РЕШЕТО - независимый литературный портал
Ирина Курамшина / Художественная

ГЛАВКОШ КЛИНИЧЕСКОЙ БОЛЬНИЦЫ

782 просмотра

Всем беспризорным кошкам и котам, люблю их, зараз таких
ГЛАВКОШ БОЛЬНИЦЫ

Тюки вылетали из окна, как извергающаяся из жерла вулкана лава.
- Следующий! – Кричал грузчик, отбегая на безопасное от места приземления груза расстояние. И был прав. Грязное белье в больнице перед отправкой в прачечную обычно связывают в тюки килограммов по 20, а может и больше, если это, к примеру, зассанные пеленки. Под такой попадешь, – инвалидом на всю жизнь останешься. Таскать тяжеленные тюки из отделений на улицу санитаркам и медсестрам не под силу, а грузчиков в засаленных спецовках в отделения не пускают. Поэтому и был придуман такой оригинальный способ транспортировки «небо-земля».
Последняя партия грязного белья уже вылетала из окна третьего этажа детского корпуса, когда в поле зрения грузчика попала вылезающая из подвала кошка.
- А-а-а-а… - Взвыл грузчик, отчаянно размахивая руками. Но было поздно. Тюк накрыл кошку, она не успела даже пискнуть.
- Японский городовой! Меня ж теперь Вера Михайловна убьет. – Стенал грузчик, не решаясь подходить к тому месту, куда упало белье.
– Мужики, - обратился он к другим рабочим, переминающимся неподалеку с ноги на ногу, - посмотрите, Христа ради, это Катя?
Оснований для волнения у грузчика было предостаточно. Кошка Катя была любимицей всей больницы, а особое покровительство ей оказывала Вера Митрофановна – заместитель главного врача. Да и сам главный тоже частенько оказывал четвероногой внимание, хотя и старался делать это не на глазах у персонала.
«Ну, все. Если это все-таки Катя, и если она еще и сдохла, - меня уволят», - с уксусным выражением на лице размышлял бедолага.
Грузчики все еще стояли в нерешительности, когда из-за угла больничного корпуса показалась грушеобразная фигура сестры-хозяйки, или попросту – завхоза. Видимо ее привлекли завывания, которые непроизвольно вырвались у грузчика.
- Что здесь происходит? – Зычным, прокуренным голосом вопросила Анна Ивановна. Грузчики лишь замахали руками в сторону лежащего тюка, мыча что-то нечленораздельное.
- Так, - Анна Ивановна очень быстро сориентировалась, - поднимайте.
Ошалелые грузчики отбросили тюк в строну, и взорам присутствующих открылась ужасная картина: раздавленная, словно по ней прошелся каток для укладки асфальта, кошка лежала не шелохнувшись, глаза ее были открыты, слишком широко открыты, застывший немигающий взгляд, и было трудно понять, жива ли она. Грузчик волновался не напрасно, это была Катя.
Главный врач больницы, Геннадий Иванович, не спеша, рассматривал рентгеновские снимки поступившего накануне малыша с сильнейшим отравлением. Он уже поднял трубку телефона, чтобы попросить секретаршу разыскать родителей пациента, требовалось их согласие на проведение операции по удалению части желудка у мальчика, когда в кабинет, в буквальном смысле этого слова, вломилась сестра-хозяйка Анна Ивановна.
- Геннадий Иванович, миленький, горе-то у нас какое, - запричитала, всхлипывая, Анна Ивановна, грузно рухнув на стул, который чуть не развалился под ее весом, - эти супостаты-грузчики, ироды эти проклятые, свиньи они, а не люди…
- Так не пойдет, голубушка. Давайте-ка, ближе к делу. Что там у вас приключилось? Какие такие супостаты-ироды, и что или кому они сделали? Только по порядку и без соплей.
Сестра-хозяйка еще раз всхлипнула, судорожно сглотнула и, трагически распахнув глаза, сообщила:
- У третьего корпуса лежит Катя, ее прибило мешком с бельем.
- Как Катя? Наша Катя? – Геннадий Иванович заметно побледнел.
