тестера и Эрика Мак-Нейми уже несли смерть последней гадине.

Ближе к закату этого сумасшедшего дня от здания, где размещалась 55-я лаборатория, медленно отъехали два больших фургона «скорой помощи» и, набирая скорость, направились в сторону «Macrosoft Way». Они благополучно миновали несколько постов: рации у караульных не работали и возможности проверить, действительно ли эти машины получили разрешение на выезд из Кампуса, у них не было. Сопровождавший машины полковник спецназа выглядел внушительно и подозрений у солдат не вызывал. Проезжая мимо последнего поста, и глядя на удалявшихся караульных в зеркало заднего вида, Гудвич тихо сказал:
- Эх, солдатики, солдатики, хваленая американская армия! На чеченском блок-посту вас бы давно уже всех положили простые пацаны из соседнего аула!
Машины набрали скорость и уже через пару минут неслись по шоссе к океану.

В опустевшей Центральной аппаратной оставшиеся техники, ассистенты и охранники наблюдали за исчезновением Бестерленда. Сразу после того, как Гудвич увел Билла Гейтца и группу ученых, разрабатывавших эту страну-планету, в системе жизнеобеспечения «Лучшей земли» начались перебои. Поднялось до критического уровня давление жидкого азота в системе охлаждения, по-прежнему зашкаливала стрелка термометра процессорного блока суперкомпьютера, на большом экране Бестерленд медленно закрывался странным голубым облаком. Назревала катастрофа. Однако в определенный момент сработала экстренная система безопасности, и все стало приходить в норму: давление упало, процессорный блок был практически остановлен, температура медленно начала понижаться. Но тем самым аварийная система полностью лишила суперкомпьютер возможности противостоять Облаку и оно, не встречая более сопротивления, продолжило накрывать Бестерленд своей таинственной голубой субстанцией, вспыхивающей желтыми и красными искрами.
И вот, когда почти все процессы были остановлены, Бестерленд начал исчезать. Медленно истаяли в голубом тумане море и прибрежный лес, Река вновь обрушила свои воды в никуда и стала укорачиваться, исчезая вместе с берегами и росшими на них лесами и лугами. Озера и болота уменьшались, как будто кто-то невидимыми ножницами быстро-быстро отрезал от них тоненькие полоски.
Новый Мир исчезал не так, как появлялся – от центра к краям, а так, как двигалось накрывающее его Облако: с востока на запад. С уменьшением Бестерленда, уменьшалось и само Облако: там, где земли больше не существовало, оно открывало черную пустоту, поглощающую части первой рукотворной страны-планеты. Уходило в ничто лучшее творение Билла Гейтца, его шедевр, его мечта о новом человечестве, о Цивилизации Счастья.
А уже потом в Центральной аппаратной раздались звуки тревоги, и сотрудники стали лениво покидать помещение. Через пятнадцать минут звучания сирены включилась система самоуничтожения, и серия легких взрывов навсегда упрятала от любопытных секрет уникальной технологии создания Нового Мира.

Лишь спустя еще полчаса, когда автоматические огнетушители залили огромным количеством пены и специального порошка то, что еще недавно называлось пятьдесят пятой лабораторией, спецназ, все-таки взрезав высокотемпературной сваркой титановую дверь на крыше, наконец, проник в помещения «даблфайва». Увы, никого и ничего они там уже не нашли: аппаратура и все данные были безнадежно испорчены, а люди – находились на нижних этажах здания №112. Да и то это был младший научный персонал и охрана. Билла Гейтца и его приближенных обнаружить не удалось.
Да и как они могли их обнаружить, когда, двигаясь со скоростью ста миль уже почти час, вся «команда Нового Мира», ведомая «воскресшим» Филом Гудвичем, уезжала все дальше и дальше от Кампуса. На запад, к Тихому океану.



ГЛАВА LX.



