Глава 1.

Значит, так. Когда мы начали свою прогулку, девицы с нами не было. Когда я
проснулся утром, она, вроде как, уже лежала (в постели). Остается еще вопрос -
кто ее снял? Джаки любит больших, толстых и черных. Ганс - голубой аж до синевы,
Шоколад вообще ничего не снимает. Значит, вроде как, я.
То, что она оказалась в моей постели, в общем-то, ничего не значит. Все они там
рано или поздно оказываются. Подозреваю так же, что мы с ней еще и трахались,
потому как утром вела она себя исключительно нагло.
- Может, все-таки скажешь, как тебя зовут ? - спросил я, когда принес ей кофе в
постель.
- А что будет, если меня зовут Мельпотена ?
- Абсолютно ничего, разве что я буду тебя так называть.
- Надеюсь, что ты будешь меня не называть, а вспоминать.
Я еще раз посмотрел на нее и убедился, что вспоминать есть что. Но вот кто она
такая и откуда взялась, вспомнить так и не смог. Последнее, что мне все-таки
удалось вспомнить, что мы с кем-то дрались. Но надо сказать, что ни одна попойка
с Шоколадом без драки не обходится.
Воспоминаниям помешал звонок красного телефона. Надо сказать, что номер красного
телефона знает только Стакан. И надо сказать, что своим знанием он никогда не
злоупотребляет. Обычно он вообще ничего не говорит по телефону, а только звонит.
Это значит, что я должен бросать все и немедленно к нему ехать. Все - это значит
все, в том числе и Мельпотену.
- Значит, так, - сказал я ей, - У меня дела. Сама из дома выберешься? Если
желаешь остаться, можешь начать что-нибудь готовить на двоих. К обеду буду.
- Обед уже был, - ответила Мельпотена.
- В таком случае, вечером буду, - сказал я, выскакивая за дверь.
Тут необходимы пояснения. Америка - очень интересная страна. В свое время туда
приезжало много эмигрантов, и те, у которых уж совсем ничего не было, селились
там, куда приезжали, а именно - в Нью-Йорке. Селились, понятное дело, поближе к
своим. Так и получилось: улица итальянцев, улица китайцев, улица ирландцев.
Нищетура была страшная. Детей имели много, работали как проклятые. За детьми,
понятное дело, не следили. Но у детей, сами понимаете, "хозяин улицы", "что ты
по нашей улице ходишь ?" и т. д. А как не ходить, мамаши в большинстве случаев
подрабатывали тем, что вытворяли какие-то национальные блюда. На своей улице,
понятное дело, много не продашь. А на чужих улицах свои "хозяева". А
продавали-то, сами понимаете, кто, - такие же пацаны, как и эти "хозяева".
Кто первый придумал откупаться, история умалчивает. Подозреваю, что первыми это
начали делать евреи, когда откупались от итальяшек. Потом евреи выросли и стали
преуспевающими дельцами. Но рефлекс откупаться от макаронников у них сохранился.
Ну макарошки, сами знаете, имели привычку съезжать сразу целой деревней. Поэтому
у них, как правило, родственников было много. А у евреев - мало. А некоторые
дела можно делать только с родственниками. А особенно это касается дел, которые
связаны с деликатным использованием некоторых свойств законодательства. Нарушь
закон какой-нибудь там француз, так он всех своих продаст. Итальянец же так
никогда не поступит. Свои-то - самые ближайшие родичи. Одних братьев у нас
поболе, чем всех французов во всем этом гадюшнике. И тут уж неприятности с
"семьей" обеспечены. Ну вот я и сказал это слово. Понимаете, вся эта мафия - не
более, чем журналистский бизнес. Организованной преступности нет и никогда не
было. Всякие там преступные тресты и преступные картели - выпендреж политиков.
