Лист первый (и, пока, единственный) - [я так молода и ленива] - ten years later.
[Утро, Стол и Гробовщик]

Солнечное июньское утро. А может и не июньское вовсе, чёрт его знает. Утро такое утро, в Стране Чудес давно взошло переливающееся от красного к зеленовато-белому с щетиной солнышко, шумно случались чудеса за ближайшими кустами, а где-то ожесточённо спорили Мартовский Заяц и ни капли не постаревший шляпник.
  - Я же говорил, что салфетки красные! - донёсся нервный крик Зайца, и Алиса сразу почему-то представила, как он взад-вперёд расхаживает по уставленному посудой столу и теребит свой бант.
- Как наши салфетки могут быть красны, если у меня в шляпе дыра, а чай кончился?! - кричал в ответ болванщик, стуча чем-то твёрдым и металлическим по чайничку.
Бедный чайник, подумала Алиса, ему и так вечно достаётся от всех. А когда-то она даже пряталась в нём от гвардии Красной Королевы...
Вот уже десять лет по утрам она сидела в своей роскошной сине-бело-красно-розовой кровати с балдахином, дома к которой, почему-то, не прилагалось - она была торжественно установлена посреди поляны недалеко от знаменитого стола. Впрочем, из осадков в Стране Чудес присутствовали лишь редкие слёзы тётушки радуги и конфетопады, а климат был мягкий, так что жаловаться не приходилось.
Разве что на шизофреника Зайца, Белого Кролика, Чокнутого Шляпника, дебилов-близнецов и прочих обитателей этого славного места, которые иногда буянили неделями напролёт, громко требуя чая и провозглашая начало новой жизни с понедельника, который всегда был позавчера. Впрочем, в этой стране был только один календарь, и тот в часах Шляпника, а тот со своими заскоками постоянно трактовал картинку в часах по-разному : сегодня они могли показывать неделю до Рождества, завтра возраст Алисы, послезавтра дату а ещё на следующий день вообще так год до рождения Алисиных детей.
А та всё ещё сидела на кровати, свесив с неё левую ногу, подогнув правую и облокотившись на неё щекой и думала о том, что она сегодня сделает раньше: позавтракает чаем с вечной компанией или даст по лбу одному из близнецов за то, что они постоянно воруют её нижнее бельё.
Точнее как, такое внимание впринципе было лестно, но они воровали бельё не для того, чтобы бережно носить его в нагрудном кармашке и мечтать о Алисе, а для того, чтобы носить его на голове и играть в пиратов с криками "Аллилуя!", "С нами Мао" и "Смерть Красной Ведьме". Впрочем, Красной королевы давно не стало, а что такое "Аллилуя" и кто такой "Мао" Алиса не знала, так что считала близнецов откровенными дебилами, хоть и забавными. А как они говорили...Ох и ах. Вернее, Траляля и Труляля. А, насчёт ох... Ох это такое междометие, да?
Алиса поймала себя на том, что совершенно сбилась с мысли, поэтому решительно встала с кровати, явив почти нетоптанной местными обитателями поляне обнажённое тело: по незагорелым плечам рассыпались чуть отросшие, хоть и регулярно постригаемые кроликом кудрявые волосы, на белой коже, казалось, не было изъянов, но выразительные карие глаза глядели так, что в голову могла прийти какая угодно мысль, кроме секса с этим созданием, а вкупе с висящим на столбике кровати поясом с прикрепленным кинжалом это создавало отнюдь не романтическую обстановку.
Было и ещё одно обстоятельство, сулившее девушке несколько нерадужных дней - по внутренней части бедра красноречиво текла капелька крови.
- Ну-у-у-у... - по-детски обиженно протянула красавица, - почему в Стране Чудес не убрать месячные?
Впрочем, она в силу своей ужасной памяти тут же забыла, что хотела сказать и какими словами хотела отругать того, кто не сподобился обрадовать женщин Страны Чудес этим маленьким подарком.