Всем было известно, что главный врач очень любил животных. А Катю просто-таки обожал, позволяя ей делать в своем кабинете все, что ей вздумается.
Эта кошка появилась в больнице давно, когда на обширной больничной территории обитала целая кошачья банда. Вся эта свора совала везде свои носы, разнося запахи и заразу, пугая, а иногда и царапая детей (больница-то детская). Количество кошек росло в геометрической прогрессии, весной любовные завывания сменялись не менее шумными кошачьими свадьбами… Санитарки с медсестрами по доброте душевной подкармливали расплодившихся кошечек, и ничего с этой кошачьей бандой сделать было невозможно.
Вот тогда главврач, идя наперекор своим принципам и убеждениям, и принял мудрое решение: на всей территории больницы кошек отловить и вывезти в приют для бездомных кошек, оставив лишь парочку самых любимых. Одной из любимых была как раз Катя, она уже тогда завоевала любовь практически всего персонала больницы. И ведь ничего примечательного в этой Катьке не было – совсем обыкновенная кошка: серенькая, в полосочку. Но главное ее достоинство было в глазах: поднимет Катя свои зеленые с поволокой очи, посмотрит пристально, и все – ты уже у нее в плену. Так потихоньку в этот плен все и попали, включая главного врача.
- Анна Ивановна, вы уверены, что это Катю придавило?
Но завхоз только тоскливо смотрела на главного врача да вытирала катившиеся по щекам слезы.
- Эх, бабы-бабы, ничего от вас не добьешься, - махнул рукой Геннадий Иванович, выходя из кабинета, - сам проверю.
Дав указания секретарше по розыску родителей пациента, главный врач направился к месту происшествия. Невольно вспомнилось Катькина история пятилетней давности.
После того как было решено оставить в больнице только двух кошек, встал вопрос об их стерилизации. Заместитель Геннадия Ивановича –Вера Митрофановна, которая как раз и настояла на кандидатуре Кати, лично сходила на прием в соседний зоопарк к ветеринару. Ветврач обследовал двух претенденток – Катю и еще одну, трехцветную Машку, на официальное проживание в больнице и вынес вердикт: противопоказаний к стерилизации нет.
Пять лет назад с деньгами было очень туго, и о выделении средств на операцию каким-то кошечкам не могло быть речи.
В хирургическом блоке в тот день как раз отмечали какой-то праздник: то ли чей-то день рожденья, то ли очередной «красный день календаря». Геннадий Иванович знал об этом, и, понимая, что ребята не откажут, просто снял трубку и позвонил:
- Хирургия! Слушай мою команду. Вам предстоит ответственная операция. Кто ее проведет, - решайте сами. Оплаты за нее не будет, лишь устная благодарность от меня лично и от Веры Митрофановны. Короче, ребятки, обработайте-ка двух кошечек.
Веселые хирурги: один – Борька, толстый-претолстый и круглый, как мячик, а второй – Стас, до неприличия высокий и худющий, вкатили Кате с Машей по уколу, практически не отходя от праздничного стола. А после того как пациентки «отключились», добрые дяденьки, хлебнув для храбрости еще по стакану разведенного спирта, лишили кошечек радости познать материнство. Катю оперировал Борька, а Машку – Стас. С тех пор каждый считает свою пациентку крестницей.
После этого администрация больницы могла больше не волноваться: прибавление в кошачьем семействе исключалось. Уже прошло несколько лет; и на территории больницы, кроме Кати с трехцветной Машкой, других кошек, нет.
Геннадий Иванович издалека увидел толпу медперсонала больницы.
«Черт побери, а ведь Катьку действительно все любят, как разволновались-то. Не я один, старый дурак, по ней с ума схожу». - Подумал главный врач, приближаясь к коллегам.
