Человечество на заре  становления в большинстве своем было языческим. Люди пытались найти объяснение пугающим их силам природы, обожествляли их, молились им и приносили жертвы. Так возникали многочисленные боги, до боли похожие на нас самих, потому что человеческой психике свойственно связывать и сопоставлять  неизвестное с чем-то уже знакомым, в данном случае, «высшие силы» идолопоклонников уподоблялись людям, с их грехами и  достоинствами, силой духа и слабостями. Поэтому границы Добра и Зла становились несколько размытыми, а мораль – весьма условной. Может быть, в этом и заключался секрет «живучести»  языческих верований и их нетерпимость к христианству (да простят меня язычники, но это факт!), где Добро и Зло имеют четкие границы и находятся в извечной борьбе?

 И даже сейчас, когда многобожие вытеснено тремя мировыми  религиями (это христианство, ислам и буддизм; и первые две из них однозначно монотеистические),  имена некоторых древних богов не знакомы разве что младенцу. (Кто из нас не слышал о Зевсе, Венере и Аполлоне!) Их именами названы планеты, звезды, дни недели (к примеру, в английском языке,) их имена встречаются и в литературе, и в бытовой речи… И мы  с вами сами, не осознавая того,  поминаем богов почти ежедневно: «эротический фильм», «венерические заболевания», «панический ужас», «ас»… Даже простое русское слово «чересчур» происходит от словосочетания «через Чур», где «Чур» - имя древнеславянского бога границ…
Если брать более высокий уровень влияния представителей различных пантеонов на наше сознание, то здесь невольно вспоминается эпоха Возрождения с ее обилием довольно откровенных картин и скульптур, изображающих пышнотелых Венер и мускулистых Аполлонов. Но не только представители греко-римской мифологии покорили мировую культуру – их куда менее знаменитые германо-скандинавские собратья также оставили в искусстве неизгладимый след. К примеру, скандинавскую богиню любви Фрейю рисовали такие великие художники, как Янг Кеун, Бломмер и даже наш соотечественник Константин Васильев. Существует великое множество картин и скульптур, посвященных скандинавским богам, для перечисления которых не хватит ни сил, ни времени, ни терпения читателей.
Сейчас мы оставим в стороне этих прославленных  божеств, но вспомним одну из них (которая не обладает прославленной красотой Венеры и Фрейи, но  является (не побоюсь этой метафоры!) подлинным ангелом от языческого мира), несправедливо оклеветанную и почти забытую (если не считать нескольких компьютерных игр и комиксов, где она предстает монстром), чье имя некоторые из вас, возможно, никогда прежде не слышали. Это Хель, царица загробного царства, называемая также Нижней Луной.
Традиционно ее считают безжалостным демоном, несущим гибель и разрушения и отождествляют даже с самой Смертью. Она родилась в мрачном Йотунхейме -  Стране  Великанов (великаны – темные силы, враждебные «добрым» богам, или асам) и была дочерью (старшей или младшей – есть сомнения) коварного аса Локи и великанши Ангрбоды. С рождения вид девочки был устрашающий: одна половина ее лица и тела была живая и прекрасная, а другая – разлагалась, как у трупа, долго пролежавшего в земле. Братьями Хель были змей Йормунганд (Мидгард) и волк Фенрис.
Мудрый царь богов Один узнал об ужасных детях Локи и спросил пророчицу  об их судьбе. Та ответила, что чудовища принесут гибель всему миру. Тогда Один велел своим сыновьям Тору и Тюру отобрать их у матери и привезти в Асгард – Страну Богов. Увидев детей Локи, царь богов решил вскоре избавиться от них: змей был отправлен в Мировой Океан, омывающий землю, и вырос настолько, что обвился вокруг Земли (скандинавы представляли Землю плоским диском,  лежащим в Океане); а волк Фенрис был навеки прикован к скале и заключен в подземной пещере. Хель же, по воле Одина, стала царицей в Стране Мертвых, куда попадали все люди, кроме сраженных воинов (те приходили в Асгард и составляли армию Одина). Как гласит одно стихотворение,

И вот идет Локи, источник зла!