Когда она уже была почти целиком одета и застёгивала третью пуговицу на клетчатой рубашке, позаимствованной у Белой королевы, где-то предательски хрустнула ветка - из-за ближайших же кустов торчало ухо Белого Кролика. Но сегодня, несмотря на предательские месячные, настроение у Алисы было что надо, поэтому она лишь сняла с искусно вырезанной из скамейки стойки для обуви раздолбанные во всех смыслах прекрасного слова домашние тапочки, позаимствованные из пустующего дворца Красной Ведьмы.
- Пока, Динка! - бросила вслед подставке девушка и вприпрыжку понеслась через бурелом к заветному столу, напевая песенку:
- В детстве, мальчик, я была, как волчок заводной:
Приобрела я у старой чертовки
Чудо-мазь для гимнастов "Тряхнем стариной".
Хочешь банку? Отдам по дешевке!
Склонность к напеванию странных и непонятно откуда взявшихся куплетов у Алисы была просто врождённая, а может, вновь виновата её избирательная память..? Она знала наизусть множество забавных песенок, но на ум всегда приходили лишь самые странные. А это, наверное, для мозга, как яд, думала она. Никогда нельзя пить пузырёк с надписью "яд", а то может быть плохо. А может, ей уже плохо, раз она думает, что такие мысли для мозга, как яд?
- А, - отмахнулась она, - неважно! - тут острый сучёк впился ей в плечо. - Мне бы до стола живой добраться, чёрт подери эти заросли! - начинает она злиться и оттого только сильнее запуталась в густых зарослях непонятных растений - красно-зелёно-розоватых кустов со здоровенными шипами, которые вдобавок ко всему ещё и двигались. Впрочем, всё равно они не служили помехой такой воинственной девчушке, как Алиса, так как она немедленно извлекла из ножен длинный и острый кинжал и уже весело махала им из стороны в сторону, напевая :
Первая Алиса, что вошла в Страну Чудес,
Храброй девушкой была с мечом на перевес.
Представала храбро пред опасностью любой,
Путь кроваво-красный оставляя за собой.

- Да-а-а, это про меня, - с блеском в карих глазках и румянцем на щёчках добавила девушка, обращаясь к еле шевелящимся обрубкам, барахтавшимся уже на земле в поисках родных корешков.
Только она вышла на чайную опушку, как машинально пригнулась - раздался уже родной звук летящего чайного блюдца с чашкой на нём, и вот всё это пролетело над Алисиной головой и с характерным дребезгом разбилось где-то в районе её постели.
- Доброе утро! - бодро проговорила девочка, присаживаясь к столу и оглядывая не меняющуюся уже сотни лет картину - спящую мышку-Соню, спорящих Шляпника и Зайца, непрерывно трясущегося кролика, который уже успел добежать от своего укромного места возле Алискиной постели сюда и делал вид, что ничего "такого" не сделал и вообще он тут не при чём.
Только она удобно уселась на ветхий, но милый сердцу стул, как раздались крики:
- Занято!
- Мест нет!
- Нахалка!
На что Алиса в недоумении ответила : - Как же так - мест нет, если полным-полно свободных мест, да и приборов столько, что можно из них канцелярские скрепки нового поколения клепать?
- Занято, занято! - продолжал одиноко кричать Мартовский Заяц, размахивая лапами.
- Полно, дорогая, не ссорься с мальчиком, - попытался встрять Шляпник, жестом говоря девушке "оставайся".
Заяц начал было возникать, как вдруг часы Кролика пронзительно зазвенели, оповещая о том, что в Стране Чудес шесть часов вечера. Впрочем, часы были неисправны, как и всё остальное, так что шесть вечера наступало тут раз по пять на дню. Но каждый раз это было для всех приятной новостью и поводом начать чаепитие по новой.
Вот и сейчас все расселись по своим местам, заткнули галстуки за воротники и стали требовать чай, один лишь Шляпник, поправив дырявую шляпу и звучно прочистив горло арией из какой-то модной оперы, обратился к пришедшей:
- Ах, Алиса, это ты! Это подлинная Алиса, она вернулась! - искренне удивился и обрадовался сумасшедший, - Давно я не видел этого мальчугана, - он обращался уже к остальной аудитории, - вы посмотрите, как выросла, как выросла и загорела, а повзрослела-то как?!