Какой-то мозгляк-сифилитик организовал своих ребят, чтобы они обеспечили в бары
доставку дерьмового самогона, а из этого раздули такое дело... Еще раз
повторюсь: организованной преступности нет, но это не значит, что нет
организованных преступников. Есть много дел, которые законопослушному гражданину
просто нельзя поручить. Ну, например, охрана. Моя фирма, например, занимается
страховкой недвижимости от кражи и от пожара. Если кража, то гораздо дешевле
договориться с ребятами, которые контролируют улицу, чтобы этот дом не трогали.
А если пожар, то для того, чтобы выяснить, как этот пожар произошел, такие
методы приходится применять, которые назвать законными можно только с большой
натяжкой и очень хорошим адвокатом. Поэтому фирма моя процветает. Любая другая
при тех же условиях давно бы прогорела. Если вы думаете, что я стреляю из-за
угла, не плачу налоги и устраиваю какие-то махинации со страховкой, вы глубоко
ошибаетесь. Я прекрасно умею это делать, но никогда этого не делаю и, надеюсь,
делать не буду. Хотя, конечно, по молодости-глупости всякое бывало... А пока
все чисто. Ну, конечно, бывает, что нервишки шалят, так это с такими, которых не
жалко, и не мне, а закону.
Надо сказать, что в услугах Стакана я нуждаюсь не очень часто. Нет да нет,
случается, что мои ребята несколько превышают полномочия. Если не слишком сильно,
Стакан их вытаскивает. А если не повезет, то обеспечивает вполне приемлемые условия
в том месте, где им предстоит сменить климат на некоторое время. А если уж совсем
не повезет, то добивается существенного снижения концентрации цианида (это шутка).
Стакан ждал меня в большой темной комнате. Если я говорю "ждал", это значит ждал.
Когда Стакан назначает встречу, то он никогда не заниматся никакими другими делами.
Он сидит и ждет. Сейчас, надо сказать, это редкое качество. А учитывая его нужность,
и вовсе невозможное. Я подошел к бару, налил себе и Стакану какой-то бурды и сел
напротив него.
- Есть работа по твоей основной специальности. - сказал Стакан.
Признаться, я не понял, какую мою основную специальность он имел ввиду.
- Двести тысяч, - сказал Стакан, - Если получится, сто - если не получится. Дня
два-три максимум. Если откажешься, никаких обид не будет.
- Сто мне кто заплатит, Вы или заказчик? - спросил я.
- Неважно, - сказал Стакан и протянул мне тоненькую папочку. В папочке было
описание какого-то замечательного черепа, изготовленного из единого не менее
замечательного куска кварца. Самое замечательное в этом черепе было то, что
изготовить его было совершенно невозможно. Ни из кварца, ни из чего-либо еще. Но
тем не менее он довольно благополучно существовал в каком-то музее, где
подвергался нападению ученых, которые обнаруживали в нем все новые и новые
замечательные свойства. Череп этот в музее был давно и принадлежал когда-то
каким-то мексиканским колдунам-придуркам. Не так давно нашли еще одну такую
чурепушку. Но эти самые мексиканские колдуны, видать, хорошо ее охраняли, потому
как всю экспедицию, которая эту штуковину нашла, вырезали подчистую. История
была жуткая и больше походила на плохой роман. Ученые, которые ее нашли, были
сапоги сапогами и вели себя как бараны на бойне (результаты во всяком случае
были именно такими). Поэтому, когда нашли третий череп, туда сразу забросили
воинскую часть, повыгоняли всех местных рабочих, доставили различное охранное
оборудование. Кроме того, вся эта экспедиция пожелала застраховать свою жизнь,
что мне и предстояло сделать. Впрочем, не только это.
Стакан подкатил какой-то столик на колесах и поднял платок, под которым было
что-то круглое. Это круглое оказалось абсолютно прозрачным черепом.
- Подделка, - сказал Стакан, - Но очень и очень хорошая. Если сможешь подменить
один на другой, получаешь двести. Если просто съездишь застрахуешь этих
придурков - сто. Если отказываешься, то этого разговора просто не было.