- Эй, парень! Никак, ты живой? Точно, живой, ага! – так приветствовал Дед Пихто Тестера, увидев его в числе спасшихся от «змеегусениц».
- Деда-а-а! А я-то грешным делом тогда подумал, что тебе того… крантец! – обрадовался Тестер своему спасителю. – Помнишь, как ты меня из Обители вытащил?
- Да, где уж мене не помнить? Помню, как жа! Мене за тебя Пахан трошки в расход не пустил, ага! Самою малюсечку проглядел, а то бы я – того…, ядреный корень тудыть его, ужо душою в аде маялси! Эх-хе! – дед вздохнул и покачал головой. – Тута стольки всяго случилася…, не поверишь, ага!
- Да я уж не меньше твоего навидался! - успокоил Пихту Тестер. – А вот за помощь твою спасибо тебе не сказал тогда. Так вот сейчас и говорю: спасибо, дед, большое тебе спасибо!
- Да ладно, паря! Заспасибкался! Ты вон лучше иди, товарищев своих встречай! Хороши у тебе товарищи, ага! – и Пихто указал Тестеру на брод, через который тяжело перебирался Док.
- До-о-ок! – не помня себя от радости, заорал Тестер и побежал навстречу другу. Док тоже его увидел, и они сшиблись в объятиях, колотя друг друга по спинам.
- Живой, собака! – гудел Док. – Как же ты…? Где же ты…? А мы, дураки, думали…!
- Да я и сам думал, что вы того…! – отвечал Тестер. – Мстить пошел…! До-о-к, чертяга! Живо-о-ой! А где остальные? Гласс, Хась?
- Хася надо из речки выловить, а Гласс где-то здесь должен быть! – Док, посмотрев поверх голов, громко позвал: - Гласс! Глазик! Тестер здесь! Живой! Гласс, где ты?
Ответа не последовало, и Тестер продолжал:
- А я, когда собаку с котом на экране увидел, думал – Филгудыч людей из Обители выводит, а это, оказывается, вы зажигаете…
- Да! – печально вздохнул Док. – Филгудыч… Хорошо бы…. А на каком это экране ты нас увидел?
Тестер не успел ответить. Он услышал за спиной топот копыт, и через секунду на нем повисло что-то мокрое и орущее в самое его ухо:
- Тестер! Сволочь! Где же ты пропадал, гаденыш? Тестер, блин, Квестер – мы его тут оплакиваем, а он, гаденыш, - шляется неизвестно где!
Это был Хась, выловленный из реки и привезенный Эриком Мак-Нейми. Тестер обнял его, затем и Дока и, не пряча счастливых слез, сказал:
- Друзья! Как хорошо, что мы снова вместе, что вы живы…, что мы все живы! Док, так где же Гласс? Где этот философический грузин? Остекленел?
И тут они увидели Кейт. Девушка стояла перед бродом с застывшим ужасом в глазах. Она что-то говорила, но с шевелящихся губ не слетало ни звука.
- Док, что это с ней? – спросил Хась
- Перепугалась девочка! Сказать, наверное, что-то хочет, – предположил Тестер. Он приобнял девушку и тихо спросил: – Кейт! Эй, Кейт, что с тобой?
Она еще немного молчала, затем Тестер расслышал:
- Она…, она убить его! Он… сгореть! Пах-пах! И сразу сгореть!
- Да кто же, кто? – спросил Док, и вдруг понял: – ГЛАСС?
- Неть, не Гласс. – тихо ответила девушка - Костья. Констьянтин.
Хась вдруг взревел, как раненый зверь, схватил делейтор и стал полосить огнем по обрыву, где еще недавно находились «змеегусеницы». Док подбежал к нему сзади, обхватил руками и, глотая собственные слезы, быстро зашептал на ухо:
- Хась, Хась, не надо, не надо…, Хась, зацепишь кого-нибудь…, не надо, Хась!

А Тестер так и остался стоять, обнимая Кейт, плачущую у него на плече. Он отчетливо вспомнил ту замечательную ночь, ночь знакомства, когда они вчетвером, сидя в «Рае» на пушистых еловых ветках, спорили о вечном. Гласс тоже тогда ему представился сначала как Константин, а потом добавил: «А лучше – Гласс!»
Чистый, как стекло и полный, как стакан. Гласс…
Гласс тогда доказывал им, в какой замечательный мир попали они…, в Великую Человеческую Мечту о Счастье и Свободе!
- Замечательный мир…, Великая Мечта … - прошептал Тестер. – Она убила тебя Гласс, твоя Великая Мечта! Остекленеть…
- Что? – спросила заплаканная Кейт. – Что ты сказаль?
- Ничего… - ответил Тестер. – Уже ничего! – и добавил: - Был Гласс, а стало – ничего!

