1 глава

Ей всего 14 лет. Она сидит за старым тяжелым деревянным столом, слегка покачивается на стуле со спинкой, и мечтательно смотрит в потолок. Длинные, густые темно-каштановые волосы до талии завязаны в хвост. Стул протестующе поскрипывает. Мягкий желтый свет от старой металлической настольной лампы падает на старательно расписанный лист. Она вернула стул в устойчивое положение и вывела последние строки на листе: «Дорогая моя Алёночка! Кажется, я рассказала тебе все, что только можно! Ты, пожалуйста, ответь на все мои вопросы, и расскажи, что нового у тебя! Пока, солнышко! Твоя сестричка Оля. 10 апреля 2004 г.» Она аккуратно сложила все 8 страниц письма, повертела его перед лицом, проверяя качество авторских рисунков, и потрогала пальчиком чернила от разноцветной гелиевой ручки. Оля очень любила рисовать. А когда у нее было настроение, рисунки получались еще лучше. Письма же Оля всегда писала с удовольствием. Во-первых, рассказывая все самое сокровенное своей лучше в мире подруге, разбираешься в собственных чувствах, наводишь порядок в мыслях. А во – вторых, как же это приятно, смотреть на лист бумаги, который вскоре преодолеет расстояние в 3200 км!   На самом деле, Алена была не кровно, но духовно сестрой Оли, а остальное для девочек не имело никакого значения. Красивая открытка с блестками упакована в конверт вместе с письмом, адрес получателя старательно выведен синей пастой. 
Оля потянула вверх руки и уловила заманчивый запах с кухни. 
- Бабушка! 
- Да, доченька. – Бабушка Валя всегда так называла внучку, отчасти потому, что сама вырастила ее, и фактически заменила умершую в родах  мать, отчасти, потому, что ей так больше нравилось.
-  Пахнет пирожками? 
- Оля, хватит кричать мне из комнаты! Да, я пеку пирожки. Ты что, не хочешь пирожки? – Бабушка не любила, когда Оля разговаривает из-за стенки. Хотя, в однокомнатной квартире можно услышать друг друга с любого угла, даже разговаривая шепотом.
- Нет, очень хочу. Но я скоро растолстею на твоих вкусных пирожках, которые просто невозможно не съесть! – Оля села в кресло на кухне, поджав под себя ноги.
- Ба! – Бабушка повернулась и отвлеклась от сковороды. – Растолстеешь! Да в тебе вес – то бараний! 
- Вот-вот, Алина тоже так говорила, что ест кучу блинов с маслом, и не толстеет! Помнишь, как она хвасталась? А теперь вон бегает на спортивные секции, сбрасывает свои килограммы! 
Алина – это старшая двоюродная сестра Оли. Правда, всего на полгода.  Светловолосая жизнерадостная девчонка с зелеными глазами. В отличие от Оли, у Алины всегда было полно подружек и друзей, она всегда и во всем была первой, умница в школе, и «зажигалка» в компании. Ее любили все. Активистка в жизни, смелая, иногда безрассудная, она была гордостью своих родителей. 
И лишние калории, сжигаемые на секциях баскетбола, большей частью были ее выдумкой. 
- Ой, даже не хочу с вами, вредными девчонками, разговаривать! – Бабушку всегда возмущали разговоры про «лишний вес». Хотя она сама, в свой преклонный возраст, едва достигала 50 кг, и всегда жаловалась, что не может купить блузку по размеру.
    Со смородиновым морсом из домашнего варенья и с пирожком с картошкой, Оля усмехнулась в ответ. Она-то знала, как бабушка любит своих родных внучек!
    Сегодня суббота, можно расслабиться, не делать уроки, сесть с бабушкой на диван в зале, и смотреть, комментируя, развлекательные передачи, или концерты. В основном, комментировать будет Оля. Она всегда эмоциональна. Иногда через чур. Бабушка будет изредка поддакивать, и вязать на спицах домашние следки. 
    Засыпая, Оля мечтает. Она любила мечтать. Воображение всегда живо рисует картины, которые потом снятся. Ее кровать отгорожена от зала огромным, широким и высоченным, до потолка, полотняным шкафом. Кроме кровати, на стене висят две полки. С книгами и старыми игрушками. 