За три дня двести и "отказываешься"! Я уж не знаю, кем надо быть. Да за эти
деньги я был готов перерезать всех мексиканских колдунов вместе взятых и
заменить им черепа на любые другие.
- Техническая сторона дела? - спросил я.
- Страховать будет твоя фирма, я уже договорился. Ты уж извини, но я был уверен,
что ты отказываться не станешь. Вот только всякие там сигнализации они ставят
свои. Но ты тоже можешь поставить, думаю, они возражать не будут.
Надо сказать, что фирма у меня - три человека: я, секретарша и еще один дурак,
которого держим совершенно непонятно почему. Секретарше лет 60, если не 90.
Дурак, вроде как, помоложе будет, но не на много. Дела в фирме я завершил быстро
и на место выехал сразу. Были, правда, небольшие сложности с маскировкой
стеклянной болванки, потому как на место пришлось лететь на вертолете,
принадлежащем военным. А багаж они проверяли, и очень тщательно. Мне бы не
хотелось рассказывать, как я это сделал, потому что, как я надеюсь, кажется,
способ этот мне еще пригодится. Зато с моей новой секретаршей проблем не было
ни малейших. То, что ей отрежут голову (а предыдущей экспедиции поотрезали
головы), привело ее в совершеннейший восторг. Как выяснилось, голову ей еще ни
разу не отрезали. Поначалу я, конечно, выразил некоторые сомнения на этот счет,
но когда Эсмеральда (а чем "Эсмеральда" хуже, чем "Мельпотена"?) начала
наизусть цитировать на память целые абзацы наших типовых договоров, я понял, что
приобрел для фирмы ценного сотрудника.

Лагерь находился на вычищенном участке джунглей между двумя болотами, и
представлял собой несколько палаток, опутанных проволокой. По прилете необходимо
было зарегестрироваться у коменданта и застраховать его, что мы сразу и сделали.
- Сигнализация, - сказал я.
- Еще одна? - спросил комендант, существо неопределенного возраста, внешности и
воинского звания.
- Но лишнее же не помешает. - сказал я.
- Обратитесь к Толю, - сказал он, - Он даст людей и поможет разработать схемы. А
Вам, мисс, я могу только посочувствовать, так как по лагерю можно ходить только
с сопровождающим. А отдохнуть с дороги можно только в кают-компании.
- Мне надо застраховать несколько жмуриков, - сказала мисс, - Поэтому дайте мне
сопровождающего, который всех их знает.

С Толем мы договорились, что штативы с сигнализацией солдаты расставят сами, а
я произведу только настройку и подключение. Лагерь, надо сказать, не больше
плохого стадиона, и работы было немного. Я уже заканчивал последнюю опытную
прогонку, когда ко мне подошел не в меру маленький толстый лысый, слюнявый,
розовый, веселый до идиотизма коротышка.
- Фирма "Джонсон и сыновья", - сказал он.
- А Вы - Джонсон или один из свиновей? - спросил я.
- Внучатый племянник, - ответил он и протянул визитку, - Название просто для
большей серости. А Вы случайно не знаете, что они тут нашли ? А то я что-то
такое застраховал, и сам не знаю, что.
- Я даже не знаю, что им угрожает, потому что страхую их жизни.
- Поперелопаются с дури, - предположил мистер Эльк (так, во всяком случае, его
имя было написано на визитной карточке).

Потом он удалился вместе с сопровождающим, а я пошел сказать коменданту, что
сигнализация установлена. Зачем-то он просил меня доложиться по готовности. И
тут зазвенело, завыло и задребезжало. А потом замегофоненный голос коменданта
потребовал всем, кроме постовых, собраться возле комендантской палатки. "Все" -
это трое офицеров, десятка два солдат и четверо ученых. Были так же и
представители страховых компаний. Меня, правда, несколько удивил тот факт, что
Эсмеральда выплыла из палатки коменданта. А еще больше удивил тот факт, что
ученых было только четверо, так как росписи мы получили с шести. Солдат, кроме
сопровождающих, он сразу отослал. А после этого учинил допрос. И первым
почему-то начал допрашивать меня.