Люди и асы до сих пор проклинают его.
В недра Ётунхейма были сброшены
Фенрир, Змей и страшная Хель!
Боль, Грех и Смерть – все трое его дети,
Выращенные и воспитанные им.
Через них он будет мучить этот мир.
                                         ( Дж. Джонс. Вальхалла)

Известно, что для воинственных викингов погибнуть в бою считалось высшим благом – не то, что умереть своей смертью и сделаться  подданным ужасной Хель, которая питается трупами мертвецов  и угощает ими своего пса Гарма! Согласно поэме «Видение Гюльви»,  «мокрая Морось зовутся ее палаты, Голод — ее блюдо, Истощение — ее нож, Лежебока — слуга, Соня — служанка, Напасть — падающая на порог решетка, Одр Болезни — постель, Злая Кручина — полог ее». Да уж! Тут на какую хочешь войну бегом побежишь, лишь бы не угодить к такой царице на веки вечные! Что видно из следующих строк:
Закаленные холодом,
Бурями и трудом,
Они страшились лишь смерти не на поле боя.
                                               (Томсон)

Но беда! Ведь она, злодейка такая, и живым-то покоя не дает: разъезжает  по Мидгарду (Миру Людей) на своей трехногой лошади (хотя Один категорически запретил ей появляться в Мире Живых!), да  сеет вокруг себя смерть, чуму и мор! 
А когда придет конец мира (Рагнарек), Хель, смертельно ненавидящая богов-асов, станет союзницей злобных великанов Сурта и Хрюма, и все трое поведут свои армии на Страну Богов Асгард. Это будет последняя битва богов и великанов, в которой погибнут и те,  и другие. Змей Мидгард убьет бога Тора, волк Фенрис – Одина, пес Гарм – Тюра, Локи – Хеймдалля… Все полягут в этой схватке, а от огненного меча Сурта сгорит весь мир – выживут только два человека: женщина Лив и ее муж. Из богов останутся в живых только самые лучшие: Магни, Моди, Вали, Видар и Улль, а из разрушенного Царства Мертвых вернутся Бальдр и Ход, чтоб войти в новый мир, который образуется на месте уничтоженного. Хель же, одна из «заваривших эту кашу», по всей вероятности, погибнет. Ну и правильно! Нечего такой злодейке делать в обновленном мире! По делам и честь!
Но, что удивительнее всего, не существует ни одного случая (исключая миф о Рагнареке, где описано «будущее» человечества» да истории о ее «губительных» поездках по Мидгарду!), уличающего ее в подлости, коварстве, разврате или жестокости. Напротив, есть мифы, характеризующие ее совершенно иначе, но, к сожалению, эти истории сохранились только в пересказах. Например, известно, что после того, как маленькую Хель и ее братьев забрали у матери (а отец их бросил вскоре после появления на свет), Один думал оставить ее и Фенриса жить в  Асгарде навсегда, так как они, в отличие от Йормунганда, не  казались  опасными. Но «добрые» боги Асгарда относились к девочке с  такой неприязнью, ужасом и презрением, все время избегая ее из-за ее внешности, что  жизнь  ребенка,  не нужного отцу и разлученного с матерью, превратилась в ад.  И маленькая богиня, которая  стала очень одинокой и несчастной, не желая мешать богам, сама умоляла Одина прогнать ее из Асгарда. Тот,  говоря по-современному, решил возместить ей моральный ущерб и подарил подземное, вечно мрачное, Царство Мертвых (которое она, не страдая лишней скромностью,  позже назвала в свою честь Хельхеймом – «Страной Хель»). В знак благодарности юная Хель подарила Одину своих волшебных воронов, имена которых Хугин («Мысль») и Мунин («Память»), ставших для царя богов верными друзьями. Как видно, Хель, покинув Асгард, не стала врагом для асов, она простила им причиненные ей обиды  и не заплатила  злом за зло. Напротив, она была благодарна им за оказанную ей столь высокую честь – стать царицей мертвых. Хотя, говоря по совести, подобная судьба не столь уж завидна -  вечно жить без солнца и неба, в окружении призраков, по сути, умереть еще до смерти…
Но Хель была благодарна асам и за это. А с ее братом Фенрисом –  этот миф широко известен – они обошлись гораздо хуже. Испугавшись его силы, боги решили обманом посадить его на цепь (а Фенрис, хотя и был по облику волком, но обладал  человеческим разумом и даром речи). Они предложили ему как бы для игры надеть на шею цепь. «Если ты сможешь порвать ее, - пообещали боги Фенрису, – мы будем гордиться тобой, и ты навсегда останешься с нами в Асгарде». Тот не подозревал обмана, поскольку доверял богам, но цепь оказалась заколдованной, и волк не смог порвать ее. Тогда обрадованные боги навсегда заключили Фенриса в подземной пещере, где и живет он, прикованный к скале, и лишь в конце мира, верили древние скандинавы, он сумеет порвать свои волшебные узы, вырвется на волю и убьет царя богов Одина, отомстив ему за свой плен…
Именно этот неблаговидный, можно сказать, подлый поступок асов послужил началом вражды к ним Хель. 