Чуть позже Эрик (через Кейт) сообщил, что, когда вытаскивал Хася из Реки, то видел «то самое Голубое Облако», и что по его мнению надо уходить в Дорстаун, так как Облако «вроде как движется». Док, Хась и Тестер, в последний раз помянув погибшего друга, быстро собрали и построили отряд, распределили обязанности и повели людей к пустыне, постепенно наращивая темп. Как обычно, вскоре они уже бежали.
Облако не нагоняло их, но и не отставало. Обернувшись, бежавшие в хвосте колонны Хась или Док видели вдалеке его голубой край, неизменно находившийся от них на одном и том же расстоянии. Создавалось такое впечатление, что Облако то ли боится их делейторов, то ли специально сохраняет дистанцию, исполняя какой-то, одному ему известный план. Они еще не знали тогда, что на востоке, на другом краю Облака голубой туман скрывает под собой уже не Бестерляндию, а черное Ничто… Они уже не могли видеть, что Река перестала течь и ее вода стоит неподвижно, словно в пруду, что моря уже нет, нет и Обители, и филгудычева «скрытого файла», а чернота уже подбирается к броду, на котором погиб Гласс.
Они не видели, как Пахан, заполучив-таки вожделенный «луч» убитого «змеегусеницей» Гласса, попытался спастись вплавь по Реке, но та, неожиданно став очень короткой, обманула его надежды, и Пахан бесславно сгинул в черной бездонной пустоте. Они ничего не знали. Перемешивая ногами бесконечный песок, люди силились увидеть впереди зеленую полосу леса и крыши домов Дорстауна. Но впереди пока были только барханы.
Оставшиеся же в городе видели все это, видели исчезновение Бестерленда в страшном Облаке и тихо готовились к смерти. Одни сидели неподвижно, тупо глядя на экран, наблюдая, как быстро уменьшается с таким трудом построенный Новый Мир, другие ходили из угла в угол, бросая на монитор косые взгляды. Час проходил за часом, но никто не замечал течения времени – для приговоренных к смерти оно уже не имело никакого значения. Только небольшая группка людей в составе Брауна, супругов Вульф, Литтл Билла и еще двух-трех жителей, как обычно тихо разговаривали, обсуждая положение.
Неожиданно замигал индикатор связи с Землей и все, кто был рядом, бросились к пульту коммуникации.
Однако, то, что они узнали, убило даже те слабые лучики надежды, которые еще оставались в самых стойких из них. Какой-то незнакомый им человек сообщал, что Проект закрыт, Билл Гейтц бежал и вот-вот сработает система самоуничтожения. До окончательной гибели Нового Мира остаются минуты, ну, может быть несколько десятков минут. Прощайте, простите…, сделать уже ничего нельзя. Им очень жаль, еще раз прощайте, никто не знал, что все так получится…. Держитесь… и все такое…
На Земле что-то выключилось, и связь прервалась. Все! Они остались одни и до погружения в черное ничто, до окончательной смерти оставалось совсем немного. Уныние и тоска овладела всеми без исключения дорстаунцами, и даже несгибаемая Эмма Вульф остановившимся взглядом смотрела на пульт коммуникации, не веря, что это – конец.
Кто-то зарыдал, кто-то тихо и страшно ругался, костеря и Проект и Билла Гейтца, и себя самого, и Бестерленд, и эту чертову голубую тучу, пожирающую Новый Мир, как саранча кукурузу. Несколько человек вышли из ратуши и направились к городским воротам – очевидно, чтобы уйти на самый восточный край страны-планеты, и там прожить на мгновенье дольше, чем те, кто остался в городе. Но к ним присоединились немногие…. Остальная масса населения Дорстауна вновь уселась на пол ратуши и безропотно ожидала конца. Внезапно в гробовой тишине раздался голос Брауна:
- Давайте помолимся!
Нехотя, словно их заставляли, люди подтянулись к ступеням, на которых стоял ученый-афроамериканец. Но через несколько минут уже все без исключения смотрели на Брауна и слушали читаемую им молитву. В глазах у многих стояли слезы. Люди иных вер тоже слушали голос Брауна, хотя молились по-своему. И мало-помалу все они придвигались друг к другу, как будто им всем сразу стало очень холодно. В конце концов, через некоторое время люди сидели настолько близко, что оставалось только протянуть руки…. И, заканчивая свою молитву, Верджинал Браун уже видел перед собой не отдельных горожан, а человеческую массу, сплетенную воедино десятками объятий…