- Когда Вы установили сигнализацию на палатке номер три? - спросил он.
- Сразу как прилетел, - ответил я, - Это была первая палатка в плане. Думаю,
где-то в одиннадцать часов 5 минут.
- Сигнализацию подключили сразу?
- Сигнализацию подключил сразу.
- В палатку не заходили, ничего подозрительного не заметили?
- Не заходил, не заметил.
- Я заходила, но не заметила, - ответила Эсмеральда. - Брала их подписи.
- В каком случае работает ваша сигнализация? - спросил комендант.
- Тут к палатке, - сказал я, - Прочерчена белая тропинка. Если вы
подойдете к ней ближе, чем на 5 метров каким-нибудь другим способом, сигнализация
сработает.
Потом он допросил наших сопровождающих, потом - часового, который охранял белую
тропинку. Потом взялся за Элька. Тот, оказывается, заходил в палатку часа 3
назад. Что-то там запикало в той сигнализации, которая была установлена внутри.
Кто-то из ученых то ли чихнул, то ли .... Подозрительно было то, что
сопровождающий Элька в палатку не зашел.
- Послушайте, - сказал Эльк, - Что Вы ко мне пристали ? Там же есть видеокамера,
и все, что было в последние шесть часов, на магнитофоне.
- То есть как на магнитофоне ? - спросил комендант.
- Это специальный магнитофон для записи видео-изображения, вроде тех,
что применяются для повтора гола.
- И мы все увидим, что там происходило ? - спросил комендант.
- Скорость будет несколько ускоренная, в смысле - замедленная, но все, что
происходило, увидим. Там и таймер есть.
- Хорошо, - сказал комендант, - А когда это можно будет посмотреть?
- Да хоть сейчас, - сказал мистер Эльк, - У меня все оборудование с собой.
- А этот магнитофон? - спросил комендант, - Его надо Вам принести?
- Достаточно принести только пленку, - ответил Эльк, - Но вряд ли я Вам смогу
объяснить, как ее оттуда снять.
- Вы не возражаете, - спросил комендант, - Если весь процесс извлечения пленки
мы зафиксируем на кинокамеру?
- Не возражаю, - ответил Эльк, - Хотя, конечно, вряд ли это имеет смысл, потому
что там два видеомагнитофона, и мы просто переключим запись на другой.
Когда мы подходили к палатке, комендант потребовал, чтобы я проверил
сигнализацию. А потом допросил часового, который подтвердил, что заходил только
Эльк, и ничего у него с собой не было. Потом спросил был ли Эльк в шортах. Когда
мы зашли в палатку, я сразу не понял, в чем дело. В палатке было много темнее,
чем на улице, кроме того, ученые спали под пологами. Но они не спали, они были
мертвы. У них были отрезаны головы.


Глава 2.

Мистер Эльк побледнел, и его вырвало, и по-моему, не один раз. Пленку он с
магнитофона все-таки снял, разбудив, естественно, при этом сигнализацию. Потом
мы все вместе пошли ее смотреть.
- Вы не поможете нам, Лорри ? - спросил комендант, - Там, похоже, надо
разобраться с оборудованием, а от Элька, как мне кажется, мало проку. Кроме
того, насколько мне известно, в своей фирме Вы что-то вроде следователя ? И,
кстати, мне потребуется Ваша секретарша делать заметки. Надеюсь, она владеет
стенографией?
Какой-то прок от Элька все-таки был. Пленку он поставил на магнитофон, а
магнитофон подключил к обычному телевизору.
- Тут на 4 часа, - сказал он, - Но скорость в шесть раз быстрее, поэтому
посмотрим за сорок минут.