Сестры и санитарки рыдали и причитали над Катей, как над покойницей, мужчины сочувственно качали головами. Борька-хирург бережно заворачивал свою крестницу в простыню.
- Умерла? – В унисон упавшими голосами спросили Геннадий Иванович и подоспевшая Вера Митрофановна.
- Да нет, вроде жива. – Ответил хирург. – Я ее на рентген хочу отнести.
- Пропустите, пропустите, - послышались сзади крики. Взорам изумленной публики предстала сестра-хозяйка, которая, словно услышав слова хирурга, громыхала по камням каталкой, спеша на помощь.
- Только на каталку! По-другому - и в коем случае! Только на каталку! Еще оступитесь ненароком, переломаете Катечке оставшиеся ребра. – Вопила завхоз.
- Это верно, - согласился хирург, укладывая кошку в своеобразную «карету скорой помощи», - только все равно надо везти осторожно, - напутствовал он горе-грузчика, взявшегося доставить Катю до рентген кабинета.
Грузчик легонько толкнул каталку, но она одним колесом налетела на камень и, чуть было не завалилась на бок. Катя вздрогнула, моргнула правым глазом и очень тихо жалобно мяукнула.
- Дуболом! – Гаркнул Борька-хирург, под возмущенные шиканья толпы, отталкивая грузчика. – Валика-ка, ты отсюда, а я сам повезу крестницу.
Десятки рук дружно подхватили каталку с Катей, перенесли ее на асфальт, и процессия медленно двинулась по направлению к корпусу, в котором находился рентген кабинет.
Пока кошке делали снимки, больничный люд предавался воспоминаниям из жизни пострадавшей. Никто и не думал расходиться.
«Надо же, а ведь еще вчера Катя у меня в кабинете каталась на ксероксе, - улыбнулся про себя Геннадий Иванович, - вот чертовка, ничего не боится. И с чего это она вдруг решила прыгнуть на работающую машину? Может, ее свет заинтересовал, который то появлялся, то пропадал».
Рядом Вера Митрофановна кому-то рассказывала:
- Я ей всегда покупаю все самое лучшее, и только в супермаркете. Нашей «стекляшке» я не доверяю: там могут быть и не свежие продукты. Катя любит, чтобы колбаска была порезана меленько-меленько, крупные кусочки она не признает.
- Да, ладно вам, Вера Митрофановна, я сама лично видела, как Катька на пищеблоке лопала кусище мяса размером с две ладони. Это вы разбаловали ее, и она от вас только в таком виде еду принимает. – Отмахнулась собеседница. - Катя – кошка хитрая, у нее к каждому свой подход. Потому ей и нет запретов у нас в больнице, не то, что Машке.
Действительно, Кате, в отличие от второй больничной кошки Машки, живется на территории больницы привольно. Катя гуляет везде, где ей вздумается, а вот Машка посещает только два места – пищеблок да хозяйственный корпус. Машка, кстати, является любимицей завхоза Анны Ивановны. У той дома своих четыре кошки да еще в больнице Машу обхаживает. Единственное место, куда вообще никаких кошек не пускают – это стационар. Обе кошки с самого начала своей легальной жизни это как-то поняли и усвоили, и проблем нет.
- Вера Митрофановна, - обратился главврач к своему заму, - я побежал, дел важных много. А вы тут подождите результатов. Как будет известно что-то, сразу мне сообщите. Что-нибудь придумаем.
Геннадий Иванович степенно удалился, не дослушав историю очередного рассказчика о Катиных проделках. «Нужно подготовить приказ по больнице, нечего белье через окна выбрасывать…»
А народ с теплотой и любовью продолжал пересказывать друг другу байки про Катю с Машей. Причем, не смотря на то, что все истории были давно известны, слушались они все равно с большим интересом.