Но на людей ее ненависть не распространялась. Став царицей мертвых еще в юном возрасте, она показала себя мудрой, заботливой, доброй и справедливой правительницей и судьей всем попадающим к ней душам. Наказывала Хель лишь грешников, а праведникам она щедро расточала милости, превратив для них мрачный подземный мир в роскошное королевство, где мосты выложены золотом, где  обилие сокровищ и пышных садов… Особенно же благосклонна Хель к женщинам, умершим при родах и к маленьким детям (часто ее изображают с ребенком на руках), о которых она заботилась, как самая ласковая мать. Как видно из приведенных фактов, эта богиня не зря получила титул «Нижняя Луна» - она, и в самом деле, стала светилом подземного мира.
Особенно ярко подтверждает это очень известный миф о смерти Бальдра, доброго бога весны, погибшего в результате козней злобного Локи и попавшего в Хельхейм. Гибель Бальдра глубоко огорчила всех богов, и его младший брат – Хермод Отважный – решился ехать к Хель, чтобы  умолять грозную царицу отпустить умершего бога  в Мир Живых и предложить ей щедрый  выкуп за него. Что из этого вышло, читаем в «Младшей Эдде»: «Хермод подъехал к палатам и, сойдя с коня, ступил в палаты и увидел там на почетном месте брата своего Бальдра». Обратим внимание, что умерший Бальдр был принят Хель очень хорошо, несмотря на то, что являлся богом Асгарда. Царица даже устроила роскошный пир в его честь, к которому присоединился и Хермод, приехавший в Царство Мертвых. Он  «заночевал там… а наутро стал он просить Хель отпустить Бальдра назад, рассказывая, что за плач великий был у асов». Она выслушала Хермода и согласилась вернуть Бальдра к жизни без всякого выкупа, но лишь при одном условии: «надо проверить, правда ли все так любят Бальдра, как о том говорят… если все, что ни есть на земле живого иль мертвого, будет плакать по Бальдру, он возвратится к асам», но  «он останется у Хель, если кто-нибудь воспротивится и не станет плакать». Мы видим, что Хель проявила себя здесь как истинная царица – гостеприимная, отзывчивая, честная и неподкупная. Она готова даже нарушить  закон природы и воскресить Бальдра, не извлекая из этого никакой личной выгоды! Правда, в предъявленном ею условии («надо проверить, правда ли все так любят Бальдра, как о том говорят») звучит нотка недоверия, но это можно понять – ведь асы так жестоко и коварно обошлись с ее братом Фенрисом и с ней самой… Возможно, в ее душе просто клокотала обида, которая не позволила милосердию проявиться в полной мере… Или же это была принципиальность, без которой нельзя обойтись великим властителям? Размышлять на этот счет можно долго, но так или иначе, Хель была готова пойти асам навстречу.
