-Топай! – жестко сказала *Жена, толкая маузером в спину тщедушного человечка в длинной черной рясе. – Знаю я вас чертей! «Не корысти ради, не корысти ради…» - передразнила она священнослужителя.

-Так ведь я, матушка, токмо из соображений благолепия и благочиния, ибо, услышав пение и покорность нашу, Всевышний возымеет отпустить нам грехи.

-Не нам, а вам! – многозначительно сказала *Жена. Нам наши грехи отпустит партия. Но, коммунисты не могут позволить себе ошибок, поэтому, мы до конца жизни несем стерильно чистое знамя совести и идей.

-Верно, матушка. Ибо, взирающе на образ Ея телесныма очима, умом и сердцем к Первообразней возвышаемся.

-К какому-такому Ея? – грозно спросила *Жена. Ты мне свои святочные штучки брось. Хватит с нас ваших кадил. У нас теперь один алтарь – алтарь рабочих и крестьян. Только это понятие есть бог! Понял, служивый?
-Понял, матушка, как не понять? – просипел старец, косясь на вороненый пистолет.

– Религия – опиум для народа! – звонко закричала *Жена, завидев высокого человека в длинной серой шинели и с таким же серым болезненным лицом - Здравия желаю, товарищ Дзержинский!

-Здравствуйте, здравствуйте товарищ *Жена.
При виде молоденькой, затянутой в кожаные доспехи *Жены, усталый взгляд народного комиссара несколько ожил. Он с нежностью посмотрел на ее портупею, обтягивающую соблазнительную талию революционерки и неожиданно для самого себя спросил:
-А что Вы делаете сегодня вечером?
-Как и всегда – зарделась девушка, - читаю КапиталЪ. – До диктатуры пролетариата дошла – похвасталась она.
-Ну, если чего не понятно, то милости прошу ко мне в Смольный. Разъясню.
-Да! Это было бы очень хорошо. Мне бы тут не много в материалистической диалектике разобраться надо – закокетничала она.
-С удовольствием помогу. Жду Вас сегодня в 10 вечера Вам подходит?
-Подходит.– обрадовалась *Жена.
-Ну и договорились – сказал комиссар и спрятал в прокуренные усы чуть заметную улыбку.
А это кто? – спросил главный чекист, тыкая желтым от никотина пальцем в трясущегося от страха и холода старичка.
-Поп Гапон, товарищ комиссар. Поймали при попытке повести народ на Дворцовую площадь.
-И чего он там хотел?
-Требовал что, мол де землю надо отдать крестьянам, а заводы рабочим.
-Так ведь отдали уже?!
-Разве?!
-Давно уж…
-Нда-а? А чего тогда делать?
-С попом-то? Расстрелять, и всех делов. И без попов социалистическое отечество в опасности….
-Так точно, товарищ комиссар! Ыршити выпалнять?!
-Действуйте.
-Эй, мухомор в рясе, слышал, что товарищ Дзержинский сказал? Дуй к стенке.
-Так ведь не корысти ради…
-Дуй, тебе говорят! Или до стенки пришибу?!

Товарищ Дзержинский, куря папиросу, медленно направлялся к памятнику Петру-примы. В его голове восставал бледный облик реформатора.
Сзади раздавались команды:
-Заря-жай! Цельс! - *Жена командовала сама себе. И, наконец, долгожданное – Пли! Сухо щелкнул выстрел.
Дзержинский посмотрел на часы. Эта неожиданная встреча с *Женой, слегка задержала его, и он опаздывал на заседание Реввонсовета.
-Хм. Рев-воен-совет! – насмешливо подумал он, – солдатня хрЕнова.

Впрочем, все эти серые житейские недоразумения должны были скрасить предстоящие 10 часов вечера.