- Э-э-э, Шляпник... - неуверенно начала Алиса, совершенно запутавшись, - я тут уже десять лет живу. - Она улыбнулась и налила себе чаю.
- По моим - тринадцать! - противным писклявым голосом возразил Мартовский, потрясая невероятных размеров ржавым будильником с одной стрелкой.
- А по моим, - Кролик взглянул на свои аккуратные карманные часы с надписью "God Save White Queen", - все пятьдесят...А, только что стукнуло пятьдесят пять лет с момента твоего приезда, мальчик мой! - внезапно торжественно начал он и полез чокаться ко всем присутствующим.
Вдруг стол сильно затрясся и сместился на десяток футов в сторону Волшебного Леса, потом раздались звуки какой-то возни, ворчание, пыхтенье и на свет божий вылезли близнецы Труляля и Траляля.
- С приездом, Алиса! - прошепелявил Труляля, держась за челюсть.
- Алиса, с приездом! - более бодро ответил его брат, поспешно стягивая с головы голубые трусики Алисы и пряча их в нагрудный карман, в который едва могла влезть сложенная салфетка.
Заяц, Кролик и Болванщик сидели, как сидели и неспешно чокались друг с другом, разговаривая обо всём на свете, а мышка Соня так и вовсе уехала вместе со столом и не думала просыпаться.
Между тем девушка сидела на стуле с ногами, обняв колени, и думала о том, куда сегодня пойти гулять, потому что сидеть тут дольше, чем шесть чайных часов - невероятно сложно, особенно если придёт Дин-гробовщик, пришедший несколько лет назад из той же дыры, что и Алиса когда-то, и моментально открывший тут своё дело. Не то чтобы тут кому-то очень нужны были гробы, просто некоторые собирали коллекции маленьких гробиков, некоторые хранили в них вещи, Труляля с Тралялёй так вообще разбирали их на доски для своих домиков на деревьях. А некоторые в них спали, это ведь так удобно - изнутри обшито тканью, с подушечками, тепло, и закрыть крышку можно, чтобы солнышко не светило. Так спала Белая королева и несколько фей из Долины Грёз, которым, впринципе, было по-барабану, где спать.
Гробовщик был самым странным из всех обитателей, а память у него была ещё хуже, чем у Алисы - так думала она сама.
- И зачем это он со мной постоянно здоровается? - интересовалась она. Нет, вы не о том подумали, здороваться каждый день или при каждой встрече это, вроде, нормально, но он здоровался постоянно. А ещё чаще спрашивал, как дела и не нужен ли ей гроб. И каждый раз доставал из необычной чёрной сумки через плечо огромный и пыльный, как положено, кладбищенский каталог.
За несколько лет знакомства с гробовщиком Алиса столько всего узнала...
Ладно, ладно, если честно, ничего она почти не узнала. Только то, что его зовут Дин, а может, Рональд, каких расцветок, форм и качества бывают гробы, что в них должно быть, как правильно укладывать покойников, во что они должны быть одеты и почему он лучший гробовщик.
- Ах, - говорила она, - когда я умру, Дин, похорони меня в гробу-сердечке на моей поляне. - И в красках представляла себе свою смерть, чуть ли не с восторгом - прижималась к стройному плечу молодого человека, а может, и не человека и вздыхала. Ей очень нравилась идея о том, что она будет лежать в огромном красном сердечке с подушечками, кругом будут сидеть её друзья и пить чай, иногда весело произнося:
- Как хорош этот мальчуган, где-то я его уже видел. - Произнесёт Шляпник, в порыве чувств бросив в кого-нибудь из гостей чашкой.
- Скучно, как на похоронах, - скажет, внезапно появившись, Чеширский Кот и устроится на подушках рядом с ней.
- Поздравляем с праздником, Алиса! - жизнерадостно протянут вечные близнецы, Мартовский будет непрерывно потрясать чашкой и требовать вин, а Кролик бесплодно торопиться к давно переехавшей и забывшей о нём Герцогине.