И когда Хермод вернулся в Мир Живых, боги «тут же разослали гонцов по всему свету просить, чтобы все плакали и тем вызволили Бальдра… все так и сделали: люди и звери, земля и камни, деревья и все металлы». Но когда «гонцы возвращались домой, свое дело как должно исполнив, видят: сидит в одной пещере великанша», которая назвалась Текк («Благодарность») и заявила, что ничуть не скорбит по Бальдру Доброму: 
 

Ни живой, ни мертвый 
    он мне не нужен, 
    пусть хранит его Хель.

Конечно же, это был злобный Локи, отец Хель, ненавидевший Бальдра всем сердцем и принявший такой образ, чтоб всех обмануть и навсегда оставить своего врага в Царстве Мертвых. Локи, не обладавший прекрасной душой своей дочери, не дал осуществиться и ее доброте…
Впрочем, и в Хельхейме она не обижала Бальдра: для него  там «скамьи… кольчугами устланы, золотом пол усыпан красиво» («Старшая Эдда»).
Но Бальдр - не единственный из асов, к кому Хель была благосклонна. Бог зимы Улль был ее возлюбленным, и они каждое лето проводили вместе. Это немного похоже на отношения греческих Аида (царя мертвых) и Персефоны (его жены) – они также расставались в определенное время года и определенное время года находились в обществе друг друга, чем объяснялась смена сезонов. Но если миф об Аиде и Персефоне достаточно известен – ему посвящены стихи, мультфильмы и фильмы - то история любви Хель и Улля почти совсем забыта. Известно только, что он, ежегодно отправляясь в Царство Мертвых, приводил к своей возлюбленной души людей, умерших зимой (поэтому считался также и богом смерти) и то, что он, навещая Хель, очень сблизился с Бальдром, став его лучшим другом. Что, впрочем, не удивительно: оба бога имели много общего: были скромны,  добры, честны, мудры, не любили пьянок и шумных посиделок… Этими же качествами отличалась и Хель, также никогда не позволявшая себе (в отличие от той же Фрейи) шумных эпатажных выходок и разгульной жизни.
И, вероятно, уже позднее, когда красивый и трогательный миф о Хель и Улле нарочно «забыли», (чтобы не «компрометировать» добропорядочного аса романом с такой «злодейкой») возникла легенда о прекрасном и благородном Дюггви, короле Швеции, умершем от болезни, попавшем в Хельхейм и ставшем избранником царицы:

Не утаю:
Себе на утеху
Владеет Хель 
Дюггви конунгом. 
Выбор на нем
Остановила 
Локи дочь - 
Сестра Волка.
И вождя Народа Ингви
Нарви сестра
Крепко держит. 
       (Сага об Инглингах)

Эти факты говорят, что скромная и добродетельная Хель, не отличавшаяся распутством другим богинь, все же умела внушать любовь и дарить ее. И это делает ее образ еще более человечным и полнокровным.
Но превыше страсти для богини был долг, что доказывает даже мрачный миф о Рагнареке (Гибели Богов). Тогда Хель, объединившись со своими братьями, великанами и отцом Локи (который, подобно своему сыну Фенрису, был также прикован богами к камню за тяжкий проступок, и освободится только в конце мира), пойдет войной на Асгард, несмотря на то, что ее любимый Улль окажется в числе врагов.  Хель предпочитает скорее стать союзницей своего недостойного отца (который  раньше бросил ее и не помешал ее  вынужденному уходу из Асгарда) и найти, по всей видимости, в себе силы простить его, чем предать своих родных и свой народ (великанов) ради любви прекрасного бога. Это резко отличает Хель от ее соплеменниц-великанш (таких, как Ринд, Герд, Скади и другие), которые, прельстившись любовью асов, легко забывали свой народ…  Хель же до конца осталась верна своему долгу по отношению к  родным. Это могло бы сделать ее идеальной героиней классицизма, где долг торжествует над страстью. В этой связи Хель полностью оправдывает свое имя, одно из значений которого – «Цельность»…
Но примечательно то, что, в отличие от своего отца Локи и братьев – змея Мидгарда волка Фенриса, – (не говоря уже о Сурте), Хель участвует в Гибели Богов пассивно, то есть сказано только, что она поведет свою рать на Асгард, но (даже в такой «мясорубке», как Рагнарек) ее жестокость никоим образом не показана -  не названо ни одного имени тех, кто погиб от ее руки… Наверное, таковые все же имелись, но так как они неизвестны, можно предположить, что урон, который она нанесла асам, не столь уж значительный, а вот они убили обоих ее братьев (хотя те сами на них напали), отца, даже любимого пса, не говоря уж об огромном количестве воинов… 
Вот вам и дьяволица, пожирающая мертвецов!..