    Она закрывает глаза и, думая о чем-то приятном, засыпает.

2 глава

Скучающие и огорченные внезапным классным часом, ученики 8 «А» смиренно слушали классного руководителя. 
- …И на последок. На следующей неделе наш класс едет на экскурсию в поселение Персидская Ольховка. Посещение монастыря, изучение его истории, осмотр окрестностей… - Надежда Владимировна обвела взглядом учеников, недовольно крививших носы от предстоящей поездки. – Также мы посетим древние пещеры в холмах, увидим там сталактиты и древние рисунки!
Класс оживленно заерзал. Надежда Владимировна удовлетворенно улыбнулась и пустилась в подробное описание экскурсии и диктовке под запись, что взять с собой и во что одеться.
Оля внимательно слушала, и искоса наблюдала за своим одноклассником. Русые волосы, карие глаза, пухлые губы. Он толкал в бок соседа по парте, и, смеясь, рассеянно, через предложение, записывал наставления учителя.
В этот период, период взросления, Оля именно на него обратила внимание. Обсуждения с подружками звезд эстрады, типа Бритни Спирз  и Натальи Орейро, перестали быть такими интересными, катание на велосипеде, просмотр мультфильмов – тоже наскучили. Все чаще между одноклассницами вспыхивали разговоры о первой влюбленности. Более смелые уже откровенно заявляли о том, что у них есть парень, рассказывали о впечатлениях от первых поцелуев. Другие, слушающие, восторженно ахали и завидовали. 
    Оля по большей части общалась с более скромной и тихой девочкой. Неизвестно почему, но за этот год они стали подругами. Маша всегда завязывала хвост на затылке, одевалась в джинсы и спортивные кофты, носила грубую, похожую на мальчишескую, обувь и черную, через плечо, сумку, до отказа набитую учебниками. Она всегда краснела при разговорах о мальчиках. Маша больше любила поговорить о биологии, или решении задач по физике.. Олю это раздражало. 
    Больше половины девочек в классе красили ресницы, некоторые сменили цвет волос и сделали модную стрижку. Почти все ходили в джинсах и блузках. Многие на каблуках.
    Оля никогда не расставалась со своей привычной прической в хвост, никогда не носила платьев, юбок и каблуков, не красила ногти и ресницы. Впрочем, внешний вид ее никогда не заботил. 
Кроме одного единственного случая. Тогда, в 12 лет, у нее раньше других сверстниц округлилась грудь и под белую блузку она одела не детскую майку, а белый бюстгальтер. Это пикантная деталь не прошла незамеченной, и многие, ехидно посмеивались над ней, и говорили, что за лето с ней произошли очень сильные перемены. Оле тогда стало так стыдно, что она была готова сбежать со школы, от этих ужасных одноклассниц, и никогда там больше не появляться.
И вот, впервые, Оля задумалась о том, в чем она поедет на экскурсию. Весна приближалась стремительно, снег растаял, в обеденное время солнце сияло почти по-летнему. 
Придя домой после школы, Оля выпотрошила весь шкаф. Бабушка удивленно на нее смотрела, такую расстроенную и забавную. 
Оля аккуратно перебила вещи, складывала их в стопку, мерила каждую кофточку, иногда по несколько раз, критически осматривая себя в зеркало. Чужими глазами. Карими глазами мальчика с пухлыми губами. 
Оля вспомнила перемену перед уроком истории. Он сидел за ней. Ваня заговорил с ней первым. Оля уловила, что в голосе уже нет мальчишеской писклявости, а руки, держащиеся за спинку ее стула – шершавые и грубые. Она улыбалась ему не просто как однокласснику, а как парню. Ваня что-то сказал смешное, а Оля передразнила. Он шутливо ущипнул ее за предплечье. Ей понравилось прикосновение. 
Ваня определенно лучше других сверстников, которых она встречала. Он симпатичный и стройный. И еще, у него грубые ладони, а не нежные руки, как у других мальчиков.
Прозвенел звонок, Оля улыбалась, а Маша недоуменно на нее взирала. Оля пожала плечами, и ничего не сказала. Маша ее осуждает. За шутливый разговор с парнем, и за то, что она не накричала на него в ответ на прикосновение. Оля только фыркнула.