- Не думаю, - ответил комендант, - Некоторые моменты я хотел бы посмотреть с
нормальной скоростью, а может быть, даже и с замедленной.
Посмотрели и с ускоренной, и с нормальной, и с замедленной. Эльк подошел,
набрал какой-то код, перекинулся парой слов с учеными и сбросил сигнализацию.
Этот отрывок смотрели раз двадцать. А то, что было после него, тоже смотрели.
Ученые, надо сказать, не вылезали из-под своих пологов. Понять, что они там
делали, было очень трудно, но уж во всяком случае, головы они себе не отрезали.
Мы посмотрели так же кино про денщика, который обнаружил эти отрезанные головы.
А вот в отрезке между этими событиями ничего подозрительного не было.
Собственно, вообще ничего не было. И стенографировать было просто нечего.
- А не мог кто-нибудь вырыть подземный ход, и убить их из-под кроватей? -
спросил я, удивившись собственной глупости.
Но комендант ничего не ответил. Он уже ничего никому никогда не мог ответить. Он
был мертв. Первым очухался часовой, который стоял за его спиной. Он вытащил
свисток и засвистел. Вбежал Толли. Еще толком не разобравшись, в чем дело, он
уже отдал несколько приказов, в результате которых меня и Элька посадили под
арест. Впрочем, нас сразу освободили, и мы пошли переделывать сигнализацию.
Теперь, чтобы войти в комендантскую палатку, ее надо было два раза обойти по
периметру. На каждом углу поставили по часовому. Сигнализацию проверили
несколько раз. А после этого попытались установить одну из видеокамер возле
самого входа.
Потом у Толли возникла здоровая идея полностью закрыть контур один. Это
означало, что без звона в лагерь нельзя было ни зайти, ни выйти. Я пошел
замыкать контур один, и тут рвануло. Взрыв был просто страшный. Кроме того, было
совершенно непонятно, где и что. На землю я упал сразу и вскочил через какую-то
секунду, и за эту секунду лагерь изменился до неузнаваемости. Палаток не было
вовсе. На их месте было несколько ям. Кричали раненые. Где-то что-то горело.
Остатки лагеря сыпались некоторое время сверху. Как ни странно, в живых осталось
больше половины, но многих контузило. Рация была цела и, получив по ней
необходимые распоряжения, Толли начал эвакуацию. Начал с раненых. Грузили их в
вертолет, на котором я прилетел. Туда же посадили ученых, мистера Элька , и
попытались запихнуть Эсмеральду. Эсмеральда устроила истерику, кричала, что она
- дипломированная медсестра, и в конце концов осталась. Эльк был контужен и
ничего не кричал. Ученых запихали насильно. Эсмеральда довольно грамотно
перевязывала раненых, когда вертолет поднялся в воздух. Надо сказать, у
вертолета есть две высоты, с которых он может безо всякого вреда упасть. Это -
меньше пяти метров и больше ста. Когда высота больше ста метров, винт
раскручивается, и вертолет успевает затормозить свое падение. Этот не успел. Он
грохнулся на землю как раз с высоты, находящейся в промежутке между двумя этими
высотами. Кроме того, что он упал, он еще и взорвался. Всех оставшихся Толли
собрал в кучу, выставил посты, и оставил ждать (под дулами) следующего
вертолета.
- Не волнуйтесь, - сказал он мне, - Я обещаю, что все Ваше оборудование мы
вернем Вам в целости и сохранности.


Глава 3.

- Знаю обо всех твоих делах, - сказал Стакан, - Извини, сынок, что втравил тебя
в это дерьмо. Расходы по страховке оплачу, и еще дополнительно добавлю 250.
Если нужен паспорт, пластическая операция, охрана, только намекни.
- Спасибо, Стакан, - ответил я, - Я отдохну, а потом намекну. Но не по телефону,
ладно?
Я выполнял первую половину, когда вплыла Эсмеральда.
- Твои ребята, - сказала она, - Такие хамы.