Голос Брауна затих под сводами ратуши и наступила тишина. Люди еще крепче сжали объятия, теснее прижались друг к другу и стали прощаться: взглядами, жестами, объятиями, поцелуями…стали прощаться безмолвно, словно боясь каким-нибудь неверным словом оскорбить тишину, словно тишина эта была для них чем-то священным, самым ценным, что может быть на свете. Люди прикасались друг к другу, гладили друг друга по волосам, смотрели друг другу в глаза, то и дело, роняя скупые беззвучные слезы на каменный пол ратуши…
И в это время на улице раздался топот копыт, а через несколько секунд в дверь шумно ввалились Тестер и Эрик Мак-Нейми.
- Встать! – заорал Эрик. – Вон из города! Все – на поляну! Здесь мы не сможем его остановить!
Находящиеся в трансе люди даже не шелохнулись – только удивленно и даже как-то укоризненно посмотрели на Мак-Нейми. Это страшно разозлило Эрика, и он стал дергать людей за руки, пытаясь вытянуть их из общей кучи. При этом он не прекращал орать:
- Идиоты! Оно скоро будет здесь! В городе мы не сможем сдержать Облако – нам нужно открытое место. Все на поляну, я сказал! Вы что, оглохли? На-по-ля-ну!
Не смотря на то, что и Тестер, и подоспевшая Кейт Вульф отчаянно старались помочь Эрику, толку от их попыток было мало. Люди нехотя отделялись от общей массы, вставали, делали несколько неуверенных шагов и тут же вновь опускались на пол. То ли это их так угнетало предчувствие близкой смерти, то ли это были странные, неизученные последствия цифрового клонирования, но Тестер отметил, что люди вели себя так же, как те два «чистильщика», которых он пожалел и отпустил после гибели «Рая»: их воля была подавлена, разум замутнен, а тело – лишено силы.
Даже чета Вульфов, Верджинал Браун и Литтл Гейтц не реагировали на просьбы и угрозы Эрика и Кейт: видимо и их разум тоже находился в весьма нерабочем состоянии…
И тогда Тестер выстрелил. Луч делейтора прошил стену здания и уничтожил значительную ее часть вместе с красивым витражным окном. Вспыхнуло пламя, его отблески отразились в пустых взорах сидящих на полу людей и наполнили их единственным действенным в такой момент чувством – страхом. Страх – пожалуй, лучшее средство от состояния «тупого ступора», так же, как пощечина – лучший способ прекратить истерику. Люди стали отползать от горящей стены, а затем – начали вставать на ноги и, наконец, потянулись к выходу. Тестер поймал взгляд Эрика, в котором читалось огромное облегчение.
На улице дела пошли еще лучше. Горожане словно просыпались и уже вполне адекватно реагировали на команды Эрика и Кейт. Нестройными рядами они двинулись к выходу из города, над которым уже нависала огромная голубая тень таинственного и страшного Облака.
Уже вышел из ратуши последний горожанин, уже Кейт, замыкающая колонну, почти приблизилась к воротам, а Тестер все стоял перед экраном и смотрел, как по крупицам исчезает Бестерленд в безграничной пустоте. Изображение теперь часто полосило и прерывалось, но даже так зрелище было потрясающее. На глазах Тестера исчезала не просто страна-планета, размером с небольшой район какой-нибудь Тамбовской или Курской области, исчезала блестящая идея, исчезала новая цивилизация, исчезала неслучившаяся эпоха. «Наверное, вот так, - подумал Тестер, - погибла Атлантида! И Бог, взирая на мир с небес, видел очень похожую картину».
- Рюсски! Рюсски! Идить! Move! – это Кейт, не увидев Тестера среди горожан, вернулась за ним. – Надо спешьить!
Тестер повернулся и вышел за ней. Они вдвоем вскочили на его лошадь - Тестер спереди, Кейт сзади - и поспешили присоединиться к остальным на поляне. Над озером уже слался голубой туман, а вместо привычной линии песчаных барханов на горизонте колыхалась плотная субстанция небесного цвета. Видимо, и пустыни уже не существовало. Тестер и Кейт выехали за городские ворота.
Теги:

 Комментарии

Комментариев нет