Сейчас, в комнате, Оля вспоминала это первое случайное невинное прикосновение, и свои ощущения в тот момент. 
Это было что-то новое, захватывающее, волнующее. Она хотела еще раз испытать это чувство. 
 Гардероб у Оли был очень скромный, всего – то пара джинсов, и несколько кофточек, на разные сезоны. Она решила под джинсовую куртку надеть тонкую обтягивающую футболку с веселым принтом. В школу она никогда не надевала что-то подобное,  такие вещи предназначались для прогулок и походу к друзьям.
На следующий день, на уроке русского языка, учитель объявила о грядущем изложении с сочинением, которое будет проверяться лично директором школы и сопровождаться его же присутствием в классе. Скорее всего, класс в очередной раз запугивали, чтобы троечники немного подготовились. 
- Поскольку  на уроке будет присутствовать директор, проведем мы его как в начальной школе. Мальчики сядут с девочками. – Объявила учительница. – Мальчики  станут поспокойнее, лишившись своих собеседников, внимательней будут слушать, а самым одаренным - представиться уникальная возможность списать! Только не опозорьте меня, ей – богу!
В классе поднялся гул, кто-то оживился, кто-то запротестовал.
- Тише! – учитель постучала ручкой по столу. – Для начала определимся, кто сядет за парты с нашими отличницами: Олей, Катей, и Светой? 
Щеки Оли полыхнули краской. Она ненавидела, когда ее называли отличницей. Было в этом что-то обидное. Она никогда не проявляла большого усердия в учебе, ей все давалось легко, стоит только чуть-чуть постараться. Она никогда не повторяла выученный дома материал в школе, в отличие от Светы и Кати. Она не сидела за полночь за учебниками, не штурмовала библиотеки, не просила родственников помочь. За редким исключением. Считала, что и остальным учеба дается также, просто некоторые любят выставить себя напоказ, быть выше над остальными, демонстрировать, что они умнее. Оля кипела от злости, когда они тянули руки, плотно зажав губы, чуть ли не выпрыгивая из джинсов. Гордо вскидывали подбородок, когда их при всем классе хвалили учителя, ставя в пример остальным. Оля в единичных случаях, когда никто не знал ответа, тянула руку, спокойно, равнодушно, чтобы спасти класс от двоек. Она всегда все знала, и, может быть, лучше тех, кто стремился подлизаться к учителю, продемонстрировав свою безупречную подготовку. Так и в этот  раз. Девочки благоговейно взирали на учительницу, а Оля сидела, потупив взор, и сгорая от стыда. 
- Повторяю вопрос! – учительница сделала еще одну попытку утихомирить класс.
- Я хочу сесть на изложении с Олей! Можно?
Оля медленно обернулась, боясь, что слух обманул ее... Ваня стоял перед партой, смущенно улыбаясь учительнице. Заметив мой взгляд, он скосил глаза в сторону.
- Хорошо! – учительница согласно кивнула.
Обескураженная услышанным, Оля смотрела перед собой, на белую лакированную крышку парты, и не верила. Она волновалась, улыбалась мыслям, и предвкушала грядущий урок, которым теперь представлялся ей в совершенно ином свете, чем пятнадцать минут назад. Учительница распределяла класс по парам, кто-то по-детски возмущался, кто-то смеялся, кто-то радовался… 
Одного урока не было.Оля и Маша устроились на любимой лавочке в холле второго этажа. Никого не было. 
- Как ты думаешь, почему Ваня выбрал меня? – Оля чувствовала, что ее снова заливает краска, но не спросить не могла.
- Потому что он хуже всех пишет изложения. – Маша посмотрела на подругу, как на дуру.
- Да, наверное.. – Оля сделала вид, что согласилась. С Машей не поговоришь на такие темы... Что уж там.

3 глава

Пятница. Урок английского языка. Маленький классный кабинет, самые старые парты цвета детского яблочного пюре, такого же цвета стулья, и стены. На потертой доске крупной прописью выведена нечеткая надпись белым мелом: «April, 24. Friday». 
Худшая половина класса парней учит, к сожалению, именно английский язык. Они носятся, как сумасшедшие, по классу, с грохотом задевая парты, шкафы, одноклассников. Учебники и тетрадки летают над головами. Она равнодушно смотрит на солнечный луч, падающий на парту. С каждым новым «забегом», пылинок в луче становится все больше. Они танцуют, кружатся, и исчезают за пределами луча.  