- Если ты о Гансе, то совершенно напрасно. У него совершенно другая ориентация.
- Я не об этом, - ответила она, - Пускай ориентирует все, что сочтет нужным,
если это надо для дела, в конце концов это приятно. Но спрашивать женщину о
возрасте...Тебя долго держали в комендатуре?
- Сутки. - сказал я.
- Значит, не знаешь. - сказала она.
- Конечно, не знаю, - ответил я, - А что?
- Толли убили, - ответила она.
- То есть как? - спросил я.
- А так. Стандартно. Голову отрезали. Есть у тебя еще кто-нибудь, кто в этом
деле? Позвони и спроси, на месте у него голова или нет.
Я позвонил Стакану. Трубку взял один из его китайцев. - Нападение было на виллу,
- сказал он, - Мы уже отбили, но тут один гад повис с крыши на веревке.
Армейский пулемет, восемь пуль, полицейские еще не приехали, но скоро будут.
Знаешь, Лорри, - сказал он, - Хозяин перед этим вызвал адвоката и изменил
завещание в твою пользу.
- А ты Ван или Чан ? - спросил я его, - И, кстати, тебе что-нибудь требуется?
- Я Ван, - ответил он, - А требуется мне правая рука. Мы уложили шесть
придурков, но ребята тоже пострадали.
- Я позабочусь. - ответил я.
Я заботился некоторое время, а потом спросил Эсмеральду:
- Думаю, что самое разумное, - это смыться отсюда и как можно быстрее.
- Я думаю, что самое разумное, - ответила Эсмеральда, - Это сесть и подумать. А
если ты сам не способен это делать, то будешь делать то, что я тебе скажу.
- Я сам не способен это делать, - ответил я, - И буду делать все, что ты мне
скажешь.
- Звони в фирму "Джонсон и сыновья" и выясняй, кто у них там главный.
- Фирма "Джонсон и сыновья", - позвонил я и спросил, - Кто у вас там главный?
- Что вам надо ? - спросил женский голос.
- Кварцевый череп, ответил я страшным голосом .
- Чей череп? - спросил женский голос. Постойте, что вы... - другой голос, на этот
раз мужской.
- Пока есть, - ответил женский голос Эсмеральды, - Но скоро его не будет.
Приезжайте немедленно. Постарайтесь успеть за 15 минут, а то...- сказала
Эсмеральда и повесила трубку.
- Ты не сказала адрес, - сказал я.
- Думаю, они его знают, и более того, уверена, что они уже где-то поблизости.
Давай-ка эту черепушку сюда, и бери в правую руку молоток. Сядешь так, чтобы
было поэффектнее его разбить.
- Он может догадаться, что это- фальшивка. И, кстати, откуда ты узнала, что он у
меня есть?
- Женское любопытство. Меня заинтересовала одна бутыль с маслом. А догадаться,
не догадается, это мои проблемы.

Когда прибыл очередной из Джонсоновских родственников, череп был справа на
журнальном столике. В правой руке у меня был молоток, в левой - пистолет. В
голове - инструкция от Эсмеральды.
- Значит, так, мистер, не знаю как вас там звать и особенно знать не хочу, Вы
мне рассказываете все, что было, а я Вам обещаю некоторое время не стучать
молотком по этой штуке.
- А это не эта штука, - сказал неизвестный господин.
- Сейчас проверим, - сказал я.
- Нет !!! - заорал он, остановив молоток в полутора дюймах от стеклянной
болванки.
- Что же Вы тогда так волнуетесь? - спросил я.
- Я могу ошибиться. А за нее предлагают хорошие деньги.
- Значит так, - сказал я, - Довожу до Вашего сведения, что я занимаюсь страховым
бизнесом. Врали мне столько и при таких условиях, что не имей я возможность
отличить правду от вранья, я бы уже продавал презервативы. Я не знаю, что там
было, но еще одно слово лжи, и от этой стеклянной чушки ничего не останется.