Например, про то, как Катя может запросто заявиться к главному врачу во время совещания и устроиться на коленях у кого-нибудь из совещающихся. Или о ежедневных Катиных обходах больницы с целью сбора провианта. Или про ее умение ловко открывать любую дверь. Или про посещение Катей лекций студентов.
Вспомнили про случай, когда кто-то один из профессоров больницы, читая серьезную лекцию, услышал в зале смех. Студенты смеялись естественно не над ним: лектор же не видел, стоя спиной к столу, как Катя пробралась на лекторский стол, нагло развалилась на нем и спокойненько начала умываться, принимая иногда такие откровенные позы, от вида которых молодежь и не выдержала.
И такие проделки всегда сходили и сходят Кате «с рук», а вернее «с лап».
- А к нам Катя редко заходит, - подала голос пожилая санитарка из хозяйственного корпуса, - видимо, из-за Машки. Они ж между собой не дружат, можно даже сказать воюют. Так смешно наблюдать, как они охраняют каждая свою территорию.
- Не допускают противника в свой тыл. – Вставил кто-то.
- Да-да, правильно, не допускают. Но уж если противник все-таки пробирается, вой поднимается на всю больницу. Особенно в этом искусстве преуспела Машка. Так орет, что водители даже предложили использовать ее вместо сирены на реанимобиле.
Рассказ санитарки прервался появлением медсестры из рентгена. Десятки пар глаз в молчании уставились на нее.
- Переломов нет. – Радостно сообщила она. – Ушибы, раны да сотрясение мозга.
Борька-хирург вызвался зашить раны. А на реабилитацию Катю устроили в рентген кабинет.
Целую неделю, у рентген кабинета, как у мавзолея Ленина, не кончался поток женской части персонала больницы. Все несли Кате продукты, всем хотелось узнать о ее здоровье, всем хотелось хоть чем-то помочь. Пожалуй, в больнице не осталось ни одного безразличного к судьбе Кати человека.
Но, не смотря на такое повышенное внимание, Катя лежала безучастная ко всему. Лишь изредка позволяла она попоить себя водичкой. Через неделю, как рассказывают, Катя стала выбираться в коридор: как статуя сидела, глядя невидящими глазами на проходящих мимо людей, ни откликаясь на ласковые слова, что говорились в ее адрес. Казалось, что она навсегда потеряла интерес к жизни.
Но еще через три дня, также со слов очевидцев, Катя сама спрыгнула с подоконника первого этажа на улицу и, шатаясь, немного прогулялась. Уже на следующий после этого день она возобновила свой ежедневный обход больницы.
Зайдя в хирургию, Катя, как всегда, направилась в ординаторскую. И тут на ее путь преградил спаситель – хирург-Борька.
- А, вот и наша барыня за оброком пожаловала, - загоготал он, протягивая руку к кошке и вознамериваясь ее погладить.
Но вместо мурлыканий благодарности, которую, видимо, ожидал, удивленный Борька получил травму в виде поцарапанной руки от Катиных когтей. Как знать, может, кошка затаила обиду на людей за сброшенный на нее тюк.
- Ах, ты, тварь неблагодарная, - заорал Борька под хохот сослуживцев, замахиваясь ногой для пинка. Но потом благоразумно рассудил, что «если живое существо царапается, значит - выздоровело, а это – главное». Наказание отменилось.
Этот эпизод рассказала Геннадию Ивановичу, а позже и всей больнице, завхоз, которая ежедневно докладывала ему о состоянии Кати.
- Ну, слава Богу, оклемалась. – Обрадовался главврач.
Больница вздохнула с облегчением и зажила прежней
повседневной жизнью.
Теги:
28 March 2005

Немного об авторе:

кое-что есть в том, что здесь опубликовано :)... Подробнее

Ещё произведения этого автора:

ТРИ ПОЛСОТНИ ЧАСОВ
ПУГАЛО ОГОРОДНОЕ
ДЕЛО СЛУЧАЯ :)

 Комментарии

Комментариев нет