«Сорви голова» Миша носится с только что отобранным портфелем одноклассника Семы, который с влажными от слез глазами бегает следом. Очень маленького роста, несимпатичный, с крупным носом, он писклявым голоском просит Мишу вернуть портфель. Оля с презрением взглянула на Сему. Наверное, ей должно быть жаль его. Но у нее совсем другие чувства вспыхивают, глядя на горе-одноклассника. Ей хочется подойти и врезать ему со всей силы по сопливому носу, а потом по мокрым глазам. Он ей противен. Трусливый, как заяц, он даже не старается быть сильнее. Девчонки, и те не позволяют себя так унижать.
Прозвенел звонок. Миша с гоготом швырнул пыльный портфель прямо на учебники  и тетрадки Семы, которые тут же посыпались на пол. Сема, все еще хныкая, принялся их собирать, а потом уселся за свою любимую первую парту перед учителем.
Доли секунды, и на учительский стол с грохотом падает оторванная крышка последней парты. Миша смывается за свое учебное место. В эту минуту заходит учительница.
Оля нарочно смотрит сквозь нее. Сейчас будет кому-то плохо. Нина Александровна, женщина средних лет, с шапкой кудрявых белых волос, напоминающих шляпку подсолнуха, звонким тонким, почти пищащим голосом приветствует класс и становится у своего стола. Оля видит, как ее плотно сомкнутые губы дрожат, руки мертвой хваткой вцепились в журнал. 
- Who did it? – запищал голос.
Молчание.
- Для тех, кто не понял, спрашиваю по-русски. Кто это сделал? – шляпка подсолнуха затряслась.
Снова молчание. Кучка парней сдавленно смеется.
- Ах, я так и знала, что это ты, бессовестный! – Она замахнулась классным журналом и ударила несчастного Сему. Тот больше не смог выносить страдания, незаслуженно обрушивающиеся сегодня на его несчастную личность, и, рыдая, начал оправдываться, что всему виной Михаил Котов.
Миша нагло встал, выпрямился, и устремил взор на учителя красноречиво говорящий: «Ну и что ты мне сделаешь?». 
- А ты у меня еще получишь! – Миша пригрозил кулаком Семе, смял несколько тетрадных листков, и импровизированный снаряд отскочил от макушки несчастного.
И тут посыпался дождь из бомбочек, в классе летало все, что может летать: книги, тетради, дневники, ручки, пеналы, портфели.
Нина Александровна в истерике выбежала из класса, хлопнув дверью. Урок был сорван.
Оля пожала плечами. Ей не жаль ни Сему, ни  учительницу. Они сами себя поставили в такое положение, сами позволяют себя унижать. 
Оля с Машей стояли на первом этаже перед кабинетом обществознания. Оля облокотилась на подоконник. Она была расстроена.
- Бедная Нина Александровна! – Маша сочувственно ахнула.
- Угум. – Оля напряженно разглядывает одноклассников.
- Я бы прибила этого Мишку! Так нельзя себя вести! – Маша продолжала жалеть учительницу.
- Да-да. 
- Да что ты там высматриваешь? – Маша посмотрела по сторонам.
- Смотрю, что кое-кто выздоровел. – Она смотрела на Юлю.
-А, ты про Юлю? – Маша улыбнулась. – Что ж, теперь Ване есть с кем поразвлечься на переменах.
- Да ты посмотри, она ни на шаг от него не отходит.
- Они же за одной партой сидят. 
- Наверное, не зря.
Мы зашли в класс. Оля достала учебные принадлежности из сумки, и села, скрестив руки на груди.
Вдруг показалось, что под ее ногами началось локальное землетрясение, она разомкнула руки и схватилась за столешницу. Это Ваня, схватившись за спинку ее стула, ожесточенно тряс его в разные стороны.
- Вань! Перестань! – Она обернулась и увидела коварный взгляд соседки по парте – Юли.
Он оглушительно рассмеялся. 
- Ваня! Я, кажется, к тебе обратилась! – Оля повернулась к нему, краем глаза замечая искривленную улыбку Юли.