- Я предлагаю Вам 10 миллионов, - тщательно выговаривая слова, произнес один из
Джонсонов.
- Верю, - сказал я, - Что Вы предлагаете мне 10 миллионов. Но меня совсем не это
интересует.
- Задавайте вопросы.
- Я не буду задавать Вам вопросов. Вы будете говорить мне правду.
- Если я буду говорить Вам правду, Вы мне не поверите.
- Поверю, - сказал я, - У меня чутье.
- Говорю правду. Пока я не убежусь, что это не фальшивка, я ничего говорить не
смогу.
- Как же мы это сделаем ? - спросил я.
- Мне надо взять его в руки.
- Вы знаете, - сказал я, - Я столько слышал про эту штуку, что ничуть не
удивлюсь, что взяв его в руки, Вы и себя возьмете в руки увеличитесь в размерах
раза в четыре, или вылетите с ним в окно. Давайте-ка мы Вас на всякий случай
немного местами свяжем. И, кстати, как убедитесь, что здесь без дураков, Вы
отошлете своих людей, причем всех, а не только тех, что приехали после Вас.
Экспертиза заняла несколько секунд. Он просто подергал челюстью. Не своей,
естественно.
- Мне остается только надеяться, - сказал он, - Что Вы дейсвительно можете
отличить правду от лжи. И все-таки подумайте над моим предложением, я гарантирую
Вам полную безопасность и 20 миллионов. Больше просто нет.
- Верю, что Ваше решение искреннее, но не верю, что оно надолго, - сказал я, -
Единственная моя гарантия безопасности - это вот эта стеклянная чушка и,
кстати, не только моей безопасности, но и безопасности моих людей. А Вы, я
думаю, их всех знаете. Если с кем-то из нас хоть что-то случится...
- Но если Вы его разобьете здесь сейчас, то с Вами что-то случится и очень
быстро.
- Во-первых, это мы еще поглядим. Во-вторых, как мне кажется, Вы потеряете
все-таки гораздо больше.
- Что Вам надо ?
- Мелочь...Правду, правду и ничего, кроме правды.
- Задавайте вопросы.
- Вы говорите, - сказал я, - А если Вы будете говорить что-то не то, я Вас
поправлю. Сами догадываетесь как.
- Я не знаю, что это за штука, - сказал он, - Откуда она взялась и для чего
служит. Но я знаю, что я, мои предки и мои потомки должны ее охранять. Более
того, первый из нашего рода был селективным путем выведен специально для ее
охраны несколько тысяч лет назад. Вы мне верите?
- Если бы не верил, тут бы уже лежала куча бижутерии, - ответил я, - Говорите
дальше, я Вас слушаю.
- Говорить, собственно, нечего. У нашего рода есть цель, и цель эта - охрана
этого черепа. А что это такое, ни я, никто из моих предков, никто из моих
потомков не интересовался и интересоваться не будет.
- А эта Ваша страховая компания?
- Мы знали, что рано или поздно потребуется это оборудование и этот сервис.
Поэтому и были одними из первых, кто начал это делать.
- Под словом "охранять" Вы что имеете ввиду?
- Мы должны обеспечить его целостность и нахождение в определенном месте.
- Но целостность, как я понял, все-таки имеет какой-то приоритет? Много таких
черепов?
- На нас - один. Могу ли я Вас хотя бы попросить, повторяю, попросить, когда
умрете своей смертью Вы и все Ваши люди, это будет передано нам? А Вашу
безопасность и безбедное существование мы обеспечим всеми возможными способами.
- Что ж, я согласна на эти условия, - сказала Эсмеральда, входя в комнату.
Мистер Джонсон как-то некрасиво вскрикнул и замолчал, похоже, навеки.
- Какие они нервные, эти Эльки, - произнесла Эсмеральда, забирая череп и выходя
из комнаты.


(Про первые 2 черепа описанно по реальным событиям).