Возникает закономерный вопрос: почему мнение о Хель так разительно отличается от ее истинной сущности?  Причина в том, что ее образ (а, точнее, понимание его) пережил большую эволюцию в худшую сторону. Вначале Хель была почти точной копией (исключая внешность и судьбу) своей древнегерманской «коллеги» Хольды, также царицы мертвых, которая, подобно Хель, хоть и не была красавицей (часто ее изображали хромой и сутулой старухой), но обладала такой добротой и справедливостью, что получила от благодарных людей прозвище «матушка Хольда». А второе имя этой богини – Берта – переводится как «светлая», «добрая», «великолепная». Супругом же Хольды-Берты был зимний бог Вульдер. По всей видимости, именно отсюда берет начало миф о Хель и Улле, а так как Хольда является еще и богиней зимы (ее называют Госпожа Метелица), иногда она отождествляется и со скандинавской богиней зимы Скади. Вероятно, именно поэтому скандинавский Улль является  одновременно и супругом Скади, и любовником Хель.
Но со временем образ Хель обособился от образа Хольды и подвергся безжалостной, необоснованной демонизации. Поклонники богини обвиняют в этом христианизацию Скандинавии, произошедшую в 9-11 вв. Но я как православная христианка с этим согласиться не могу. Виновато в клевете на Хель не светлое христианство, а темное человеческое невежество. Как мы уже отмечали, нашей психике  свойственно уподоблять явления друг другу. И, познав христианство, вчерашние язычники принялись «подстраивать» под него свою прежнюю религию (ибо она оставалось популярной, а «Младшая Эдда» -важнейший сборник мифов – была создана знаменитым писателем Снорри Стурлусоном (1178-1241) уже под влиянием христианства). Следовательно, Асгард отождествился с раем, царство Хель – с адом (до сих пор в английском языке ад называется ее именем – правда чуть-чуть измененным – “hell”), ну а Рагнарек – с Апокалипсисом. Личности богов также претерпели аналогию: Бальдр уподобился Христу, а его враг и убийца Локи – Сатане. А раз так, что можно ждать от Хель – этого сатанинского отродья? Что может принести она, кроме зла, горя, чумы, смерти и беды?
Но с точки зрения здравого разума эти параллели надуманны. Бальдр и Локи – вовсе не Христос и Сатана – а очеловеченные боги, говоря проще,  обыкновенные грешные  и неоднозначные люди, только один из них более праведный, а другой – более порочный. А уж уподоблять Асгард (где есть и пьянство, и сексуальное распутство, вплоть  до инцеста, и где правит Один, запятнавший себя даже  изнасилованием!) Божьему раю, а царство Хель (где праведные души обретают покой, а невинные дети получают заботу и любовь) – аду для грешников – это вообще верх абсурда! Но именно такие вот перлы и порождаются смешением христианства  с первобытными представлениями о мироустройстве! Но нам ли ругать за это скандинавов – мы и сами ничуть не лучше. Даже сейчас, в 21-м веке, мы подвержены различным  нелепым суевериям, берущим корни в язычестве. Например, веруя по-православному (и совершенно справедливо – чему и наука уже начинает находить доказательства!) в существование бессмертной души, мы, словно смеясь над этой верой, наливаем стопку водки для своего  недавно умершего близкого человека… Или католические инквизиторы, имевшие полуязыческие представления о ведьмах и устройстве мира (а в Библии оно описано поэтическим иносказательным языком, который католики зачастую наивно буквализировали), долго не хотели верить, что Земля – шар (потому что это якобы противоречило Божьему слову), а инакомыслящих сжигали на  кострах. Подобных примеров можно привести множество. Но виновато в  этом не христианство, а обычная человеческая дурость. Очернение и забвение Хель – случай из того же ряда. Так был надолго потерян и забыт один из самых богатых, прекрасных и загадочных образов мировой культуры…
Но только ли в этом дело? Ведь христианизация коснулась не только Скандинавии, но многих других стран (и, конечно, Рима и Греции, которая даже стала православной), но древние боги (включая греко-римского владыку мертвых Аида-Плутона) не только не подверглись поруганию, но и пережили второе рождение в искусстве. Почему же ушат грязи вылился именно на Хель?