Но эти сладкие мечты были несбыточны, думалось Алисе потому, что за сотни лет в этой стране так никто и не умер, не считая, конечно, Красную королеву, Бармоглота и ещё нескольких тварей, портивших всю малину жития в этом чудесном крае. Хотя без них стало как-то скучно - кинжал она носила уже только по привычке, не от кого было побегать по болотам, не для чего было есть расти-булку и не от кого прятаться в чайнике...
- Ну, что-то я совсем размечталась, - сказала себе Алиса, - мечтать нельзя столько, а то можно с ума сойти. Так Мартовский говорит, да-да. А ещё он говорит, что его окружают одни кретины, которые уже четыреста лет не могут налить ему вина из чайника с кофе, потому что, как говорит Шляпник, красные у них только салфетки, а в чайнике должна прятаться Алиса, а ей нет восемнадцати, так что вино туда наливать ни в коем случае нельзя, а то их всех сошлют в Долину Грёз на плантации чудесных растений, вызывающих ещё более чудесные галлюцинации.
- О чём это я? - поинтересовалась громко Алиса и очнулась от раздумий - на поляне ровным счётом ничего не изменилось, разве что теперь стол стоял на месте, а страдавшие избыточным весом, как, впрочем, и кретинизмом, близнецы пытались сесть на один стул. Стулья, конечно, большие и удобные, но близнецы были уж больно тучными. А из туч может пойти дождь, хотя тут не бывало дождя, по-моему. А ещё по-Алисиному, жизнь тут была очень интересная, хоть и однообразная. А как это - интересная и однообразная одновременно? Наверное, всё же не однообразная, или не интересная.
- Мне нужно отойти... - промямлила она и поднялась из-за стола, дабы сбегать и проведать Синюю Гусеницу, которая знала всё-всё и с которой было очень трудно разговаривать.
- Куда ты, Алиса? - Удивлённо спрашивает Шляпник, - Ты чай не допила!
- Знаю!
Шляпник собирался ещё что-то добавить, но девушки и след простыл, лишь недалёкое пение напоминала о её присутствии :
- Первая Алиса, что вошла в Страну Чудес... - Звонко лилось из-за поворота.
Алиса очень любила песенки о себе, или о какой-нибудь другой Алисе, потому что в них она была куда лучше, чем в жизни, наверное. Ну, как обычно. И вот она весело и вприпрыжку скакала к месту обитания Синей Гусеницы. Впрочем, место обитания - слабо сказано. За годы Гусеница нажила себе удобное кожаное кресло и коллекцию кальянов, а к ним сотню сортов табака, один галюциногенней другого.
- Бегу-бегу... - шептала сама себе Алиса, - уже совсем почти прибежала.
И правда, посреди внезапно открывшихся зарослей характерного растения с зелёными, резными листиками, чем-то похожими на кленовые, стояло огромное кожаное кресло, а на нём вальяжно лежала Гусеница в обнимку с кальяном и временами выпускала облака сине-зелёного тумана.
- Зачем ты пришла сюда? - вопрошала курильщица, отпрянув от мундштука любимого кальяна и выпустив струю дурманящего дымка.
- Я..э-э... - замялась пришедшая, - э-э, спросить.
- Кто ты такая, вообще? - лицо Гусеницы выражало презрение ко всему миру.
- Ну...десять лет назад вы уже спрашивали... - начала оправдываться девчушка, уперев руки в бока.
- Кто ты такая, я спрашиваю?
- Десять лет назад была Алисой, сейчас, наверное, тоже.
- Та самая Алиса? Которая убьёт Бармоглота и освободит нас от гнёта Красной Ведьмы? - расширив глаза, вопрошает старушка.
- Совсем с катушек сьехала, - подумала Алиса и ответила, - Да, да, та самая...
- В своём ли ты уме, деточка?! Бармоглота давно убила какая-то самозванка! Десять лет назад, рыжая такая. - разволновалась Гусеница и схватилась за то место, где у людей обычно сердце.
- Ну, раз не в своём, значит, в чужом, - ответила та и подумала : "Где-то я это уже видела. А где?"
- Ай, достала ты меня, проваливай отсюда, - гневно отмахнулась престарелая наркоманка и вновь припала прокопчёным ртом к мундштуку.
