Картинки в голове Руха не успевали, они наползали одна на другую, потом мчались сплошным разноцветным потоком, а затем и вовсе сложились в один огромный кирпич. Этот груз придавил голову к земляному полу и Рух на время потерял способность шевелиться. Потом все тело начало трясти, словно в телеге на каменистой дороге, выдавливая изнутри все косточки и внутренности, так что Рух ощутил себя безвольной медузой. А после началось совсем уже такое, что никак не должно происходить со старым опытным воином и о чем стыдно рассказывать. Когда подобное повторилось и на третью ночь, собрав себя с утра, Рух двинул к Габе…

- Ну, чего надо? – Габа всегда и всех встречала крайне недружелюбно, как бы сразу отсеивая тех, кто пришел к ней по пустякам. Такие предпочитали тихонько ретироваться… Рух остался.

- Дык это…

- Уууууу, - сощуривши один глаз, Габа внимательно осмотрела солдата, ткнула пальцем в топчан и приказала: «Садись». – Добралось таки… Думала, тебя, побывавшего в сотне миров, не поймает…

- Хто?

- Ты разве не понял? Тебя тошнит воином, который живет внутри тебя.

Рух задумался, пожамкал губами, пошевелил бровями и пробубнил: «И шо ж теперь?»

- Ну, для начала прекрати строить из себя тупоголового солдафона с ограниченным набором фраз. Это хорошо усыпляет осторожность противников, но я то тебя ВИЖУ. Твоя голова бежит быстрее сердца. Поэтому, разговаривай со мной без страха…

А что делать… Есть два пути: первый – уходить из нашего мира. Делать то, чем ты занимался раньше – воевать за деньги в иных мирах…

Рух упрямо замотал головой…

- Да знаю я, воин-не воин, что ты больше биться не желаешь. Обет дал? Да неважно... Видно, в нашем мире для тебя мало просто «не биться»… Надо подумать…

Габа завозилась, пристраиваясь в углу, вся как-то раздулась, приобрела коричневатый оттенок и застыла.

Рух ждал довольно долго, пока не заболела спина, затем чихнул.

- А и сделаем! - промолвила Габа, словно и не замирала изваянием, - Завтра придешь ко мне огород поливать…

***

Огород у Габы был огромный, а ведерки казались малюсенькими…

- Лей воду на каждый кустик то-о-о-ненькой струйкой. Понял, деревянная голова? Лей и следи за каждой капелькой: как упала, куда упала, как дальше потекла. Понял?

- А может, давай я тебе лучше дров нарублю?

- Дурак ты, - огрызнулась хозяйка огорода и бесцеремонно двинула Руха деревянной поварешкой по мягкому месту. Выше она просто не доставала. – Все. Поливай.

… И Рух принялся следить за струйками и каплями. Удавалось плохо. Образы внутри головы бились, кричали, звенели доспехами. К обеду за забором появилась голова Люмрика, прошептала «Ага!» и исчезла. Через полчаса на заборе сидел уже двое: Люмрик и Солька, и о чем-то тихонько шептались. Рух поливал. Через какое-то время он заметил, что его затянуло в процесс, ему нравится смотреть на серебристые капли и змейки-струйки. А образы из его головы выстраиваются в стройные ряды и утекают вместе с водой. Голова становилась пустой и звонкой.

Как только он это заметил, в другом конце огорода появилсь Габа, задыхаясь заспешила к нему, и закудахтала: «Стой, стой, солдатик. Пора менять задание. Вот эту часть поливай, наблюдая не за водой, а за растениями: как вздрогнули листочки, трепещут ли лепестки, не вылез ли корешок…»

- Давай я канавы тебе пророю? В одном месте льешь, по всему огороду течет?

- Дур-р-р-ак ты. Растениям воды и так хватит. А вот где они возьмут твое внимание? А без твоего внимания  где они возьмут знание, как тебе помочь?

- Кто? Кустики?

- Ну, я ж говорю, дурак… Поливай!

… Вечером Габа спросила, что он заметил. Рух ответил, что яблоня в безветрие качала ветками, а на морковь сползлись десятки божьих коровок. Габа немедленно пошла в огород, сорвала яблоко, вырвала морковь и прокряхтела: «Дома, тщательно пережевывая, съешь. Завтра приходи, купаться будешь»…

***

Рух привык к многокилометровым пешим переходам, его не страшили броски бегом на длинные дистанции, но то, как шла сквозь лес Габа, его пугало. Ее толстое, неуклюжее тело словно расплывалось между деревьев с тем, чтобы возникнуть уже в пяти метрах впереди. Рух еле успевал.

