Пластилиновые лица, трамвай, маячащий беспрестанно перед глазами красный берет. Это кондуктор, обилечивает входящих, стервозно злясь на мир вокруг. А в чем люди то виноваты? Что они ездят в трамваях?!?. Смешно. А лица все равно пластилиновые, разных оттенков и структуры. Вот у кондуктора, такое розово-болезненное пятно на общем фоне, остальные бледность и плесень. Бледность и плесень различных оттенков. Замкнуты, зашиты, а зачем пускать внутрь? И вот плесень и бледность царствуют на улицах. Кутаюсь в теплый шарф, пытаюсь смотреть в окно. В ушах шумит целый день, и будто ткнули носом в пепельницу, все признаки начинающейся болезни. Дышать совершенно нечем, задыхаюсь бессильно.
Улица, скрип свежего снега и черное небо.
В тот день во дворе взошли три Луны. Никого не спрашивая, сами по себе… три лимонные сестрички. Одна почему-то без глаз, две другие всё такие же – обыкновенные. Как всегда. Ветки деревьев, бросая паутинные тени, пытались что-то сказать. Бесполезно. Ничего не получалось. Сурдопереводом я , к сожалению, не владею. Обещала этого не делать. Испугались, что буду слышать лишь море.
Лай собаки, как всегда бессвязный и полный страха. Вы когда-нибудь видели, замечали этот собачий страх? Это действительно страшно. Бывает собачий голод, собачий холод тоже, говорят, бывает, а собачий страх? Я знаю – бывает. Противный, липкий и совершенно глупый, от такой глупости обычно звенит в ушах.
Прячу нос в шарф и быстрее шагаю домой. Два звонка, как обычно, топот ног, привычное мамино «Кто?!», привычное моё чуть слышное «Я-а». Звук железа и тепло. Настойчивый кот, залезающий под руки расстегивающие замки сапог. Мрррррррррр… Нежно тискаю кошачьи щёчки, сколько тепла и радости приносит этот комочек рыжей шерсти. Самый верный и лучший друг на всем белом свете. Беру на руки и усаживаю на ладошку, теплый… В ночном окне всё те же три Луны. Пальцем показываю на одну из них. В ответ только разомлевший взгляд раскосых янтарных глаз и грудное «трррррррр». Облако зацепилось за Безглазую, будто средневековый парик. Ветер – цирюльник мигом подравнял свисающие непослушные пряди. Мерцание, дымка, запотевшее стекло диктует свои правила в достоверности увиденного сквозь него.
Мягко вонзились из меховых лап острые коготки. Пора прощаться, мир трех Лун, пора возвращаться.