Я проснулась ранним утром, ненавидя белый свет.

Рядом бабушка с Николью, доктор психотерапевт.

Ненавижу их всех вместе, ненавижу никого.

Ведь они вгоняют гвозди в крышку гроба моего.

Чувство злобы утроилось, когда стали говорить.

Бабка заново пыталась меня кашей накормить.

Вновь помыть меня пытались, одевать и причесать.

Чтобы выйти из квартиры свежим воздухом дышать.

Меня это раздражало, я бесилась словно зверь.

Сжавши зубы материлась, и захлопывала дверь.

Я металась словно в клетке, и кидалась на родню.

Что унять меня пыталась, с криком: «мать е…и твою!»

Пятый день с ума сходила, помню в обморок упав.

Что-то видно зацепила, жутко морду ободрав.

И сверкаючи фингалом, что размером с полщеки,

По утрам всегда вставала как пить дать не с той ноги.

Этот доктор приземленный, пусть хоть психотерапевт,

Взгляд имеет отрешенный, и ума как видно нет

Коль надел костюм убогий, темной клеткою раскрас,

Да еще зализан волос, сразу видно — пи…ас.

«Как здоровье?», — чмо с проплешью мне вопросы задает.

Сразу слету отвечаю: «А тебя это е…т?»

Все внутри меня бесилось, сердце рвалось из груди.

Как сапожник материлась, хоть и дама, черт возьми!

Вдруг подумалось с опаской: «Если в дурку отвезут?

Там поставят мне диагноз так, что замуж не возьмут.»

Кое-как угомонилась, чмо налаживал контакт:

«Ты от скуки веселилась? Расскажи, чего не так?»

Нет, ну это уже слишком. Это скука? Твою мать!

Бабка рядышком притихла, начала оху…вать.

Я смогла себя взять в руки, прикусив слегка язык.

А потом проговорила: «Шел бы на х…, ты, старик!»

И с какой-то красной розой, вмиг взбегаю на чердак.

Слышу бабка с докторишкой говорят: «Чего не так?»

Доктор был самоуверен, а теперь растерян весь.

«Ох какая агрессивность! Не пойму, зачем я здесь?

И куда меня послали, вспомнить тоже не могу.

Я, наверно, вашей внучке в дурку ехать предложу».

Ляпнул, видно, не подумав, да и мог ли думать он?

Бабка сразу спохватилась: «Ты с ума сошел? Гондон!

Ты куда мою-то внучку хочешь, падла, увезти?

Щас я дам свободу чувству! Лучше на х… уходи!»

Я в укрытии сидела, тихо так, на чердаке,

Представляла, как бабуля держит скалку в кулаке.

Под горячую-то руку ей не стоит попадать,

Докторишка в оправданье что-то начал лепетать:

«Вы меня не так понЯли, я не то хотел сказать..,»

Но бабулю в это время лучше не перебивать.

Растопырив шире ноги, подперев рукой бока,

Бабка всей своей фигурой походила на быка.

И уже спустя секунду, что-то жалобно скуля,

Докторишка вышиб двери от мощнейшего пинка.

Я спустилась из укрытья, и к бабуле подошла.

У нее слеза скатилась, с ней поплакала и я.

Тут Николь из кухни вышла, водки литр принесла.

Мне все было ненавистно, я хлебнула из горла.

Бабка тоже с нетерпеньем присосалась, отпила,

А Николь… ну эта вечно каждый день была пьяна.

И уже через минуту нас пробило на хи-хи.

Это было так угарно, веселуха, черт возьми!

— Ой, вы видели, как этот… носом в двери… ха-ха-ха.

Лучше б, баба, докторишку, ты пустила из окна.

Бабка тоже гоготнула: «Да уж, тот еще фричок»

Я аж водкой поперхнулась: «Крут несчастный старичок»

Долго вместе гоготали, и катались на полу.

Я так в жизни не смеялась, забоялась что помру.

Бабка тоже поутихла, и Николь пришла в себя.

И повисла гробовая, словно в склепе тишина.

— Тебе надобно уехать — вдруг бабуля говорит —

Не дадут тебе покоя, прав был доктор паразит.

Я поежилась немного, вспоминая что к чему,

Как хотела стать звездою, адвокатом, сесть в тюрьму…

А прославилась случайно, в катастрофе в городке

От нее фингал имею, что висит на голове.

И меня все узнавали, тормозили на углу.

Но автографы не брали… не понятно почему.

Тут Николь еще вмешалась, предложение внесла.

Чтоб я не сопротивлялась, в ее домик жить пошла.

Это был совсем не скромный, трехэтажный особняк.

В общем, папа у Николи был, как видно, не дурак…