- Пришли.

Перед старым воякой лежало озерцо. Слева со скалы вниз ронял свои жесткие струи водопад. Справа – развернулась серой скатертью полянка.

- Задача у тебя простая: встаешь под водопад и стоишь,  пока не замерзнешь. Потом плывешь на Полянку, ложишься и катаешься по ней, пока не согреешься. Согреешься – снова под водопад. Время – до заката. Отдыхать – нельзя. Сам дорогу домой не найдешь, так и знай. Небо порозовеет – залезешь на скалу, и будешь смотреть, как тонет в зелени солнце. Все понял?!

- Дык а что тут…

- Вот и славно, - и Габа растворилась между деревьями.

Рух выждал еще пару минут для приличия, затем скинул с себя одежду и нырнул под струи. Било ледяным и упругим. Подставляя водяным пальцам то плечи, то макушку, он развлекал себя, пока не окоченел. Затем в три гребка добрался до полянки и обнаружил, что ее покрывает толстый слой пыли и пепла. Покрутив головой по сторонам, Рух улегся, зажмурил глаза и принялся кататься. Вскоре он не только согрелся, но и покрылся толстым, шелушащимся  слоем серой дряни. Поэтому снова нырнуть в озеро было наслаждением.

Через некоторое время от такой работы болело все тело, кости превратились в пластилин, а мышцы – в камень. Однако, забравшись к вечеру на скалу и уставившись на розовый персик солнца, Рух понял, что ему очень хорошо…

…Огненный шарик уже давно гулял по другой стороне мира, первые звездочки вылезли на небосвод, а старухи все не было. Рух снова стал подмерзать, но желания снова покататься в пыли отчего-то не возникало. Тогда он встал на скале и исполнил свой древний боевой танец, громко топая ногой и выкрикивая «Эва»…

- Танцуешь?! – Габа появилась словно из ниоткуда. Рух мигом осознал, что он не одет и присел в нелепой позе. - Это хорошо. Значит, тело воина все помнит, независимо от головы. Держи. – Рух на лету поймал тряпки, обмотался и подпоясался.

- Не спеши, у нас еще одно дельце. Огонь разводить умеешь?

- Обижаешь.

- Ну-ну… Огонь огню рознь. Иди, собирай хворост.

В какой-то момент Рух  с удивлением обнаружил, что пока он ломал и таскал сухостой, Габа тоже была занята приготовлениями: она охапками носила зеленые ветки и складывала их вокруг полянки.

…Хворост задорно потрескивал и Рух с удовольствием вдыхал запах дымка. Так же сидел он тысячи раз в окружении друзей, а иногда и недругов. Все вокруг могло быть разным, а огонь всегда оставался одним.

- Смотри, смотри в огонь. Не на угли, а в огонь, дурья башка. Видишь, как кричат языки? Видишь, что они поют?

Рух ничего не видел и честно пожал плечами.

- Теперь зажмурься и слушай. – Габа схватила охапку зелени и бросила в костер. Все вокруг заволокло дымом, смотреть и дышать стало невозможно. Рух обратился в слух. Он слышал, что Габа каким-то образом ориентируясь в сплошном дыму, перемещается вокруг него и что-то бормочет. Слышал, как шумит листва. Слышал, как тренькает птичка…

- Смотри на огонь!

Языки пламени выросли, стали разноцветными и яркими. Они завораживали и тянули к себе.

- Зажмурься!

Новые порции дыма окутали пространство. Сквозь закрытые веки Рух видел, что дым приобретает цвет и плотность, синие, зеленые, яркие, разноцветные полосы дыма текли сквозь Руха как вода, они наполняли его изнутри и снаружи, гуляя, где им захочется. А затем Рух услышал песню. Откуда-то он знал, что это песня Дыма. И поет ее Дым. Тоненько, витиевато и непонятно. А огонь басит на заднем плане очень внятно и размеренно. Песня становилась огромной, как Мир, песня сама становилась миром…

- Проснись! Мы закончили!

Видимо, Рух заснул всерьез, поскольку по затухающим уголькам уже бегали умирающие искорки, выискивая безопасные щели, а Габа откуда-то достала большую кружку и отхлебывала оттуда дымящееся варево.

- Сколько времени т уже не воюешь?

- Почитай три года.

- И как, удавалось? Подзадоривали же небось? Дразнили? На бой вызывали, трусом называли.

- Было. Все было. Удавалось… Потому что - Решил!

- Угу… Ага…Ну вот и ясен той новый Путь. Будешь учить других как Уходить От Битвы…