Причина в том, что она стала заложницей собственного облика. Вспомним стандартное описание положительной сказочной героини: «Она была добрая и красивая». То есть хороший герой непременно  должен быть красивым, а плохой (за редкими исключениями) –  обязательно уродливым. Такая позиция не лишена справедливости – действительно «дух творит себе формы». «Красота спасет мир», - сказал великий Достоевский. Но зачастую культ красоты принимает извращенные формы, когда она становится чуть ли не единственным и поистине всепоглощающим критерием положительности. 
Возьмем греко-римскую  мифологию. Елена Прекрасная сбежала от мужа Менелая к любовнику Парису, история банальна, но беда – оба они были цари (Греции и Трои соответственно), и они затеяли ужасную Троянскую войну, в результате чего погибло множество славных героев, разбилось тысячи судеб – а Елене прощается все: ведь она же – Прекрасная! Непосредственной же зачинщицей этого конфликта явилась еще одна красотка – богиня Афродита (Венера), которая и «подарила» Парису замужнюю Елену, за то, что он признал Афродиту (а не Геру или Афину) самой прекрасной из богинь. Сама Афродита отличалась редкостным распутством: ее мужем был бог огня Гефест, а любовниками - бог войны Арес, смертные Анхиз, Бут, охотник Адонис и другие. И такую распутницу мы считаем эталоном прекрасного!
Ее же скандинавская «коллега» Фрейя, еще один подобный «эталон», оказалась в любви более щедрой, вступив в связь даже с братом-близнецом Фрейром. Не выдержав постоянных измен, ее муж Од сбежал от нее, и  она, погоревав, пустилась во все тяжкие. Один, поссорившись со своей супругой Фригг, женился на «освободившейся» красавице. Но она продолжала искать ночные приключения и пошла в Царство Гномов (гномы - волшебные существа-карлики, живущие под землей (но выше, чем расположено  Царство Мертвых) и умеющие делать удивительные вещи). Фрейя увидела четырех братьев-гномов, сделавших дивное золотое ожерелье. Богиня попросила продать его ей, на что гномы потребовали, чтобы она провела по одной ночи с каждым из них. Так новоявленная царица богов и мать двух дочерей стала, прошу прощения, обыкновенной проституткой… Один, узнав об этом, естественно, сбежал от нее обратно к своей скромнице Фригг, которой за все время супружества он бессовестно изменял  и которая однажды все-таки наставила ему рога с его обоими братьями – Вили и Ве – и взяла себе в наложники юного Улля (возлюбленного Хель), когда тот стал царем Асгарда  вместо Одина…
Да, в языческом мире прощается любая вина, кроме плохой внешности. Вспомним древнегреческий миф о горгоне Медузе, которая была чудовищем со змеями вместо волос и  взгляд на которую превращал в камень любое живое существо. Ее убил герой Персей, а мы привыкли радоваться за него – дескать, молодец парень! Но почему Медуза стала такой, задумываться не принято. А между тем, именно этот вопрос и следовало бы поставить в первую очередь. 