"Ну и дура" подумала обиженная до глубины души Алиса, но не ушла обратно к столу, а тихонько-тихонько прокралась к шкафчику, где Гусеница хранила кальяны и аккуратно вытащила один, побольше и покрасивей.
Девушка схватила кальян в охапку и бросилась бежать, боясь быть замеченной старой каргой, но той было абсолютно по-барабану - она мечтательно уставилась в небо и медленно выпускала из себя очередную порцию дыма, а он завивался самыми разными узорами и улетал медленно, неохотно...
Добежав до первого поворота, Алиса остановилась и любовно оглядела трофей.
Хм, выглядит неплохо - блестящий такой, красивый.
И вдруг - хрясь! - Алиса с силой швырнула любимый кальян Гусеницы о ближайший пень и, радостно насвистывая привычную песенку, умчалась допивать остывающий чай из чайника, в котором лежала красная салфетка и было налито вино.
"Интересно, а если белого вина налить в такой чайник, оно станет красным?" думала она. "Наверное, станет".
Вообще она мало что понимала в вине, потому что она не любила спиртное потому, что тема спирты ей не понравилась в школе верхнего мира. Наверное, потому, что ей было пять лет и что она видела её лишь в учебнике сестры.
- Все учебники такие интересные, развивала мысль Алиса, - наверное потому, что в них нет картинок и много умных слов. - она поправила сбившуюся от бега причёску, - А умные слова такие умные, потому что их сложно произнести. Например ир-ра-ци-о-наль-ный. Или как-то так... - она вновь запуталась в мыслях, как, впрочем, и в ногах, и полетела кубарем в ближайшие кусты.
- Твою мать, - обиженно и тихо произнесла Алиса, - что за падение такое - ни травм, ни грязи? Эх. Всё не так, как нужно, - пробормотала она и, поднявшись, побежала дальше.
А за столом...
- Де-жа-вю, - тихо выдавила из себя девушка.
Шляпник с Мартовским вновь спорили о вине, а Траляля и Трулялёй бегали кругами вокруг стола и орали, что грядёт новая эра трусов-семейников.
Вдруг Мартовский отвлёкся от Шляпника и завопил, обращаясь к Алисе :
- Не желаешь вина, детка?
- А где оно? Что-то я его не вижу - Алиса поверить не могла в то, что эти кретины нашли-таки вино.
- А его и нету! - Заяц так рассмеялся собственной шутке, что упал на траву вместе со стулом и дико трясся в припадке истерического смеха.
Но тут случилось нечто необычное, если необычнее этого мира вообще что-то есть : Соня очнулась и в мнгновение ока достала шпагу, и вот она уже стоит на груди Мартовского, приставив ему в лицу остриё шпажки:
- Заткнись, подлец! Ты помешал мне спать, животное! - гневалась она.
Заяц не нашёл ничего лучшего, как ответить : - Прости великодушно, Сонечка, я не нарочно, ах...
- Вина, налейте мне вина, ублюдки! - продолжала надрываться Мышь, не слушая Зайца.
Тут в разговор вновь встрял Шляпник:
- Но позволь, Соня, у нас нет вина, лишь чай! - с этими словами он швырнул свою чашку в Мышь.
- Ах так? Налейте чаю, я представлю, что это вино и напьюсь до потери пульса - так нужно, господа. - Театрально, играя на неведомую публику продекламировала Мышь.
- Стало быть, ты будешь пить вино?
- Буду, и ничто меня не остановит!
- Позволь, но есть ли тебе восемнадцать?
- Тебя не учили, болван, что у Дам - это слово она особенно эмоционально выделила - такое не спрашивают?
Шляпник широко раскрыл глаза и не нашёл, что и ответить нахалке, поэтому вновь метнул в неё блюдце, но та проворна отскочила и теперь из бока Мартовского торчал осколок чашки, на траву тонкой струйкой лилась кровь, а сам он театрально дрыгал лапкой и причитал:
- Друзья, друзья, я умираю - помогите же мне! Ах, врача, врача, скорее! - Он договорил, демонстративно закатил глаза и принялся умирать по первому разряду.