- Ну хорошо. – Он расслабленно откинулся на спинку стула.
Она сидела спиной к нему, но видела, что многие одноклассники с интересом на них взирают.
Сначала, она думала, что ей показалось. Потом она обернулась и убедилась – Ваня с удивленным лицом убрал руку от ее волос. Он их незаметно трогал. 
- Ну все, - Юля собрала в охапку учебник и тетрадь, и встала из-за парты. – Пошли пересядем вот туда.
Юля указала на последнюю парту соседнего ряда. 
- Вань? Ты меня слышишь? Мы пересаживаемся. – Юля уставилась на Ваню.
- Не «мы», а ты. – Ваня невинно ей улыбнулся.
- Ах, вот как… - Юля разочарованно направилась в конец класса, и злобно бросила перед собой учебники.
Оля была крайне удивлена. Как это понимать? Юля, что, ревнует? Удивительно, раньше она не задумывалась, почему они сидят вместе, за одной партой.
За минуту до звонка в класс вошла классная руководительница и уточнила насчет поездки в Персидскую Ольховку.
- И так, поднимите руки те, кто точно едет на экскурсию. – Надежда Владимировна что-то записала в блокнот. – Держим руки, не отпускаем! Отлично! На следующей неделе состоится поездка, так что не забудьте то, о чем мы говорили накануне.   
Она услышала шепот:
- Оль, а ты почему не подняла руку? 
- Вань, я подняла руку. Ты, похоже, не заметил. – У нее колотилось сердце, щеки полыхали. Во время опроса Оля заметила, что Юля не поднимала руку. Что, Ваню это не беспокоит? Почему он интересуется, поедет ли именно она, а не Юля?
Большая перемена. Они сидят на сцене, свесив ноги. 
- Эй, не толкайся! – Оля ответно пихнула Ваню в бок.
- Это ты не толкайся! – Он придвинулся.
- Ну все…. – Она спрыгнула со сцены и подошла к девочкам, что-то горячо обсуждающим.
Ваня спрыгнул следом и вырвал у нее сумочку.
- Ах! – она пошатнулась. – Отдай!
- Возьми! – Ваня стоял в метрах двух от нее, держа руки с сумкой за спиной.
Она подошла, и резко бросилась к нему за спину. Он повернулся к ней лицом. Она попыталась снова забежать ему за спину, он отступил на несколько шагов. Они смеялись. И не замечали, как Юля, с одной стороны, а Света – с другой ревностно смотрели на них. 
Оля бросила попытки обойти Ваню со спины, и, сомкнув руки спереди у его талии, нащупала сзади в его руках сумку. Он разжал пальцы. Они улыбались друг другу. Она тяжело дышала, частично от того, что немного запыхалась, частично от того, что ее тело изнутри полыхало, как ночной костер, в ночь на Ивана Купалу.
Прозвенел звонок. Она, красная и слегка растрепанная, пыталась выровнять дыхание. Маша шепнула:
- Света просит твою тетрадь, сверить домашнюю работу.
- На, передай.
Она не смотрела в сторону Светы,  она вся была еще там, на большой перемене.
- Вот, возьми. – Маша протянула тетрадь обратно.
Она открыла последнюю страницу, чтобы записать сегодняшнее число, и ее брови поползли наверх. Вся домашняя работа была густо перечеркана жирной ручкой с синей пастой. Невозможно было рассмотреть и строчки. 
«Хорошо, Света. Я тебя поняла»: она выглянула из-за Маши и, прикрыв рот рукой, притворно  засмеялась Свете, якобы поняла ее шутку.
- Маш, попроси у Светы дневник. Я спишу расписание на завтра. 
- О? У меня же есть.
- Маша, попроси дневник! – процедила Оля сквозь зубы.
Красный дневник с белым пушистым котенком лег передо Олей. Она взяла красную цветную пасту и несколько последних страниц с оценками нещадно разукрасила.
- Все, я переписала расписание. Скажи ей спасибо. 
Маша взяла дневник и в ужасе уставилась на подругу. Будет большой скандал.
Когда Свете дневник перешел в руки, Оля выглянула, и помахала ей ручкой, улыбаясь до ушей. Выражение злобы и гнева застили на лице одноклассницы, увидевшей результат «переписи расписания».