У низших морских божеств Форка и Кето были 3 дочери-красавицы: Сфено, Эвриала и Медуза, последняя из которых -  смертная. Однажды Медуза имела несчастье понравиться богу морей Посейдону, и тот, не в силах справиться с охватившей его похотью, не придумал ничего лучше, как затащить девушку в храм Афины и изнасиловать ее прямо там. Афина, будучи целомудренной девственницей, очень возмутилась подобным развратом, но наказала почему-то не своего беспутного дядюшку, а его невинную жертву, превратив ее шикарные волосы в змей, а прекрасное лицо наделила таким ужасом, что всякий взглянувший на него превращался в камень. Сфено и Эвриала пожелали разделить с любимой сестрой ее участь и были превращены  в таких же чудовищ. И вот бедные девушки поселились на пустынном острове, но  Афина не успокоилась и на этом: она приказала Персею убить Медузу, что тот и сделал. Но сочувствовать несчастной не принято. Она же – чудовище!
Скандинавская Хель, подобно греческой Медузе, фигура в высшей степени трагическая: обе эти героини –жертвы злого Рока, ненавидимые и гонимые за то, в чем они не виноваты. Непонимание несчастных, которые имеют участь быть «другими», чем они  делает языческих богов бесчеловечными, хотя многие из них, как мы можем убедиться даже на примерах из этой статьи, подобны прекрасным вазам, наполненным нечистотами…
Странная же внешность Хель – наполовину ослепительно красивая девушка, наполовину гниющий труп –  на самом деле, содержит глубокий философский смысл и имеет несколько интерпретаций:
1. Символ скоротечности жизни и непостоянство красоты, обратная сторона которых – смерть и тление.
2. Двойственная сущность самой смерти: с одной стороны, гниение тела, с другой – прекрасный удел бессмертных праведных душ.
3. Дуалистическое единство жизни и смерти, их неотделимость друг от друга.
4. Сущность самой Хель: она прекрасна для добрых людей,  щедра и милостива по отношению к ним, но она же грозна и ужасна для грешников, попадающих в ее мир.

Вообще, Хель с ее сложной и интересной сущностью могла бы стать идеальной  героиней романтизма, причем сразу по нескольким принципам:
1. Двоемирие, когда мир героя противостоит остальному миру, вступая с ним в непримиримый конфликт. Главный герой (далее - ГГ) с возвышенной, глубокой, безмерной и благородной душой, являющийся ярко выраженной индивидуальностью, несчастный и одинокий изгой, ненавидит окружающий благополучный, сытый и приземленный мир филистеров, или обывателей (в данном случае, это асы) и ненавидим им.
2. Страстное стремление ГГ к мечте, к идеалу, который, на самом деле,  далек, недосягаем и утопичен, в результате чего ГГ может испытать разочарование или погибнуть (в данном случае стремление Хель сокрушить асов обернется для нее бедой: она потерпит от них поражение, потеряв в этой войне и своих подданных, и своих родных, и свое царство, и даже, очень вероятно, свою жизнь, а род асов (пусть даже их выживет лишь несколько) продолжит свое существование и со славой войдет в Новый Асгард).
3. Дуализм красоты и безобразия, скрытого и явного, когда прекрасная душа ГГ, живет в уродливом теле - и поэтому он всеми презираем и гоним,  в то время как его антипод может быть прекрасен наружно, но безобразен внутренне – и пользоваться любовью и уважением других. Яркий пример такой оппозиции в классической романтической литературе – это, безусловно, ужасный горбун Квазимодо, обладающий поистине святым сердцем, которого под ужасной телесной оболочкой никто не мог разглядеть; и его соперник – блестящий Феб де Шатопер – редкостный красавец, но еще более редкостный негодяй. В нашем случае такими антиподами являются Хель и ее соперница Скади.
4. Культ Смерти и Ночи как таинственного и притягательного и как неотъемлемой части природы (причем, романтики принимали безоговорочно – даже такие ее неприглядные стороны, как гниение тела и его разложение).
5. Обилие фантастики  и фантастических существ.

В связи с перечисленным, остается только удивляться тому,  что Хель  все-таки не стала такой же культовой фигурой для романтизма, как, скажем, Венера – для Возрождения. Но, видимо, ее образ был так старательно утоплен в волнах Леты, что романтики совсем обошли его стороной.
И только представители Асатру, современные последователи религии древних скандинавов, относятся к Хель более благосклонно, чем их далекие предки. «Хель как Смерть, - считают они, - сама по себе нейтральна: она не является ни Добром, ни Злом». Но тут возникает еще большая путаница. Да, действительно, эта богиня настолько часто и прочно отождествляется со Смертью, что известная поговорка «тебя за Смертью посылать!», звучит у скандинавских народов как «тебя за Хель посылать!». Но это отождествление крайне несправедливо, поскольку, согласно мифам, смерть появилась в мире задолго до рождения Хель, а именно когда Один  и его братья сначала убили великана Имира (первое живое существо во Вселенной), а потом утопили в его крови (буквально)  почти всех великанов. И после этого другие живые существа (скажем, родители Локи – великан Фарбаути и богиня Лаувейя) продолжали умирать. И гораздо позднее родилась Хель, и еще позднее воцарилась в Стране Мертвых, наведя там порядок и  обеспечив покой неприкаянным душам. Так что она стала скорее аналогом греческого Аида, который, являясь грозным богом,  все же никогда не отождествлялся со Смертью. Ее олицетворял другой бог -безжалостный Танат, сын богини Ночи, которого изображали в виде изможденного мужчины с перепончатыми крыльями, пьющего кровь своих жертв. Почему же в скандинавской мифологии Смерть и повелительница мертвых слились в одно лицо? Непонятно. Но так как мировоззрение язычника не всегда поддается логике, то, по всей видимости, эту тайну мы не разгадаем никогда…

Но ведь языческие боги антропоморфичны, и поэтому мы сочувствуем их радостям и горестям: мы жалеем Фригг, когда читаем, как она потеряла сына Бальдра; Венере, когда у нее убили любовника Адониса; Фетиде, у которой погиб сын Ахилл, и т. д.

Так почему же к Хель мы относимся иначе?
Все мы привыкли видеть в ней только мрачную беспощадную Смерть…
  Но кто же видит в ней ребенка, брошенного отцом и разлученного с матерью?
Одинокую девушку, заклейменную уродством и лишенную за это солнечного света?
Живое существо, при жизни отправившееся в мрачное Царство Мертвых (пусть даже в качестве царицы)?
Сестру, чей любимый брат обречен на вечный, тяжкий и бесславный плен?
Женщину, навсегда лишенную возможности познать настоящее семейное счастье?
И одна из перечисленных бед могла мы сломить человека, как хрупкую соломинку, а Хель пережила ВСЕ эти горести и осталась сильной,  могущественной и доброй!
Нет более трагического и в то же время выдающегося женского образа, чем она!

Нам, творческим людям 21 века, настало время разрубить гордиев узел застарелых стереотипов, переосмыслить, по достоинству оценить и раскрыть этот неисчерпаемый, удивительно многогранный характер. В наше время, когда возвращается интерес к фантастике, фэнтези, мифологии и потустороннему миру, а главное, к внутреннему миру сильной человеческой личности, ее образ имеет все шансы  пережить возрождение в искусстве (а оно, несмотря на всю свою многострадальность, будет жить, пока жив мир). И когда этот образ будет, наконец, правильно понят художниками, писателями и поэтами, которые сумеют найти к ней единственно верный - гуманистический – подход, Хель станет масштабной,  титанической и хрестоматийно  известной фигурой, (как, допустим, Фауст), сделавшись подлинным украшением мировой культуры. И глядя на прекрасные, посвященные ей, картины и фанфики, (расположенные на сайте www.deviantart.com) а также ознакомившись с творчеством великого современного писателя-фантаста Дина Андерссона, можно убедиться,  что (пусть и очень медленно), правильное осмысление  образа все-таки происходит… Хочется верить, что Хель займет достойное место в мировой культуре, затмив как самых знаменитых  богов и героев древности, так и персонажей современных   фэнтези.

И свет Нижней Луны озарит сердца многих!